angelus lucis (ангел света)

      Миссис Нертвелл в самом деле была не в настроении. Сидя за последней партой, Дин не то чтобы боялся не писать, он и шевелиться, кажется, боялся. Учитель ходила по рядам, кидала на всех презрительные взгляды, чаще всего смотря на удивительно для неё тихого Винчестера. Если бы она не узнала о нём хотя бы что-то за первые пару дней, наверняка бы подумала, что Винчестер-старший такой же примерный ученик, как и его брат.       Для Дина же было лишь в радость занять свой мозг какой-никакой активностью. Примеры, задачи, графики, уравнения - юноша, конечно, не привык таким заниматься, по душе ему была охота и спортивные игры, но сейчас... Этот случай явно не был обыкновенным, и, наверное, вполне нормально, что Дин ведёт себя не так, как всегда. По крайней мере, подобные мысли его успокаивали.       Урок пролетел донельзя быстро, что не могло не радовать. Выходя из класса, Дин довольно потягивается и оглядывает широкий коридор. Перед ним стоит выбор: как прилежный ученик пойти на скучнейший урок английского языка, или прогуляться по морозной улице. Удивительно. По словам знакомых снега почти всю зиму не было, но холода стояли отменные. Радовало одно: в марте холода были не такими промозглыми, так что Дин не особо-то и замерзал в своей излюбленной кожанке.       — Уже второй урок, а ты всё ещё тут? Дин, ты не заболел случайно? По холоду опасно без куртки ходить. — звонкий голосок Джессики будто соловей щебечет прямо рядом с левым ухом. Её рука удобно улеглась на плече юноши, отчего тот не мог не ухмыльнуться.       — Ты ещё недостаточно хорошо меня знаешь. — с усмешкой отвечает Винчестер, взглянув сперва на свою новую спутницу, а после на её брата, который успел появиться рядом почти из ниоткуда. Губы расплываются в незамысловатой улыбке и далее следует вполне очевидный вопрос, как казалось Дину. — Почему тебя на математике не было?       — Тренировку опять поставили вместо уроков. А без меня команда, якобы, никак не может. Всё как обычно.       — Играешь в школьной команде?       Но ответ Кастиэля тут же прерывается обнявшей брата за плечо Джесси. Она гордо улыбалась и, похоже, собиралась ответить за него.       — Он не просто там играет, он капитан нашего "Экипажа X"! Без него все эти утырки ничего не могут. — девушка треплет Каса по волосам на затылке, хитро прищурив глаза, но брат отмахивается, закатив глаза и чуть оробев. — И не говори, что я не права. Я видела, как они без тебя играют.       Кастиэль вздыхает, со смешком убирая от себя сестринские руки. Смотря на них, Дин задумывался лишь о том, что если бы не смерть их матери и не одержимость отца местью, они с Сэмом были бы такой же счастливой семьёй. Дин, может быть, тоже бы играл в школьной команде одной из школ Лоуренса, а Сэм бы, наверняка, был бы гордостью школы, которого постоянно отсылали на какие-нибудь олимпиады, или чего ещё похуже.       Но Винчестер-старший не мог позволить себе мечтать о лучшем, не этому его учили отец и жизнь. Может и вправду, он никогда не станет классным игроком в футбол, и никогда не будет жить на одном месте в маленьком доме всю жизнь, но пока он может сделать что-то, чтобы такая спокойная жизнь ждала Сэма, он будет бороться за его сохранность.       — Ладно, идиоты, бывайте. Я, в отличие от вас, прогульщиков, собираюсь с отличием закончить школу. — сарказм в её словах был отчётливо слышен. Она смеётся, после чего, показав кончик языка, уходит вдаль по коридору.       — А ещё пару дней назад она кричала о том, что больше никогда не придёт ни на один урок. Всё же она не неисправима. — Новак говорит тихо, с еле уловимым смешком, вырвавшемся из его горла, и вот, он снова смотрит на Дина.       И Дин знает, что чувствует в этом взгляде. Знает, но не может понять, что конкретно. Тело леденело от этой очевидной недосказанности между ними, и, казалось бы, разве это не прекрасный момент, чтобы поговорить? Здесь никого нет кроме них двоих, да и никому нет до этого дела, но вместо этого Винчестер мило ухмыляется такой глубокой привязанности между братом и сестрой со словами:       — Но ведь в чём-то она права. Чем больше прогулов, тем больше шанс, что нас выгонят из школы пинком под зад. Идём.       Оба негромко смеются, и Кастиэль, стукнув приятеля по плечу, уходит в сторону нужного класса, а Дин непременно следует за ним. Наверное они оба ещё не готовы к такому серьёзному разговору.       В кабинете юношей встретила пара десятков не самых приятных слов в виде отчитываний за их опоздание, но они, склонив носы, будто стыдясь, держали смех сквозь глупые улыбки. Итак, закатив глаза, преподаватель сложила руки на груди, и, пробормотав что-то про то, что они отбирают её драгоценное время, разрешила парням сесть.       Развеселённо вздохнув, Дин плюхается на свободный стул, попутно замечая, как Кас садится за партой слева от него, всё так же глуповато улыбаясь. Брюнет раскладывает все принадлежности на столе и щурится, стараясь увидеть написанную на доске тему. Нельзя было отрицать, что так он выглядит даже мило. От этой мысли Винчестер хмыкает и, прохрустев пальцами, открывает измученную тетрадь с записями и понятными лишь самому Дину рисунками.       Спустя, наконец, от силы двадцать минут урока, юноша понимает, что всё это время просто рисовал ручкой что-то непонятное, похожее на огромную чёрную дыру на весь лист. Остановился он лишь тогда, когда в листе появилась настоящая дырка. Дин хмурится и откладывает ручку. Такими темпами от тетради и живого места не останется... Что ж, стоит отвлечься от собственных невнятных мыслей.       Взгляд зелёных глаз устремляется к доске. Белым по зелёному на ней аккуратным почерком преподавателя написаны подзаголовки темы. Это даже ещё скучнее, чем создавать дыры в тетради. По правую сторону от Дина сидели самые непослушные и незаинтересованные в уроке ребята: одни шептались, хотя их было отлично слышно, девчонки хихикали, смотря прямо на Дина, а третьи передавали друг другу одну и ту же записку, видимо, пытаясь общаться тише, чем те, что шептались. По левую же сторону сидели самые что ни на есть зануды. Один из них отвечал на уроке, остальные либо делали вид, что слушают его, либо и вправду были заинтересованы уроком. Взгляд сам по себе движется ещё левее, и волосы на голове встают дыбом, а кожу вдруг стало покалывать маленькими иголочками, которые, будто бы, находились прямо под этим тонким телесным слоем.       Неужто всё это время Кастиэль прямо вот так смотрел на него? Так... Откровенно пялился, время от времени почти незаметно кусая изнутри губу. Это движение было неуловимым, будто обычный изгиб рта в полу-кривой улыбке, но Дин, чёрта с два, он касался этих губ, исследовал досконально, прошёлся по каждому их миллиметру, почувствовал это движение, и теперь, заметив, как Новак делает всё то же самое, не отрываясь смотря на Дина, заставляет бёдра почти рефлекторно сжаться.       "В прошлый раз он смотрел также," - мелькает мысль в голове юноши, не позволившего себе засмотреться на сие чудо света. Он смотрел точно также: не отрывая взгляд, редко моргая, с мелким прищуром и ярким блеском в глазах. Он смотрел также, стоя на коленях и отсасывая ему. Дин хорошо запомнил этот взгляд, вспоминал его, лёжа в ванной старого мотеля и грубо надрачивая себе, вспоминал всякий раз, закрывая глаза перед сном. Но воспоминания - лишь воспоминания, а здесь он живой, настоящий. Можно встать и дотронуться до его волос, щёк, губ, услышать его бархатный, как окутывающий тело дым сигарет, голос... "Вот же дьявол."       Какой позор - влюбиться в друга до знакомства с ним. Какой позор - влюбиться в парня. Какой позор - желать ответных чувств.

***

      Идя по прохладной ночной улице, Дин всё журил себя, что решился на этот поступок. Несомненно, Винчестер был по уши влюблён в этого отсосавшего-ему-в-туалете-парня-с-ахуеть-какими-красивыми-глазами, но стоит ли вообще ждать взаимности? Официально они знакомы два никчёмных дня, но Дин, как последний идиот, нервно выкуривает сигарету, чувствуя как пальцы дрожат то ли от холода, то ли от волнения. В левой руке он держит три жёлтых нарцисса, снова думая о том, как он сейчас, наверное, никчёмно выглядит.       Дин никогда ни за кем не бегал. Он не считал, что девушек нужно завоёвывать, он был так прост и легкомыслен, а девушки сами клеились к нему, будто мухи к мёду. Что же сейчас? Он сам бегает за парнем, знакомство с которым было одним из самых грязных на памяти юноши. И Кас ведь даже не смущается, делает вид, будто бы всё так, как и должно быть. Мысли об этом в секунду возмущают Винчестера, и тот на мгновение останавливается, собираясь развернуться и вернуться, наконец, к младшему братишке, почитать ему сказку на ночь или что-то в таком духе. Но взор зелёных глаз падает на очертания еле знакомого дома. В заветном окошке виден совсем неяркий свет. Пути назад уже не было.       Винчестер тушит окурок ботинком и томно вздыхает. Изо рта выходит слабый пар, и Дин кутается в джинсовке. Стоило всё же надеть куртку, перед тем как идти сюда. С другой стороны, в сердце ещё теплилась надежда, что Винчестер всё же сможет отогреться в комнате Каса, а может, если судьба сжалится над ним, в его наверняка тёплых объятиях.       Прямо к небольшому балкону, который, по расчёту юноши, принадлежал именно Кастиэлю, вела толстая ветвь дерева, что была предпоследним трудным шагом во всём этом плане. Подойдя к стволу, Дин касается коры, оценивая, возможно ли будет взобраться до первой толстой ветки. Вполне. Винчестер зажимает цветы меж зубов и, хмурясь и снова журя себя за свои же поступки, делает уверенный рывок вверх, взбираясь до первой ветки. Остальные мелькают под ногами, будто бы дорога под шинами детки. Это было просто, Дину кажется, что даже слишком.       Юноша приземляет на твёрдый балкон, держась руками за перила позади себя. С улицы за стеклом не видно ничего, лишь неяркий свет ночника, слабо озаряющий комнату, дрожал где-то в уголке. Теперь уйти точно нельзя.       Дин кладёт букет в левую руку и вздыхает. Как он только до этого докатился? Стыд и позор. Отец, наверняка, просто пристрелил бы Дина за такое, но отец далеко, а его старшему сыну постепенно становится абсолютно плевать на последствия. Он скажет, что у него внутри, а там будь что будет.       Тишину разрывает стук костяшек руки о стекло. Винчестер рефлекторно отходит назад и запрыгивает на перила, удобно усаживаясь на них. Голова в секунду наполняется сомнениями. Может, Кас спит? Может, стоило постучать дважды? Есть ли ещё шанс уйти? Но дверь недовольно трещит и скрипит, всё же поддаётся напору изнутри и открывается.       Все подготовленные за часовую прогулку слова в миг испаряются. Кас стоит прямо здесь, прячась от мороза в клетчатый плед. Дину кажется, что в темноте глаза Новака чуть светятся, и, конечно, ему лишь кажется, но чёрт бы их побрал, они были слишком прекрасны.       — Дин? — немного удивлённо спрашивает Новак, облизнув сухие губы и приподняв брови. Он молчит какое-то время, после чего, смеясь, проговаривает. — Сегодня за красивые мордашки минетов не делаю, прости.       — Что? — Винчестер хмурится, после чего фыркает, закатывая глаза. — Я и сам себе подрочить могу. — грудь Кастиэля дрожит от лёгкого смеха и абсурда их диалога. — Я не за этим пришёл. Я... — слова застревают в горле, с трудом выходя наружу. — ...хотел поговорить с тобой.       — О... Хорошо, прости. — насмешливый тон в голосе юноши тут же исчезает, и он, протерев лицо рукой, устремляет взор прямо в зелёные, будто густой лес солнечным утром, глазки. — Я весь во внимание.       Лицо Дина становится серьёзнее. Он сглатывает, отчего его кадык дёргается, а по коже пробегает холодок. В такой ночной мороз джинсовка точно не спасала.       — Я хочу поговорить с тобой о нас. Всё, что произошло за последние два дня... Это так глупо, и мне нужно рассказать тебе всё. Иначе я просто не могу. — Винчестер вздыхает, прикрывая глаза и опуская голову. — После того случая в туалете я просто не находил себе места. Я думал, это будет как с другими, но, чёрт меня подери, если я солгу, я не мог думать ни о чём другом. То, как ты говорил со мной и смотрел, также как и сейчас смотришь, твой голос, руки... Эти вещи не дают мне покоя, и когда я пытаюсь не думать ни о чём, я думаю о... Тебе. — последние слова текут шёпотом, сливающимся с тишиной. Дин чувствует, как быстро бьётся его сердце, что дышать становится сложно, как горят его уши и щёки, но пауза длится недолго. — Я знаю тебя два дня, казалось бы, мелочь, но я не могу забыть тебя. Я никогда не чувствовал чего-то подобного, и не думал, что почувствую, но ты перевернул мой мир с ног на голову. В общем... — ещё один томный вздох. Три слова. Всего лишь. Почему так сложно их выговорить? — Кас, я люблю тебя. Знаю, это до безумия глупо, но это так.       Юноша шумно выдыхает, поднимая свой дрожащий взгляд. И Дин видит совершенно другой взгляд. Те же аквамариновые глаза необузданной красоты, но они смотрят вдохновлёно, часто моргают, не давая возможности разглядеть дрожащие ресницы. Сердце пропускает удар, чтобы забиться лишь сильнее, быстрее и громче.       — Скажи мне, что я проебавшийся идиот. — шипит Дин, не отрывая взгляду.       — Ты как будто из романа Шекспира вылез, зеленоглазка. — по лицу Новака разливается глупая улыбка.       — Не превращай это в комедию, я трижды чуть не развернулся, пока шёл сюда!       — Прости, мне будет стыдно, если я не отвечу чем-то подобным.       — Одного слова будет достаточно, подсосник.       На лице Кастиэля сияет широкая улыбка. Он тихо посмеивается, глубже кутаясь в свой клетчатый плед, после подходит ближе и встаёт на полупальцы, кладя нежную ладонь на гладко-выбритую щёку Винчестера. Не задумываясь, Дин наклоняется чуть ближе и мгновенно чувствует, как чужие губы нежно касаются его. Одно нежное прикосновение губ к губам, после - тихие смешки, слившиеся в один. Они и не могли мечтать о большем.       — Такого слова будет достаточно, чтобы во всех красках описать мой ответ?       — Вполне, ангел.