Во мгле вечной ночи

В 26 лет она собиралась умереть. Луз просто хотела избавиться от тянущей на душе тоски. В тот день она сидела на ступеньках гаража с дулом пистолета во рту, в пьяном угаре с ощущением горькой убийственной безнадёжности. Вся её жизнь была буквально раздавлена. Когда-то у неё было всё, что можно пожелать. Но всё было разрушено Шатенка всегда хотела быть самостоятельной, потрясающей, эксцентричной. Она хотела изменить мир и без слов уже многого достигла К 23 годам она была известна в Вашингтонских деловых кругах как вундеркинд — глава растущей компании, которая быстро расширялась по обе стороны восточного побережья, ведя по всему миру. У неё прекрасная девушка, замечательная зарплата и довольно большой дом. И тем, кто не пытался заглянуть за ширму роскошных домов и беззаботного веселья, казалось, что у неё всё было в порядке. Однако внутри она была полна вины и неуверенности в себе. Она устала. Быть человеком слишком тяжело и трудно. Несмотря на огненное увлечение разными видами спорта и склонностью работать до остановки сердца — нередко Носеда проводила на работе по несколько суток подряд— девушка утратила способность жить обычной жизнью. Её любовь разбилась вдребезги. На миллионы мельчайших осколков. И Луз остро чувствовала, как осколки этой катастрофы впились в её существование. Эмити Блайт — её величайшая любовь, что подарила ей надежду на лучшую жизнь. Только всё обрушилось в один момент. Она не уделяла внимания своей девушке, поэтому рядом с ней появился кто-то другой. Какое-то время шатенка делала вид, что ничего не происходит и ей безразлично то, что происходит. Но ощущение, что твоё место кто-то занял, разъедает душу. Оно сильно било по всей её жизни. Луз обвиняла в этом Эмити. Оскорбляла её. Пыталась выбросить из своей жизни. «Ну что с того, что у меня не было на неё времени?!» — оправдывалась она каждый раз. Но где-то в глубине души она ясно понимала, что её эгоистичное поведение и неспособность проявлять любовь испортили их прекрасные отношения. Луз больше не могла притворяться будто эта сцена не разрывает её сердце на мелкие осколки. Не то, чтобы ей было впервые что-то терять. Носеда и до этого множество раз терпела неудачи, но, как правило, рассматривала их как очередную ступеньку к успеху, и всегда считала, что успех это неизбежное событие. Только в этот раз неудача постигла её в отношениях. И, казалось, ничего нельзя было сделать. Она сходила с ума, поскольку не могла ничего изменить своими силами. Ей всегда удавалось решать любые проблемы и задачи раньше других благодаря безудержному, целенаправленному, сверхчеловеческому энтузиазму. Но сделать что-либо в этой ситуации было ей неподвластно. Она не могла заставить Эмити верить ей. Или любить её. Доверять ей. И это причиняло невообразимую боль… Хотя со стороны, наверное, всё выглядело иначе. Да, Луз не хотела терять Блайт, но не по каким то благоразумным причинам. Она не могла допустить любую потерю. Ни за что и никогда! Поэтому она изменила своё поведение на несколько месяцев — ровно настолько, насколько надо, чтобы показать, что она примерная семьянинка. Девушка соблюдала все формальности: стала проводить больше времени девушкой, водила на разные развлечения, дарила подарки, что стоили целое состояние. Она ожидала, что за это промежуток времени они смогут вновь полюбить друг друга. Луз даже сказала об этом Блайт, но это лишь больше отдалило её. Поэтому девушка ударилась в то, что ей удаётся лучше всего — в работу. Громче молилась, усерднее тренировалась в попытках утихомирить боль. День за днём Луз закрывалась в кабинете, плача над своим столом, пока учтивый помощник не стучал в кабинет, объявляя о новом собеседовании, она умывалась, поправляла свой внешний вид и шла на встречу. Эмоционально разбитой была девушка и подавленной. А значит, нужно ещё больше стараться, она так и делала. До изнеможения она проводила время в зале даже ночью. В какой-то момент она слишком сильно похудела, непонятно случилось это из-за стресса или из-за зала, а во время очередной тренировки Луз получила стафилококковую инфекцию. И врачи с самого начала не смогли её выявить. Несколько дней она пролежала в реанимации. К ней водили инфекционистов, делали анализы на СПИД и другие заболевания, но все было бесполезно. Оставался лишь один выход — пичкать антибиотиками. Не помогает один, поможет другой. Это был замкнутый круг, в конце концов она пошла на поправку. Но её тело было измотано за все дни, что она пролежала, Луз потеряла форму, все её старания пошли насмарку, и это причиняло ещё больше страданий. Раньше она думала, что сможет пройти все трудности и всегда прилогала достаточно усилий. Но сейчас она понимает, что не может справиться с ними ни физически, но морально. Мало того, что она подвела свою девушку, так ещё и подвела себя. Теперь рядом никого нет. Единственный друг — это она сама. Луз была поглощена отчаянием, а голове беспрерывно крутились страшные мысли. Пришло время выйти из игры. Если стафилококковая инфекция не убила её, то теперь она сделает это сама, вот именно так она и очутилась у гаражей пьяная в хлам. Слёзы медленно катились по её лицу. Все переживания переросли в рыдания. Печаль, что поглощала её с каждой минутой, была настолько глубокой и причиняла столько боли, что лучше умереть. Носеда жаждала смерти. Смахивая слезы, девушка взяла в руки пистолет Beretta 92, принявшись заряжать его полностью. Вставляя в него пули она пересчитала все ошибки, всё, что сделала. Словно в тумане она набивала оружие патронами. Медленно подняв пистолет на уровне виска, в голову внезапно врезался вопрос: куда лучше стрелять? В висок или в рот? Выбрав второе, потому что так надёжнее, Луз лишь надеялась на то, что здесь она хотя бы не напортачит. Она была совершенно спокойна, когда вставила дуло пистолета в рот, в полости тут же почувствовали металлический привкус. С одной стороны девушке было интересно, сможет ли она справиться с этим, с другой стороны, она хочет покончить с этим побыстрее. Луз устала от страданий. «Скоро все уйдёт», — кивая самой себе, внутренно подтверждая, что всё делает правильно.

Поставив палец на курок, она начала нажимать на него.