Пёс

      Прошло несколько недель после их знакомства. Джено продолжал находится рядом с хозяином, стал ходить более свободно на прогулках, а так же часто наблюдал за мужчиной, не боясь смотреть прямо на него, а не в пол. Иной раз в глазах собаки можно было увидеть тёплые искорки эмоций, когда он думал, что этого никто не видит. Он учился постепенно уступать своему хозяину, тяжело отпуская свое прошлое, даже не смотря на то, что в очень многом он продолжал держаться своих привычек. Менять последнее он сам не желал. Для него было нормой спать на полу или же сидеть рядом, дожидаясь своей очереди. Это не нравилось как родителям Джемина, так и хозяину. Но отступать от этого Джено не желал. Максимум бы согласился на миску, но все равно остался бы сидеть в ногах.       Он перестал рычать на каждого, хотя никому не давал прикасаться к себе кроме одного единственного человека. Тут он или сразу же уходил от руки или же скалился, демонстрируя острые и крепкие клыки. Намордник он старался носить в доме и рядом с хозяином как можно реже. Всё чаще можно было увидеть, как пес находился рядом так чтобы тот мог его легко коснуться, но сам за лаской не лез.       До того как у него появилась лежанка, он пару раз спал в ногах на кровати. Это приводило На в какой-то восторг, который просыпался и видел его. Взлохмаченные волосы, умилительно сонный вид, медленно открывающиеся после сна глаза. Мгновение, после которого было осознание, что Джено спал с ним. На уговоры лечь рядом пёс уже не вёлся, предпочитая сразу уходить в ванную комнату. Хозяин любил полежать подольше, а он, уже знавший что и как, предпочитал сам себя приводить в порядок. За исключением мази для шеи. Тут Джено был готов носить коробочку в зубах сам, лишь бы на несколько минут внимание хозяина было полностью приковано к нему.       Это происходило раз в несколько дней. Ему снимали ошейник, чтобы тёплыми заботливыми прикосновениями втереть в кожу шеи мазь. На это делал чаще, чем порекомендовала консультант. Видимо, таким образом тот хотел хоть немного убрать грубую полоску на шее. В такие моменты они были ближе друг к другу, чем в любое другое время. Без ошейника пёс считал себя уязвимым. Каждый раз добровольно подставляя свою шею, он вверял всего себя человеку перед собой. После всегда прижимался лбом в живот, давая хозяину время на все, что тот только пожелает с ним сделать. А тот просто обнимал его, поглаживая затылок и холку.       Сам Джемин стал менее импульсивным, начиная входить в свой собственный распорядок дня. Обязанности, которые он взял на себя вместе с покупкой Джено, организовали его день. Все чаще его можно было увидеть в кабинете, где он занимался документами, входя в курс дела бизнеса семьи. Его отец очень оценил это, постепенно приходя к выводу, что своя собака это все же не так плохо. Насколько пёс понял, раньше Джемин мог оттягивать все до последнего момента, начинать все сначала или забыть вовсе. Хозяин больше не бегал из дома в поисках сомнительных компаний, как это делал ранее. Теперь у него был питомец, которому он предпочитал уделять внимание или рассказывать то, что было у него на душе. В другое же время он любил созваниваться со своими друзьями, однако чаще всего это был Чэнлэ.       Это был загадочный друг его хозяина, чей голос он уже знал, хотя увидеть так и не получилось. Джемин пока оставлял его дома, максимум выводя его на улицу или в больницу. Последнее особенно не понравилось псу из-за резких запахов и врачей, которые просто обязаны были его везде потрогать и пощупать.       Ещё На устроил в комнате перестановку, выделяя больше пространства для себя и своего пса. От многого тот без сожалений избавился, говоря, что что-то слишком много мусора он скопил, считая это ложными сокровищами. Для пса появилось полноценное место, которое можно было назвать полукроватью или полулежанкой. От всего остального он отказался. Правда с несколькими подушками пришлось смириться, так как хозяин явно выразил желание иногда сидеть с ним в его уголке.       Пока однажды Джемин не уехал, оставляя его дома одного.

***

— Он отказывается от еды, госпожа На. — Так заставьте его есть, — недовольно отозвался господин На. — Этот пёс не должен сдохнуть, пока не вернётся мой сын. Я слишком долго выбивал туда билет, а потом уговаривал своего сына, который даже не оценил, насколько это редкая возможность!       Слуга поклонилась и ушла, по пути ловя немой приказ женщины. Как только они остались одни, та сразу подошла к своему мужу, садясь рядом. — Мы не сможем его заставить есть. Я как-то слышала и видела заметки Джемина, а также проверяла самого пса, — она начала рассказывать тихо, невольно привлекая внимание обычно шумного супруга. — Этот мальчик рос в тяжёлой среде и очень многое в него вбили в прямом смысле этого слова. Сейчас на нем не видно шрамов, но они есть, — она ненадолго замолчала, вспоминая увиденное. — Ты сам их разделил. Джено по любым меркам считается достаточно взрослым, он уже сформирован. Ему самому тяжело менять привычки, но он меняется. Долго конечно, не так, как ты привык, но всё же. А сейчас, когда ты разделил его с нашим сыном, он стал угасать, движения прекратились. Тебе придётся смириться с тем, что у него есть привычки, которые никто из них не станет менять под тебя. Они будут меняться только друг для друга. А если тебе не нравится, купи и себе щенка, а там воспитай и покажи сыну, каким должен быть настоящий пёс. — Ты предлагаешь купить ещё одну собаку? — он с недоверием посмотрел на супругу. — Я не могу звать в свой дом никого, просто потому что они не поймут и не примут такое поведение этого животного, — в голосе явно прослеживалось раздражение. — Будешь волноваться из-за чужого мнения? — она изогнула бровь. — Удивительно. Тебе было всё равно, когда нам не единожды говорили завести себе любое домашнее животное. Но ты каждого заткнул, оставил за собой право не следовать этой идее. Тем не менее я уже не один раз была свидетелем того, что ты хвалил сына за мудрый выбор и прелести иметь собаку. Только после твоего одобрения пять семей купили себе домашних животных, а ещё семь — сейчас копят. Всё уже изменилось, дорогой.       В комнате воцарилась тишина. Каждый думал о своём под уютный треск дров. Также вместе и по одиночке одновременно, пришли каждый к своим выводам.

***

      Джено сидел на подоконнике и смотрел вдаль, ожидая возвращения человека, который незаметно, но быстро забрался к нему в душу. Он залез на подоконник в тот день, когда Джемин уехал вместе со своим отцом по работе. Видимо, чувствовал, что тот так и не приедет обратно, хотя никаких предпосылок к этому не было. Господин На был доволен, что смог убедить своего упрямого сына уехать на короткое обучение из их сектора.       Поездка затягивалась, а тоска росла.       Пёс стал носить намордник даже дома — слуги боялись к нему подходить без него. Просто Джено привык, что эта комната только его и его хозяина. Здесь не бывает слуг и они могли свободно тут расслабиться.       Это произошло в первые дни без хозяина. Он уснул на подоконнике, но проснулся из-за очередного кошмара из своего прошлого. Проснувшись, он некоторое время скулил, расслабившись, что сейчас в безопасности и никто его не тронет. Скулил тихо, привыкший, что в питомнике лишний раз лучше не привлекать внимание. Спать очень хотелось. Не став себе в этом отказывать, он забрался на кровать, а потом свернул одеяло в клубок и лег на него, окружённый запахом хозяина. А утром в комнату зашёл кто-то из слуг, но, так как территория была официально признана своей и хозяина, соответственно, запах был воспринят как угроза. В этот раз Джено остановиться не успел, все ещё будучи раздражённым после кошмаров. Слуга остался жив, но шрамами обзавелся на всю жизнь.       С этого момента JN31 носил намордник, который сам же и снимал. Спал тоже с ним. Также надел и перчатки, чтобы вновь ненароком не пустить в дело когти.       Оставался лишь вопрос с персоналом, ведь у них были распоряжения. Они боялись, предпочитали оставлять поднос с едой за дверью и уходить молча, даже не стуча в дверь. Пока это не увидела госпожа На.       Она смело зашла днём в комнату и поговорила с осунувшимся от тревог и тоски псом. Тот в свою очередь показал, что намордник и перчатки на нем, так что он не навредит, если не давать повода. С этого момента, когда слуги появлялись в его комнате, он не сводил с них своих тёмных глаз. Оттого что он практически не моргал, Джено заставлял их чувствовать себя некомфортно. А стоило тем коснуться того, что он сам считал достаточно личным, начинал рычать, пугая их окончательно.       Он окончательно потерял сон на пятый день. Стал постоянно вслушиваться в звуки дома и звуки снаружи. И если дома это были больше бытовые моменты, то вот на улице всё было более хаотично. В доме все следовали графику, а снаружи было слишком тихо. Ни одного звука. Словно там не было ничего. Пустота. Как в четвёртой камере, где стены были настолько плотными, что находящийся там пёс не слышал абсолютно ничего. Он ненавидел такую тишину, она была слишком непредсказуемой. Поэтому Джено пытался выловить из всего окружения поступь, голос, смех… Хоть что-нибудь, что скажет, что Джемин наконец-то дома. Что он рядом с ним. Просто потому что тот мог одним своим видом дать понять, что всё хорошо.       Дни шли один за другим, сменяясь более тревожными ночами, он слабел. За всё это время лишь госпожа На тайком пробиралась к нему и, несмотря на страх, кормила его с руки. В отличие от Джемина, её руку он не вылизывал в благодарностях. Она была своей для хозяина, он ей дорожил, но для него она была больше чужой, чем своей. Она была человеком. Он видел её грустную улыбку, поэтому достаточно тихо ворчал, мягко порыкивая, пока она не уходила с понимающей улыбкой. Они оба скучали по На Джемину. Есть пёс не хотел, но понимал, что силы ему понадобятся, чтобы встретить своего человека. А тот точно не будет рад, если он увидит его таким или даже ещё хуже. Придя к этой мысли, он стал учиться есть сам, используя приборы. Миски у него не было. Возможно этот пункт кто-то упустил, ведь иной раз в питомнике могло произойти всё, что угодно. Если тренера не было, всегда приносили миску с сухим кормом. Приём пищи записывался и отсылался тренеру. Так что он стоял на четвереньках, сгрызая крепкими зубами свою порцию, а потом отходил, давая забрать миски. Поэтому есть с помощью столовых приборов выходило откровенно плохо. Но он всё равно упорно пытался понемногу каждый раз, в какие-то моменты начиная или игнорировать еду вовсе, или есть привычным способом, представляя, что тарелка это миска.       Если бы Джемин это хоть раз увидел его за тем, как он ест… Вот так, как домашняя собака, то он бы точно скривился, не понял и не принял бы этого. Ведь так ели только животные. Так ел он. Но от него хотели другого, поэтому он учился, надеясь, что хоть таким способом сможет хоть немного смягчить гнев Джемина.       Лишь госпожа На просто продолжала делать вид, что она ничего не знает, лукаво сверкая глазами, перед тем как закроется дверь.       Пёс спал беспокойно, утомлённый долгим ожиданием и постоянным стрессом. Не было размеренного дыхания, шуршания одеял и редких разговоров во сне.       Джемин как-то рассказал, что любит физический контакт. Больше всего от этого страдали одеяла и подушки, которые тот под себя подминал по ночам, словно обнимая кого-то рядом с собой. Наверное, он всегда хотел обниматься, но брата или сестры у него не было, так что это выливалось вот в такие ночные страстные объятия с подушкой.       Слуги давно заменили постельное белье, так что запаха хозяина на них больше не было. Пёс окончательно перебрался на подоконник, где удобнее было следить за горизонтом.       Джено не сразу понял, что наступило раннее утро, когда услышал звук шин по мелкому камню. А после и голос. Его голос. Он тут же прижался лбом к стеклу, пытаясь понять реальность это или просто бред воспалённого мозга. Он был внизу.       Пёс тут же сорвался с места, сразу же падая на пол, — ноги не держали после долгого сиденья на одном месте. Он злился на самого себя, что прямо сейчас просто не мог побежать к своему человеку. Вот только в груди ярко горел другой клубок эмоций, которые никак не проявлялись внешне. Это была радость и волнение от встречи, которая вот-вот должна была произойти. Поднявшись, он стремительно побежал к парадному входу, с каждым шагом все увереннее вставая на свои слабые ноги.       Никогда ещё коридор не казался ему таким длинным. Привычный десяток шагов растянулся в вечность. И вот он наконец подошёл к углу, а после посмотрел вниз.       И он увидел его. Хозяина. Пёс замер, не зная как себя вести. Правила, вбитые в него, говорили одно, а внутри него бушевал щенок, который только и хотел показать хозяину радость от встречи. Он стоял и смотрел, потерянный, разрываемый противоречивыми эмоциями.       Лёгкая тень усталости залегла на его лице, но тем не менее Джемин с большим удовольствием стоял и держал в своих руках руки матери. С счастливой улыбкой выслушивал её, пока та не начала суетиться. Потому что сын точно устал, но ещё больше был голодным. — Мам, дай сначала я Джено проведаю, а потом сразу поем и лягу отдыхать, хорошо?       Пёс запаниковал, дергаясь, желая сбежать с места преступления. Вот только вскрик прислуги, что увидел пса не в комнате и без намордника, смешал карты. Он скорее сначала почувствовал на себе взгляды всех, а только потом увидел.       Хозяин смотрел на него, и он не видел там осуждения. Лишь радость, что омрачалась тревогой. Внимательный тёплый взгляд. Тогда пёс пошёл к нему, наблюдая как женщина отступает в сторону, а её сын наоборот подходит к лестнице. Джемин шёл к нему. И вот он уже бежал со всех ног в своей голове, пока ватными ногами спокойно спускался вниз. На последних ступенях Джено споткнулся, падая, — ноги не выдержали нагрузки.       Сильные руки хозяина поймали его, прижимая к своему, более узкому, чем у питомца, телу. И он тихо заскулил от радости встречи, обнимая Джемина и потираясь носом о шею. А тот со смехом обнимал его, прижимая к себе крепче. Хозяин что-то говорил, а Джено не слышал слов. Только ноты родного голоса. — Мы отдыхать пойдём. Не уверен, что сейчас поесть сможем. — Я принесу, а вы идите.       И они пошли. Джено продолжал крутиться рядом, забывая про любую слабость, одновременно с этим постоянно одергивая самого себя, чтобы в следующий момент забыть обо всем. Уже в спальне он позволил себе слабость. Завалив мужчину на кровать и придавив того своим весом, тыкался о него носом. В итоге пса крепко обняли с счастливым смехом и укрыли теплым одеялом.       Госпожа На лишь осталась в дверях, как только увидела их, а после так же молча ушла. Оба ребёнка крепко спали, впервые без тревог друг за друга.

***

      Утро для них наступило ближе к обеду. Джемин завалился на своего пса, привычно обнимая что-то или кого-то, как в данной ситуации. Сам Джено спрятался носом в ямочке между ключиц, дыша запахом своего человека, обнимая в ответ, словно боясь, что тот исчезнет, если его отпустить.       Пёс лежал так, пока хозяин спал. Он неспешно водил рукой по спине, прикрытой домашней футболкой, самыми кончиками пальцев. По итогу Джено натянул одеяло повыше, укрывая его, а после прикрыл глаза, вслушиваясь в дыхание рядом с ухом.       На зашевелился, постепенно просыпаясь. Он поднял сонные глаза, волосы были привычно растрепаны и торчали во все стороны, а на лице сияла яркая улыбка. — Джено, — он прохрипел заспанным голосом, — а я думаю почему так тепло, а оказывается я дома, — и его погладили по щеке, а после и по голове.       А питомец просто лежал с широко раскрытыми глазами, пока простое касание к щеке его плавило. Щека горела, он терялся в ощущениях, немного уходя в себя, пытаясь понять, почувствовать, что вызывают в нём ласковые слова. Это было какое-то особое тепло. Оно светило ярко, легко разгоняя привычную тьму. Оставался лишь страх, что это все ложь. Что сейчас человек даст ему всё, что он желал, о чем мечтал, а потом заберёт или посмеётся над ним. Это всё отзывалось болью.       Он закрылся за мгновение, гася в себе огонь, который излучал, чтобы начать пылать изнутри, словно сгорая.       Джемин заметил изменения, замолкая. Он робко хотел продолжить, но в итоге остановил сам себя, со вздохом отстраняясь, а после вставая. — Я бы хотел очень и очень многое, но не смогу тебе дать, просто потому что не желаю тратить свои силы в пустую. Это не значит, что я отступлюсь, Ноно. Это говорит о том, что я буду ловить моменты, когда ты будешь открыт. В такого тебя я буду вкладывать всё то, что так хочу дать тебе. Постепенно, медленно, но ты накопишь достаточно сил, чтобы потом идти вперёд, — чёрные глаза выразительно смотрели в его карие.       Слова попадали в душу, но не давали побегов. Он знал, что они есть, что теперь от них так просто не избавиться. От него зависело жить им или нет. Он желал дать себе волю, отпустить того, кого когда-то запер.       Страхи пока ещё были сильнее.       Он смотрел на хозяина, что стоял перед ним. Уверенный взгляд человека, который знает себе цену. У Джемина всегда была осанка, он стоял на земле твёрдо. Сильная аура, которая манила и притягивала к себе. На него хотелось равняться, достигать большего, чтобы показать ему, себе, что он может. Может быть таким же сильным, быть достойным конкурентом или приятелем. Быть равным.       Он встал и подошёл к своему человеку, чтобы прижаться лбом к плечу. Тот легко почесал его холку, а после потянул за собой. Сердце сжалось в секундной нежности, после чего он верным хвостиком последовал за мужчиной.