Несчастный ублюдок и столкновение с Бражником

      — Добрый день, — поздоровался Кейл, улыбаясь краешками губ, входя в полюбившуюся его детям пекарню.       — Добрый, добрый, месье Хенитьюс, — с широкой улыбкой ответил пекарь.       — Здравствуйте! — дружно поздоровались мальчишки и Он.       — Приветик, ребятишки, — весело ответил Том.       Это был большой мужчина с сильными руками и живыми зелёными глазами, вокруг которых то и дело появлялись добрые морщинки. С громоздким телосложением мужчина на удивление гармонично вписывался в сравнительно небольшое помещение, что было удивительно. Он забавно шевелил усами, когда говорил или смеялся, а смеялся много, особенно, когда речь заходила о его дочери. Кейл даже задавался вопросом, как же выглядит он сам, когда речь заходит об Он, Хоне и Раоне, ведь любовь к дочери Тома Дюпена была видна невооружённым взглядом.       — Вам как обычно? — уточнил мужчина, поочередно гладя каждого из детей по голове.       Те были не против, даже сами поставлялись под чужие большие ладони. Это действительно было удивительно, ведь у всех троих был неприятный опыт со взрослыми, и они не доверяли так быстро людям, которых не знали раньше. Видимо, на подсознательном уровне они чувствовали, что этот пекарь — хороший человек. Кейл даже почувствовал нечто странное. Какое-то иррациональное желание забрать своих детей обратно, словно они могли покинуть его. Впрочем, он не подал виду, пристроившись в углу возле входа.       — Да, — кивнул Хенитьюс. — Всё, что приглянется моим детям.       — Видно, что вы очень любите их, — с улыбкой сказал Том, ловко упаковывая всё, на что показывали Раон, Хон и Он. Казалось, он совсем не мог работать, если его рот был закрыт. Если он не говорил что, то напевал себе под нос какую-нибудь мелодию, которая обязательно заседала в голове и крутилась там весь день.       — А? — Кейл приподнял бровь. Ему ещё не говорили ничего подобного. — Разве это не очевидно?       Это, видимо, была отличительная черта отца и дочери. Они оба много говорили, при чём не всегда по делу. Кейл никогда не любил болтунов, однако именно в их исполнении эта особенность совсем не раздражала, словно так и должно было быть.       — Конечно очевидно, — согласился пекарь, складывая булочки в отдельный пакет. — И это очень хорошо. Раон, мне принести ещё макаруны?       — Да! — тут же откликнулся мальчишка. Ему особенно полюбились эти сладости. — Папа, ты тоже должен их попробовать.       — Как скажешь, — согласился Кейл. Последнее время у него совсем не было желания отказывать своим детям, и он просто позволял им делать всё, что вздумается. — Куда пойдём дальше?       — На карусели! — тут же крикнул Хон. Ему очень нравиля этот необычный аттракцион.       — Нет, — перебила брата Он.       — Почему это? — в голосе мальчика появились капризные нотки.       — Потому что на каруселях весело только тебе. У меня кружится голова из-за них.       — Ну так не катайся. Ты можешь просто постоять вместе с папой, — закатил глаза Хон.       — Если мы сейчас пойдем на твои карусели, то ты купишь мне сладкую вату, — выдвинула свои условия девочка.       — Вы не будете вмешиваться? — уточнил пекарь, глядя на спор брата и сестры. Сам он никогда не оказывался в ситуации, когда дети начинали ссориться в общественных местах — Маринетт даже в детстве была очень послушным ребёнком, — однако он часто видел, что в подобных ситуациях родители старались как можно быстрее разрешить неприятную для них ситуацию.       — Зачем? — Хенитьюс приподнял бровь, беспристрастно наблюдая за спором. — Они учатся решать конфликты и взаимодействовать друг с другом. Он поставила определённые условия, теперь у Хона есть возможность либо согласиться, либо предложить другие условия. Всё как у нас с вами, только в миниатюре, но именно так они будут готовы ко взрослой жизни.       Том кивнул. Со стороны могло бы показаться, что Кейл — равнодушный отец, которого совсем не интересует то, что делают его дети. На самом же деле молодой человек просто не мешал своим чадам учиться жить, совершать ошибки и делать собственные выводы. Он обеспечивал им комфорт, уделял непоседам внимание, но не вмешивался, когда в этом не было необходимости. Казалось, его совсем не волновало, что подумают о нём окружающие.       — Папа, я к Але, — послышался голос девушки откуда-то сверху, а следом быстрые шаги.       Скоро в пекарне показалась и сама Маринетт. Она была в хорошем настроении и, судя по посвежевшему лицу, Бражник больше не докучал ей своими постоянными дурацкими попытками добыть некие «камни чудес». Это не могло не радовать, ведь бездействие антагониста этого мира могло означать, что воспитательная беседа Кейла прошла не зря.       — Добрый день, Кейл, — поприветствовала знакомого девушка, мельком глядя на то, как спорят двое старших детей, пока младший уплетает булочку.       — Добрый, — кивнул Хенитьюс, слегка щурясь, как довольный кот.       — А что тут происходит? — спросила Маринетт, немного обескураженная разворачивающейся в пекарне сценой. Ей казалось, что что-то не так, раз дети ссорятся, но красноволосый молодой человек был поразительно спокоен.       — Он и Хон решают, куда лучше пойти, — кратко пояснил Кейл, наблюдая за словесной баталией, плавно переходящей в поток лести и ехидства. Они слишком часто видели перебранки их человека с Его Величеством Альберу и копировали их манеру общения.       — Вы были на мосту Искусств? — спросила Маринетт, немного поразмыслив. — Там продаётся самое вкусное мороженое в городе.       — Мороженое? — все трое детей тут же посмотрели на своего отца.       — Папа, давайте пойдем пробовать мороженое? — спросил Раон, держа в своих маленьких ручках пакет со сладостями.       — Все хотят? — спросил Кейл, ловя себя на мысли, что он сам бы не отказался от мороженого.       — Да! — дружный ответ последовал незамедлительно.       — Значит, идём к мосту искусств, — вынес вердикт Кейл, мысленно рассуждая о том, что его старшие дети переняли у него слишком многое. Странное чувство гордости никак не хотело его покидать, но Хенитьюс закрыл на это глаза. — Спасибо за наводку, Маринетт.       — Не стоит, — улыбнулась девушка, ласково потрепав Раона по голове. — Вы были в зоопарке? Если нет, можете потом сходить. Детям должно понравиться.       — Возьму на заметку, — кивнул гость Парижа, направляясь к кассе. — Сколько с меня?       Расплатившись, Кейл со своим детским садом направился к мосту. Светило солнце, и было удивительно хорошо. Мальчишки крепко сжимали руки отца, весело подпрыгивая, вызывая на лице взрослого улыбку. Для них ещё не пришло время, когда дети начинают стесняться и сторониться родителей, ничего не мешало им проявлять свою привязанность к родителю. Он тоже шла рядом, мило стуча каблучками новеньких туфелек. Недавно Кейл сводил своих непосед в магазин, купив им и себе красивую и удобную одежду.       Может влиял возраст, но Кейл стал замечать за собой странные желания. Например, если раньше он не обращал особого внимания на то, как одеты его дети, главное — чтобы хорошо, то сейчас Хенитьюс ловил себя на мысли, что Он — настоящая красавица, и платья действительно ей к лицу.       — Папа! Куда ты смотришь? Мы уже пришли, — Раон ловко дёрнул отца за руку, указывая на мост, увешанный замочками.       Кейл хмыкнул, видя, что здесь гуляют в основном парочками. Возможно, и замочки на мост вешались с целью скрепить узы любви, а ключик, вероятно, выбрасывался в реку. Впрочем, Хенитьюса это нисколько не смущало. Он отпустил руки детей, позволяя им бежать, куда хочется. Хотелось им, конечно же к ларьку с мороженым, который непоседы заприметили сразу же.       Мужчина в синем комбинезоне уже приветливо улыбался, приветствуя детей. Хенитьюс подошёл ближе в своей манере приветствуя продавца мороженого.       — Нам, пожалуйста, четыре порции мороженого, — озвучил Кейл заказ. — Вкусы на ваш выбор.       — Прекрасно, — кивнул мороженщик, внимательно оглядывая каждого из детей. — Юной леди, как мне кажется, можно сделать сочетание апельсина, я думаю, вы энергичны, легко сможете влиться в новое общество, второй шарик — вишня, подойдёт для людей, любящих свою семью, и, как мне кажется, для последнего шарика подойдёт клубника. Сверху я добавлю орехов, ваш характер, как крепкий орешек, и в этом вышла сила.       Мужчина ловко укладывал один шарик на другой, рассказывая значение каждого. Быть может, это и было бредом, но продавец удивительно точно угадал характер Он. Трое непосед внимательно слушали.       — Теперь я! Теперь я! — воскликнул Раон, подпрыгивая на месте от нетерпения.       — Хорошо, — кивнул продавец. — Твою прекрасную искренность и уникальность хорошо подчеркнёт шарик «Роки Роуд», измельчённые орехи, как символ настойчивости, и зефир — детская невинность. Второй шарик — мята с шоколадной крошкой. Уникальное сочетание, которое оценят такие любители нового, как ты. Он красиво сочетается с твоим цветом глаз. И последний шарик — клубника. Её сладость, как триумф успеха.       Раон с восхищением взял в руки свою позицию мороженого, разглядывая, решая с какого же вкуса начать.       Хону тоже нетерпелось получить своё лакомство. Мальчик переминался с ноги на ногу, теребя пальцами край футболки.       — Теперь ты, мой дружок, — с улыбкой обратился мужчина к последнему ребёнку. — Думаю, для первого шарика подойдёт лаванда, спокойная и умиротворённая, достаточно деликатный вкус, второй шарик — солёная карамель, необычно, но хорошо подойдёт для тех, кому нравится пробовать новое. И последний — пломбир. Просто и со вкусом.       Кейл наблюдал за этим со стороны. От вида счастливых детских лиц, уже перепачканных мороженным, на душе становилось удивительно спокойно и хорошо. Хенитьюс разве что надеялся, что ему самому не сделают какое-нибудь странное мороженое.       — Теперь ваш черёд, — чуть лукаво улыбнулся мороженщик, глядя в глубокие, коньячно-красные глаза Кейла. — Первый шарик — шоколад, нравится многим, но не все могут прочувствовать его вкус полностью, второй — лимонный заварной крем. С лёгкой кислинкой, сладостью и ароматом ванили. Красивый на вид, но не всем придется по вкусу. И последний — Ром с изюмом. Насыщенный вкус хорошо подойдёт вашей многогранной натуре.       Хенитьюс принял прохладное угощение, думая, что оно очень напоминает ему об одном венценосном ублюдке. Немного бесит, но слишком уж привлекает. Он действительно был удивлен тем, как этот мороженщик, не зная о нём ничего, напомнил ему о том, о ком он совершенно не желал думать. О том, кто волновал его тихие воды души.       — Папа, пойдём на скамейку, — предложила Он, и всё семейство направилось туда.       — Хочешь попробовать моё мороженое? — предложил Раон.       — И моё тоже, — с радостью подхватил Хон.