Самое яркое солнце

      «Один человек мне однажды сказал, что солнце светит без цели кого-либо согреть, и я думаю, ты похожа на солнце. Ты так же ходишь по миру, твои лучи озаряют путь каждому, кто хочет его найти. Я, наверное, как и многие, согрелся в твоих лучах, увидел тот свет, которого не видел за всю свою жизнь. Я бы хотел вечно греться в твоих лучах.       Но тебя ждёт долгая дорога, уверен, ты растопишь ещё множество таких же потерянных и одиноких сердец как у меня. А ведь это даже не твоя цель, ты хочешь найти человека, который тебе по-настоящему дорог.Сколько уже дней прошло с того дня как ты покинула Фонтейн? Так много… надеюсь, в архиве твоих воспоминаний есть небольшое место для меня, это всё, чего я желаю. Но если ты будешь счастлива — я буду тоже счастлив.       

С любовью, Лини»

             Лини с горечью посмотрел на письмо в своих руках. Потом на город, лежащий у него на ладони. Обычно Лини любил оживлённые улицы, смех детей, но и такой Фонтейн под луной был так романтичен. Где-то вдали слышались звуки лиры, видимо кому-то тоже не спится.       Лини написал уже множество писем, но так и не получил ответа. И никогда не получит, потому что не относит их на почту. Какой в этом смысл? Люмин путешественница, у неё нет постоянного адреса; да и захочет ли она вообще отвечать ему, даже если письмо придёт? Поэтому Лини сделает так, как делал всё это время.       Между пальцев, стянутых перчаткой, заискрился огонёк. Парень поднёс уголок листа к нему. Говорят, что Анемо архонт исполняет желания, если прошептать их ветру. Лини поднял голову и посмотрел в небо, звёзды рассыпались по нему как маленькие пылинки, и в центре сияла холодная полная луна.       Грудь наполнилась каким-то блаженным предчувствием, что его желание исполнится. Лини улыбнулся луне. Лира вдалеке перестала играть и на город опустилась тишина.       Он снова перевёл внимание на письмо. Но его не оказалось в руке и это не потому, что оно сгорело. Лини оглянулся и заметил уносимый ветром лист бумаги. Парень подскочил и понёсся вслед за ним по крыше кольцевого туннеля. Сердце забилось в груди, что же будет… если на улице кто-нибудь поднимет и прочитает — личное письмо станет статьёй на первой полосе «Паровой птицы». Если короче — достоянием общественности.       Лини продолжал бежать. Лист замедлился и почти опустился на пол одной из открытых башен. Парень только попытался ухватить его, но увидел в проёме стройный силуэт. Письмо снова полетело, замедлилось у её ног, и вылетело за пределы города. Он замер, смотря не девушку. Её короткие светлые волосы блестели в лунном свете. Лини сделал робкий шаг вперёд. Дыхание перехватило, а тело покрылось какой-то странной дрожью, она была какого-то совершенно другого рода, не то привычное волнение перед выступлением.       Лини приподнял руку, словно пытаясь ухватить этот мираж, прежде чем он растает.       Тут девушка резко повернулась.       — Что вы тут делаете? — Голос у неё был пронзительный, резко бил по ушам и командирский тон. Теперь Лини мог разглядеть форму жандармов, в которую была одета девушка. — В такой час тут нельзя находиться.       — Прошу прощения миледи, прогуливался, бессонница, — Лини взял руку девушки и элегантно поцеловал тыльную сторону ладони. — Ваша рука так нежна… как так получилось, что вы носите военную форму?       Щёки девушки покрылись румянцем, но постаралась взять себя в руки.       — Не ваше дело, — Она прочистила горло и продолжила: — На этот раз остановимся на предупреждении, но в следующий раз вы пойдёте под суд.       — Если вы меня поведёте — я буду воспринимать это как дар судьбы, — Улыбнулся Лини, стараясь выглядеть самым очаровательным человеком во всём Тейвате. Парень встал на лифт и помахал девушке. Та помахала в ответ, но сразу одернула себя.       Улыбка пропала с лица, как только стена скрыла его от девушки.       На что он вообще надеялся? Когда богам вообще было дело до таких как он? Они никогда не отвечали на молитвы Лини и Линетт, так почему же сейчас они с высоты своего величия должны были откликнуться?       Лини вышел на площадь и пнул первый подвернувшийся под ногу камень. Он улетел на газон, и парень пошёл за ним, гнев и обида ещё не исчерпали себя, нужно было выплеснуть их на камень, что бы, не дай боги, не сорваться на сестре. Кто-кто, а она заслуживает всего самого лучшего и не должна страдать от того, что Лини себе навыдумывал.       Камень спокойно себе лежал на траве. Лини замахнулся, чтобы пнуть его посильнее, но взгляд привлёк ламповый колокольчик. Символ разлуки.       — Теперь я понял, — Лини засмеялся. На глазах навернулись слезы, и он поднял голову вверх, чтобы они не вытекли. — Как тут не понять! Вы прекрасно слышите меня! Ха-ха! Прямее намёка быть не может!       Лини вытер слёзы кулаком и со «счастливой» улыбкой пошёл по улице. Завтра так же много дел как было и сегодня, как и вчера и позавчера, и неделю и месяц назад. У него нет права остановится и пережить свои чувства. Поэтому, не лучше ли делать то, что он умеет лучше, чем показывать фокусы? — врать.              Трюки валились из рук, завтра представление, а Лини так и не может прийти в себя. Линетт явно заподозрила беспокойство в своём брате, но не подавала виду. Вот и пусть, её не нужно переживать понапрасну.       Город готовился к празднику — дню создания судейской машины. Жители на ушах стояли, желая сделать всё в лучшем свете. Что уж говорить о Фурине, она пригласила кучу народа из других регионов, им наверняка нет дела до изобретений Архонта Фонтейна, но ключевое слово тут — праздник. Люди будут веселиться, а Лини выступит и вернётся в «Дом очага». Не хотелось долго находится в толпе людей.       В его небольшой мастерской имелась своя сцена, и он ходил по ней туда-сюда, отрабатывая каждое движение, улыбку, интонацию. Всё должно быть идеально. Даже тень, отбрасываемая единственной лампочкой.       «Взмах рукой и из шляпы вылетают голуби!» — проговаривал про себя Лини. Из шляпы посыпались лепестки радужной розы. Они устлали пол своими нежно-розовыми лепестками.       Даже если Лини и ошибся, он в принципе не использует радужную розу в своих выступлениях. Где голуби? Он их туда десять минут назад засунул.       Лини похлопал по шляпе, но ничего больше оттуда не вылетело. Ну и ну, магия какая-то. Где теперь искать его милых питомцев?       — Ур-р, — Лини повернулся на звук знакомого урчания своих голубей. А вслед за ним послышался ровный стук каблуков, из темноты выплывала стройная женская фигура в белом платье.       — Люмин, — Грудь наполнилась теплом. Он даже не заметил, как начал улыбаться. — Я думал, что на землю спустилось солнце, а это ты пришла меня навестить. Какими судьбами?       — Да так, ветер мне кое-что нашептал, — Уголки её губ слегка приподнялись. Лини только заметил подгоревшее с краю письмо, которое она держала в другой руке.       Это чувство было похоже на то, что его органы скрутились в узел, а потом их кто-то начал поедать изнутри. Он так и застыл с глупой улыбкой на лице.       — Ну и как?       — Даже не знаю, может, великий иллюзионист Лини прочитает мои мысли?!       Комнату наполнил звонкий девичий смех, и Лини не смог удержаться и тоже засмеялся. Он давно не чувствовал себя настолько счастливым. Голубь себя таким не чувствовал и затрепыхался.       — Он создание нежное, — Сказал Лини, беря птицу в свои ладони. — Хоть и кажется страненьким, но любит тепло.       Птица устроилась в его ладонях, продолжая урчать при каждом движении головы.       — Ты это про себя или птицу?       Лини улыбнулся.       — Не хочешь покормить их? — Он не дождался её ответа и пошёл к клетке. — Завтра у них трудный день.       Всего у Лини было шестеро белоснежных полностью ручных птичек. Он открыл клетку и насыпал семена в ладони девушки. Люмин с улыбкой смотрела на севшего ей на руку голубя.       — Где Паймон потеряла?       — Она с Линетт, едят в кафе десерты.       Лини опёрся на клетку, ощущая щекой холодный металл, и любовался безмятежной улыбкой Люмин. У него было столько слов для неё, но как только она появилась, они все стали бессмысленными и не такими значимыми. Неспособными выразить и малую долю того, что он чувствует.       — Я скучал, — Без улыбки сказал Лини. Неожиданно его охватил страх, что Люмин прочитала письмо и пришла к нему, чтобы попрощаться навсегда. Сказать: «извини, но я не чувствую того же». Лини не смог продолжать смотреть на неё и начал разглядывать трещинки в полу.       Люмин высыпала семена в кормушки и вернула голубя в клетку.       — Я тоже.       Лини не успел ничего осознать, лишь почувствовал тёплые руки, прижимающие его ближе к Люмин. Он обнял в ответ, прижимаясь щекой к золотым как солнечные лучи волосам.       Смывая грим, по щекам потекли горячие слёзы. Он и не думал, что в принципе ощутит когда-либо это тепло. Кокон изо лжи лопнул и опал на пол розовыми лепестками. Лини понимал, что сейчас он уязвимее всего. Но так же и понимал, что готов вверить этой девушке свою душу со словами, что она может делать с ней всё, что хочет.       — Я боялся, что больше никогда тебя не увижу.       — Лини, — Люмин отстранилась и взяла руки парня в свои. Она смотрела ему в глаза с нежной улыбкой на губах. — Теперь у нас много времени, чтобы о многом поговорить.       На её глазах так же выступили слёзы.              Лини и Линетт уже выступили со своей программой, теперь на их место приходят музыканты Мондштадта. Сначала одинокий бард с лазурными глазами. Он распевал балладу о смелой путешественнице, не трудно догадаться о ком он поёт, видимо, её слава настолько велика, что о ней слагают легенды.       Лини слушал звуки лиры и думал, что он уже как будто где-то слышал.       — И Венти здесь! Надо будет поздороваться! — Голос Паймон ни с кем не спутать. Брат и сестра повернулись к путешественникам, приветствуя их. Белая малышка как всегда с оленьими глазами смотрела по сторонам, летая туда-сюда. — И Лини с Линетт! Стоп! — Глаза Паймон наполнились ужасом. — Мы что, пропустили ваше выступление?!       — Увы, да. Теперь мы не простим вас никогда, — Лини с улыбкой развёл руки в стороны. — Ничего не поделать, эта обида будет с нами ещё ближайшие пять поколений!       — Что-о?!       — Если наши семьи не породнятся, — Сказала Линетт       — Что ты такое говоришь?! — Лини не на шутку испугался, что всё это время слишком плохо скрывался. Теперь до конца жизни его будут преследовать подколы.       — Что? Я просто читала историю, где дети враждующих семей влюбились друг в друга. Вот и всё. — Он заметил саркастическую ноту в голосе сестры.       — Ну вы и болтуны, — Засмеялась Люмин. Лини с улыбкой задержал дыхание, глядя на неё. Девушка       Линетт оглядела этих двоих и сказала:       — Паймон, я видела неподалёку киоск, я хочу попробовать там пирожные, ты со мной? — Глаза белоснежной малышки загорелись счастьем, и та без раздумий пошла за Линетт.       — Не ешьте слишком много! — Крикнул им в след Лини, сестра лишь подняла руку в знак прощания.       Лини насупился.       — Не сердись на них, — Люмин улыбнулась, и Лини подумал, что эта улыбка способна растопить льды Снежной. Он взял её руку и переплёл их пальцы. — Я знаю одно красивое место, надеюсь, что тебе понравится.       Люмин кивнула.       — Только купим по пути что-нибудь вкусное.       — Если Паймон рядом нет, ты восполняешь её потребность в еде?       Люмин засмеялась, и по телу Лини растеклось приятное тепло.       Пара пошла вдоль улицы к киоску с едой.       Что-то заставило Лини оглянуться на барда. Тот отдыхал перед исполнением новой баллады. Вдруг он посмотрел прямо на Лини с хитрой улыбкой и подмигнул. После вернулся к выступлению. Лини так и не понял, что это значило, но сейчас было уже не важно.       С ним было самое яркое солнце во вселенной, и Лини будет наслаждаться этими несколькими днями перед новой разлукой. Но на этот раз он будет знать, что она обязательно вернётся к нему.