На’ви однолюбы

      Для Цзян Ваньиня его сводный брат, Вэй Усянь, казался чем-то непостижимым.       Вэй Усянь всегда следовал зову сердца без оглядки и отдавался порывам чувств. Стоило замаячить перспективе отправиться на новую планету — Пандору, он был в первых рядах, таща Цзян Ваньиня за руку. Когда ему показали аватара, он тут же поспешил опробовать его и только чудом малоподвижных, непривыкших конечностей не сбежал сразу в дикую природу. А также…       — Мне нравится Лань Чжань.       — Кто?..       Цзян Ваньинь тупо уставился на только что вернувшегося из своего аватара Вэй Усяня. Пока он пытался прикинуть что это за тип и есть ли такой на их исследовательской базе, его брат опередил его, ставя в ещё больший ступор:       — Я о Ванцзинее!       Звучит как имя одного из изучаемого ими народа, на’ви…       Минутку.       — Вэй Усянь, ты сдурел?!       — Нечего так орать, — Вэй Усянь показательно заткнул уши, всё ещё не отошедший от отсоединения с аватаром. — Ты просто не представляешь какой он романтик!       Нет. Его брат точно чокнутый. Плевать «романтик» или нет, но это другая раса! Да ладно другая человеческая раса, но это инопланетная малоизученная и вполне агрессивная к ним раса!       Цзян Ваньинь не понимал Вэй Усяня, но терпеливо слушал, когда тот вещал о прошедшем дне. Он уверял себя, что это для исследования. В конце концов, его придурковатый брат рассказывал не только об их романтическом провождении времени с «Лань Чжанем» — боже, зачем давать ему китайское имя? — но и об культуре, что весьма интересовало Цзян Ваньиня. Он записывал и изучал от строения их тел до обихода. Он погружался в это с головой, находя для себя этот мир интересным, полным жизни и необычного.       Возможно он тоже был немного не в себе.

***

      — То есть, благодаря кончикам кос вашего народа, вы можете соединять разум с животными и другими живыми организмами?       — Всё верно.       Сичэней, один из народа на’ви, или как его чаще называет Вэй Усянь «Сичэнь-гэ», ставя в ступор и самого представителя вида и Цзян Ваниня из-за подобной фамильярности, протянул кончик своей косы к исследователю, пока тот вёл записи. Его хвост за спиной махал из стороны в сторону над головой, пока он сидел на корточках, и Цзян Ваньинь забеспокоился о комфорте человека… вернее на’ви, который поставлял ему информацию практически задаром.       — Что-то случилось?       — Кхм, это… — Сичэней прокашлялся, о, похоже, подобные привычки схожи с человеческими, надо записать. — Концы наших кос — это нечто интимное… немного неловко, когда Вы так их разглядываете.       — Ох, прошу прощения.       «Чёртов Вэй Усянь! Он сказал, что показ конца косы это признак доверия и дружбы! Агх!»       Цзян Ваньинь сделал вид, что ведёт записи, чтобы скрасить неловкую паузу. В этот момент хвост Сичэнея ударил рядом с ним, создавая небольшое углубление.       — Кхм, немного перенервничал.       — … все мы нервничаем. Ха. Ха…       Кажется, Цзян Ваньинь начинает терять бдительность при общении с этим на’ви. На фоне Ванцзинея и Вэй Усяня он выглядел таким воспитанным и приятным в общении, что исследователь и позабыл насколько сильнее на’ви обычного смертного и конечного человека.       — Усяуни рассказывал, что у людей также есть традиции, связанные с волосами…       — Ах, это, — Цзян Ваньинь решил перечитать сделанные записи и одновременно с этим задумчиво отвечал на вопрос. — Волосы… кажется, наши предки сплетали их во время свадебной церемонии. Правда уже почти никто так не делает.       — Почему? — заинтересованно спросил Сичэней.       — Культурная диффузия, — Цзян Ваньинь пожал плечами и на вопросительный взгляд на’ви пояснил. — Вэй Усянь… Усяней же делал много странных вещей, которые потом прижились у вас, потому что вы посчитали это удобным?       — Кажется, я понял. Культурная диффузия, — повторил Сичэней для себя новую фразу, звучащую совершенно незнакомо. — Так… когда мы встретимся вновь?              — Хм-м… я думал над тем, чтобы навестить матушку и отца на Земле…       Странно, но хвост Сичэнея опустился, стоило бросить на него взгляд. Почему-то для Цзян Ваньиня это было… очень милым. Точно он завёл пса, грустящего, что его хозяин уезжает.       «Цзян Ваньинь! Прояви уважение, это другая раса! А перед тобой сын вождя»       — На самом деле, — Цзян Ваньинь запнулся, отвернув лицо. Почему-то, на фоне Вэй Усяня, охомутавшего брата этого добросердечного и воспитанного на’ви, его слова смотрелись странно. — Недавно подготовили новый аватар, который необходимо опробовать…       — Это Ваш аватар?       — Да.       — Хм-м… Тогда я могу дать Вам имя нашего народа?       Ох, неужели он теперь будет Ваньиньнеем или Ваньиньуни? У него всё ещё было противоречивое чувство к этим именами, пусть имя Сичэней и было достаточно красивым в его понимании. Но только оно!       — В принципе, я пока не думал над этим, так что, — он снова посмотрел на эти щенячьи глаза и в надежде виляющий хвост. — Почему бы нет?       На самом деле ему уже предоставили список, но кто он такой, чтобы отказать самому сыну вождя, верно? И это нисколечки не оправдание, чтобы увидеть улыбку на этом красивом лице.       — Ваньнан.       — Ваньнан? — переспросил Цзян Ваньинь. В прицнипе, неплохо. Точно лучше Усяуни. — Тогда в следующий раз я представлюсь именно так.       Фигура миниатюрного учёного на фоне трёхметрового на’ви скрылась в исследовательском центре. Сичэней провожал её грустным взглядом.       «Откликнется ли дерево Эйвы на мои чувства?»       Его дядюшка определённо будет недоволен, если дерево Эйвы во второй раз обручит его племянника с человеком, которых он по старой привычке, а, вернее, из-за Вэй Усяня не любил. Но ему определённо понравится Цзян Ваньинь! Вернее Ваньнан.       То, что уяснил Цзян Ваньинь в первую очередь от Вэй Усяня — на’ви однолюбы. Поэтому в будущем, стоя перед деревом Эйвы, ему придётся столкнуться с последствиями своей излишней тяги к чужой культуре…       Ну да это только в будущем. Сейчас бы ему только кофейка и нервов для встречи с родителями.