Что слышит Алекс Блэкберри в нирване

      24 ноября 1994 года.       — Дети, бегите скорее сюда, сейчас начнется парад в честь Дня благодарения! — сложа ладони в рупор, прокричал Оливер, усаживаясь на диван в гостиной.       — Что за парад? — вбежала в комнату Лизи.       — Что там будет? — ворвалась за ней и Нина.       — Ооо, это будет очень красиво и весело, — протянул Оливер, взяв пульт и включив телевизор. — Там будут и песни, и танцы, и огромные надувные фигуры! А еще платформы, стилизованные во что угодно! Присаживайтесь, рыбки.       Сестры уселись по бокам от отца, и он обнял их за плечи.       — А где он будет? — поинтересовалась Лизи.       — В Нью-Йорке, — кивнул Оливер.       — А почему мы не поехали туда? Зачем смотреть по телевизору? — захлопала глазами Нина.       — Потому что это на другом конце страны, зайка. А традиционно принято отмечать этот день дома, в кругу семьи. Посмотрим по телевизору. Разницы никакой.       — Ну, может, в следующем году традиции поменяются, и мы поедем? — воскликнула Лизи.       — Нет, крошка, традиции не изменятся. Были такими испокон веков, такими и останутся, — погладил ее по голове Оливер.       — Испокон веков, — подкатила глаза Оливия, встав в арочном проеме между гостиной и столовой. — О каких веках идет речь, кукла? Этой стране немного больше двухсот!       — Но индейцы-то появились раньше, — заметил Оливер. — Ты просто ничего толком не знаешь, потому что наполовину русская, а на другую половину — француженка…       — Ладно, кукла-индеец, ты долго еще будешь валятся на диване? Может пойдешь уже во двор и пожаришь к ужину кукурузы?       — Ну милая, — надул губы Оливер. — Вообще-то, мы с детьми хотели посмотреть парад!       — Да! Да! Да! — запрыгали задницами по дивану Нина и Лизи.       — Может ты сама? — умилительно свел брови домиком Оливер. — У меня первый выходной за целый месяц…       — Кукла, а я готовлю индейку, — продемонстрировала Оливия руки, сплошь и рядом перепачканные клюквенным соусом. — И, если я не работаю, это не значит, что не заслуживаю отдыха! Днями напролет я занимаюсь детьми! Вожу их в школу, садик, на дополнительные занятия…       — Дорогая, но ведь я купил тебе машину! Стало же проще! — не унимался слиться с готовки Оливер.       — Ну и что? — похлопала ресницами Оливия. — Дети — адский труд! А у нас их четверо! Еще как посмотреть, кому проще — тебе с твоим бизнесом, или же мне — с детьми?       — Все, ладно, только не начинай, — улыбнулся Оливер. — Сейчас я посмотрю с детьми парад, а потом пойду во двор и нажарю кукурузы.       — Только не тяни, кукла, — кивнула Оливия. — Не хотелось бы садиться за ужин слишком поздно! — сказала она и удалилась на кухню.       — Да, мэм, — отдал ей честь Оливер.       — Ну и, скоро начнется этот твой парад? — похлопала отца по коленке Лизи.       — Да, вот прямо уже скоро. Алекс, Макс! Идите сюда, начинается ежегодный парад в честь Дня благодарения!       — А после него ты нас поснимаешь на камеру? — дернула Нина отца за рукав распиздяйской гавайской рубашки.       — Конечно поснимаю, заиньки, — улыбнулся он, потянувшись к журнальному столику за пачкой «Мальборо».       — Пап, когда будет готова индейка? Я голоден, — вполз в гостиную Макс, всем своим видом показывая, что сейчас умрет, если его как следует не накормят.       — Скоро, сынок, — подкурил Оливер. — Иди лучше к нам, посмотрим парад. А как закончится, пойдем во двор и поможешь пожарить мне кукурузы. А там парочку и съешь, — подмигнул он.       — Тогда лучше пойду помогу маме, она точно даст хоть кусочек хлебушка, — простонал Макс и пополз на кухню.       — Алекс, детка! Ну ты где? — проорал Оливер, проигнорировав толстый бред Макса.       — Блин, ну что? — спустя несколько секунд появился на лестнице Алекс.       — Тебя не дозовешься, — затянулся Оливер, засмеявшись. — Иди к нам, будем смотреть парад, — похлопал он ладонью по дивану.       — Нет! — скривился в возмутительной гримасе Алекс. — Какой парад, пап? Я занят!       — Чем это? — поинтересовался Оливер.       — Кое-чем, — ебано объяснил Алекс.       Оливер в прищуре уставился на сына, заподозрив какую-то ерунду.       — Я снимаю музыкальный клип, — подкатил глаза Алекс.       — Правда? Умница, детка! — разулыбался Оливер. — Мне приятно, что ты нашел применение моей старой камере. Не зря тебе отдал. Ну тогда не стану задерживать. Беги, дерзай, а потом покажешь, что получилось!       — Ага, — буркнул Алекс и побежал обратно к себе.       Вернулся в спальню, подошел к столу и заглянул в объектив камеры, которую уже настроил прежде, чем его отвлек отец. Но стоило проверить все еще раз, не сбилось ли чего. Все в порядке, объектив был направлен, куда нужно. Алекс нажал на кнопку записи, схватил гитару, побежал к кровати, взобрался на нее ногами и уселся на подоконник — ровно туда, куда смотрела камера.       Взялся за гриф, а пальцы положил на струны. Уже хотел заиграть, но вдруг опомнился. Снова спрыгнул с кровати, подошел к магнитофону и включил музыку, после чего вернулся на место.       — Вверх, вверх, вверх и вниз, — запел Курт.       — Повернись, повернись, повернись вокруг, — поспешил подпеть Алекс и забренчал на гитаре, подбирая нужные лады. — Вокруг, вокруг, вокруг себя…       Пропев всю песню, решил снять еще один дубль, а затем еще один, и еще один. Пусть лучше будет побольше, чтобы было из чего выбрать. Закончив петь в незнамо какой раз, Алекс слез с подоконника и взял камеру, чтобы просмотреть отснятый материал.       — Ерунда какая-то, — фыркнул он, быстро промотав все дубли. — Скучно… Не пойдет для клипа.       Отложил камеру и призадумался.       «Надо что-то более крутое…»       Алекс стал оглядываться по сторонам, быстро соображая, что бы такого выдумать. Через пару минут похватал все, что попалось ему под руку и побежал на улицу, не забыв прихватить камеру и гитару. Съемки пройдут на улице! А сюжет он придумает на ходу.       — Кукла! Индейка уже в духовке! Через час все будет готово! — услышал он голос Оливии, пробегая мимо кухни. — Что там с кукурузой?       — Иду! — протянул Оливер. — Как раз закончился парад!       Алекс промчался мимо и выскочил на улицу. Миновал бассейн и расположился средь пальм в самом дальнем углу двора. Побросал на землю все, что набрал с собой и уселся на колени.       — Папа, ты обещал нас поснимать! — донесся голос Нины.       — Да! Скорее снимай! Смотри, как кружится мое платье! — закричала и Лизи.       — Конечно, зайки! Сейчас обязательно вас сниму, — ответил Оливер. — Подождите буквально одну минуту…       Послышалось шкварчание — Оливер укладывал початки кукурузы на барбекюшницу.       — Сейчас принесу камеру, — добавил он через полминуты.       Алексу были совершенно не интересны сейчас все эти кулинарно-семейные истории. В голове то и дело вспыхивали идеи для клипа, остальное его мало волновало.       Он расставил по газону машинки и стал их катать одной рукой, второй же двигая камеру вслед за происходящим.       — Вот, давай, кружись еще! — снова заговорил Оливер, а следом послышался радостный смех Лизи. — И ты, рыбка, бери сестру за руки! Покружитесь вместе!       — Уиии! — визжали сестры, прыгая по газону.       — Повернись, повернись, повернись вокруг, — напевал под нос Алекс. — Вокруг, вокруг, вокруг себя… Пап! Можно мне включить свою кассету на улице? — крикнул он, схватил кассету и побежал к стереосистеме на веранде.       Не дожидаясь ответа, сунул кассету и нажал на кнопку.       — Вверх, вверх, вверх и вниз, — закричал Курт на весь двор.       — Детка! — округлил рот Оливер, отложил камеру и поспешил к сыну. — Я, конечно, не против, но услышит мама и станет ругаться. К тому же я снимаю девочек, Нирвана на фоне как-то совсем ни к чему.       — Но я снимаю клип! — топнул Алекс, когда Оливер нажал на паузу.       — Я все понимаю… — положил ладонь на грудь тот. — Но все же сегодня День благодарения, семейный праздник… Мама и так на взводе, уже очень устала готовить для нас ужин. Давай не будем ее нервировать, ладно?       — Но клип! — не унимался психовать Алекс.       — Хммм… Ладно, давай так, — положил ладони ему на плечи Оливер. — Я сейчас схожу и принесу твой магнитофон, ты включишь где-нибудь в сторонке и снимешь все, что тебе хочется, пока готовится ужин. А потом мы все пойдем за стол, хорошо?       — Угу, — кивнул Алекс и побежал обратно в пальмы. — Только давай быстрее, а то я не успею.       Оливер вернулся к барбекюшнице, перевернул кукурузу и направился в дом.       — Крошки, я мигом. А вы пока приберите свои игрушки. Раскиданы по всему двору! — сказал он дочерям и скрылся в доме.       Но те даже и не подумали его слушать, а продолжили кружиться да скакать.       Алекс же, ожидая магнитофон, вновь уселся на газон и продолжил обдумывать клип, одновременно наблюдая за сестрами.       — Смотри, как я могу! — вскрикнула Лизи и подняла руки. Задрала одну ногу, приготовилась и ебанула колесо, что вышло весьма хуево и больше походило на кувырок.       — Да я тоже так могу! Лучше смотри, так умеешь? — заверещала Нина. Легла спиной на землю, согнула ноги в коленях, а руки закинула назад и поставила ладони по бокам от головы. Затем изогнулась и встала на мостик.       — Да так все умеют! — отмахнулась Лизи и улеглась рядом.       Алекс ухмыльнулся, засмотревшись на девочек, но вскоре опомнился, помотал головой и вернулся к съемкам.       Но что снимать дальше никак не мог придумать. Все что было отснято до этого — слишком обыденно. А разве клип на трек Нирваны терпит обыденности? Совершенно точно, что нет! Нужно что-то эпичное и возмутительное!       Алекс снова стал оглядываться по сторонам, и вдруг ему на глаза попались игрушки, что были рассыпаны поодаль. Да не просто игрушки — куклы! А вот это уже интереснее. Куклы — они ведь как люди. А значит можно использовать их в качестве актеров.       Алекс на четвереньках дополз до горы разномастных кукол, схватил оттуда несколько и вернулся к камере. Положил кукол в траву, поснимал и так и сяк, со всех ракурсов и в разных позах. Но все опять было не так, как хотелось Алексу! Совсем никакого саспенса!       — Ну как успехи, детка? — окликнул его Оливер и поставил магнитофон под пальму.       — Ой ды… — отмахнулся Алекс, крутя одну из кукол в руках.       — Давай только не затягивай, хорошо? — кивнул ему Оливер, протягивая шнур от магнитофона к переносному генератору. — А то мама нас с тобой повесит! Она уже почти все приготовила. И пюре, и тыквенный пирог. Даже не хочет ждать индейку, сказала сядем раньше, а потом Рэндел подаст… Так что давай, поторопись. Не хочется как-то в праздник слушать вот это вот все. Минут пятнадцать и идем за стол. Успеешь?       — А? — похлопал глазами Алекс, перестав слушать отца, как только тот произнес «повесит».       — Успеешь, говорю? — потрепал его по волнистой челке Оливер.       Но Алекс не желал отвечать, а стал оглядываться по сторонам.       — Детка? Ты вообще слышишь меня? — приподнял бровь Оливер, глядя, как сын подскочил и заметался по двору, явно что-то ища.       — У нас есть какая-то веревка? — спросил Алекс, заглядывая под розовый куст.       — Кажется в инструментах Рэндела была бечевка. Он подвязывал ей розы… — пожал плечами Оливер. — А что?       Алекс лишь молча отмахнулся и побежал в домик у бассейна, где хранились все садовнические приблуды Рэндела. Порылся там и тут и вскоре обнаружил в одном из ящиков моток бечевки. Схватил его и поспешил обратно.       — Алекс, детка! Я тебя прошу, только давай, чтоб не получилось так, что, когда придет время садиться за стол, ты устроишь нытье, что не наигрался, — не оставлял попыток достучаться до сына Оливер.       — Я не играю, — бросил Алекс и стал отматывать веревку, накручивая ее на ладонь. — Все, пап! Ты меня отвлекаешь!       — Ладно, ладно! — выставил ладони Оливер и попятился к веранде. — Птички, хотите еще посниматься? Или пойдете в дом?       — Еще! Еще! Сними, как мы ходим на мостике! — заверещали сестры наперебой друг другу.       — А игрушки вы так и не убрали. Я же просил! — цокнул Оливер, уже держа камеру наготове. — Ладно уж, Алекс уже их прибирает, наверно мешают его съемкам… — промолол он чепуху и побежал с камерой наперевес к дочерям.       Алекс же торопливо отрезал садовыми ножницами два длинных куска бечевки и соорудил по петле на их концах. Затем взял самых расфуфыренных кукол, накинул петли им на пластиковые шеи и отстранил от себя на вытянутой руке.       — Класс! — улыбнулся он, оценив удавки.       Поднялся, смотал концы веревок в одной руке, во вторую взял самих кукол, как следует замахнулся и подкинул их ввысь. Куклы взмыли в воздух, вытягивая за собой веревки из руки Алекса, пролетели над веткой пальмы и повисли.       Алекс, не выпуская бечевки, схватился за камеру и навел объектив на получившуюся картину, что выглядела довольно-таки жутковато. Дотянулся ногой до магнитофона и нажал на кнопку воспроизведения.       — Вверх, вверх, вверх и вниз, — негромко запел Кобейн, дабы не привлекать внимание, а Алекс в такт музыке стал дергать за веревки, поднимая повешенных повыше. — Повернись, повернись, повернись вокруг. Вокруг, вокруг, вокруг себя…       — И начни сначала, — заголосил Алекс и резко отпустил веревки. — Пушка, пушка… Паршивец!       Куклы полетели вниз.       — Ты единственная, кому не все равно, что я говорю, — взял Алекс крупным планом одну из Барби, глупо и пластиково распластавшуюся на траве. — В спальню светит солнце, когда мы играем…       Алекс перевел объектив на горизонт, где заходило солнце.       — Дождь всегда начинается, когда ты уходишь…       — Детка, получается? — подкрался к нему со спины Оливер.       Алекс вздрогнул и обернулся.       — Что тут у тебя? — взял крупным планом кукол Оливер, присев на корточки.       — Тщ! Я же снимаю! — шикнул на него Алекс, пока на заднем плане Курт сокрушался о переменчивости погоды.       — Все, все! Не мешаю! — изобразил Оливер, будто закрывает рот на замок.       Встал и, сделав пару шагов назад, стал снимать сына.       — Вверх, вверх, вверх и вниз! — снова взялся за веревки Алекс и поднял кукол на виселице.       — Я жду вас за столом, куклы! — крикнула Оливия, высунувшись из кухонного окна. — Звезда моя, заноси все в дом! Скоро стемнеет!       Оливер, не оборачиваясь, сложил пальцы кольцом и показал жене.       — Папа, папа! А сними еще, как я танцую! Будто бы я балерина! — подбежала Лизи и встала как вкопанная.       — А меня тоже! — врезалась ей в спину Нина.       Повисла неловкая висельная пауза.       — Пушка, пушка… Паршивец! — прервал тишину Кобейн.       — Ааа! — заголосили хором сестры, в ужасе уставившись на своих кукол, болтавшихся на пальмовой ветви.       — Да тихо вы, малышки! — строго посмотрел на них Алекс.       — Ааааа! — пуще прежнего заголосили девочки.       — Что ты с ними сделал? — завизжала Лизи.       — Ты убил их! — закрыла ладонями лицо Нина и зарыдала.       Алекс же раздраженно зарычал, даже не помыслив опустить кукол.       — Ну что, ты все заснял, детка? — не унимался снимать бэкстейдж Оливер, переводя камеру то на кукол, то на сына, то на орущих дочерей.       — Что у вас тут стряслось, куклы? — тут как тут прискакала Оливия, держа в руке ложку с картофельным пюре. — Кто-то упал? Ударился? О, боже… — замерла она и прикрыла открывшийся от шока рот красным платком.       — Дорогая, мы уже идем! Не ругайся! — перевел объектив на жену Оливер.       — Да что тут происходит? — взорвалась Оливия, взмахнув ложкой, и ошметки пюре полетели по сторонам.       — Мама! Мамочка! Алекс убил наших кукол! — наперебой друг другу истерично закричали сестры и бросились к матери.       Уткнулись ей в ноги и горько зарыдали.       — Куклы, звезды мои… — прижала их за головы Оливия, прикрывая обеим глаза ладонями — не стоит им смотреть на столь устрашающую картину. — А ну немедленно прекратите! Что вы придумали? Оба! — закричала она на Алекса и Оливера.       — Просто музыкальный клип, — пожал плечами Оливер, подойдя к жене и приблизив камеру прямо к ее лицу.       — Ты идиот, кукла! — взвизгнула та и выбила камеру из его рук. — Алекс, звезда моя… — попыталась взять она себя в руки, но лишь покраснела от злости под цвет платка.       — Вы мне все испортили! — зарычал Алекс.       Бросил веревки, выключил камеру и с психом кинул ее под ноги Оливии.       — Господи Иисусе… — перекрестилась та, подняв лицо к небу. — Алекс, немедленно сними с их кукол веревки. Как ты вообще додумался снимать такой ужас?       — Хватит, дорогая, это же просто куклы, — отмахнулся Оливер, поднял Барби с земли, стянул с них удавки и стал отряхивать о штанины. — Вот, держите, заиньки. С ними все в порядке. Алекс аккуратно, ничего не поломал… — протянул он дочерям кукол.       Но те и не думали прекращать истерику. Завизжали, затопали и спрятались за Оливию.       — Это просто какое-то издевательство! — всплеснула руками Оливия. — Сегодня День благодарения! Я лишь просила, чтобы мы провели этот праздник тихо и спокойно, за семейным столом. А вы что устроили? Кукла, зачем ты позволил Алексу снимать подобное? Это же грех — делать такие вещи! Да еще в его возрасте!       — Он сам это все придумал, родная. Это всего лишь клип, творчество, — беззаботно развел руками Оливер. — Не стоит так реагировать.       — Кто тебя надоумил, звезда моя, делать такие жуткие постановки? — прищурилась Оливия.       — В спальню светит солнце, когда мы играем… Дождь всегда начинается, когда ты уходишь, — не унимался Курт, как бы беря вину на себя.       Оливия раздраженно покосилась на магнитофон, только сейчас обратив внимание на музыку.       — Ну все понятно! Кто бы сомневался! — наклонилась она и ударила ложкой по кнопке паузы, перепачкав магнитофон там и тут в картошке. — А я говорила, кукла! Говорила! Что до добра все это не доведет! Посмотри, что этот безбожник делает с нашей звездой! Это же ужас! И кошмар! Сначала он вешает игрушки! А дальше что? Превратится в психопата? Возьмется за людей? — бредила она, разводя драму из-за какой-то хуйни.       — Дорогая, не преувеличивай, — выставил ладони Оливер. — Это просто клип. Просто куклы. В чем проблема?       — В чем проблема? — завизжала Оливия, округлив рот на манер совы-истерички. — Ты не видишь проблему, кукла? Не видишь, как девочки испугались? А если они станут заикаться после этого? Или им начнут сниться кошмары? Нету в этом никакой проблемы?       — Рыбки, тут нечего пугаться! — присел на корточки Оливер, проигнорировав жену, и погладил дочерей по головам. — Вот, посмотрите. С вашими куколками все в порядке. Они живы и здоровы.       Лизи и Нина осторожно выглянули из-за матери и с недоверием посмотрели на кукол. Да вроде и впрямь все в порядке. Может и не стоило так орать?       — Все! Это надоело! Я запрещаю! — затопала Оливия. — Отныне я не разрешаю больше тебе, звезда моя, слушать этого антихриста! Я чую сердцем, что это ни к чему хорошему не приведет!       Отцепила от себя дочерей, подтолкнула их к Оливеру и шагнула к магнитофону. Наклонилась и достала кассету.       — Это я конфискую! — помотала она кассетой и сунула за пояс фартука. — И ты сейчас же идешь к себе и приносишь мне все кассеты этого наркомана! Все!       — Но… — опешил Алекс, не зная, как принято действовать в подобных ситуациях. Но решение пришло быстрее, чем он успел что-то придумать. — Ох… Мама… — дюже тяжко вздохнул он.       Закрыл глаза и приложил ладонь ко лбу. Но Оливия не среагировала, продолжая выжидающе смотреть.       — Ой… — еще более артистично выдохнула Алекс. Пошатнулся и плюхнулся задницей на траву. Нахмурился и взялся двумя руками за голову.       — Что с тобой, звезда моя? — воскликнула Оливия и бросилась к нему на землю.       — Голова… — простонал Алекс.       — Ох, кукла! Сильно болит? — обняла его Оливия и прижала к груди.       — Сильно… И кружится… — промямлил Алекс, косясь на кассету, выглядывающую из-под фартука. — Столько крика… Всегда начинает болеть от этого.       — О, прости, звезда моя! — принялась расцеловывать его Оливия. — Прости что кричала! Я просто…       — Ничего, мам… — дюже жалобно прошептал Алекс.       — Иди скорей в дом, я принесу тебе таблетку, — чмокнула она его в макушку и пригладила кудри. — Полежишь немного, а когда пройдет, сядем за стол. Все равно индейка еще не готова.       — Зато шуму было… — ухмыльнулся Оливер.       — Хорошо… — кивнул Алекс. — Жаль только эти таблетки не всегда помогают…       — Значит надо к врачу, кукла. Пусть выпишет что-то посильнее, — взволнованно закудахтала Оливия, помогая Алексу подняться.       — Да нет, они помогают… — поспешил отбрехаться тот. Еще не хватало ему ходить по врачам! — Просто не всегда сразу… Приходится долго ждать. Зато вот когда я слушаю музыку… А особенно Нирвану… Очень быстро проходит. Если еще и таблетку выпить, так вообще…       — Ох… — вздохнула Оливия и повела Алекса к дому.       — Так что жаль, что придется выкинуть кассеты… — продолжал разводить ее тот, нарочито слабо перебирая ногами.       — Ладно, кукла… — поджала губы Оливия. — Вот, держи. Пойди полежи у себя, послушай немного. Но не забудь выпить таблетку. А потом спускайся к столу, когда головушка твоя пройдет.       Достала кассету и сунула Алексу в нагрудный карман рубашки.       — Хорошо, — улыбнулся уголком губ он. — Думаю, быстро должна пройти. Как раз индейка доготовится, — решил показаться он самым милым в семье ребенком. — Пап, завтра поможешь мне смонтировать клип? — обернулся Алекс к отцу.       — Обязательно, детка, — кивнул Оливер.       — Только без вот этих всех жутких штук, — сморщилась Оливия.       — Конечно, — улыбнулся Оливер, уже думая какие кадры со своей камеры можно врезать в монтаж. — Так, рыбки! Давайте-ка, пошлите. Поможем маме накрыть на стол, — подхватил он на руки Лизи и Нину и побежал в дом, дабы показаться самым милым из мужей.