Портрет

В освободившееся от спасения мира время Тав и Астарион частенько захаживали по вечерам в “Эльфийскую песнь”. Как выяснилось, ночная жизнь может быть вполне приятной, если тебе не приходится красться по подворотням, выполняя приказы своего безумно жестокого мастера. Впрочем, Астарион с каждым днем вспоминал о нем все меньше, с радостью оставляя мрачное прошлое позади.  Иногда Тав играла на скрипке для всех желающих послушать, иногда они попадали на выступления других бардов, но чаще всего они занимали свой любимый столик в тихом уголке, где приглушенный свет мягко падал на их лица и укрывал их от любопытных глаз. Они все еще помногу путешествовали вместе, и оттого было приятнее каждый раз возвращаться в родные Врата и ужинать на привычном месте. В один из таких вечеров Астарион почувствовал что-то неладное. Не выпуская из своей руки теплую ладонь своей любимой, он пару раз украдкой осмотрел посетителей в трактире, но ничего слишком уж подозрительного не заметил. Однако его не покидало ощущение того, что за ним наблюдают, и приятного в этом было мало. Тем не менее графин, полный дорогого вина, и очаровательная Тав, с улыбкой отпускающая свои фирменные колкости в адрес прочих гостей, с легкостью отвлекли его внимание. Астариону вовсе не хотелось портить столь чудный вечер. Пару дней спустя, когда ситуация повторилась в точности, он уже не смог отмахнуться от ощущения слежки. В этот раз он сел спиной к залу, надеясь тем самым отбить интерес наблюдателя к своей скромной персоне, но это не помогло. Он все так же ощущал затылком чей-то пытливый взгляд, отчего плечи сразу сковало знакомое напряжение боевой готовности. Когда Тав отправилась к стойке трактирщика за напитками, Астарион быстрым рывком пересел на противоположное место спиной к стене и принялся изучать присутствующих с пристрастием. Чуть позже, чем стоило бы, он приметил незнакомца в странном головном уборе, оказавшегося у стойки рядом с его Тав. Кажется, они даже обменялись парой слов? Выражение ее лица было дружелюбным, а ее собеседник не делал ничего подозрительного, так что Астарион подавил желание вклиниться между ними. Прищурившись, он проследил за мужчиной, мысленно отметив место, где тот сидел. – Я успел соскучиться, любовь моя, – широко улыбнулся он, когда Тав вернулась за их стол. И в его словах не было ни капли лукавства. После всего, через что они прошли, ему хотелось быть рядом с ней всегда, так близко, насколько это возможно. – Кто это был? – нараспев продолжил он, не меняя выражения лица, чтобы не выдать своих опасений. – Ты о ком? – Тав отпила вина из бокала, не поведя и бровью. Астарион еле сдержал раздраженный вздох. – Странный тип в берете у стойки. Он чего-то хотел?  – А, этот. Да так, спросил, не пробовала ли я здешнюю настойку из полыни. Говорят, жутко забористая вещь, – она аккуратно поправила ворот своего нового платья движением, за которым Астарион не мог не проследить влюбленным взглядом. – А что? Он моргнул, сгоняя наваждение, и прочистил горло. Говорила ли она правду определить было невозможно – он прекрасно знал по собственному опыту, что ей ничего не стоит убедить кого угодно в чем угодно, и этим ее талантом он искренне восхищался. К тому же, он всецело доверял Тав и не собирался оскорблять ее какими-либо подозрениями. Подозревать же сомнительного незнакомца… Совсем другое дело. – Ничего, просто хотел убедиться, что мою бусинку никто не тревожит, – развел он руками, отступая. Пока что. Тав смущенно рассмеялась и заверила его, что все в порядке. Астарион же не смог сдержать довольной улыбки – пока она настолько мило реагирует на это обращение, он не перестанет так ее называть. То есть, наверное, никогда. Она улыбалась ему в ответ, а он не мог насмотреться на ее сияющие глаза и едва заметные веснушки на ее скулах. Держа ее руку в своей, Астарион всякий раз любовался контрастом их кожи – солнце любило ее и оставляло на ней свой след. Он не скажет этого вслух, но про себя все уже окончательно решил: пусть ему самому и не суждено вновь оказаться на улице при свете дня, это не имеет значения, ведь у него есть Тав. Его собственное солнце. Только невероятным усилием воли ему удалось переключить свое внимание на странного незнакомца в берете, потому что Астарион вновь ощутил его взгляд на себе – теперь он был абсолютно уверен в том, что именно этот человек пялился на него все это время. Постойте, кажется, он еще и что-то записывал в своем блокноте? Признаться, внутри Астариона начинала закипать ярость, ведь проходимец портил вечер не только ему, но и его спутнице. Впрочем, теперь, когда он его вычислил, бедолаге осталось недолго, чем бы он там ни занимался. Извинившись, Тав удалилась в уборную, и Астарион мгновенно перевел взгляд на источник опасности, готовясь в любой момент принять ответные меры. Нелепый берет, однако, не обращая на него никакого внимания, встал из-за стола, нащупал в карманах портсигар и отправился к выходу из таверны. Все его вещи остались на месте, чем Астарион решил незамедлительно воспользоваться. Резво поднявшись на ноги, он проскользнул мимо остальных столиков и ловким движением руки подцепил злосчастный блокнот, не привлекая внимание окружающих, после чего проследовал к тому же выходу, каким воспользовался странный незнакомец. Удалившись от центра зала достаточно, чтобы смешаться с тенями и силуэтами проходящих мимо гостей, он раскрыл блокнот, и его руки похолодели.  Последние страницы были испещрены изображениями его самого, в разных ракурсах и с разными выражениями лица. Он пролистал блокнот и натолкнулся на такие же зарисовки других лиц – разных людей, тифлингов, гномов и прочих. Что ж, хотя бы Тав здесь нет, так что, возможно, вуайерист и не получит укол кинжалом под ребро в первую же секунду их с Астарионом разговора. Возможно. Он мрачно хмыкнул, захлопнул блокнот и толкнул тяжелую дверь, выходя наружу. Курить можно было и внутри таверны, но в летнюю пору большинство любителей табака все же выходили на улицу, чтобы насладиться ночной прохладой и освежающим бризом с залива. Все это Астариона не волновало ни капельки. Он высматривал тот самый нелепый берет. К счастью, долго искать не пришлось. Тот стоял совсем неподалеку, на веранде “Эльфийской песни”, привалившись к стене и затягиваясь своей сигарой. Местечко довольно людное, так что действовать нужно тонко и аккуратно – это Астарион мог устроить. Он привычным движением нащупал рукоятку спрятанного кинжала и приблизился к незнакомцу. – Чудесный вечер, не правда ли? – заговорил он, хищно ухмыляясь. Вздрогнув, незнакомец поднял на него взгляд и тут же застыл, не смея пошевелиться. Астарион оказался весьма доволен произведенным эффектом и сделал еще один шаг в его сторону. Ему не хотелось тратить слишком уж много времени на этого бедолагу, так что он решил не играть с ним в кошки-мышки. – Знаете, мой вечер проходил просто волшебно – хорошая музыка, вино, компания прекрасной спутницы. И мне очень не хотелось бы, – он помахал блокнотом перед лицом мужчины, – Чтобы какой-то жуткий сталкер разрушил эту атмосферу. Тип в берете открыл рот, но не смог выдавить и слова. Астарион закатил глаза и швырнул блокнот – мужчине пришлось ловить его на ходу, чем вампир не преминул воспользоваться. Мгновение – и он уже стоял вплотную к незнакомцу, угрожающе заведя тому кинжал за спину. У него все еще тлела зажженная сигара в зубах, и Астарион щелчком пальцев отправил ее на землю, после чего крепко сжал его плечо, чтобы тот не вырвался. – Кто ты? И что тебе нужно от меня? – вкрадчиво произнес он над самым его ухом. – И лучше начинай говорить поскорее. – Это не то, что вы подумали…  Астарион цокнул языком и уже собирался было съязвить в ответ, но его прервал знакомый голос. – Астарион, нет! Он повернул голову на звук, и сердце его сразу растаяло. Конечно, не настолько, чтоб отпустить бедолагу из своей хватки, но все же на лице Астариона заиграло подобие улыбки, когда он встретился взглядом с Тав. – О, и ты тут, моя радость! Я вернусь буквально через пару минуточек, – сладким голосом заверил он. Она встала напротив него, скрестив руки на груди. – Отпусти его, – потребовала она со смертельно серьезным выражением лица. – Сейчас же. – Этот ненормальный следил за мной! – нахмурился Астарион, еще сильнее впиваясь пальцами в руку своей жертвы, отчего тот поморщился. – Еще и рисовал мое лицо в своем маньячном блокноте… – Я знаю, – смягчившись, ответила Тав, накрывая своей ладонью его плечо. – Он художник.  Я наняла его, чтобы он написал твой портрет. Хотела сделать тебе сюрприз. Астарион не мог найти нужных слов. Вот так всегда. Стоит ему лишь подумать, что в ее компании его уже ничто не сможет застать врасплох, как Тав вновь лишала его дара речи.  – Что? Портрет?.. – растерянно пробормотал он и удивленно вскинул брови. – Для меня? Тав кивнула и, заглянув Астариону в глаза, настойчиво повторила свою просьбу. – Отпусти его, пожалуйста. Спустя секунду кинжал уже был спрятан в ножны, а Астарион приносил мужчине в берете свои извинения, неловко потирая свой затылок. Тот хотел было возмутиться, но Тав протянула ему мешочек с золотыми монетами и попросила забыть об этом маленьком недоразумении, так что конфликт довольно быстро оказался исчерпан. Художник поправил свой несчастный головной убор и поспешно удалился, оставив их наедине. – Что ж, похоже, мой план не удался, – выдохнула она, потирая переносицу.  Астариона поглотили противоречивые чувства – самый дорогой его сердцу человек хотел сделать для него подарок, а он все неправильно понял и поддался своим инстинктам самосохранения. Хоть они и спасали его шкуру множество раз, и отказываться от них в своей ныне “мирной” жизни он пока что не собирался, ситуация вышла… Крайне неприятная. Он попытался объясниться, но Тав его опередила: – Все в порядке, я понимаю, что ты заметил за собой слежку и… Мне стоило догадаться, что так и будет, – она улыбалась, но ее голос звучал тише обычного, так что Астариону пришлось сделать шаг ей навстречу. – Но все же хотелось тебя удивить. Я надеялась, что ты будешь настолько увлечен мною, что ничего не заметишь. Он знал ее достаточно хорошо, чтобы быть уверенным в том, что из ее уст это не обида и не упрек. И он стоял достаточно близко, чтобы разглядеть хитрые огоньки в ее глазах. Тав заигрывала с ним, сохраняя невинное выражение лица, перед которым Астарион никогда не мог устоять. Как обычно, он принял правила игры с улыбкой и, взяв ее руку в свою, склонился, чтобы прикоснуться к ней губами. – Прости меня, любовь моя. Обещаю сегодня больше не сводить с тебя глаз. Когда он выпрямился, Тав обняла его за шею.  – Тебе не за что извиняться. К тому же, – она выдержала паузу, не отводя своего озорного взгляда. – Наблюдать за тем, как ты работаешь кинжалом, одно удовольствие. Он любил ее так сильно, что порою его это пугало. Давным-давно позабытые чувства из прошлой жизни – Астарион даже не был уверен, что ему доводилось их испытывать когда-то – трепетали в его груди, вызывали смятение и… делали его счастливейшим существом в Фаэруне, когда он смотрел на нее, как сейчас. Но лишь смотреть ему было мало. Не выпуская ее руки, он положил свободную ладонь на талию Тав, притягивая ее к себе. – Что скажешь, если мы вернемся внутрь и немного потанцуем? – проворковал он ей на ухо. – Возражений нет, – она улыбалась, и Астарион вновь задался вопросом, а осознает ли она, какую власть над ним имеет? Страшная мысль. Но стоило ей лишь промелькнуть, Тав, будто читая содержимое его головы (а он был уверен, что она уже не может так делать), всякий раз рассеивала его опасения. – Только давай сперва закажем ужин, есть хочется ужасно. И не каждому из нас приносят еду в постель, знаешь ли, – усмехнулась она, недвусмысленно изогнув бровь. Астарион почувствовал слабость в коленях и, не удержавшись, провел языком по губам, предвкушая данное обещание. – Ну как я могу тебе отказать? 

***

Пару месяцев спустя законченное полотно доставили к ним домой. Астарион снял с него плотную оберточную бумагу, прислонил его к стене и теперь оценивающе рассматривал его вместе с Тав, стоя с ней плечом к плечу. На камерном портрете его светлая кожа и белые волосы контрастировали с темным фоном, выгодно оттеняя его лицо, также художник уделил особое внимание золотистой вышивке на его дублете, но самое главное – взгляд. Немного мечтательный и устремленный куда-то в сторону, он таил в себе скрытую опасность, и впечатление это усиливалось едва заметной улыбкой на его губах. Да, Астариону определенно нравился результат – вполне достоверный, насколько он мог судить, сравнивая со своим отражением, которое он видел на водных поверхностях – о чем он сразу же сообщил своей любимой. Может быть, изображение ему даже чуточку льстило, но вот об этом никому знать не обязательно. Тип в берете явно отработал на все деньги. Хоть портрет и не был громадным, он смотрелся вполне внушительно в его дорогой и изящной раме. И все же… было в нем что-то тревожащее. Что-то такое, вызывающее смутное, едва уловимое чувство отвращения, и Астарион все никак не мог понять, в чем причина. Нужные слова вертелись на языке, но ускользали от него, как бы он ни пытался сформулировать свою мысль. Благо, первой прервала задумчивое молчание Тав. – Да, хорошо получилось, и ты тут отлично выглядишь. Впрочем, как и всегда, – добавила она с улыбкой, на что Астарион ответил благодарным жестом. – Но знаешь, что мне это все напоминает? – Тав провела ладонью сверху вниз, указывая на картину. – М? – он перевел на нее взгляд. На мгновение она закусила губу в легкой нерешительности. – Это же так… по-вампирски, – в конце концов ответила Тав. – Величественный портрет нестареющего мастера в роскошной раме, место которому над камином в зловещей гостиной. В назидание слугам и для впечатления неудачливых “гостей”, – она с сарказмом перечислила эти стереотипы, после чего осторожно посмотрела на Астариона, словно проверяя его реакцию. Озаренный, он щелкнул пальцами и повернулся к ней. – Вот! Именно об этом я и подумал, – он ухмыльнулся, признавая ироничность ситуации. Конечно, раньше он весьма болезненно воспринимал любые упоминания его прошлого, но с течением времени все мучения той мрачной поры отступали, а с поддержкой и заботой Тав он постепенно исцелялся и учился тому, что смех над собой может быть полезен. – Только не знал, как бы это выразить, м-м, – он помахал рукой, подыскивая подходящее слово, – Поделикатнее. Она рассмеялась, и на душе у него потеплело. Тав гордилась им, и он это знал, видел в ее любящем взгляде, дурманящем голову сильнее вина и даже запаха свежей крови. Познав, что такое искренность, Астарион будто открыл для себя новый восхитительный мир, в котором он ощущал себя достаточно уверенно, чтобы честно открываться перед другим человеком. Под их привычными перешучиваниями и легкомысленным флиртом она видела его настоящего, а он точно так же видел ее и – слава богам – ее взаимные чувства. – Пожалуй, я бы все равно его повесил, – начал он, завлекая Тав в свои объятия. – Это отличный подарок. Ведь немного самолюбования никому не повредит, верно?  Брови Тав насмешливо приподнялись против ее воли, и Астарион вздохнул. – И не смотри на меня так. Я не могу отказать себе в этом маленьком удовольствии. Тем более, тебе ведь прекрасно известно, что в нашем милом тандеме за красоту отвечаю не я. Как бы ни было больно это признавать, – добавил он, скрывая веселье за нарочито строгим выражением лица.  – Ты это не всерьез говоришь, – она усмехнулась, обнимая его в ответ. – Дорогая, я задет. У меня есть глаза, вообще-то, – настаивал Астарион. – И здравый смысл. – Да-а? А что случилось с самым великолепным ублюдком, перед которым никто не мог устоять? – Тав пробежалась кончиками пальцев по его плечу вверх и, устроив свою ладонь у него на затылке, погладила его по волосам.  – Боюсь, он стал жертвой еще более искусной соблазнительницы, – хитро ответил Астарион, склоняясь к ней еще чуть ближе, чтобы она могла почувствовать его участившееся дыхание на своей коже. –  Мы же не ведем счет, правда, милый? – замерев в паре сантиметров от его лица, Тав беззастенчиво дразнила его. – Думаю, можно считать, что мы достигли паритета. Видят боги, он мог устоять перед многим в этой жизни, но когда она использовала свою харизму на нем, его кровь мгновенно отливала от мозга в более… примитивные части нервной системы. И как он умудрился стать таким счастливчиком? – Да, такой вариант меня устраивает, – низким голосом произнес Астарион в ее губы, накрывая их своими в поцелуе.