Mirror of my mind

Тьма. Во мраке звучал голос. Ее голос. Как же Азирафаэль скучал по ней. Желал услышать вновь ее звонкий смех. Оказаться в теплых руках. Вообразить себя главным героем увлекательных историй, что она рассказывала у камина. Как она заплетала сестре косички, вплетая в них цветы и ленточки. Он невыносимо тосковал и хотел снова почувствовать себя в безопасности. Азирафаэль видел прекрасный сон. Он снова дома. Вокруг светло. Маленького мальчика разбудил приятный аромат горячей выпечки, что доносился из кухни и распространялся по всему дому. Подушечки теплых пальцев прикоснулись к розовой щечке. — Милый, просыпайся, — нараспев произнесла она. Мальчик причмокнул во сне, накрываясь одеялом по голову. — Азиии, ну же, вставай, а то твоя сестра сейчас упрячет все печенья себе. Ребенок подскочил, весь растрепанный, непроснувшийся еще до конца. Мама засмеялась. В комнату забежала девочка, лет восьми. Она быстро убрала со своих губ доказательства уже совершенного преступления. Запрыгнула на кровать. — Там бабушка приехала! — дети заулыбались. Девочка прищурилась, глядя на маму, пододвинулась к брату и прикрыв рот ладошкой прошептала: — Я видела, что у бабушки есть подарки. А в корзинках кто-то тихо скулил. — Правда? — радостно спросил белокурый мальчишка. Сестра закивала. — Побежали скорее к ней! Дети спрыгнули и поцеловав маму в щеки отправились как можно быстрее к заветным подаркам. Наверняка там щенята, думали они. Азирафаэль бежал за сестрой, за ее смехом, что доносился до него эхом по коридорам. Звучал отголоском былой жизни. Яркой, светлой, когда все было хорошо. Когда рядом были те, кто любил тебя и заботился. Коридор стал превращаться в катакомбы-лабиринты, поглощенные тьмой. — Миша? — напуганный, Азирафаэль стал звать сестру, но лишь хохот был ниточкой, что вела к ней. Мир погрузился в мертвенную тишину. Было слишком тихо. Пугающе тихо. Дом завыл страшными ветрами, затрясся, заскрипел. Не было слышно сестры, не появлялся силуэт матери. Ничего кроме пустоты и… — Кроули? Его тень стояла там откуда дули ветра. Он молчал, смотрел сквозь темные линзы. —Кроули! Я… — Предал свою единственную сестру. — Нет, нет. Это не так! Не так! — Ты оставил ее. Оставил гнить рядом с тираном. Даже не пытался помочь. Монотонный голос заставил вздрогнуть. Ошпаривал своим безразличием. — У меня не было выбора! Не было! Он молчал. Не поднимал головы. Не утруждал своим вниманием недостойного. Азирафаэль сжимал кулаки от беспомощности. Не в силах даже иллюзии разума доказать верность своих действий. Кто-то потянул за кончик рукава. Фэлл перевел взгляд вниз, где стояла сестра. Потерянный сел на колени перед девочкой в белом платье. Смотревшая на него с привычной холодностью, которой одаривала взрослая ее версия. — Прости меня, Миша. Я не хотел бросать тебя. Мягкая ладошка прикоснулась к щеке юноши. Азирафаэль поднял взгляд. — Какой ты жалкий, братишка. Поверх детского голоса звучал чей-то взрослый. Знакомый. Отцовский тон, с нескрываемым презрением. Мужчина стоял за сестрой, злобно скалясь. — Ты такой глупый и наивный. Ты, ошибка. Продолжали фигуры. — Вот бы...вот бы ты сдох! Ударом в спину звонко раздался детский смех. Она смеялась ему в лицо. Истерично. Издевательски. Насмехалась над ним, растворяясь во мгле. Азирафаэль проснулся в холодном поту, весь дрожащий. А смех все звучал в голове. Сил вставать не было. Да и тело все еще ныло от боли предыдущего дня. Комната заливалась солнечным теплом, а со двора доносились голоса. Мэри, одетая в прелестное белое платье расставляла посуду на столе, а дочки шефа Вьянде помогали с едой. Эта часть сада особенно хорошо укрывалась массивными и возвышавшимися деревьями — идеальна для отдыха. Фэлл спустился как раз к тому моменту, когда всё было готово и прислуга собралась вместе. Сейчас они походили на одну большую семью. — Всем доброе утро. Присутствующие разом вскочили, радостно приветствуя господина. Для него даже оставили свободное место. Присев журналист заметил, что кое-кого не хватает. Оглядевшись спросил: — А где Кроули, он не спустится? — Он уехал на какое-то время. — оповестила Мэри. Это немного расстроило белокурого. — Как долго длится это «какое-то время»? — День или два. — протягивая тарелку уточнила экономка. — Иногда бывало, что он уезжал на пару недель, или даже месяц. Ника налила вина в бокал и поставила рядом еще и тарелку фруктов. — Оу, — Азирафаэль неохотно посмотрел на завтрак. Кушать тоже не хотелось, но все же отрезал кусочек уж очень аппетитно приготовленного яйца пашот, обмакивая кусочек бекона в вытекший желток. — Если не секрет, куда он уехал? Слуги переглянулись. Эдди наклонился, будто собирается выдать тайну королевской важности. Но оказалось все наоборот: — Никто не знает. Он не говорит. — И даже мне. — пробурчала экономка. Мэри посмотрела как-то печально, но то было лишь мимолетным явлением. После этих слов все немного притихли. Фэлл невольно задумался — он тут уже достаточно продолжительное время, но только сейчас задался вопросом: — А как вы все здесь оказались? Ответы последовали не сразу. Жанна и Луиза поняли, что грядет серьезный разговор по душам, который им мало был интересен. — Мы, пожалуй, пойдем. Прогуляемся. Девочки убежали так быстро, что отец не успел им ничего сказать. Они скрылись за зеленой изгородью. — Кто-то попал с ярмарки, а кого-то хозяин сам отыскал. — начал Шеф. Тон его не был серьезен, как обычно. Он говорил неспешно, мягко, будто вот-вот расскажет историю. Чего, в принципе, и желал Фэлл. — Я бы хотел послушать ваши истории. Понять, что вас объединяет. — Что ж, началось это все в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом. В Париже. Мой брат участвовал в бунте из-за нового торгового договора с Англией. У него к тому времени уже были дети, совсем малютки. В тот день я остался с ними, их мать решила образумить мужа и ушла на площадь… «Я тогда мясником работал, дело у нас семейное, понимаешь ли. А братец мой был молод, слишком юн и глуп, чтобы понимать, что его упертость и патриотизм ни к чему хорошему не приведут. Это не плохие качества, но не всегда, особенно, если ты француз. Анны — жены брата — не было уж слишком долго. Я стал переживать. К нам прибежал наш постоянный покупатель, мсье Бонт. И принес с собой плохие вести. Был я тогда не намного старше Вас, господин Фэлл. Мой брат и его возлюбленная были убиты в тот день. Убийцы прознали про наше дело и уже шли и по мою душу. Я собрал пожитки, детей и документы. Бежал через заднюю дверь. Слышал как убили Бонта. Мне никогда не было так страшно, как тогда. Укрываться было негде. Вернуться домой я не мог. Если бы моя семья тогда не уехала в Марсель, то и их в живых не оставили бы. Кое-как мне удалось добежать до пристани. Сел на единственное торговое судно. На английское судно. Решил тогда, что как только доберусь до Англии отправлю родне весточку. По приезде стал искать убежище. Языка не знал, от того сложнее было прижиться. Племяшки есть хотели, плакали. Решил на рынок отправиться, да и повстречал там добрую душу. Хозяйка приюта та была, служанка ходила с ней, она то говорила на французском. В приюте девочек моих растить помогали. Так и жили там. Готовить научился, обучили всему меня. Сказать правду не мог тогда, поэтому считали своим отцом, племяшки мои. А когда обеим пятый год пошел, так мы на ярмарку отправились. Ютиться в чужом доме мы не могли, работа нужна была. Там нас и нашел господин Кроули. Как-то так.» Азирафаэль все это время слушал очень внимательно. Не двигался даже. История шефа тронула его. И образ мужчины стал еще более мягким, сильным. За холодным видом скрывалась доброта и тяжелое прошлое. — Сожалею о вашей потере, Луи. Вы сильный человек. — Благодарю, господин. — француз кивнул. Остальные присоединились к словам журналиста. — А что с вашими родственниками? Они остались в Марселе? — Как и говорил, я отправил им письмо в Марсель. Долгое время ждал ответа. Целых полтора года. Они остались там, им тоже пришлось непросто, но семья у нас большая, благо, не обошлись без поддержки. Часто пишу им, отсылаю деньги. И девочки знают о родне. — Я наверно надоел вам с вопросами, но все же…Почему вы не уехали к родным? Вьянде с улыбкой ответил: — Конечно же я думал об этом. И предлагал им приехать к нам. Но мои родители уже стары, а я, да и дочери свыклись жить тут. Однажды мы все же поехали повидаться. — сколько тепла и любви было во всем этом. Даже трагичная часть истории звучала как, пусть не самое приятное, но важное воспоминание. — Девочки были рады увидеть бабушку с дедушкой и остальную родню, но все же скучали по Лондону. — Мсье вкладывал в свой рассказ то понимание, что пришло к нему в те годы. Жизнь оказалась непредсказуемой, тернистой и полной окольных путей, но господин Луи принял свое прошло, видел труд своих усилий и гордился тем, что смог сохранить часть семьи подле себя. Где-то в дали слышались детские голоса, пели птицы и оркестр сада звучал отовсюду. Семейная атмосфера, улавливаемая сейчас, возвращала журналиста в далекое прошлое. Во времена, о которых он часто тосковал. Звенела посуда, продолжались разговоры и смех не стихал. Ника и Эдди о чем-то горячо перешептывались. Азирафаэль невольно заметил это и решил спросить: — Ника, а как Вы попали сюда? Служанка и лакей переглянулись, кивнули друг другу. — Мы с Эдди тут оказались вместе, мистер Фэлл. — хихикнув подметила девушка, заправляя прядь волос за ухо. — Мы лучшие друзья с детства, так-то, господин журналист! — парень приобнял подругу и та от таких действий ткнула его в бок локтем. Тот сдержанно захрипел, стараясь сохранить непринужденный вид. И все же выдал жалобное: — Ауч… — Горю желанием узнать, — белокурый чуть наклонился, смотря выжидающе. — Ну, наша история не такая драматичная, но надеюсь понравится вам. Мы родом из не такого уж и совсем бедного района, а если быть точнее из Паддингтона, жили возле станции. Эдди старше меня на три года. — Она мне как сестра. — Ага, сестра, которая тебе плохо выпаренную форму будет выдавать, если продолжишь перебивать меня. — с широкой улыбкой предупредила она. — А хамит, будто жизнь поведала. В этот момент служанка «случайно» наступила ему на ногу, «случайно» вложив в действие всю свою силу. Эдди пискнул, а довольная Ника продолжила: — Так вот, какое-то время в нашем районе происходили многократные кражи. Ходили слухи, что кого-то даже убили, — опасливо прошептала девушка, — Все находились в ужасе, плотно закрывали двери и окна, только это не спасало. Некоторые стали заводить собак, только и с бедными животными расправлялись, или крали. У нас обоих большие семьи, родители много работали, что бы прокормить шестерых детей, поэтому по сути, нашим воспитанием занимались братья и сестры. Старшие работали, а средние следили за младшими. А с кражами состояние стало еще более шаткое. Однажды до нас дошел слух, что соседей ограбили — два дома перед нами, а значит на следующий вечер могли прийти и к нам. Тогда родители решили, что нужно бежать, но перед этим обратились кое-куда. Собрав пожитки и все сбереженья наши семьи бежали в Лондон. Как потом оказалось, грабители действительно пришли к нам, но дома были пусты и внутри ждали полицейские. В городе удалось снять небольшое жилье, вокруг было грязно, воняло и люди спали чуть ли не друг на друге. Это было ужасно. Мы были близки с Ист-Энду. Спустя неделю нам пришло письмо из бывшего района. Оно было от констебля, и письмо оказалось благодарственным. В нем говорилось, что за содействие нашим семьям предоставят условия получше. Это было невероятно, неслыханная доброта и удача! Мы переехали ближе к церкви Сент-Мэри ле Боу, родители снова нашли хорошую работу, хозяева оказались щедрыми. Когда мне исполнилось двенадцать, а этому старому дурню пятнадцать мы тоже решили, что можем начать зарабатывать. Родители ведь однажды состарятся, а мы хотели обеспечить их достатком. Как оказалось, господин Кроули был знаком с хозяином дома, в котором прислуживали родители. Он как раз искал себе слуг и нам выпал шанс попасть сюда. Вот так." Азирафаэль с упоением слушал рассказ, наслаждаясь не только историей, но и взаимоотношениями друзей. Сразу было видно, как долго они знают друг друга. И в глубине души Фэлл белой завистью завидовал. — Удивительная история! — Это она еще не рассказала как однажды…м-м-м-м…— Ника быстро прикрыла рот Эдди, угрожающе посмотрела на него. Окружающие захохотали. Эта парочка часто становилась причиной приступов безудержного смеха остального персонала. — А у вас есть брат или сестра, господин Фэлл? — поинтересовался шеф. — Есть, старшая сестра, — неохотно ответил журналист. — Но мы давно перестали общаться. Даже когда жили вместе. Так что, мне нечего особо рассказывать. Вьянде не стал настаивать и выпытывать правду. Просто кивнул и понимающе улыбнулся. За ограждением послышался шум. Он всё приближался. В какой-то момент оттуда выбежали две большие собаки, что гнались друг за другом, иногда кусаясь, а близняшки шефа бежали за ними, стараясь хоть как-то прекратить драку. Мэри чуть ли не вскочила и большими шагами прошла к бесившимся животным. Те не слышали ее, от слова совсем. Их драка продолжалась уже у пруда. Фэлл привстал, понимая, что сейчас может что-то пойти не так. Неугомонные оказались в воде, но это их не остановило. Экономка быстро прошла к ним и стала разнимать бунтарей. Азирафаэль не остался в стороне. Обхватив собак — стали оттаскивать друг от друга. Из-за ударов вода расплескивалась с большой силой, Фэлл и не заметил в какой момент в его руках вместо большого животного оказалась девочка лет пяти или шести. А Мэри успокаивала мальчика. Девушка усадила обоих на стулья, укутали полотенцами. Они сидели, поникшие и стыдливо опустившие глаза. Азирафаэль заметил необычное явление. — Я жду объяснений, что это было? Что вы снова не поделили? Молчание. — Сол? — экономка строго посмотрела на русого мальчика. Он поднял свои серые глаза и недовольно посмотрел на сестру, что уже отвлеченно разглядывала небо и кроны деревьев, попутно болтая ножками. — Лýна? Тебе есть что сказать? — Не-а, — не отвлекаясь ответила девочка. Фэлл осторожно подошел к экономке и шепотом спросил: — Можно вопрос? — Ты его задал. — Можно тогда еще один? — Ты снова его задал. Журналист удрученно посмотрел на девушку. — Почему у них заостренные уши? — А, ты об этом. Просто они чистокровные вампиры. — Вот оно что. Не знал, что у Кроули есть дети… Мэри с трудом сдерживала смех. Ее прям распирало от слов журналиста. — Кхх, у него, хах, нет детей, Азирафаэль. — Но ведь…— указывая на очевидный факт произнес он. — Двойняшки ему не родные. Скорее, как младшие брат и сестра. — Аа. Оу. Ну конечно, это же…так…очевидно. Сол внимательно стал приглядываться к белокурому господину. А когда осознал – толкнул сестру в бок. Та все-таки отвлекалась, чтобы высказать брату свое недовольство, но запнулась, как только он предъявил ей свою догадку. Луна заулыбалась, обнажая клыки. Мэри объясняла некоторые моменты, что отличали чистокровок от остальных и какое у других к ним отношение. Азирафаэль внимательно слушал и запоминал. Кто-то потянул его за рукав рубашки. Это оказалась та девочка. Она смотрела на него снизу вверх своими большими чуть медовыми глазами. Фэлл сел перед ней на одно колено. Как и подобает джентльмену поцеловал ладошку. — Могу быть чем-то полезен, юная леди? Малышка абсолютно очарованная на мгновение потеряла дар речи. Улыбка не сползала с лица. — А Вы…Вы…мистер Фэлл, да? — радостно все же спросила она, поднимаясь на носочки. — Он самый, к вашим услугам. Азирафаэль склонил голову в коротком поклоне. Луна завизжала, похлопывая в ладоши. А затем неожиданно обняла юношу, чему он был удивлен, но тепло принял этот жест. — Именно таким я Вас и представляла. — тихо сказала она, жмурясь в объятиях. — Мистер Фэлл, — к ним подошел серьезный Сол, — для меня это честь встретиться с Вами! Мне очень нравятся Ваши работы, особенно та, про «Балл смерти». — вампирчик протянул ему руку и журналист с радостью протянул свою в ответ. — Для меня это тоже честь, встретиться с таким юным и умным поклонником. — Так, теперь быстро идите переодевайтесь и выходите гулять. — поторопила их экономка, намекая Нике заняться этим. Служанка с детьми ушли. Отличная погода потихоньку стала меняться. На чистом небе зазвучал гром, а позже показались темные тучи, накрывшие куполом город. Азирафаэль не особо хотел оставаться в доме, поэтому решил посидеть какое-то время на ступеньках снаружи. Журналист поймал себя на мысли, что не прочь был бы закурить, атмосфера была подходящая. Вечер, благодаря двойняшкам, прошел очень весело. Сидя у пустого камина, при свете свечей все жители дома решили продолжить свой прервавшийся пикник. Они уговорили Фэлла рассказать парочку своих историй, о которых он не рискнул написать, или приукрасил, ради читателей. Дети были в восторге, с восхищением слушая о чужих приключениях. — Азирафаэль, а расскажи еещщёёё! — протяжно, почти нараспев попросила Луна. Фэлл замялся. — Боюсь, мне нечего рассказывать. — Тогда придумай! — Луна! — строго отрезала Мэри. — Ну чтооо? Мне интересно! Экономка хотела было вновь упрекнуть девочку, но Фэлл ее перебил. — Все в порядке, это не сложно. Но надеюсь, что остальные мне немного помогут. — он подмигнул юной вампирше и та захлопала от радости. — Давайте решим о ком будет история. — О птицах. — предложил первым Сол. — О двух птичках! — дополнила Луна. — А где они живут? — В парке. — уточнил Эдди. — Неплохо. Что-нибудь еще? — Это соловьи. — подметила Мэри. — Что ж, мне нравится. Тогда начнем? Все дружно закивали. «Как-то давно, в одном парке, жили две птички — чудесно поющие соловьи. Они были неразлучные все время. Пришло время улетать в теплые края. Сидя на ветке одна птичка сказала: — Давай улетим! — Давай, но время есть, улетим чуть позже. — сказала вторая, но она лгала. Прошло два дня. Первая птичка снова говорит: — Давай же, нужно улетать. Второй соловей ответил: — Я устал. Посмотри как небо затянуло, прости, но одной птицей меньше, одной больше — ничего страшного. А рядом с деревом посадили прекрасные розы. Белые лепестки иногда разносил ветер, когда они опадали, доносил до высоких веток дурманящий аромат. Но среди многих цветков была одна — самая прекрасная. Спустя еще пару деньков первая птичка снова просит: — Давай улетим, время почти пришло. Вторая ответила: — Обещаю, мы скоро улетим. А та роза все цвета, раскрывая свои лепестки. Второй соловей днями наблюдал за своим цветком, любовался, все мечтал подлететь ближе, но почему-то не решался. Пришло время улетать. Первая птичка вернулась на ветку, но не нашла своего друга. Она стала искать, ведь не мог друг бросить ее. Но поиски были тщетны. Тогда соловей решил, что друг просто полетел с другими и покинул ветку. Первая птичка никогда не узнает, что случилось с ее другом. Никогда не узнает, что он, плененный любовью к розе спустился к ней, прижал к груди и оросил своей кровью лепестки прекрасного цветка. Любящее сердце проткнули острые шипы, словно копья торчащие из груди.» Как только Фэлл закончил свой рассказ наступила тишина. Кажется, все были в ожидании реакции двойняшек. Луна переглянулась с Луизой. — Как это романтиииично! — синхронно протянули девочки. — Ужас. — мрачно прошептали Жанна и Сол. Часы объявили девятый час. — Так, детки, вам пора спать. Детское время окончено. Младшие возмущенно простонали. И стали упрашивать о еще одном часе, но экономка не поддавалась мольбам, и не шла на торги по количеству дополнительного времени. Выходной подходил к концу. Завтра ждала работа. — Мистер Фэлл, — остановила его Ника у дверного проема. — Мы хотели сказать, что очень рады Вам. — находившийся за ее спиной персонал закивал в знак согласия. — У нас было много таких вечеров, но этот оказался особенным. — скромно добавил Эдди. — Спасибо вам всем. Мне очень приятно. Я…давно не чувствовал себя так хорошо, и в безопасности. Мне начинает казаться, что я дома. Сегодня я это понял. Фэлл раскрыл им свои объятия и его новая семья укрыла в ответ в своих. Они попрощались спустя пару минут. Спать не хотелось, журналист решил остаться в комнате. Мимо пробегала Мэри. Заметив сидевшего в гордом одиночестве господина, она решила подсесть к нему. — Можно к тебе? — Конечно. Азирафаэль наблюдал за танцем огонька стоящей перед ним свечи. — Скажи, почему ты здесь? Девушка чуть задумалась. — Я здесь ради себя, ради Кроули, ради двойняшек, ради всех остальных. Ради тебя, Фэлл. Это моя семья, мой дом. Азирафаэль молчал. Не смотрел на нее, и не хотел что-либо говорить. Ему и не нужно было. Экономка пожелала добро ночи и ушла. Чуть позже белокурый все же поднялся к себе. Кто-то постучался. На пороге оказался заспанный Кроули. Журналист подскочил от неожиданности. — Не разбудил? — хриплым голосом поинтересовался вампир. — Я еще не ложился. Давно ты приехал? — Куда? — Домой. — Откуда? — Не знаю. — Я уезжал? — Кажется да. Мэри так сказала. — Я спал. Со вчера. Вставал один раз. По нужде. — Наверно вы с ней разминулись. — Не люблю эти разминки. — Я не о том, но ладно. Доброй ночи? — Ага. Граф побрел к себе, оставляя журналиста в смутном ощущении, заставляя задаться не одним вопросом. Фэлл удобно расположился в мягкой кровати и наконец, впервые за долгое время, смог насладиться сном.