Ты — моё земное счастье

      Ранние пташки уже заливаются трелями среди листвы. Приятно проснуться утром и, оставаясь в постели, лежать, наслаждаясь звуками ранней природы. Младшие адепты и слуги еще не бегают с поручениями — только легкий ветер перебирает листву, да птицы щебечут. Приятно выйти в тишине, пройтись по тенистой дорожке и насыпать горсть семян или крошек на землю, чтобы, отойдя чуть назад, наблюдать за всеми маленькими птицами, что не боятся подлететь к лакомствам. Приятно вдыхать утренний прохладный воздух и радоваться окружающей прекрасной картине. Все это приятно, но приятней… увидеть вдали худощавую фигуру в растрепанной, как всегда, одежде. Увидеть, как птицы, пихаясь, лезут на руки к человеку, чтобы получить больше лакомств, а тот лишь смеется и насыпает горсточку на землю, чтобы прекратить птичьи споры. Еще немного понаблюдав за просыпающейся бамбуковой рощей, прислушиваясь к ее успокаивающим звукам, знакомая фигура оборачивается, щурясь от солнца и улыбаясь.       — Доброе утро! — в голосе Хань Мучуня так и слышится бодрость и радость. — Вы сегодня встали даже раньше обычного. Как вам спалось, учитель?       — Спасибо, не жалуюсь, — губы Тун Жу тронула легкая улыбка. — Тебя они совсем не боятся, — мужчина кивнул на птиц позади ученика, собравшихся в кучку.       — Я их каждый день кормлю, они уже хорошо меня знают, — юноша сел на корточки, а вскоре поднялся, держа в руках маленького воробья. — Вот, они даже без еды любят на мне сидеть.       Тун Жу протянул было руку, желая погладить маленькую птицу, но та тут же улетела на высокую ветку ближайшего ствола бамбука. Беззвучно вздохнув, он опустил руку обратно и спокойно посмотрел на воробья.       — Я не удивлен, что вас боятся все заклинатели, но что же вы птицам сделали? — спросил Хань Мучунь, наблюдая за разбегающимися по кустам птицами.       — Совершенно ничего, — пожал плечами Тун Жу. — Но не так уж это удивительно.       — А хотите, попробуем покормить птиц у озера? — блеснул глазами юноша.       — У меня нет особо важных дел, а вот тебе бы следовало лишние пару часов провести за тренировками, сяо Чунь, — в обращении звучал неприкрытый упрек, но мужчина просто не мог ругать юношу перед ним, так что его голос все равно звучал мягко.       — Тогда на озере и попрактикуюсь, — ученик просто отмахнулся от этих слов и подхватил свою сумку с птичьим кормом. — Пойдемте же! — и потянул Тун Жу за руку.       Каждый бы сказал, что этот ученик нисколько не уважает своего учителя. Тун Жу не соглашался, но и не отрицал этого. Таков уж был Хань Мучунь — совсем прост и беззаботен. Он с самых первых встреч не выстраивал между ними стены, продолжая вести себя, как ему вздумается. Тун Жу знал, что его ученик просто не желает обременять себя лишними ограничениями с теми, кто заслуживал его доверия. И это поведение нисколько не отталкивало мужчину. Он был рад, что рядом с ним всегда находился тот, кто не будет излишне вежлив, кто будет видеть в нем обычного человека. Только… как бы Тун Жу ни нравились эти качества ученика, он не мог сказать, что этот малец сколь бы то ни было уважал его. Иногда это доставляло проблемы, но каждый раз Тун Жу приходил к мысли, что так даже лучше.       Хань Мучунь никуда не торопился, Тун Жу — тоже. Они просто прогуливались по горе Фуяо, что так редко удавалось сделать вместе. Хань Мучунь шел слегка впереди, легонько приподнимаясь на носках, что делало его походку озорной, как у ребенка. Прищурясь, он ловил взглядом каждое движение листвы над головой и каждого пробегающего зверька. Но, делая вид, что полностью увлечен наблюдением за природой, Хань Мучунь украдкой иногда переводил взгляд на учителя, который, казалось, в любой ситуации выглядит величественным владыкой, лицо которого всегда выражает спокойствие, словно застывшее в вечном штиле.       — Учитель, вам не жарко?       — Нет, а что такое? — Тун Жу был удивлен такому вопросу, но на лице это отразилось лишь слегка приподнявшимися бровями.       — Пройдитесь босиком, — широко улыбнувшись, предложил Хань Мучунь.       От такого предложения брови Тун Жу приподнялись еще самую малость выше, и голова наклонилась в сторону в вопросительном жесте. Хань Мучунь больше ничего не говорил. Мужчина опустил взгляд на землю, задумавшись. Решив, что ничего плохого в том нет, он снял обувь, опираясь на рядом стоящий камень.       Тун Жу был заклинателем уже много лет. Пути Дао пусть и разнились, но почти все опирались на природу. Каждый начинающий заклинатель замечал, что в спокойных местах, где-нибудь подальше от городов и деревень, где природа никем не тронута, тренировки и медитации дают больший результат. Связь заклинателя с природой — это основа основ. И Тун Жу это прекрасно понимал. Но, сколько ни пытался, он не мог вспомнить, когда же последний раз находил время для самосовершенствования в окружении стихии. Становление одним из сильнейших заклинателей заставило Тун Жу отдалиться от этого. Множество проблем мира заклинателей и клана Фуяо легли на его плечи, заставили забыть о такой простой, но важной вещи, как прогулка босиком. Некоторое время, коснувшись земли голыми ногами, он просто застыл, не зная, что испытывает. Было не слишком приятно от осознания того, что теперь его ноги покрывает всяческая грязь. Ощущать мелкие острые камни тоже было не самой приятной вещью. Но что-то в этом было манящее, из-за чего Тун Жу не отказался от этой идеи и продолжил идти босиком, держа сапоги в руке, с каждым шагом чувствуя себя все спокойнее.       Хань Мучунь, наблюдая за своим наставником, то широко улыбался, то в удивлении приподнимал брови, а про себя еще и посмеивался. Он не ожидал, что его предложение окажется таким удачным. Тун Жу никогда не выглядел для него отталкивающим, но его лицо точно так же никогда не выражало большого счастья. Он был примером образцового поведения главы клана: спокойный, статный, рассудительный, но всегда было в его глазах что-то мрачное. Усталость? Сомнения? Недовольство? Этого Хань Мучунь уже не мог угадать, но предположил, что отвлечься учителю не помешает. И так получалось, что каждый раз юноша подгадывал самый лучший момент. Тун Жу не впервые задавался вопросом: случайность это или Хань Мучунь может быть настолько внимательным?       — Я так плохо выгляжу? — наконец произнес Тун Жу, заметив смеющиеся глаза ученика.       — Вовсе нет, — неопределенно ответил юноша, лукаво щурясь.       — Так как же тебе совесть позволяет насмехаться над наставником? — но не успел мужчина задать вопрос, как вспомнил: — Ах да, у тебя же ее нет, — но даже укоряющий взгляд не заставил Хань Мучуня смутиться.       — Какого плохого вы обо мне мнения, учитель, — заливисто смеясь, юноша вприпрыжку направился дальше по незаметной тропинке.       Тун Жу не торопился догонять непоседливого мальчишку. Вздохнув, он размеренным шагом направился по той же тропинке. Позже мужчина решил идти чуть в стороне от нее, ступая по мягкой траве.       — А вам и правда понравилось? — звонкий голос раздался над головой, и мужчина поднял голову, наблюдая за неуемным ребенком, который парил на мотыге, словно издеваясь. В голове промелькнула мысль, как все-таки можно было додуматься сделать духовное оружие из простой мотыги. — Вы только скажите — и ваш ученик будет готов устраивать такие прогулки каждый день, — пусть Хань Мучунь и знал, что это невозможно. При этих словах Тун Жу печально улыбнулся.       Прошло не так много времени, когда через стволы деревьев стал виден блеск воды. Озеро на горе Фуяо было совсем небольшим. Пожалуй, переплыть его вдоль и поперек мог любой смертный. Тем не менее, такой скромный водоем привлекал многих животных. Когда-то Хань Мучунь возбужденно рассказывал, как совсем близко видел у этого озера оленя, да такого грациозного, что решил, будто это какой-то дух. Сейчас озеро почти пустовало. Только пестрые рыбы иногда сверкали чешуей да несколько журавлей изящно стояли на отмели.       Хань Мучунь спрыгнул с мотыги и направился в сторону большой ивы на берегу, длинные ветви которой создавали рябь на воде от колыханий на ветру. На корнях старого дерева можно было удобно устроиться в тени, наблюдая при этом всю красоту озера. Юноша некоторое время стоял по колено в воде, бросая крошки журавлям и рыбам, а Тун Жу наблюдал за этим из тени ивы. Сейчас он не хотел нечаянно спугнуть всех животных вокруг, потому стоял подальше от кромки воды. Ему не хотелось упускать возможность понаблюдать за таким беззаботным учеником. Человек всегда наиболее привлекателен тогда, когда занят делом, что ему по душе. Никогда больше не увидишь на чужом лице такой радости и умиротворения, которые будут способны заразить и тебя. И Тун Жу проиграл чужому влиянию. И проиграл давно.       — Не хотите присоединиться? — после отрицательного мотка головой Хань Мучунь легко пожал плечами и высыпал оставшуюся горсть крошек в воду. — Жаль, что они так вас боятся.       — Мне достаточно наблюдать за ними издалека. Главное, чтобы они не покидали гору совсем, — успокоил ученика Тун Жу.       — А вы ведь скоро снова покинете гору?       — Да, — на выдохе произнес Тун Жу. — В этот раз это может существенно затянуться…       — Главное вернитесь к празднику середины осени, — перебил Хань Мучунь. — Вернетесь? — в вопросе звучала тихая надежда.       — Очень постараюсь, — сердце мужчины сжалось от такого простого желания ученика и вероятности того, что он не сможет его исполнить.       — Обещаете? — юноша знал ответ, но не удержался от вопроса.       — Сяо Чунь… я не хотел бы бросаться обещаниями, — вторя болезненно сжавшемуся сердцу, губы Тун Жу сложились в тонкую полоску, поджавшись. Он боялся пообещать то, что даже с малой вероятностью не сможет выполнить.       — Я знаю… — тихий вздох. — Тогда… обещаете, что мы все равно отпразднуем его, когда вы вернетесь? Даже если он уже пройдет.       — Хорошо. Обещаю, — в этом Тун Жу мог быть уверен.       Хань Мучунь ничего не сказал, но, внимательно посмотрев в лицо учителя, улыбнулся так, что радужка его глаз, казалось, стала звездным небом. И Тун Жу поклялся себе, что вернется до того, как праздник пройдет.       — Учитель, — продолжительное молчание нарушил звонкий голос, — можете показать движение владения мечом клана Фуяо? Как там оно называется… — юноша почесал затылок, вспоминая. — «Весна на засохшем древе»?       — Завтра не выйдешь с тренировочного зала, — мужчина прикрыл глаза, развернулся и направился прочь от озера.       — Учитель! Я же вспомнил! — жалобно взмолился Хань Мучунь, догоняя высокую фигуру. — И вы забыли вашу… — Тун Жу молниеносно взмахнул рукой, притягивая обувь к себе, но ни на мгновение не показал своего смущения и не замедлил шаг. — Так… покажете? — заклинатель впереди вздохнул и остановился так резко, что Хань Мучунь едва успел затормозить, чтобы не врезаться ему в спину.       Многострадальные сапоги вновь были брошены на земле, а из ножен вырвался блеск морозного клинка. Тун Жу не восхищался техниками клана Фуяо, но знал их в совершенстве. И, едва взглянув на его движения, можно было заметить, как сильно причудливые выпады не вязались с образом великого сорок шестого главы клана Фуяо. Клинок переливался на солнце, ветер от взмахов меча поднимал маленькие листья вверх и колыхал траву под ногами. От угрожающей ауры меча захватывало дух, но всего мгновение — и от нее не осталось и следа. Вся энергия разлилась вокруг Тун Жу, подобно мягким волнам моря. И тотчас же, повинуясь потокам энергии, под ногами распустились цветы: маленькие, стелющиеся по земле желтые фиалки. Тун Жу сделал последний взмах мечом и изящно убрал сверкающее лезвие обратно в ножны. Хань Мучунь застыл, восхищенно оглядывая пожелтевшую от цветов поляну. Каждое движение он силился сохранить в памяти, желая выжечь эту картину на внутренней стороне век.       — Учитель как всегда бесподобен во владении мечом. Вы показали мне самый лучший пример, — с тихим восторгом в голосе сказал Хань Мучунь, соединяя руки в легком поклоне.       Тун Жу нечего было ответить. Он лишь емко кивнул, принимая благодарность и восхищение. Поправляя одежду, мужчина с запозданием понял, что столь длинные одежды совершенно не подходили для демонстрации приемов. Чтобы привести себя в порядок, Тун Жу пришлось потратить изрядное количество времени. Пусть он не выглядел столь же презентабельно, как привык, но так ткань хотя бы не мешала движениям. Не обернувшись, заклинатель отправился в сторону главного двора Фуяо, не забыв на этот раз прихватить свою же обувь. Тем же неспешным шагом два человека шли обратно под сенью бамбукового леса.       — Учитель, а почему фиалки? И почему желтые? — вскоре полюбопытствовал Хань Мучунь.       — Так вышло. Я не думал ни о каком конкретном цветке, — честно ответил Тун Жу. — Вероятно, для них там просто самая подходящая почва. Хотя тебе должно быть больше об этом известно.       — Если вам любопытно, то я уточню в библиотеке, — прозвучал в ответ задумчивый голос.       Тун Жу кивнул. Ему было бы действительно интересно узнать. Пока что он лишь догадывался, что все крылось в его подсознании, которое даже он сам не мог сейчас понять. Не успел мужчина погрузиться в раздумья, как почувствовал легкое прикосновение к волосам. Почти невесомый предмет теперь находился на его голове. Тун Жу не имел возможности разглядеть себя сейчас, поэтому обернулся, посылая вопросительный взгляд ученику. Никто другой, кроме этого озорника, не мог сейчас его тронуть, но Хань Мучунь упорно делал вид, что ничего не замечает. Не дожидаясь ответа, Тун Жу решил самостоятельно выяснить, что находилось на его голове, подняв руку.       — Только не снимайте, — прервал его Хань Мучунь, слегка смутившись.       Мужчина оказался в еще большем замешательстве, когда, наконец, коснулся рукой своих волос, ощущая в них маленькие лепестки. Проведя рукой несколько раз из стороны в сторону, Тун Жу, наконец, понял, что те самые фиалки, выращенные его усилиями, теперь венком украшали его шелковистые волосы. Постепенно рука его опустилась, а шаги замедлились. Неторопливо обернувшись, Тун Жу уставился на юношу перед ним.       — Зачем? — заклинатель с трудом выдавил из себя даже это одно-единственное слово.       — Для этого нужна причина? — ответил вопросом на вопрос Хань Мучунь, в задумчивости поднеся руку к губам. — Раз уж выросли именно эти, значит, вам они подходят.       Тун Жу не знал, что ответить. Его размеренную жизнь нарушали только две вещи: вечные пустяковые проблемы мира заклинателей и этот юнец рядом с ним. Но в отличие от Хань Мучуня, проблемы всего-навсего временно отвлекали, тогда как его ученик… Он полностью рушил весь привычный устой в жизни Тун Жу. Он врывался, словно весенний ветер в раскрытое окно, когда на улице все еще лежал толстым слоем снег. Он оживлял давно застывший штиль в душе, вызывая мелкую рябь. Он сбивал мысли в кучу и заставлял сердце пропускать удары. Тепло плавно расползалось в груди Тун Жу. Он боялся, что сейчас, в самый неподходящий момент, маска его спокойствия даст трещину. Смотреть в глаза не было сил, поэтому Тун Жу отвернулся и тихо бросил, смотря в никуда:       — Спасибо…       Хань Мучунь вновь вскочил на мотыгу и сидел на ней всю оставшуюся дорогу, беспечно болтая босыми ногами. Он, не замолкая, рассказывал о всяких мелочах. Эти разговоры ни о чем для Тун Жу были той самой редкой возможностью — почувствовать себя обычным человеком. Юноша был далеко не безграмотным, потому слушать его было приятно, в том числе из-за грамотной речи, но куда важнее была его живая душа, ведь Хань Мучунь легко находил темы для разговора. Какую бы мелочь он не рассказывал, Тун Жу был поглощен его словами, иногда даже поддерживая разговор, что тоже было нетрудно.       За такой болтовней они быстро дошли до невысокого забора, за которым был двор клана Фуяо. Солнце стояло уже высоко, так что младшие адепты и слуги не заставили себя ждать. Во дворе уже кипела жизнь, в отличие от того раннего-раннего утра, когда два заклинателя только ушли. Не успели они ступить во двор, как к ним подбежал взволнованный мальчик.       — Глава клана, старший дядюшка, — ребенок в почтении поклонился. — Вас так долго не было, что завтрак успел остыть…       — Не стоит беспокоиться, — прервал мальчика Тун Жу. — Я предпочту сегодня не есть. Если сяо Чунь тоже не будет, то вы можете разделить трапезу между младшими адептами и слугами.       Мальчик быстро кивнул и убежал. На мгновение Тун Жу показалось, что тот посмотрел на него с небольшим замешательством. Что ж, в самом деле, не каждый день глава клана предстает в таком виде: босиком и с прелестным венком на голове — будто юная дева, вернувшаяся с поля. Тун Жу не стал придавать тому большого значения, улыбнувшись про себя. Не имея больше возможности задерживаться, мужчина попрощался с Хань Мучунем, напомнив ученику про обязательные тренировки, и отправился в павильон Цинъань. На невысоком столике его ждали стопки свитков и прочих бумаг, которые требовали внимания главы клана. В одном из писем упоминали, что помощь Тун Жу ожидают где-то в Восточных землях. Заклинатель невольно нахмурился. Что могло потребоваться от него за столь короткий срок отсутствия? В душе мужчины зарождалось раздражение. Неужто весь мир решил, что ему вовсе не требуется отдых? Привычным жестом поправляя волосы, Тун Жу замер. Раздражение сменилось легкой тоской. Аккуратно сняв с головы венок, он почувствовал, что совсем не хочет покидать гору Фуяо так скоро.       Маленькие желтые фиалки все никак не позволяли отвести взгляд. Эти нежные цветы хотелось сохранить, но Тун Жу не мог не вспомнить слова Хань Мучуня, что увядание цветов — совершенно естественный процесс, которому не стоит мешать. В поисках выхода из такой ситуации мужчина вспомнил о сухоцветах, что нередко видел в книгах библиотеки. Конечно, только его ученик мог их там оставить и забыть. Вспомнив об этом, Тун Жу вытянул ближайшую книгу с полки. Венок не помещался целиком, потому пришлось сложить его повдоль, в одну полоску цветов. Трепетно уложив цветы между страниц, Тун Жу вновь вернулся к столику, полному бумаг.       Солнце уже окрасило бамбуковую рощу в теплые тона закатного пейзажа, когда Тун Жу закончил. Вздохнув, он невольно подумал, чего ради ему нужен этот титул сильнейшего заклинателя. Юношеские амбиции давным-давно покоились где-то глубоко в душе. Пожалуй, стоит уйти в уединение. Или только сделать вид. Взглянув на пролетающих мимо павильона птиц, Тун Жу фыркнул себе под нос. С кем поведешься — от того и наберешься. И все же он не нашел причин того не делать, так что, собираясь в очередное путешествие за пределы горы Фуяо, мужчина твердо решил, что больше ему делать в этом беспокойном мире заклинателей нечего.       Время пролетело быстро. Тун Жу чувствовал себя мерзко физически, но был окрыленным в душе. Он возвращался на гору Фуяо, успевая к празднику середины осени. Пусть его помощи и просили в некоем сложном деле, мужчине было бы по силам справиться с ним, не потеряв ни единого волоска со своей головы. Однако он решил разыграть спектакль, позволив какому-то низкосортному темному заклинателю себя ранить. Владыка острова Лазурного Дракона в удивлении спросил его после сражения:       — Как так вышло? Глава Тун, вы были нездоровы?       — Пожалуй, так и есть, — морщась от боли, неопределенно ответил Тун Жу. — Я бы хотел отправиться в уединение. Надеюсь, я не чересчур обременю Четырех Святых своим отсутствием.       Гора Фуяо уже мирно спала под покровом глубокой ночи, когда мужчина приземлился во дворе клана после долгого полета. Вдыхая ночной воздух, он едва держался на ногах. Изнуренный сражениями, ранами и дальней дорогой Тун Жу невольно расслабился, едва ступив на родную гору. С опорой в виде меча заклинатель смог дойти до павильона Цинъань, где грузно опустился на крыльцо. Больше он не в силах сдвинуться ни на миллиметр. Мирный дворик выглядел чарующе под блеклым светом тонкого месяца луны и звезд. Размеренное дыхание, тишина, взгляд на луну.       Тун Жу не заметил, когда успел погрузиться в сон. Когда он вообще спал последний раз? Медитация была в разы эффективней сна, поэтому заклинатели отдавали предпочтение ей. Мужчина не чувствовал себя полностью восстановившимся, что было и неудивительно. На возвращение в строй потребуется еще много часов медитаций. Эта мысль только вызвала улыбку у Тун Жу. Разве не было это частью его плана? Медленно поднявшись на ноги, заклинатель вошел в павильон. Не успев зайти внутрь, он почувствовал знакомый запах хвойных благовоний. Прошлой ночью он точно был не в состоянии зажигать благовония, а значит, гадать не приходилось.       — Доброе утро! — растрепанная макушка вихрем влетела в дом. — Когда вы успели вернуться? Почему вы никого не разбудили? Почему вы меня не разбудили? Где вы были?       — Прошу, помедленнее, сяо Чунь… — Тун Жу успел пожалеть, что заговорил: по его голосу уже было прекрасно слышно, что не все в порядке.       — Что с вами случилось? — все вопросы тут же отошли на второй план, Хань Мучунь бесцеремонно схватил руку учителя, проверяя пульс и циркуляцию энергии. — Как это произошло?       — Я прошу, успокой… — юноша не дал договорить, бесцеремонно потащив учителя в сторону кровати, и заставил его сесть. — Дай мне воды, пожалуйста. А потом я все расскажу, — покорно вздохнул Тун Жу.       Хань Мучунь без промедления поднес стакан с водой и сел на край кровати, вновь взяв руку учителя. Теперь по телу заклинателя ненавязчиво текла мягкая чужая ци. Вздохнув, Тун Жу не стал как-то реагировать на это, просто начиная рассказ. Он не пытался сокращать и умалчивать детали, но вышло все как-то сухо. На долгое время в павильоне Цинъань повисла тишина. Не успел Тун Жу вздохнуть с облегчением, как по всему телу будто решили прокатить морских ежей.       — Сяо Чунь, — тихо позвав ученика, мужчина вздрогнул от новой волны неприятных ощущений. — Ты меня лечишь или калечишь?       — Прошу простить! — Хань Мучунь тотчас выпустил руку, как если бы обжегся об нее. — Я слишком сильно задумался…       — И что ты думаешь? — осторожно спросил Тун Жу.       — Не мне осуждать решения главы и учителя, — взглянув на моргающего в замешательстве учителя, юноша добавил: — Я не считаю, что в этом есть что-то неправильное. Я разозлился, что вы решили все сделать через причинение вреда себе, но мне быстро стало ясно, почему нужно было поступить так. Вот только… — Хань Мучунь опустил взгляд и прикрыл рот рукой. — Не совестно ли вам?       Взглянув на ученика, Тун Жу застыл, как громом пораженный. Он смеется над ним? Что во всем этом смешного?       — Не смотрите так! — задорно хихикнув, возмущался юноша. — Вы сами говорили: с кем поведешься, от того и наберешься. Вот уж не думал, что могу так повлиять на учителя.       — Негодник, — мужчина прикрыл глаза и положил руку на голову ученика, волосы которого стал трепать так усердно, что тому пришлось пригнуться от такого напора.       — Не отрицаете же, — прокряхтел Хань Мучунь, не в силах вырваться из хватки заклинателя. — Ну, пустите, глава клана!       — Тц, зовешь так, только если тебе это нужно, — бросил Тун Жу, но руку убрал.       — Вы сами против, — юноша делано нахмурился и показал язык. — Ну вот, совсем бардак теперь. Нет, у меня не всегда такие растрепанные волосы! — предупреждая вопрос учителя, возразил он.       — О, да, конечно. То, что было до того, еще называется аккуратной прической. Все, иди тренироваться, мне нужен покой, — мужчина бессовестно выставил Хань Мучуня на улицу, закрыв за ним дверь.       Как бы то ни было, ему действительно нужен был покой и время для медитаций. Слишком большой дискомфорт приносили нарушения в циркуляции ци. Вероятно, придется потратить едва ли не сутки для восстановления. Вздохнув, Тун Жу закрыл глаза, концентрируясь на энергетических каналах по всему телу, и позволил себе забыть о течении времени.       Очнувшись, Тун Жу мог предположить, что прошло несколько дней, как он и ожидал. Впрочем, это его не интересовало, ведь главное, что силы восстановились в полной мере. Постепенно пробуждая все тело, мужчина оглядывал павильон. На глаза попадались простые украшения, которых до его медитации тут точно не было. Значит, близился праздник середины осени, ради которого Тун Жу и вернулся. Неподалеку от павильона Цинъань дежурили младшие адепты, двое мальчишек, которые исчезли, почтительно поклонившись, стоило заклинателю выйти на улицу. Поудобнее устроившись на деревянном крыльце, Тун Жу решил подождать здесь и никуда не ходить. Было еще утро, прохладное, тихое и туманное. В воздухе было столько влаги, что маленькие капли оседали на волосах.       Вскоре тишину нарушил тихий, но все же хорошо слышимый топот. Тот, кто направлялся сюда, явно бежал в спешке. Губы главы клана дрогнули в легкой улыбке. Конечно, он был уверен, кто так бессовестно нарушает покой этого безмятежного утра. Он молча кивнул головой в ответ на поклон ученика, приглашая его подойти ближе. Это было не необходимой формальностью, а, скорее, просто привычкой.       — Учитель, как вы себя чувствуете? — Хань Мучунь знал, что теперь все в порядке, но все же считал нужным уточнить.       — Ни на что не жалуюсь, — тихо ответил Тун Жу, осматривая юношу со сложным выражением лица. — Какой сегодня день?       Сложные эмоции мужчины вызывал вид ученика. Он будто вылез из какого-то древнего дупла, извалявшись там в пыли, а по пути еще прошел через заросли высоких кустарников. Это не было чем-то из ряда вон, но выглядело странно, ведь день только начался.       — Сегодня… — Хань Мучунь уже готов был ответить, но смутился от такого взгляда. — Что-то не так? — пока заклинатель думал, что на это ответить, юноша сам догадался, хлопнув себя ладонью по лбу. — Ох, простите за такой вид. Новость о вашем пробуждении застала меня в библиотеке, когда я разбирал забытые склады вещей. Я успел забыть, насколько там было грязно.       — Ничего страшного, главное потом хорошо умойся… так, какое сегодня число?       — Ах, да, сегодня 15-й день восьмого месяца, — казалось, сам ученик удивился такому совпадению не меньше Тун Жу.       — Надо же… не смотри так, я ничего не рассчитывал. Откуда мне было знать? — от удивления приподняв брови, произнес мужчина. — Ты искал в библиотеке нужные инструменты для фонариков, полагаю?       — Да, и успешно нашел!       — Ты опять собрался делать их в одиночку? — получив утвердительный кивок в ответ, Тун Жу продолжил. — Могу ли я присоединиться?       — Учитель, вы, никак, головой ударились в свое отсутствие… — потрясенно выдохнул Хань Мучунь. — Но я буду очень рад! — в то же мгновение он восторженно вскрикнул, принявшись тараторить. — А вы когда-нибудь делали их? А кто вообще придумал эту традицию? А вы…       Тун Жу посмеивался про себя, стараясь успевать отвечать на вопросы, которые лились на него нескончаемым потоком.       Вечером павильон Цинъань оказался в таком беспорядке, в каком, вероятно, не был за все время своего существования. Хань Мучунь утверждал, что это тоже часть традиции: фонарики должны быть отправлены в небо из того места, где живет глава клана. Ну, либо же откуда-то поблизости, как это происходило раньше. Тун Жу испытывал смутные сомнения на этот счет, но не стал спорить, просто поставив условие, что вся уборка останется на плечах самого Хань Мучуня, на что тот без возражений согласился. Все вокруг было в полном хаосе, но фонарики постепенно увеличивались в количестве, скапливаясь в углу павильона. Взглянув на них, Тун Жу засомневался.       — Сяо Чунь, ты уверен, что люди смогут открыть эти фонарики? — заклинатель отвлекся от сборки очередного фонарика.       Тун Жу не обладал достаточно живым умом, чтобы придумывать загадки, поэтому эта часть работы полностью досталась Хань Мучуню. Иногда он ловил себя на мысли, как бы смотрели на него другие заклинатели, увидев его за таким занятием, и эта мысль вызывала улыбку. Заклинатель, на самом деле, был приятно удивлен, насколько это успокаивающее и увлекательное дело. Все еще не услышав ответ, он позвал ученика еще раз, выдергивая его из раздумий.       — А? Что такое? — юноша поднял голову, покусывая деревянный конец кисти. — А, вы об этом. Что ж, вы плохого мнения о людях. Вы думаете, они столь неграмотны? — с улыбкой прищурился он. — Может, так оно и есть, но они находят выход из этого положения. Многие люди собираются большими компаниями, разгадывая загадки, которые достались другим. Таким образом, каждый получает свой подарок. Одна голова — хорошо, а две — лучше. К тому же я не придумываю чего-то слишком сложного.       — Признаю, я далек от мира людей, так что о таком я знать не мог, — искренне удивился Тун Жу. — Тогда это замечательно. И много ты придумал загадок?       — Думаю, пока что этого хватит, — юноша кивнул и подвинул стопку листов на середину стола. — Теперь вы тоже можете браться за кисть, — и он ехидно улыбнулся.       Пусть они оба были заняты, разговор практически ни на минуту не прекращался. Тун Жу пару раз коротко интересовался о жизни простых людей, а Хань Мучунь с радостью рассказывал множество историй. Что-то он знал сам, а что-то слышал от других, но его словами все звучало одинаково увлекательно и правдиво. Много было историй о празднике середины осени, и вопросы о том, почему люди так его любят, отпадали сами собой.       — А почему… тебе так нравится этот праздник? — спросил Тун Жу после очередной истории.       — Мне? — казалось, этот вопрос застал Хань Мучуня врасплох, так что ему пришлось немного задуматься. — Для меня это всегда был самый приятный праздник. Я с детства любил его традиции, а семья только рада была. Могло быть так, что в новый год не выходило собраться всей семьей, но осенью обязательно приезжали все. Наверно, все с детства так и пошло, поэтому теперь у меня праздник середины осени ассоциируется с самыми лучшими временами… и людьми тоже.       Тун Жу не нашел, что сказать. Он лишь задумчиво продолжил подписывать фонарики, плавно водя кистью. Он никогда особо не задумывался обо всех этих праздниках. Ему подобное было чуждо. Мужчину посетили мысли, что, может быть, это действительно то, чего когда-то ему не хватило, что стоило прочувствовать хоть раз.       — Учитель, — задорно позвал Хань Мучунь, — А не хотите обменяться загадками?       — Хм, — отозвался Тун Жу, не отказываясь, но и не соглашаясь. — Я не уверен, что смогу что-нибудь придумать…       — Вы все равно попробуйте, — настаивал ученик. — Я уже придумал, но могу подождать вас. Давайте я закончу остальные фонарики.       Заклинатель не возражал, он с удобством устроился за столом, вспоминая всевозможные предметы, под которые мог придумать загадки. Хань Мучунь сидел напротив и беззаботно напевал какую-то мелодию себе под нос и расписывал фонарики. Неизвестно отчего вдруг, но Тун Жу вспомнилась древняя легенда о дереве Чунь, что могло жить тысячи лет и символизировало вечность и стабильность. Почти так же неожиданно пришла мысль о спокойствии. Поразмыслив еще немного, Тун Жу твердой рукой написал на фонарике: «то, что успокаивает сердце».       — М? О, учитель, вы придумали загадку? — юноша напротив с воодушевлением взглянул на фонарик на столе. — Вы так уверенно его подписали. Хм-м-м, это сложная загадка?       — Честно, не знаю. Попробуй и определи сам, — без всякого лукавства ответил заклинатель.       — Что ж, я не могу ручаться, что моя загадка будет невероятно сложной. Давайте посоревнуемся, кто быстрее?       Тун Жу кивнул, с легкой улыбкой, спрятанной в уголках губ, и протянул свой фонарик, получив другой в обмен. На первый взгляд казалось, что загадка, написанная на нем, была совершенно неясной и бессмысленной, но позже мужчине в голову пришла догадка, что это была шарада. Теперь он улыбнулся вполне заметно, потому что такая выходка была еще как в стиле ученика. Пришлось напрячь память и включить логику, но дело сдвинулось с мертвой точки, и Тун Жу понял, что приближается к разгадке. Написав ответ на другой стороне фонарика, он все равно слегка удивился, что с первого раза смог его открыть. Внутри оказалась маленькая бутылочка, внимательно ее осмотрев, заклинатель обратился к юноше, чем вывел того из глубоких раздумий.       — Ах, это. Откройте ее, — ненадолго отвлекшись, Хань Мучунь поднял глаза на учителя.       Тун Жу приподнял брови. Когда он открыл бутылочку, мужчина почувствовал легкий знакомый аромат. Это оказались его любимые благовония, только в непривычном виде каких-то… духóв?       — Я сам не знаю, как именно это использовать, но, насколько я заметил, это почти те же благовония, только запах держится дольше, — не медля, пояснил юноша. — Вам нравится?       — Да, думаю, теперь я всегда смогу носить эту бутылочку с собой, — мягко кивнул Тун Жу. — Спасибо за такой подарок.       — Рад, что вам понравилось, — довольно улыбнулся в ответ Хань Мучунь. — А что вы положили в фонарик?       — О, всего лишь маленький талисман. Тебе еще не удалось открыть фонарик?       — Я уже столько вариантов перебрал, но ни один не подошел, — удрученно вздохнул ученик. — А вы говорили, что с трудом придумываете загадки. Если я не могу отгадать ее, то это уже говорит о том, какая она хорошая.       — Думаю, это потому, что я достаточно хорошо тебя знаю, — мужчина подпер подбородок рукой и присмотрелся к собственноручно сделанному фонарику. На нем легко можно было заметить следы немалого количества неверных ответов.       — Что же, я себя не знаю, раз не могу ее отгадать? — этот вопрос Хань Мучуня прозвучал так тоскливо, что даже забавно, так что Тун Жу не сдержал улыбки. — Я вам могу еще загадки придумать, коль вам так смешно от моих попыток, — шутливо обижался юноша.       — Хорошо, тогда я буду ждать ответ, — никак не поддаваясь на провокации, мужчина встал из-за стола, поправляя рукава. — Но не желаешь ли на сегодня отдохнуть? Разве люди не запускают в этот праздник фейерверки?       — Ох, и точно! — торопливо отряхиваясь, поднялся Хань Мучунь. — С такой загадкой я обо всем забыл, — он уже начал носиться по комнате, собирая мусор и инструменты, но Тун Жу остановил его.       — Потом уберешь, пойдем, — бросил мужчина, будучи уже в дверном проеме.       И вот в небо взмывали разноцветные искры, а над высящейся на горизонте горой парили два человека: один — на пугающе холодном клинке, другой — на самой обычной мотыге.       Время летело. Время меняло многое. Время разделяло людей. Время высушило венок желтых фиалок между страниц какой-то книги, случайно найденной многие годы спустя. Выглядящий старым человек в изумлении глядел на ссохшиеся лепестки. Как некстати потерялся фонарик с той загадкой, на которую нашелся ответ.       В утопающей в туманах долине прозвучали тихие слова, тот самый ответ, надолго задержанный.       — То, что успокаивает сердце… Чунь.       А сердце было неспокойно и радостно.       — Ты мое земное счастье.       Среди невысокой травы и корней большого дерева были разбросаны маленькие желтые фиалки, точно как в тот день. Этим цветам теперь не дано завянуть, а рукам — разделиться.