Разговор примирения

      Иногда хотелось отмотать время назад и посмотреть, можно ли изменить всё в лучшую сторону. Возможно ли, пересекаясь в толпе, улыбаться по – настоящему, а не надевая лживую маску шута. Узнать, могут ли эти яркие глаза отражать теплоту, а не отголоски презрения.       Так просто казалось закрыться от всех, играя роль беззаботного служителя закона и порядка, прикидываться идиотом под укоряющим взглядом Джинн, отшучиваться от молчаливых намёков Розарии. Но в итоге сложнее всего оказалось год за годом сидеть напротив Дилюка, которого когда-то мог Кэйа называть братом. Их разделяла барная стойка и витающее в воздухе напряжение. Было физически больно отвечать с улыбкой на колкие замечания. Не приходить бы сюда вовсе, потому что при таком раскладе вино не помогало забыться, горечью оседая во рту, но он снова и снова усаживался на высокий стул, наблюдая за неторопливыми движениями хозяина «Доли Ангелов».       Сегодняшний вечер несколько отличался от других как минимум тем, что Дилюк вместе с путешественником сидел за дальним столиком на втором этаже таверны. Этот несанкционированный праздник со сбором друзей дело рук Лизы, которая решила сделать сюрприз на день рождения Итера. Уговорить Дилюка на одну ночь выделить таверну под гулянку удалось даже слишком просто. Хотя неудивительно. Путешественник стал близок им всем, именно поэтому сейчас светлая макушка терялась среди людей.       Кэйа поздравил его ещё в самом начале, предпочитая остаток вечера провести вдали от основной толпы. Розария разделяла данное желание, составляя молчаливую компанию. В итоге он одаривает рассеянной улыбкой всех, кто забредает в их тихий уголок, находясь одновременно в компании и без неё вовсе. Настроения лезть в длинные беседы после недельного задания нет совершенно. Под рубашкой ноют ссадины, вино горчит, а голову занимают не самые радужные мысли. — Ты мог бы с ним поговорить, — Розария опирается рядом на перила, прекрасно зная куда именно смотрит Кэйа. Сложно не заметить в толпе копну ярко-алых волос. Они подобно огненному всполоху приковывают взгляд. Впрочем, Альберих сразу же переводит его подальше от того столика, старательно изучая ровные ряды бутылок на полках за барной стойкой. — Ты могла бы сделать вид, что ничего не замечаешь. Может мне позвать Барбару для приятной компании? — он огрызается скорее по привычке, чем действительно хочет отвадить девушку.       Можно было бы сказать, что он пытался помириться, первое время даже старался поговорить, разрешить всё. Но зачем оправдываться? Это их личное дело и трезвонить на всю округу, что происходило за дверями винокурни, смысла нет. Это уже слишком. Он ещё не настолько пьян, чтобы не контролировать свои речи. — Для этого тебе нужно подойти к тому столику. Давай. Заодно прихватишь своего брата для компании, — на бледных губах на мгновение вырисовывается оттенок улыбки. Розария делает глоток вина, пока до Кэйи доходит смысл предложения.       Барбара оказывается там же, у углового столика вместе с Итером и Дилюком. Точнее последнего там как раз уже нет. Похоже этот бокал был лишним, раз молодой человек перестаёт улавливать детали. Внимательность всегда подкрепляла хитрость, а сейчас подводили обе эти изворотливые дамы.       Молодой капитан кавалерии отставляет бокал на столик рядом и достаточно резво разворачивается на носках, желая выйти на воздух. Преграда в виде чужого тела ломает все планы. Вот и занявший мысли субъект, живое воплощение огня. Дилюк поджимает губы, смиряя брата недовольным взглядом, но не отходит, начиная разговор раньше, чем Кэйа открывает рот. — Тебе стоит проветрится. Пошли на улицу, — звучит скорее, как приказ. Однако Альберих слышит в голосе волнение. Или ему мерещится оно на фоне общего шума? Ведь и эти тихие слова он расслышал, потому что стоял так близко. — Не стоит волноваться, мастер Дилюк. Именно это сделать и собирался до Вашего неожиданного появления, — Кэйа улыбается лукаво, даже немного игриво. Так привычно дразнить, чтобы увидеть отблески на дне ярких глаз. Неужели так раздражает?       Да, он захмелел, но лишь немного. Это не полноценное опьянение, поэтому достаточно просто грациозно проследовать за хозяином заведения к двери на балкон. Обычно закрытой. Хотя, чему удивляться, у кого как не у Дилюка могут быть все ключи. — Я мог просто спуститься. Или хочешь побыть наедине? — очередная шутка проходит мимо. Что-то странное творится этим вечером, ведь Рагнвиндр не ответил ни на одну из подколок. Он так сосредоточен на открывание двери, что можно подумать, будто они тайно вскрывают сейф.       Кэйа тихо смеётся этому сравнению, опираясь на стену рядом, и рассеянно оглядывается. Никому нет дела до них. Некоторые к концу вечера не могут даже держать себя в руках, не говоря уже о том, чтобы наблюдать за окружающими. — Выходи, — капитан кавалерии мысленно подмечает, что его брату подошла бы высокая должность, где нужно сыпать приказами. Вот только он вроде не является его подчинённым. И хочется вывести из себя Рагнвиндра за подобную наглость, но в тоже время нет сил. — Слушаюсь и повинуюсь, — Кэйа медленно проскальзывает на балкон, сразу же опираясь о перила и вдыхая свежий ночной воздух. Его слегка ведёт от перепада температур, но лёгкое головокружение не мешает. Он прекрасно слышит, как брат тихо закрывает дверь, отрезая гомон голосов, и делает шаг ближе. —Наконец-то готов поговорить или тебе стало настолько противно от вида меня с бокалом? Я не пьян. — Но и не трезв. Нам и без этой темы есть, что обсудить, — обсудить действительно есть что. Вот только с чего бы сам Дилюк Рагнвиндр решил начать разговор? Неужели кто-то надоумил? — Так говори. Или полюбуемся на звёзды молча, — Кэйа видит краем глаза как Дилюк сжимает пальцы. Ему явно тяжело даётся этот разговор, который ещё даже не начался. Альберих с грустью подмечает, что раньше они обсуждали всё с лёгкостью. Только это «раньше» слишком далеко теперь, поэтому остаётся ждать, когда Дилюк причислить идею разговора по душам к плохим и покинет его общество. — Мне стоит извиниться. Давно пора было. Или хотя бы выслушать, — эта фраза выбивает из колеи. Кэйа оборачивается раньше, чем успевает взять себя в руки, но брат не видит промелькнувшего на дне глаза удивления. Тот сам отвернулся к ночной улице, не позволяя рассмотреть эмоции. — Прости и ты. Я давно должен был рассказать. И знаешь. Я выберу вас, — в темноте отчётливо видно, как вздрагивают широкие плечи. Этой фразы давно не хватало в их натянутых отношениях. Кэйа много рассуждал в свободное время, что именно так разозлило брата. И на чьей он сам стороне.       Больше слов и не требуется. Они стоят с минуту, пока Дилюк осознаёт смысл слов, а потом владелец заведения резко разворачивается и выходит, но застывает вновь в дверях. Не оборачивается. И это заставляет Кэйю напрячься. Вся эта ситуация не поддаётся анализу. Или он действительно пьян. — Не стой долго. Замёрзнешь, — и дверь тихо закрывается.       Капитан кавалерии расслабляется, позволяя себе лёгкую улыбку. Этих слов хватает, чтобы понять: они всё разрешили. А большего пока и не требуется. Всё остальное будет потом. Сейчас же Кэйа всматривается в ночное небо и наконец-то по-настоящему наслаждается тишиной.