Теория лжи или нельзя обмануть Судьбу.

— Привет, малыш! — поцеловав ребёнка, Киллиан бросил гневный взгляд на сестру. — Что случилось на этот раз? — Устало поинтересовался мужчина, глядя на синяки мальчишки. — Папа, я ничего не сделал. Я просто… — стушевавшись, малыш посмотрел на разгневанную мать и тише добавил — разбил её вазу. — Из-за такой мелочи ты решила ударить ребёнка? — Процедил сквозь зубы Киллиан, надвигаясь на сводную сестру. — Я его не била, всего лишь пару раз дала подзатыльник. Это была моя любимая ваза! — Отбиваясь от нападок прокричала женщина. — Я его забираю! — В сердцах, мужчина чуть было не замахнулся на неудачливую родительницу, но быстро отдёрнул себя, подумав: «О нет, я не стану уподобляться нашему отцу». А в это время Эмма Свон выходила из Бюро расследований, с которым сотрудничала фирма её младшего брата Нила. Она была высококлассным специалистом-учёным в области распознавания человеческих эмоций. «Нужно было выбрать криминалистику взамен физиогномики (метод определения типа личности человека, его душевных качеств и состояния здоровья, исходя из анализа внешних черт лица и его выражения) и психологии» — уныло думала девушка, выходя из здания. Пройдя ещё пол квартала, молодая женщина остановилась возле кондитерской. Сегодня, как-никак, был её день рождения — ей исполнилось 25 лет. Спустя несколько десятков минут, блондинка зашла в свою одинокую Бостонскую квартиру, на ходу снимая высоченные каблуки. Поставив пирожное на стол, Эмма Свон стала рыскать по шкафчикам в поиске зажигалки или спичек, чтобы зажечь свечу и загадать одно единственное желание — найти свою семью. Их с братом родители бросили, когда Эмме было 7, а Нилу всего 3. Им пришлось рано повзрослеть, а Эмме взвалить на себя не только роль старшей сестры, но и заменить Нилу мать. Им повезло, что их не разлучили при определении в детский дом. Все эти годы дети пытались найти биологических родителей и узнать, почему же те от них отказались. Странно было то, что ни Эмма, ни Нил не помнили себя до разлуки. Образы родителей смутно мелькали в их памяти, но ничего существенного так и не удалось вспомнить. Кроме одной маленькой детали — их нашли на обочине дороги недалеко от леса 18 лет назад. В ту самую секунду, как Эмма Свон задула свечу на своём праздничном пирожном, в дверь раздался продолжительный звонок. Шокированная блондинка ломала голову над тем, кто бы мог её беспокоить в столь поздний час. Нил был со своей девушкой в командировке далеко на севере страны, а коллеги даже не знали, что сегодня у неё день рождения. Открыв дверь, женщина поинтересовалась: — Добрый вечер. Я могу чем-то вам помо…? — И осеклась, увидев перед собой невероятной красоты мужчину — он был высок, хорошо сложен, но самой запоминающейся чертой были ярко-голубые проницательные глаза, впивающиеся в самую душу. — Вы Эмма Свон? — Прозвучал приятный баритон. — Да. — Меня зовут Киллиан Джонс. Я могу войти? Дезориентированная девушка посторонилась, пропуская в квартиру совершенно незнакомого мужчину, сама не зная почему. Обычно она не поступала столь опрометчиво. — Чем могу помочь, мистер Джонс? — Наконец, обретя голос поинтересовалась Эмма. — У меня к вам очень важный и деликатный разговор — улыбнулся мужчина. — Вы одна? — К чему такие вопросы, мистер Джонс? — Недоверчиво переспросила женщина. — Я пришёл поговорить о вашем сыне — без предисловий огорошил её Киллиан. Свон резко стушевалась. Столь болезненно было напоминание о её очередной ошибке — о её слабости. И девушка ни проронив больше ни слова, жестом предложила неожиданному гостю сесть, наливая себе при этом большой бокал вина. — Я являюсь его приёмным отцом и хотел бы убедить вас взять ребёнка назад. Видите ли, его приёмная мать — моя сводная сестра, ведёт себя неподобающим образом. Я здесь из обеспокоенности о будущем Генри. — Так его назвали Генри? — Вдруг спросила Свон. — Это единственное, что вас волнует? — Разочарованно спросил Джонс. — Вы разве не слышали, что я вам сказал? — Честно говоря, я пропустила часть вашего повествования. — Всё ещё пребывая в шоке ответила девушка. — Я сказал, что моя сестра повадилась избивать малыша. Я хочу убедить вас взять ребёнка назад — повторившись, мужчина вгляделся в измученное лицо молодой женщины. — Что могло сподвигнуть вас отказаться от него? Вздохнув, Эмма начала свой рассказ: — Я родила Генри, когда мне едва исполнилось 18. Я родила его в тюрьме. И никому не говорила об этом. — В тюрьме? — Перебил её восклицанием мужчина. — Вы что же — преступница? — Нет, мистер Джонс. — Тяжело вздохнув, она продолжила: — Просто послушайте мою историю. Пожалуй, стоит начать немногим раньше. Я была глупой 17-летней старшеклассницей одной из школ Нью-Гемпшира, когда познакомилась с Нилом — отцом ребёнка. Мы закрутили мимолётный роман. Сообщив ему о беременности, я глупая, думала, что мы поженимся и счастливо заживём где-нибудь в Таллахасси, но у него были другие планы. Как оказалось, Нил был мелкой сошкой, работающей на больших боссов из японской мафии. За ним гналась полиция Нью-Йорка и ещё нескольких штатов. Он совершил кражу со взломом, поведшую за собой смерть нескольких штатских. Когда его поймали, он заявил, что виновата во всём я, предоставив следствию улику — мои отпечатки пальцев на нескольких краденных вещах (те, которые он сам мне дарил). Его отпустили, а меня посадили. Уже в тюрьме я родила Генри и мне пришлось от него отказаться, потому что мне угрожали. Я боялась за жизнь сына и решила, что ему будет безопаснее расти вдали от меня и всех моих недоброжелателей. — Закончив рассказ, Эмма даже не смела поднять глаза. — Вам до сих пор угрожают? — Подняв бровь, спросил мужчина. — Открытых угроз не поступало вот уже почти 2 года, но это не значит, что обо мне забыли — с горечью ответила женщина. — Вы не хотите увидеть сына? — Вдруг спросил капитан. — Как вы меня нашли? — Вопросом на вопрос ответила девушка. — Это было проще, чем я думал. В документах на опеку стоит Ваше настоящее имя — Эмма Свон (если конечно оно настоящее). Всё остальное — дело техники. Я работаю специальным агентом ФБР и узнать адрес человека, зная его имя становится достаточно легко. Вздохнув, женщина (все так же не поднимая глаз) спросила: — Мистер Джонс, а вы уверены, что ребенок вообще захочет ко мне возвращаться? Я же его бросила, не забыли? — Отрешенно глянув по сторонам, женщина продолжила вертеть бокал вина в руке. — Может вы спросите его об этом сами? — В эту секунду над головой девушки разбилась люстра, осыпав осколками пол и ту скудную мебель, стоявшую на кухне. — Ложитесь — что есть мочи закричал Джонс. Блондинка послушно легла на пол, даже не заметив что большой осколок разбившейся люстры больно полоснул плечо. — Что это было, черт возьми? — Прокричал спустя пару минут мужчина, вылезая из-под стола. — Я, кажется, говорила, что мне угрожали, мистер Джонс. Мм я думаю, что это 38 калибр — поднимая гильзу, явно со знанием дела проговорила Эмма. — Вам нельзя здесь оставаться. — Отчеканил мужчина. — И что вы предлагаете? Я переезжала уже сотню раз и каждый раз меня находили эти… сумасшедшие — брезгливо отозвалась Свон. — Значит, вы плохо прятались. — Подняв бровь, мужчина вгляделся в уставшее лицо молодой женщины. «А ведь ей не больше 25» — грустно подумал Джонс. «И почему мне так хочется её защитить во что бы то не стало?» «О Боже, она что ранена?» — заметив кровь, брюнет поинтересовался, стараясь не выглядеть чересчур обеспокоенным: — Вы ранены? Когда блондинка собиралась помотать головой из стороны в сторону, вдруг почувствовала резкую боль в плече (куда ранее вонзился осколок разбитой люстры). Поморщившись, она ответила: — Пустяки, царапина. — Давайте помогу перевязать рану — предложил Киллиан спустя пару десятков минут, пока «мисс Независимость» мучилась, пытаясь перевязать рану левой рукой. Подойдя ближе, мужчина забрал бинт из рук неудавшейся медсестры и промыв рану стал аккуратно её перевязывать, стараясь как можно меньше соприкасаться с кожей девушки. Но когда перевязка была практически завершена, их руки соприкоснулись и мир как будто замер. Электрический разряд прошелся по обоим телам и остановившись остался где-то в районе сердца. Кровь вскипела и лед тронулся. Эмма изумленно распахнула глаза, смотря на мужчину, при этом сердце пропустило очередной удар. Киллиан старался не дышать. Он не мог увлечься совершенно незнакомой девушкой, да еще и так скоро после смерти Милы. Воспоминания о возлюбленной полоснули ножом по каменному сердцу. К своему изумлению, мужчина заметил, что в присутствии Эммы Свон, воспоминания не приносили той режущей боли и её присутствие отгоняло мрак. Как будто эта девушка была Светом для его сердца. «Немыслимо! Такого не бывает!» — вопил рассудок. «Еще как бывает. Вспомни историю Белль и Румпеля, или Белоснежки и Прекрасного Принца, или Ариэль и Эрика, или Авроры и Филлипа и много-много других пар полюбивших друг друга с первого взгляда и на всю жизнь» — услужливо подсказала память.