Красное и белое

- Вшивый интеллигентишка! - Псевдопролетарское хамло! Примерно так заканчивалась каждая их ссора, за которой, как правило, следовало не менее эмоциональное примирение. Страсть и напор Маяковского схлёстывались со сдержанностью и отстранённостью Булгакова, порождая реакцию, названия которой не смог бы дать ни один учёный. Эти двое были теми самыми водой и камнем, стихами и прозой, льдом и пламенем. Казалось, невозможно было найти более непохожих друг на друга людей. И всё же, страдая от своей непохожести, они не могли представить своего существования вне этой больной, противоестественной, отравленной экосистемы. - Миша, ты же врач? - Был когда-то. В прошлой жизни. - Помоги мне. Иначе я долго не протяну. Мне очень плохо. Если бы Булгаков мог. Он знал, что Володе осталось недолго, и не мог вытянуть из себя и микроскопической утешительной лжи. Лекарства от болезни, которая убивает Маяковского, пока ещё не придумали. Болезнь эта - разочарованность, и у поэта она перешла в последнюю стадию. Он разочарован в себе, в стране, в себе в стране, в любви, в революции, в любви к революции. Ну какие тут, к чёрту, доктора? Маяковский, конечно же, мог видеть только его внешнее безразличие, но Булгакову действительно было жаль этого человека: незаурядного, талантливого, яркого, красивого. Человека, обладавшего даром, редким для людей их безнадёжного поколения: Маяковский умел любить. Поначалу он сам видел в поэте лишь пропагандиста, приспособленца. Этот громогласный неотёсанный рупор одним своим видом раздражал каждую частичку его усыхающей души. Но затем это раздражение сменилось постыдным желанием испытать на себе мощь этих чувств. К чёрту революцию, к чёрту воспевание од большевистской власти, он хотел знать, как любит Маяковский! Он сгорал от эгоистичного желания получить то, на что сам был не способен. - Не могу поверить, что я опять попался на эту удочку! - с досадой произнёс Маяковский во время их первой “неофициальной” встречи. - Какую удочку? - спросил Булгаков, плохо притворяясь, что не понимает, о чём идёт речь. - Сволочь ты, Миша. Ещё будешь себя ненавидеть за это. Будет. Но сильнее, чем себя, он будет ненавидеть окружающий его мир. Тот самый мир, который уничтожает, пожирает, перемалывает таких людей, как Маяковский. После ухода Володи он понял, в чём заключается ещё одно отличие между ними. Этот мир убил вдохновение Маяковского, оставив тому пустоту и разочарование, но тот же самый мир подпитывает его собственное вдохновение, поддерживает крошечный огонёк его желания жить. Жить, чтобы отомстить этому миру единственным оружием, которое имеется в его распоряжении - словами.