Wonder

Тонкий, жалобный крик нарушил тишину в комнате, и Леви резко выпрямился в своём кресле, смаргивая сон и пытаясь заставить свой мозг проснуться настолько, чтобы уловить шум. Плач... Его новорождённая дочь Изабель… Блять. Он с трудом поднимается на ноги, прихрамывая на ногу, искалеченную сокрушительными зубами Титана много лет назад. Наклонившись к люльке, Леви поднял раскрасневшуюся малышку и прижал её к груди, поглаживая по спинке и нежно укачивая. Быстрая проверка заставила его вздохнуть с облегчением: её просто нужно было переодеть, и ему не нужно было будить Микасу. Медленнее, чем ему хотелось бы, Леви направился к столику, который Микаса купила для того, чтобы можно было на нём пеленать ребенка. Он всем сердцем одобрял то, чтобы беспорядок был сосредоточен в одном месте. Микаса смеялась над тем, с какой готовностью он согласился, упрекая его за склонность к чистоплотности, даже когда в его серых глазах плясали веселые искорки. Несмотря на то, что Леви потерял два пальца, ему удалось переодеть Изабель без происшествий. Мастерство рук, которые когда-то управляли снаряжением и вонзали лезвия в плоть, не уменьшилось с годами и повреждениями его тела. Крики перешли в тихое хныканье, и когда Леви взял Изабель на руки, укачивая её, пока шел обратно к кровати, он надеялся, что она поспит еще немного и даст Микасе отдохнуть перед следующим кормлением. Держа на руках крошечное теплое тельце Изабель, Леви думал о том, как народ Оньянкопона поклонялся Богу, а не Стенам. Как они утверждали, что их Бог прислушивается к молитвам и мольбам, даже дарует им дары. Вся жизнь, согласно их учению, была дарована этим существом. Честно говоря, много лет назад он отмахнулся от этого как от чуши. Он и сейчас всё ещё думал, что это чушь собачья. И все же вид новой жизни, частично созданной из него, сбил его с толку. Его тело и душа всегда приносили другим только смерть и боль. Итак, как же это могло быть, если Бога не существовало? Как могла вселенная дать ему что-то настолько драгоценное и хрупкое, чтобы он мог держать это в руках? Чудо её существования казалось ему непостижимым. Спустя годы после окончания войны и уничтожения целых народов под ногами Титанов, Леви всё ещё иногда просыпался по ночам с ощущением крови, горячей и липкой на его коже. В те ночи Микаса часто утягивала его обратно на подушки, прижимаясь к нему так тесно, что Леви мог поклясться, что чувствовал спиной её ровное сердцебиение. Он тихо фыркнул, забавляясь сентиментальным поворотом своих мыслей. Погладив щеку своей дочери тыльной стороной пальца, Леви посмотрел вниз на Микасу, которая крепко спала, приходя в себя после родов. Наблюдая за тем, как Микаса рожает их дочь, он испытывал такой страх, какой никогда не вызывал вид её в бою... Однако в ней сохранились та же ярость и уверенность, с которой она пережила конец света. Леви понял, что такое чудо, как Изабель, не должно его удивлять — ведь, несмотря на то, какие силы могут или не могут управлять Вселенной, этот ребенок также наполовину принадлежал Микасе. И её любовь к нему всегда была величайшим чудом из всех.