—
Согласно его плану, Ники идет в кофейню первым. По его мнению, это не то место, куда мог бы зайти Эндрю, — здесь безупречно чисто, но на самом деле это трудно заметить из-за множества разномастных кресел, диванчиков и даже, как думает Ники, одной очень декадентской бархатной кушетки. На дальней стене висит радуга. Ники прищуривается и замечает, что каждый цвет представляет собой пучок зарядных шнуров и наушников, подвешенных на белых керамических крючках. Длинная стойка из темного дерева, с множеством маленьких выдвижных ящичков, выглядит так, словно ей самое место в какой-нибудь старой как мир библиотеке, а не в этом месте, которое больше похоже на нечто среднее между агентством недвижимости и парикмахерской с очень, очень странным названием типа «Необыкновенные отблески в волосах». И за ней стоит не симпатичный рыжеволосый бариста, которому, как видел Ники, улыбался Эндрю, а некто с причудливо заплетенными волосами, тремя пирсингами на лице и эстетикой, которая побуждает вас говорить «они» вместо «он» или «она». Ники очень сильно хочет такой же комбинезон, как у них, себе в шкаф. Он робко подходит, улыбается своей самой обаятельной улыбкой и заказывает в меню что-то под названием «Лабиринт», не удосужившись даже прочитать, что входит в состав. Бариста — Робин, так написано на бейджике с их именем, — начинает нажимать на кнопки и выпускать пар из различных алхимических механизмов. — Нуууу, — говорит Ники таким обаятельным, невинным тоном, что его ресницы чуть ли не становятся длиннее, а глаза — шире, — есть один парень. — О, боже, — говорит Робин. Ники кажется, что он видит, как у них на щеках появляется ямочка, когда уголки губ приподнимаются. — Нет, нет, — уверяет их Ники. — Я не за этим. Он здесь работает. — Звучит как будто за этим, — замечает Робин. — Нет, просто он делает мне кофе именно так, как я люблю. Просто идеально. Лучший кофе в мире. — Ты еще даже не пробовал мой. Ники вздыхает: — Рыжие волосы? Может быть, ну, невысокий? — Нил, — говорит Робин. Ямочка становится глубже. — Нил, — эхом отзывается Ники. — И, типа, если бы мне захотелось самого лучшего кофе в мире, когда я мог бы… зайти? — Ему это неинтересно, — говорит ему Робин. — Ты только опозоришься. — Да не про это, — протестует Ники. — У меня практически есть муж. Он красавчик и немец. Мы собираемся пожениться и завести детей. — Ты просто действительно любишь кофе. — Именно. — С субботы по среду, иногда по пятницам. После двух. Флаг тебе в руки. Видимо, в буквальном смысле. — Спасибо, — говорит Ники. Все сходится. Было три часа дня в понедельник, когда он увидел здесь Эндрю, облокотившегося на стойку, язык его тела был открытым и легким, на улыбку на его лице было почти что больно смотреть, бесценную, невероятно редкую. — Держись за своего красавчика-немца, — советует Робин. — Нилу такое не понравится. — О, — говорит Ники. — Он… гетеро? Бровь Робин приподнимается. — Не то чтобы это имело значение, — торопливо отмазывается Ники. — Люди любой сексуальной ориентации могут приготовить отличный кофе. — Это Нил, — отвечает Робин. — С тебя 5 долларов 75 центов. Так что вот, держи бесплатную печеньку. Только выйдя на улицу, Ники понимает, что это, вероятно, печенье из жалости._
Ники: Нил. сб — ср. после 2 Ники: может быть натурал??? Элли: отвратительно Аарон: гетеросексуальные люди не отвратительны Элли: будут ими, если наш мальчик влюбится в них Ники: звучит как работа для сисек Ники: Элли? Элли: сиськи спешат на помощь Мэтт: или не на помощь Мэтт: если они ему нравятся Кевин: вы же знаете, что люди могут быть бисексуалами, да? или асексуалами? Элли: эм, очевидно Элли: и мы это не исключаем Рене: я думаю, что радар Эндрю работает отлично Ники: он ничего не смыслит в отношениях Дэн: ребята, я на работе Рене: но он мог бы Мэтт: он мог бы быть самым романтичным сукиным сыном в мире, а мы бы и не узнали Ники: ОБЩИЙ СБОР. КОФЕ. СБ-СР. ПОСЛЕ 2. ДЕЛАЙТЕ СВОЕ ДЕЛО._
Элисон не пойдет в старомодном лифчике пуш-ап и обтягивающем топике. Слишком просто. Она надевает мягкий кружевной бюстгальтер без косточек и еще более мягкий топ, который закрывает одно плечо и свисает до локтя другой руки. Лосины. Удобные балетки. Лук для разведки. Это не ловушка с медовым горшочком. Эндрю сам бы мог вычислить подонка за милю. В своем плане их не волнует кто-то, кто будет пялиться на ее сиськи и отпускать непристойности. Их волнует кто-то… Ладно, Элисон предполагает, что у Эндрю солидная ротация случайных приятелей для секса. Она никогда не видела его в действии, но не сомневается, что их у него полно. Все эти напряженные штучки, которые он делает, подействовали бы на многих. И бицепсы. Даже она восхищается его бицепсами. Она просто не может представить, чтобы Эндрю улыбался кому-нибудь из них. Где-то в этой (по общему мнению, накаченной) груди таится сердце, и если каждый фильм о краже предметов искусства чему-то ее и научил, так это тому, что вещи, спрятанные за самыми толстыми стенами, всегда самые ценные. Итак, им нужен кто-то с нежными руками. И кто-то, кто не захочет тискать ее грудь этими руками. Даже если рыжеволосый парень, который стоит за стойкой и смотрит на нее, сам по себе является гребаным произведением искусства. На миг она испытывает дешевое, порочное удовлетворение от того, что она первая, кто действительно его видит. Как она опишет его в групповом чате? Ей придется поискать синонимы к слову «синий». — Что будешь? — спрашивает парень. Элисон с запозданием понимает, что пристально на него пялилась. — Ой, — говорит она. — Да. Эм. Привет. — Привет, — сухо отвечает парень. Элисон наконец-то приходит в голову проверить его бейдж с именем, и вот оно: Нил. — Как ты? — спрашивает Элисон. Давай же, говорит она себе, делай свое дело. Она облокачивается на стойку, скрестив руки в запястьях, и на ее лице появляется милая, яркая улыбка. — Жду, затаив дыхание, когда же я приготовлю тебе кофе, — говорит Нил. — Это невероятно увлекательно. Элисон смеется своим особенным, кокетливым смехом: — А что, если кофе — это не то, что мне нужно? Нил указывает на меню у себя над головой: — У нас также есть чай, газировка и выпечка. — Ясненько, — задумчиво растягивает она. — Что бы ты порекомендовал? — Выбрать, — говорит ей Нил. — Это восхитительно. Всем это нравится. Если тебе нужно время, чтобы сделать выбор, мы с удовольствием предлагаем подумать об этом в любом другом месте магазина. Элисон оглядывается через плечо. За ней в буквальном смысле больше в очереди никого нет. Помещение лишь наполовину заполнено посетителями, расположившимися в уютных креслах или, примостившись, печатающими за столами, или даже есть один парень в лофте второго этажа, занимающийся чем-то похожим на тайцзы в огромных наушниках. Она чувствует, что невольно начинает улыбаться. — Окей, хорошо, — говорит она, поворачиваясь обратно к Нилу и выпрямляясь. — Кстати, твои навыки обслуживания клиентов — отстой. — А, так вот что ты ищешь? — спрашивает Нил. Его глаза расширяются. — Обслуживание клиентов? — Пошел ты, — смеется Элисон. Наконец, неохотно, она поднимает взгляд на меню. — Что насчет малинового кофе? Нил хмыкает: — Неплохо, на самом деле. Если я возьму за основу мокко и добавляю немного сливок, получится вкус дорогого десерта. — Хорошо. Я возьму. И какую-нибудь булочку, которая лучше всего бы к нему подошла. Нил кивает, отворачивается от нее, достает стакан и нажимает кнопки и вообще не обращает на нее (и ее сиськи) никакого внимания. У него красивые руки, думает Элисон, наблюдая за ними. Она не знает, нежные они или нет, но они ловкие и умелые, с длинными пальцами и короткими ногтями, выкрашенными в фиолетовый. Она замечает, что он тоже невысокий. Может быть, выше Эндрю, а может, и нет, если место за прилавком находится на возвышении. И чего он определенно не делает, так это не флиртует с Элисон. — Бекон и пеперджек, — говорит Нил, ставя стакан и маленький коричневый бумажный пакет на стойку перед ней. — Девять баксов. Она достает свой кошелек: — Мне нравятся твои ногти. — Оу, — говорит он, рассматривая их так, словно забыл, что они у него вообще есть. — Спасибо. — Тебе нравятся мои сиськи? — спрашивает Элисон. Нил моргает один раз, а после смотрит на нее — точнее, смотрит на ее грудь. Он наклоняет голову вправо, затем влево, и пожимает плечами: — Они выглядят мягкими. — Мягкими, — повторяет Элисон. — Моей кошке они бы понравились, — уточняет Нил. — Твоей кошке. — Ну, типа, спать. Она спит в странных местах. — И моя грудь — это «странное место»? — Ага, — рассудительно говорит Нил. — Она же тебя даже не знает. — О боже мой. О боже мой, — повторяет Элисон, — можно я ущипну тебя за щечки? — Нет, если только ты не хочешь, чтобы я плеснул в тебя очень горячим кофе. — Однажды, — говорит ему Элисон. Она берет свой стакан и указывает им на него. — Однажды ты разрешишь мне потрепать тебя за щеку. Нил отвечает, очень серьезно: — Это реально навряд ли.—
Элли: он идеален Мэтт: для тебя или для Эндрю? Элли: для обоих Элли: он растоптал мое эго Мэтт: но не Эндрю? Элли: эго Эндрю пуленепробиваемо Ники: он нацелился на сиськи или нет, Элисон? Элли: ни капельки Элли: я даже спросила Элли: а он, кажется, думал, что они были бы более полезны в качестве кошачьей кровати Ники: омг Ники: омфг Ники: Эндрю любит кошек! Ники: это судьба Мэтт: что еще? расскажи нам все Элли: восхитительный. придурочный. забавный в какой-то непонятной степени. его ГЛАЗА. Мэтт: а что с ними? Элли: нет, я не собираюсь спойлерить Элли: вы всё сами увидите Элли: он готовит вкусный кофе Элли: я бы хотела посмотреть, как он еще что-то делает своими руками Ники: если вы понимаете, о чем она Дэн: мы понимаем Мэтт: мы понимаем Аарон: отвратительно Кевин: но как он относится к экси? Элли: поразительно, КЕВИН, что это не всплыло! Кевин: кто-нибудь из вас вообще собирается спросить его? Мэтт: нет Дэн: нет Ники: нет, конечно Аарон: абсолютно нет Рене: вероятнее всего, что нет Кевин: хорошо. я спрошу Ники: и какой будет правильный ответ? Ники: для парня Эндрю? да экси или нет экси? Кевин: нам тоже придется иметь с ним дело Элли: ты собираешься устроить ему викторину? Кевин: нет Кевин: просто надену футболку команды Мэтт: хорошей команды или плохой? Кевин: … пока не решил—
Мэтт влюбляется в это место, как только переступает порог. Как будто его резко отрезало от шума уличного движения. Мгновенно стало тише. Воздух идеальной температуры и с ароматом старых книг и печенья. Краски приглушены. Доски под ногами Мэтта кажутся старыми, даже если он рационально понимает, что это, должно быть, ламинат. Это совсем не то, чего можно было бы ожидать от заведения с названием «Кофе». Оно должно называться как-то вроде «Лисьего логова», или «Виддершинс», или «Уайлдз», или как-нибудь еще. В углу женщина играет на акустической гитаре и поет что-то прокуренное. Здесь нет толкучки и все в зале смотрят на нее, сидя за своими столами или на диванах. Никто даже не держит в руках мобильные телефоны. Здесь каким-то непонятным образом безопасно. Мэтт осматривает помещение, чтобы убедиться, что не наткнется на Эндрю где-то там — сейчас уже чуть больше семи, поэтому он предполагает, что Эндрю ушел в спортзал, или на собрание иллюминатов, или куда там он еще ходит, но все равно проверяет. Никакого Эндрю. По крайней мере, никакого Эндрю на первом этаже. За прилавком стоят два человека. Один — золотоволосый бог серфинга, подтянутый и загорелый, широко улыбающийся клиенту, стоящему перед ним. Другой пониже ростом, с густыми темно-рыжими волосами, длинные пряди собраны в крошечный хвостик, беспорядочно рассыпающийся на коротко остриженные бока. Это должно выглядеть отстойно. Но это выглядит изящно. Мэтту хочется, чтобы у него получилось так же. Он проскальзывает в очередь и встаёт позади трех или четырех человек перед ним. Только одна очередь и два бариста, так что ему остается надеяться, что Нил окажется тем, к кому он подойдет. За исключением того, что, видимо, этого не получится. Нил обслуживает следующего человека в очереди. Блондин берет ту, что после него. Нил все еще занимается первым клиентом, который либо невероятно нерешителен, либо у него самый большой заказ в мире, когда блондин заканчивает со второй и переходит к третьему. Мэтт задерживает дыхание в надежде, что придурок задержит Нила настолько, чтобы следующий клиент опять достался другому парню, но безуспешно — Нил заканчивает, отправляет чувака восвояси и машет рукой женщине перед Мэттом. Блять. Займи его надолго, уговаривает он клиента блондина. Займи его навечно. Займи... нет, он ушел. Мэтт поворачивается к молодой маме позади него и говорит: — Я все еще думаю, идите вперед меня. Все, что она заказывает — это бутылку воды и фруктовый пирог. — Я все еще думаю, — поспешно говорит Мэтт парню за его спиной. — Иди первым. Он говорит кому-то, похожему на профессора, который стоял за тем парнем, чтобы тот тоже шел вместо него. Вероятно, это начинает немного бросаться в глаза. Парень, который был у стойки регистрации серферов вроде как уходит, затем разворачивается и за чем-то возвращается. А потом, о ужас, клиентка Нила уходит. Это означает, что Нил теперь будет иметь дело с профессором, хотя на самом деле это должен был быть Мэтт, а Мэтту придется выйти из очереди или придумать что-нибудь еще. Он не может вечно пропускать людей мимо себя. Нил поднимает голову. Похожий на профессора человек делает шаг вперед — и затем останавливается при звуке громкого свиста. Мэтт вскидывает голову и видит, что это был серфер. Его губы все еще поджаты, и он указывает на Мэтта. Мэтт поднимает руку и тоже показывает на себя. Вопрос. — Да, ты, — говорит бог серфинга. — Я больше не могу на это смотреть. Давай, иди, — он указывает пальцем в сторону Нила. Профессор намного ниже Мэтта. Из-за этого обходить его в очереди немного неудобно. Он дарит парню застенчивую улыбку и спешит к кассе Нила. Его первая мысль — вау. Ротик этого парня. Скулы. Глаза. Хороший вкус, Эндрю. Может быть, чуточку слишком хороший? — У тебя необычный цвет кожи, — выпаливает Мэтт. — Эм, типа. Какие у тебя, э-э, корни? — Польские и британские, — говорит Нил, как будто это не невероятно странный вопрос. — Но я не драгдилер. Если это кодовая фраза или что-то такое. — Э… драгдилер? — Да, — говорит Нил. — Есть тут один парень, но я не он. — Почему… ты подумал, что я здесь для того, чтобы купить наркотики? — Твое странное дерьмо в очереди, — говорит Нил, указывая на людей позади Мэтта. — А потом ты говоришь что-то реально рандомное. Так что это показалось разумным предположением. — Нет, э-э. Наркотики не для меня. Больше нет, я имею в виду. — Значит, ты просто странный и рандомный. — Эм, — говорит Мэтт, лихорадочно пытаясь придумать хорошее оправдание. — Моя подруга отправила меня сюда. Она сказала, что ты готовишь по-настоящему хороший кофе. Нил моргает, глядя на него. А потом пожимает плечами: — Конечно. Какой ты хочешь? Вероятно, Мэтту следовало бы заглянуть в меню в какой-то момент своего длительного пребывания в очереди. Он тяжело вздыхает, затем дарит Нилу самую очаровательную улыбку, на которую только способен: — Я не мог выбрать? — Что ты обычно берешь? — спрашивает Нил. — Карамельный фраппе, — говорит Мэтт. Маленький такой позор. — Но, может быть, чего-нибудь горячего? — Горячего и сладкого? — Да. Когда Нил направляется к технике, Мэтт следует за ним. Он достаточно высокий, чтобы наблюдать поверх всех машин, поэтому ему прекрасно видно, как Нил поднимает брови, глядя на него. Мэтт говорит: — Знакомо выглядишь. — Ты только что сказал, что я выгляжу необычно, — напоминает ему Нил. — Правильно — смеется Мэтт. — Мне кажется, я однажды видел тебя и твоего парня на вечеринке. Как его зовут? — Кого? — Твоего парня. — Парня, с которым ты меня однажды видел на вечеринке? — Может быть, Джастин? — Я не знаю никого по имени Джастин. — Эм. Роберт? — Роберт. — Ага. — Ты спрашиваешь меня, есть ли у меня парень по имени Джастин или Роберт, и были ли мы все вместе на вечеринке в какое-то время и в каком-то месте, которое ты даже не называл? — Блять, — вздыхает Мэтт. — Есть у тебя парень или нет? Нил ставит стакан на стойку и берет маленький металлический кувшин. Мэтт слышит, как аэратор начинает взбивать молоко. При каждом бульканье рождается пузырь. Нил задумчиво произносит: — Я не знаю. — Как это ты не знаешь? — Я не спрашивал. Элисон была в чем-то права. Он действительно идеально подходит Эндрю. Они просто должны избавиться от того «может быть-парня». Мэтт спрашивает: — Разве ты сам бы не понял? Что он твой парень? — Нет, если бы я не спросил. У тебя так же? — У меня? Нил мычит. — Нет, у меня есть девушка. Дэн. Даниэль. Она самый умный и красивый человек в мире. — Ты должен ей что-нибудь взять. Пирог бы подошел. И брауни. — О, хорошая идея. Мэтт выбирает кусок пирога с пеканом и брауни с коричной посыпкой, от одного взгляда на который у него текут слюнки. Нил упаковывает все это, забирает у него деньги, возвращает сдачу и протягивает стакан с пышным, почти идеально симметричным рисунком, выгравированным на сливочной шапке. — Фундук и ириски, — говорит ему Нил. — И побольше сливок. Мэтт делает глоток и закрывает глаза. Это гладкость и шелковистость, сладость и жар на его языке. Они оставляют нежный след в его груди, когда он проглатывает. — Она была права, — говорит Мэтт Нилу. — У тебя действительно вкусный кофе.—
Мэтт: мы можем оставить его себе? он само совершенство. я бы умер за него. Элли: ПРАВДА? Мэтт: он мечта Мэтт: и засранец Мэтт: думаю, он и бровью бы не повел из-за дерьма Эндрю Ники: фу, я так завидую Ники: почему я должен работать? Ники: это нарушение моих прав Ники: вот и все Ники: я пойду ЗАВТРА Аарон: боже мой, как жаль, что я не могу пойти Элли: это почему? Аарон: тут такое дело Аарон: иногда оплодотворенная яйцеклетка вступает в борьбу сама с собой Аарон: и тогда рождаются 2 человека, которые выглядят совершенно одинаково Аарон: настолько одинаково, что один из них не может незаметно подкрасться к парню, которому другой, скорее всего, вообще никогда не улыбался Элли: окей, медшкола Ники: но мы бы узнали, знает ли он имя Эндрю! Аарон: нет Ники: и если он подумает, что ты Эндрю, мы узнаем, нравятся они друг другу или нет! Аарон: как? Ники: ну, если он скажет «вот ты снова тут, миньярд, мой заклятый враг, на этот раз мне придется подсыпать тебе в чашу побольше яда», тогда мы будем знать, что все это, вероятно, выглядит не очень здорово Мэтт: думаю, это то, что он действительно мог бы сказать Элли: я думаю, это то, что *Эндрю* действительно мог бы сказать Элли: как я уже говорила, идеально Дэн: описания мэтта были такими восторженными Дэн: эти глаза, в них можно было бы прыгнуть с парашютом Дэн: рот, на нем можно было бы мягко подпрыгивать, как на батуте Дэн: задница, на ней можно было бы мягко подпрыгивать, как на батуте Дэн: я пойду в субботу Кевин: я пойду последним Кевин: мое мнение — самое важное Ники: о, да? Кевин: никто не знает Эндрю лучше меня Ники: …справедливо Аарон: справедливо Рене: кхм Кевин: я буду бороться с тобой за это Рене: вызов принят Рене: Эндрю *согласился бы* с результатами—
В этот раз, когда Ники входит в двери кофейни, Робин за прилавком нет. Но и Нила тоже нет. Вместо этого там высокий парень — он выглядит действительно высоким, выше Ники и, возможно, даже выше Эрика — с очень соблазнительными плечами и идеально уложенными черными волосами. Что, черт возьми, такого особенного в этой кофейне? Все что ли, кто здесь работает, горячие? Ники бочком подходит к пустому прилавку и лучезарно улыбается. На бейдже с именем парня написано «Жан». — Джан? — спрашивает Ники. — Жан, — поправляет парень, едва сдерживая вздох. У него мягкий акцент, гласные в каком-то изысканном танце переплетаются друг с другом. — Чем я могу тебе помочь? — Ну, — говорит Ники, — Нил здесь? — Нет, — отвечает Жан. — Обычно он тут, — замечает Ники. — Он придет позже? — Мы поменялись сменами, — объясняет Жан. Нахрен жизнь Ники. Он самый большой неудачник в мире. За исключением тех случаев, когда все складывается в его пользу. Он обводит взглядом тихую комнату, прислушиваясь к приглушенному шелесту разговоров и бешеному клацанию, доносящемуся от девушки в углу, чьи налитые кровью глаза видны издалека. Жан не врет — тут нет никого, кто мог бы быть Нилом. И все же Ники понимает, что, возможно, еще не все потеряно. Он не может сам допросить Нила, но, вероятно, сможет вытянуть из этого парня хоть что-то. — Послушай, — говорит Ники, берясь за дело, — я думаю, мой кузен неравнодушен к нему. — К Нилу? — спрашивает Жан, совершенно не удивляясь этой информации. — Да, — подтверждает Ники. — Так, что ты можешь мне рассказать? — О чем? — О Ниле? — Хм, — произносит Жан, — он мне нравится. — Он тебе нравится. — Очень. — Нравится, — Ники хмурится, — типа… нравится? — А что, если я скажу «да»? Ники оглядывает Жана с головы до ног. Вероятно, он из тех парней, с чьей плохой стороной вы не хотели бы столкнуться в темном переулке. Несмотря на то, что он весь такой гладкий, прилизанный и идеально сложенный, он выглядит так, словно мог бы уложить большинство людей одним ударом. Ники твердо убежден, что Эндрю мог бы с ним справиться. — Не знаю, — признается Ники. Жан вздыхает: — Нил замечательный. Большинство людей не знают, что с ним делать. — Буквально такой же, как и мой двоюродный брат. — Он очень скрытный, — многозначительно говорит Жан. — Буквально такой же, как и мой двоюродный брат. — Его любимый цвет — серый, — рассказывает Жан. — Серый? — Серый. Gris. У Эндрю черный. Это могло бы сработать, правда? — Сколько ему лет? — Кофе? — Жан напоминает ему. — Сплетни только для клиентов. — Да, да, — говорит Ники. — Сделай мне что-нибудь. Он свободен? Жан, не отвечая, направляется к аппаратам. Он что-то открывает, что-то кладет, закрывает, нажимает кнопку. Он берет стакан. Он что-то наливает в него. Он не отвечает на вопрос. — Нил, — напоминает ему Ники. — Свободен? Не свободен? — Je ne sais pas. Помнишь, что он замкнутый человек? — Ладно, но у тебя есть глаза. Разве ты не видишь? — Хммм, на самом деле, трудно сказать. Особенно когда приходят незнакомцы и задают о нем вопросы. — И часто такое бывает? — В последнее время мне так кажется, — многозначительно говорит ему Жан. Сложно. Все в этой кофейне красивые и сложные. Ники напряженно думает о том, какой вопрос задать следующим. Согревающий, с привкусом мокко воздух не помогает, он вызывает у Ники желание сесть, закрыть глаза и позволить приглушенным звукам жизни захлестнуть его. — Что еще ты можешь мне сказать? — Что еще ты собираешься купить? — Что? — Один предмет — один ответ. — Торгаш, — говорит Ники, более чем впечатленный. — Я возьму печенье. Три лучших качества Нила? Жан отходит от капучинатора и берет печенье с витрины. Оно огромное. — Три? — он размышляет. — Но ты заказал только одно печенье. — Это мое новое любимое место, — говорит ему Ники. — Боже, я так сильно люблю и ненавижу вас всех! Дай мне шесть печенек и назови три лучших и три худших качества Нила. На это Жан улыбается. Губительно. У него идеальные зубы. Он щелкает щипцами с резким металлическим звуком, а затем возвращается к витрине за новой порцией печенья: — Он преданный. И невероятно щедрый. Не ждет многого от людей. Дальше. Он не знает, как и когда закрыть свой рот. Он совершенно не умеет просить о помощи и часто лезет не в свое дело. И упрямый. Очень упрямый. Это… могло бы сработать. Получилось бы неплохо. Эндрю тоже преданный. И он отдает, но по-своему, даже если ему нужно построить для этого сложную систему сделок и обменов, чтобы дать себе разрешение на это. Что касается ожиданий, то, видит бог, Эндрю живет, чтобы бросить им вызов. А насчет остального — что ж, Ники на самом деле даже может представить, как все эти качества хорошо бы сочетались с Эндрю. Эндрю мало разговаривает, так что, возможно, было бы неплохо увидеть его с кем-то, кто делает это за него. Своего рода мост. А если Нил ничего не просит, не предъявляет требований и не ожидает помощи, то это может означать, что жесткой системе бартера Эндрю не на что будет опираться — возможно, ему придется делать что-то просто ради того, чтобы это сделать. Упрямство, может быть, тоже будет хорошо сочетаться с Эндрю? Кто-то, по кому он не сможет просто пройтись катком? В целом, потенциал есть. Потенциал для похоти и поклонения. Ну или существует вероятность противостояния типа того, о котором снимают боевики. Ники думает, что в любом случае, Эндрю развлекло бы подобное. Он расправляет плечи и указывает на большой кусок кофейного торта: — Какие у него хобби? Он покупает напитков и выпечки почти на 40 долларов. Оно того стоит.—
Ники: почему Нил бегает от меня? Элли: ??? Ники: его опять там не было Ники: пришлось разговаривать о нем с сексуальным французским парнем Дэн: такие-то испытания Кевин: француз, говоришь? Мэтт: это блондин-бог серфинга? Ники: нет. темноволосый, очень высокий Ники: полностью меня ограбил Ники: заставлял меня покупать что-нибудь за каждую информацию, которую он мне давал Элли: лол Дэн: лол Мэтт: лол Кевин: лол Ники: я вернусь Ники: я собираюсь встретиться с ним, даже если это будет последнее, что я сделаю—
Кофе. Это в двух кварталах от обычного маршрута Элисон между домом и салоном маникюра — почти ничего и прогулка того стоит. На улице моросит и душно, поэтому воздух внутри кофейни мгновенно убирает блеск пота с ее кожи и завитки в ее волосах. Дверь за ней закрывается, и она облегченно вздыхает, снова оказавшись в этом непонятном волшебном месте. Она слышит механический «щелк-щелк-щелк» и, оглядевшись, быстро замечает мужчину средних лет в очках в металлической оправе, печатающего на пишущей машинке размером примерно с кассовый аппарат. Конечно. Почему бы и нет? Сегодня очереди нет. Она видит Нила, прислонившегося к стене за стойкой, с телефоном в руке и легкой улыбкой на лице. Он поднимает голову, когда она подходит, и говорит: — Сиськи. — Элисон. Хотя, на крайняк, я могу отозваться на Большие Дойки. — Для горячего кофе на улице не та погода, — говорит Нил. — Возможно, — соглашается Элисон. — Смотри, я только что сделала маникюр, — она поднимает пальцы, чтобы он мог видеть ногти. Три из них шалфейного цвета и по два нюдово-розовых. И они покрыты матовым топом. — Прикольно, — говорит Нил. Он поднимает свои. Фиолетовый цвет исчез, а неоновая радуга на его месте достаточно свежая, чтобы по-прежнему оставаться блестящей и без сколов. — Ты сам нарисовал? — Нет. Робин. Чай со льдом? — Да, пожалуйста. Робин, да? Это твой… партнер? — Коллега, — говорит Нил, и в его голосе звучит удивление. — У тебя он есть? — У меня их несколько. Элисон хмурится: — Партнеров? — Коллег. Клубника с базиликом подойдет? — Идеально. Ты учишься в институте? — Ага, — говорит Нил. Он хватает стаканчик, достает фломастер и что-то рисует на гладком прозрачном пластике. — Я старшекурсник. Специализируюсь на математике. — На математике? — Ага. — …почему? Губы Нила растягиваются в улыбке: — Потому что мне нравится математика. — Никому не нравится математика, — протестует Элисон. — Люди выживают после математики. — А. Спасибо, что прояснила разницу. Это многое мне объясняет. — Придурок, — нежно произносит Элисон. — Чем будешь заниматься после диплома? — Математикой, — говорит Нил. — Аспирантура. — Удачи, — с сомнением отвечает ему Элисон. — Я бы растеряла все свои мозги. — Конечно. Ты в любом случае бы их растеряла. На стакане, который вручает Нил, нарисована пара сисек — на кругляшиках свернулась калачиком маленькая кошечка. Элисон улыбается Нилу так ослепительно, что от ее пристального внимания у него на щеках появляется легкий румянец.—
Дэн любит каждого из своих чудаков. Но они, несомненно, чудаки. Они охватывают весь спектр от «только что исполнилось 11» до «скорее всего, Бэтмен». Она нисколько не сомневается, что они со всей искренностью принимают близко к сердцу интересы Эндрю. Все хотят, чтобы Эндрю был счастлив — даже если он никогда не выглядел таким, даже если у него стервозное выражение лица, даже если он угрожает зарезать их каждый раз, когда они напоминают о том, как сводили его с кем-то, или о том, как доставали его в Тиндере, или даже, например, когда они упоминали, что, возможно, ему стоит пойти на кулинарные курсы. В любом случае, суть в том, что каждый отдельно взятый человек, участвующий в этой миссии, так или иначе является человеческой катастрофой. Дэн, как единственная взрослая среди них, — их уникальная надежда на рациональную, целенаправленную оценку красавчика-бариста. Она тщательно все планирует. Она заходит в Гугл и запоминает, во сколько в субботу меньше всего народу в смену Нила. Она заранее читает меню, чтобы не отвлекаться на просьбы порекомендовать ей какой-нибудь напиток или выпечку. Она предварительно выпивает кофе, чтобы запах не отвлекал ее. Она едет на машине. Она паркуется. Она идет. Она заходит внутрь. Ее исследования не прошли даром: около стойки всего один посетитель и он делает заказ у кого-то, кто, должно быть, Робин, если верить описанию Ники. За другой стойкой — горячий парень. Серьезно, воистину горячий, хоть и не в ее вкусе. Дэн смело шагает к нему и одаривает яркой, уверенной улыбкой: — Здравствуй. — Привет? — Можно тебе задать странный вопрос? — Давай. — Если бы ты мог поужинать с любым человеком, живым или мертвым, кого бы ты выбрал? — Хм, — задумчиво произносит Нил. А потом, почти не потратив времени на раздумья, добавляет: — Мою мать. — Она… — Дэн замолкает, качает головой. — Жива или мертва? Как это, блять, все уже сошло с рельс? — Мертва, — говорит Нил. — Убита. Дерьмо. — Прямо передо мной, — добавляет Нил. — Мне было семнадцать. — Я… мне так жаль. Нил пожимает плечами: — Что-нибудь еще? Дэн должна собраться с силами. Она расправляет плечи, встает немного прямее и говорит: — Значит, с живым. С любым живым человеком. — Поужинать? Дэн кивает. — Хм, — снова произносит Нил. На этот раз у него уходит больше времени. — Ты знаешь о нетронутой цивилизации на том острове недалеко от Индии? Сентинельцы? — Нет… вроде. — Вот с одним из них, — говорит Нил. — Я бы попросил его объяснить мне, как устроен мир. Это должно быть интереснее, чем мы думаем. Если бы ты выиграла в лотерею, взяла бы все деньги сразу или выбрала выплату по частям в течение времени? — Что? — Ой, разве мы не задаем совершенно незнакомым людям странные вопросы только для того, чтобы завязать разговор? Мне показалось, что это именно то, чем мы занимаемся. Дэн морщится. — Взяла бы все сразу, — говорит она. — Так бы я могла прямо сейчас изменить жизнь своих друзей и семьи к лучшему. А ты? — Выплату, — говорит Нил. — Ты когда-нибудь видела, что происходит с победителями лотереи? Ничего хорошего. Хотя, возможно, я в безопасности. Раньше я носил с собой в спортивной сумке около четверти миллиона долларов. Вероятно, я бы не поехал кукушкой. — Ты… — начинает Дэн. Она качает головой: — Ты — сущее наказание, не так ли? Улыбка Нила быстрая и ослепительная. Она немного сужает его глаза, отчего синева кажется почему-то более невероятной, более гипнотизирующей. Он говорит: — Раньше такого не слышал. Хорошо. Нет. — Окей, — говорит Дэн, — у меня есть еще один вопрос: если бы ты мог завести экзотическое домашнее животное, кто бы это был? — Никто. Они не должны быть домашними. Любой, кто держит льва или бегемота в клетке у себя на дворе, заслуживает того, чтобы его разорвали на куски. А ты? — Ага, — говорит Дэн. Она всегда вроде как хотела завести ручную лису. Они могли бы играть в очаровательные подай-принеси. Они могли бы вместе бегать по парку. Она могла бы гладить ее маленькие заостренные ушки. Это убило бы воров и крыс. — Ага, никаких животных, согласна. Они должны быть в дикой природе. Нил снова улыбается ей, создавая у нее отчетливое впечатление, что он не повелся ни на единое ее слово. — Ну, — говорит он, — ты хотела что-то купить? Даниэль внезапно, к своему ужасу, осознает, что не помнит, что она решила заказать из онлайн-меню. Она бросает отчаянный взгляд по сторонам и понимает, что сейчас не один, не два, а три человека ждут в очереди. Это место вообще реально? Это что, какая-то коллективная галлюцинация? Неужели Ники заразил их массовой истерией? Нил — актер, которого Эндрю нанял, чтобы заставить их всех думать, что они сошли с ума? Застенчиво она признается: — Я забыла. — Что забыла? — То, что я хотела заказать. Ты можешь… однажды ты отправил моего парня домой с куском пирога с орехами пекан. Можно мне такой же и какой-нибудь напиток к нему? — А, — говорит Нил. Он снова улыбается, как будто до него что-то дошло. Как будто он решил одну из тех математических задач, которые ему явно нравятся. — Даниэль. — Виновата, — признает она. — Это был действительно вкусный пирог. И Мэтт немного влюблен в тебя. — Он казался хорошим парнем. Как ты относишься к апельсинам? Дэн хорошо относится к апельсинам. Она хорошо относится к Нилу, даже если он доставляет ей сложности. Он легко перемещается за прилавком, уверенно насыпает апельсиновую цедру в стакан, добавляет молоко, измельчает плитку шоколада, посыпает какими-то специями, солит и оставляет таять, пока сам упаковывает пирог. Она видит, как он кладет в пакет кусочек брауни, который так понравился Мэтту, и чувствует себя странно… сияющей? Что Нил запомнил его. Мэтт был так уверен, что выставил себя абсолютным дураком, был неуклюжим великаном, запугал Нила, но… но вот Нил здесь, вспоминает о нем, называет его хорошим человеком, посылает домой ему бесплатные вкусняшки. Когда Нил протягивает ей стакан, на нем оказывается соблазнительный слой взбитых сливок. Он посыпан тростниковым сахаром и шоколадной стружкой. Она делает глоток и стонет. На самом деле, нормально так стонет, и это должно бы привлечь внимание половины присутствующих, но почему-то этого не происходит. Может быть, люди часто здесь стонут. Массовая истерия.—
Дэн: о боже Дэн: ребята Дэн: этот горячий шоколад такой вкусный Дэн: он положил в него апельсин? и тростниковый сахар? Дэн: я издавала сексуальные звуки Дэн: я все еще издаю сексуальные звуки Мэтт: ты полюбила его Дэн: я полюбила его Дэн: он вспомнил тебя Дэн: он прислал тебе домой брауни Ники: я ужас как обижен на каждого из вас Ники: Жан просто приготовил мне латте Элли: на днях он приготовил мне клубнично-базиликовый чай со льдом и я чуть ли не сделала ему предложение Ники: ТЫ ВЕРНУЛАСЬ? Элли: еще бы Элли: это замечательное место Элли: неудивительно, что Эндрю никогда не рассказывал нам о нем Кевин: он соблазняет вас всех Кевин: к счастью, меня нельзя соблазнить Аарон: ага, Кевин, мы знаем Аарон: никто не соответствует твоим стандартам Аарон: есть только ты и твоя идеальная рука Ники: ооооооооо Элли: черт возьми, сынок Мэтт: не предлагать Кевину Мэтт: не предлагать Кевину Мэтт: не предлагать Кевину Дэн: мэтт, не надо Дэн: а он действительно симпатичный Мэтт: ЭЙ, КЕВИН Мэтт: МОГУ Я… ПРОТЯНУТЬ ТЕБЕ РУКУ ПОМОЩИ? Кевин: нет Кевин: своя рука всегда под рукой Кевин: и не только рука Кевин: и другие вещи тоже Кевин: все эти вещи Ники: мне кажется, леди слишком сильно возражает Кевин: вы все отстой Кевин: прям вообще Дэн: но не ты Дэн: потому что тебя невозможно соблазнить Ники: он соблазнит и тебя Ники: он соблазнит тебя так, что ты и глазом не моргнешь Кевин: ты даже не встречался с ним Ники: я в курсе, и я уже растаял Ники: мне не терпится сказать тебе, что я тебе об этом говорил Рене: тебе придется подождать Рене: я пойду в понедельник Ники: так, я не волнуюсь Элли: а я бы хотела там быть и видеть это Мэтт: с богом Дэн: да, мне неприятно это говорить, но удачи Аарон: можно меня удалить из этого чата? Ники: нет Мэтт: нет Элли: нет Дэн: нет Кевин: нет Рене: жалкое «да» от меня—
Аарону просто любопытно. Он не собирается проверять этого парня или что-то там в этом духе. Эндрю насрать на мнение Аарона о большинстве вещей, и места, куда он пихает свой член, определенно занимают первое место в этом списке «большинства вещей». Но ему любопытно, да, особенно теперь, когда он регулярно открывает свой телефон и видит более сотни уведомлений из той самой суперсекретной групповой переписки, в которую Ники заставил их всех войти. Равновесие в их дружной тусовке… ну, в лучшем случае, шаткое. Если они привлекут в нее новых людей — случится, по сути, гребаный кошмар. Аарону еще ни разу не удалось познакомиться ни с одной девушкой, которая не была бы ошеломлена ими настолько сильно, что каждая из них была готова практически на все, чтобы избавиться от их компании — и это даже не считая тех, кого Эндрю сразу заподозрил и отверг. Итак, идея в том, что какой-то случайный чувак из кофейни каким-то образом добился общего расположения, и это… Что ж, Аарону нужно увидеть все самому. Ему нужно увидеть это место, куда ходит Эндрю. Ему нужно увидеть человека, которому Эндрю мог бы улыбнуться. Ему нужно попробовать этот апельсиновый горячий шоколад. Здание — одно из тех старых в центре города, которые раньше были универмагами или мясными лавками, а потом превратились в кучу дерьма, а теперь отремонтированы, чтобы освежить историю города. Или что-то в этом роде. Большая часть фасада состоит из огромных окон из толстого стекла и стеклянной двери. Название «Кофе. На 7-й» — написано на двери черным с золотом, с закосом под старину, но тем не менее без излишеств. Аарон пытается, прищурившись, заглянуть в окна, но терпит неудачу — ему требуется секунда, чтобы понять, что между окнами и внутренней частью ресторана есть по меньшей мере еще три стекла, вставленные в большие старинные деревянные рамы. Аарон видит, что они раскрашены так, что должны напоминать внутренний интерьер, люди и предметы на стеклах придают всему этому реалистичный вид, который обманет вас с первого взгляда — и, возможно, даже со второго. Посетителей выдает неподвижность и детали: за миниатюрным расписным прилавком стоит парень в кепке, женщина в шляпе волшебника устроилась на стуле. Аарон следует к другим витражам и находит еще один набор стекол, на этот раз показывающий людей, развалившихся за столами и на диванах. Инопланетянин в стиле маленького зеленого человечка, читающий газету; Элтон Джон, думает Аарон, закинул ноги на стол. Неудивительно, что Эндрю здесь нравится. Когда он заходит внутрь, его мгновенно охватывает чувство ностальгии. Краски вокруг опьянили его — пространство кажется знакомым, гостеприимным, как будто он вернулся домой. Здесь тихо, несмотря на то, что почти все места заняты. Пахнет потрясающе. У Аарона слюнки текут. Это богатое, чувственное буйство специй, сладкого, фруктов, шоколада, жареных орехов, кофе, книг, кожи и всего того, во что вы когда-либо хотели бы завернуться. От одного из угловых столиков доносится взрыв смеха; Аарон оглядывается и видит группу примерно из восьми человек, сидящих кучкой в уголке на двух диванах и паре плюшевых напольных подушек. Один из них поднимает белую карточку и возмущенно говорит: — Холодильник, полный органов? Да ладно, ребята! Аарон с трудом может представить Эндрю здесь. Они выглядят так, словно всем тут самое место. Любой из них: пожилая пара вяжет в углу, двадцать с чем-то человек играют в Карты против человечества, старшекурсники мрачно уставились в толстые учебники. Эндрю превратил то, во что он никогда не вписывался, в форму искусства. Похоже, он гордится этим. Есть ли у него стандартный заказ? Обычное место? Занимает ли он одно из этих кресел и расслабляется ли в нем? Пьет ли он что-нибудь густое и темное и читает ли классическую литературу? Или один из тех подростковых романов, которые Аарон иногда видит валяющимися по квартире? Что Эндрю делает здесь, в этом тайном месте, где он улыбается? К черту это все. Аарону просто нужно встретиться лицом к лицу с этим парнем, с этим Нилом, и тогда он сможет успокоиться и сказать всем остальным, что его не соблазнили, и что с парнем все в порядке, или что он мудак, или и то, и другое, и это не будет иметь никакого значения, потому что Эндрю, в любом случае, было бы похрену на его мнение. Так что, без разницы. В очереди перед ним только один человек. Кроме того, Аарон видит так же одного бариста. Вероятно, калифорнийский Адонис, о котором упоминал Ники. Он заканчивает с людьми у своей кассы и подзывает девушку, стоящую перед Аароном, но смотрит поверх ее головы и улыбается Аарону. Когда девушка направляется к стойке, светловолосый парень поворачивается к вращающейся двери у себя за спиной и громко свистит. Он зовет: — Нил! — а затем снова переключает свое внимание на клиентку. Дверь распахивается, и за прилавок выходит тот, кто, должно быть, Нил. Он, по мнению Аарона, объективно очень привлекателен. Его темно-рыжие волосы волнами спадают на лоб. Его голубые глаза резко выделяются на фоне загорелой кожи. Он одаривает Аарона ослепительной улыбкой, а затем, подойдя ближе к стойке, смотрит на него внимательнее и регулирует градус температуры примерно на 50% ниже. — Чем я могу тебе помочь? — спрашивает Нил. Аарон понятия не имеет, как интерпретировать эту быструю смену погоды. Узнал ли он Эндрю/Аарона или нет? Был ли улыбающийся Эндрю полным случайным совпадением и они были одержимы этим парнем без всякой причины? Эндрю вообще регулярно сюда заходит? Или это было то, как Нил общается с завсегдатаями в целом, — безмятежная дружелюбная улыбка и непринужденный язык тела? — Кофе? Чай? — подсказывает Нил, заставляя Аарона осознать, что он стоит там, уставившись и разглядывая, неизвестно сколько времени. — Флэт уайт, — говорит Аарон. — И… — он осматривает хорошо освещенную аппетитную еду, разложенную под стеклянной витриной, — что это? — спрашивает он, указывая на хрустящую штуковину, похожую на спираль. — Сарикопитакия, — говорит Нил. — Жареная турецкая выпечка. Это новинка. И в этом слышится почти предостерегающая нотка. Аарон приподнимает бровь. — Возможно, еще не доведены до совершенства, — объясняет Нил. — Неплохо, но я не могу полностью за них поручиться. — Я возьму две, — говорит Аарон. Нил кивает и отходит от прилавка, направляясь к сверкающим стальным машинам. Аарон считает, что ему следует сделать что-то еще, кроме простого заказа, на что он сможет сослаться, когда Ники спросит, что он узнал. Аарон подходит к посту Нила у автоматов и говорит как ни в чем не бывало: — Эй, я тебя знаю? Нил улыбается ему: — Нет. — Ты уверен? — Очень, — говорит Нил, как будто он никогда в жизни ни в чем не был так уверен, как будто Аарон только что спросил, будет ли дважды два — четыре, или Земля в основном состоит из воды, или… что-то еще. Аарон не может точно определить, в чем дело. Нил просто очень уверен. — Круто, — говорит Аарон. Он возвращается к кассе, когда Нил доделывает его кофе. Он расплачивается и берет бумажный пакет, который протягивает ему Нил. Он уходит. До него не доходит, пока он не добирается до дома, что в пакете больше предметов, чем он просил, и определенно больше, за что он заплатил. Там есть пирожные, несколько ярко раскрашенных макарон и черно-белое печенье размером с ладонь Аарона. Каждая выпечка упакована в пакетики поменьше, которые все шуршат и шуршат, когда он их распаковывает, привлекая любопытство Эндрю на кухню. — Что это? — спрашивает он. Аарон придвигает к себе стакан с кофе, словно защищаясь: — Ничего. Бровь Эндрю скептически изгибается. — Я ходил в кофейню, — говорит Аарон, побуждая Эндрю сказать что-нибудь по этому поводу. — Ты мне не начальник. Другая бровь Эндрю поднимается вверх. Он выглядит удивленным. Через кухонную стойку он протягивает руку и пододвигает к себе пирожное за уголок пакета. Аарон внимательно наблюдает за ним, ожидая конфронтации, ожидая, что Эндрю скажет «какого хрена ты делал в моем кафе?» или «почему ты такой странный?», но все, что делает Эндрю, это снова тянет руку, на этот раз за печеньем. — Пока, — говорит Эндрю. Аарон не может полностью вздохнуть, пока Эндрю не исчезает в коридоре и не закрывает за собой дверь своей спальни.—
Аарон: я сходил Аарон: кофе был вкусным Аарон: еда была вкусной Аарон: он не называл меня Эндрю Аарон: я спросил, встречались ли мы раньше, он ответил «нет» Аарон: теперь вы все можете оставить меня в покое Ники: это немного странно, правда? Аарон: нет Аарон: это то, что обычно происходит со мной в кофейнях Аарон: я бы очень хотел, чтобы меня исключили из этой истории Аарон: той, частью которой я никогда не просил быть Ники: ХМММММММ Ники: я не знаю, что с этим делать Элли: ИЛИ, может быть, он ЗНАЕТ Эндрю и ТАКЖЕ знает, что у Эндрю есть БЛИЗНЕЦ Аарон: обязательно было использовать капслок на близнец? Элли: очевидно Дэн: меня это расстраивает Дэн: я действительно думаю, что они были бы милыми Мэтт: самыми милыми Мэтт: и представь себе, сколько кофе мы бы получили Дэн: вкусного кофе Мэтт: ну, если он не знает, кто такой Эндрю, мы просто сделаем так, чтобы это произошло Кевин: говорю от Эндрю, мне не нравится, как это звучит Рене: +1 Аарон: + 2 Ники: +3 не будет Рене: кто-нибудь пробовал *спросить Эндрю*? Ники: боже, нет Мэтт: я едва удержался, чтобы не спросить его, был ли у него плохой день на работе на прошлой неделе Кевин: он бы все равно не ответил Рене: он мне ничего такого не говорил Ники: тогда ты спроси его, Рене Ники: он, скорее всего, не стал бы тебя убивать Рене: очень обнадеживающе Элли: не надо геройствовать, детка Элли: может быть, мы могли бы надеть парики и солнцезащитные очки, разбить лагерь и посмотреть, что нам удастся выяснить Кевин: разведывательная операция? Мэтт: мне нравится Мэтт: я могу быть очень незаметным Дэн: о, милый Элли: очень незаметная стенка из мышц Аарон: …отвратительно Ники: горячо Дэн: определенно горячо Рене: я пойду завтра Кевин: а потом я Кевин: и тогда мы сможем прекратить эту чепуху—
Рене не сказала бы, что была удивлена, услышав, что в жизни Эндрю кто-то появился. Он стал… другим, наверное, но это неподходящее слово. Она не смогла бы указать на что-то конкретное, что изменилось за последние несколько недель. Может быть, просто в его голосе появилось что-то новое. Что-то в том, как он держится, что-то чуточку более легкое. Что-то есть в том, как он постукивает по задней панели своего телефона, когда тот лежит на столе лицом вниз, снова и снова, бессознательно отбивая небольшой ритм по пластику своего чехла. Она не спрашивала. Он скажет ей, когда будет готов. Так что, может быть, ему действительно нравится этот Нил. Может быть, ему нравится кто-то другой, и это так подняло ему настроение, что он улыбнулся парню в кафе. Может быть, он встречается там с кем-то еще и подружился с Нилом. Рене не делает много предположений о людях, и, в особенности, об Эндрю. Кроме того, она почти две недели выслушивала, как другие восторженно отзываются об этом месте и об этом парне, так что она ни за что не откажется пойти и увидеть их собственными глазами. Кофейня, оказывается, находится всего в пяти минутах ходьбы от спортзала, в котором они с Эндрю обычно тренируются. Она может понять, почему это могло бы привлечь его. Здесь нет ни милого названия, ни ироничных надписей на хипстерских досках, ни маленьких столиков из кованого железа, загораживающих половину тротуара. Просто толстые черные буквы с позолоченными тенями, выкрашенный в черный цвет кирпич и окна, которые одновременно и являются окнами, и не являются ими на самом деле. Когда она заходит внутрь, для нее здесь пахнет точно так же, как от Эндрю — тепло, солидно и уверенно. Акустика здесь фантастическая: она может сказать, что люди разговаривают, но их голоса сливаются в низкий гул, больше похожий на колыбельную, чем на какофонию. И там, за обшарпанным деревянным прилавком, стоит тот самый парень. Нил. Прислонился к одной из стоек позади него, улыбается экрану своего телефона поверх белой палочки от леденца, засунутого за щеку. Он поднимает голову, услышав ее или услышав еще что-то, и улыбается ей. Он вытаскивает конфету изо рта с громким хлопком. Леденец голубой и это придало губам Нила оттенок лаванды. — Привет, — говорит он, выпрямляясь. — Добро пожаловать в Кофе. — Спасибо, — говорит Рене. Она беспомощно улыбается ему в ответ, очарованная сине-фиолетовыми губами и легкой радостью в его глазах. — Я слышала, здесь хорошо. — Наверное, так оно и есть, — весело говорит Нил, — если мы все еще открыты, несмотря на ужасное обслуживание клиентов. Рене говорит тише, наклоняясь к нему, как будто собирается открыть секрет: — Я даже слышала, что ты готовишь напитки на заказ. — Да? — спрашивает Нил. — И потрясающую выпечку. — Вау, — говорит Нил. — Вау? — Это самое нормальное взаимодействие с клиентами, которое у меня было за очень долгое время. У нас действительно есть отличная выпечка. Но ты должна дать мне немного подсказок. Я не умею читать мысли. — Хорошо, — говорит Рене, все еще улыбаясь. — Что насчет того тыквенного хлеба? — Мой любимый, — отвечает ей Нил. — Ты любишь сладкий кофе? Горячий или холодный? С кофеином или без? — Да, люблю. Холодный. Никакого кофеина. Нил работает грациозно, передвигаясь вокруг машин так, словно танцует вместе с ними. Его пальцы опускаются в миски и баночки, он задумывается и добавляет немного этого, а затем немного того. Рене знает, что ей следовало бы задать ему вопросы, но… ну, на самом деле ей не следует ему ничего задавать. Не со скрытыми мотивами. Не тогда, когда она знает что-то, чего не знает он. Поэтому вместо этого она наблюдает. Она наблюдает, как он поднимает стеклянную банку и вдыхает ее аромат. Она наблюдает, как его заботливые руки заваривают и смешивают, наблюдает, как он отставляет стакан остывать, пока добавляет сливки и сахар в кувшин и взбивает их в густую пену. Он добавляет лед в ее напиток и выливает половину сливок на его поверхность. Остальное он складывает в небольшой контейнер с крышкой, сделанный из обычной переработанной бумаги пшеничного цвета. Ей действительно нравится идея того, что кто-то так заботится об Эндрю. Кто-то, кто может взять несколько отрывочных инструкций и что-то из них сделать. Кто-то с такой улыбкой и такими уверенными пальцами. — Он хорошо разогревается, — говорит Нил, передавая все это ей. — Поставь хлеб в микроволновку примерно на сорок пять секунд, затем полей его остатками сливок. — Спасибо тебе, — говорит ему Рене. — Серьезно. Нил дарит ей еще одну улыбку, на этот раз более рассеянную; он засовывает леденец обратно в рот и достает телефон из кармана. Рене разворачивается, чтобы уйти. И вот тогда она замечает его. Эндрю. Сидит боком в бархатном синем кресле, закинув ноги на подлокотник, с открытой книгой на коленях, устремив взгляд на стойку. На нее. Она поднимает пакет и машет ему им. Этого не избежать. Она должна подойти. — Рене, — говорит Эндрю, когда она оказывается рядом. — Эндрю, — она пытается изобразить безмятежную улыбку. Он непоколебим. — Что ты взяла? — спрашивает он. — Эм. Тыквенный хлеб. И это… — она не уверена, поэтому делает глоток. — Ой. Губы Эндрю подергиваются: — Вкусно? — Действительно вкусно, — соглашается она, делая еще один большой глоток. — Это похоже… может быть, белый шоколад? Но еще… кленовый сироп? Кардамон? Эндрю кивает. Он небрежно спрашивает: — Часто сюда заходишь? — Первый раз, — честно говорит она ему. — А ты? — Постоянный клиент, — признается он. — Их пирожные — моя слабость. Он решительным образом не сводит с нее глаз. Необычайно решительно. Обычно он не склонен к вынужденному зрительному контакту. Рене пытается сместиться вправо, так, чтобы в его поле зрения попал прилавок. Его взгляд устремляется в ту сторону, затем быстро возвращается к ней. Решительный. Абсолютно решительный. Рене чувствует, как легкая улыбка расползается по ее лицу. — Что ж, — радостно говорит она. — Не буду тебя отвлекать. Хотя, знаешь, я очень расстроена тем, что ты раньше не упоминал об этом месте. — Если ты расскажешь остальным, — говорит Эндрю с внезапной серьезностью, — я надеру тебе задницу. Рене засовывает соломинку в рот и улыбается ему поверх нее, невинно, хотя эту невинность он определенно прочтет правильно. Она говорит: — И в мыслях такого не было. У Эндрю вибрирует телефон. Его рука тянется к нему, но он отдергивает ее и вместо этого кладет на свою книгу. Рене выходит из кофейни легкой походкой.—
Рене: он был очень милым Мэтт: милым? Элли: милым??? Дэн: МИЛЫМ??? Рене: он приготовил мне очень вкусный напиток Дэн: и он не упоминал о своей покойной матери? Элли: и не сказал тебе, что твои сиськи неактуальны? Мэтт: или не заставил тебя чувствовать что-то в глубине твоей души? Рене: очень милый Рене: вот и все, что я собираюсь сказать Ники: фу, ненавижу вас всех Ники: есть еще что-то, что нам надо знать, но ты просто этого не говоришь? Ники: Рене? Ники: РЕНЕ? Рене: попробуй тыквенный хлеб, когда пойдешь—
Кевин, в основном шутит насчет экси. В основном. В основном. Конечно, было бы здорово, если бы у Эндрю был парень, или партнер, или кто-то там еще, кому нравился бы экси? Очевидно, что да, для Кевина. И, возможно, даже для Эндрю, если бы это означало, что он мог отключаться и позволять парню справиться с одержимостью Кевина. И не похоже, что это бы нарушило сделку. Если бы Эндрю действительно кто-то нравился, Кевин проглотил бы почти любой его личный недостаток. Не следит за собой? Есть зависимость от азартных игр? Бейсбольный фанат? Честно признаться, Кевин думает, что они бы все смирились практически с чем угодно, если бы Эндрю действительно кто-нибудь когда-нибудь понравился настолько, что это стало бы реальностью. Тем не менее, решить, какую футболку команды надеть перед походом в кафе, непросто. Если он наденет что-нибудь из своих фаворитов, он, по крайней мере, будет знать, нравятся ли они Нилу тоже. Однако, если он наденет что-то вроде футболки «Волков», что это ему даст? Что Нил понятия не имеет, как правильно играть в этот вид спорта, если он скажет, что они ему нравятся; что Нил ни хрена не знает об экси, если он это не прокомментирует; что Нил — мудак в самом лучшем смысле, если он сразу скажет Кевину, что команда — отстой. Он решает идти в поношенной футболке своей второй любимой команды со времен колледжа. Пять лет назад они были великолепны. Они могли бы снова стать такими с несколькими многообещающими новыми игроками, которых они только что отобрали. Футболка Кевину сейчас немного коротковата, она чуть ниже пояса его джоггеров и слегка узка в груди. Он полагает, что в этом тоже есть свои преимущества. Нил не набросился на грудь Элисон, но, возможно, он набросится на грудь Кевина. Информация всегда ценна. Когда Кевин заходит в кофейню, кажется, что Нил — единственный, кто сегодня работает. Там стоит ленивая очередь из нескольких человек, все смотрят либо в меню, либо на экраны своих телефонов и протискиваются вперед каждый раз, когда Нил отсылает кого-то с напитком в руке. Кевин наблюдает, как Нил с мягкой вежливостью приветствует каждого клиента, принимает у них заказы, медленно моргает при виде тупиц, готовит им напитки, упаковывает еду и провожает их с безличной ухмылкой. Когда наступает его очередь и он подходит — Нил размыто улыбается, а затем делает так, что улыбка становится более четкой, когда он видит футболку Кевина. — Это будет их сезон, — говорит он Кевину. — Думаешь? — спрашивает Кевин. — У них были трудные несколько лет, но теперь, когда Гастингс стал капитаном и привел Уильямса, я думаю, они собираются вернуться. — Уильямса? — недоверчиво спрашивает Кевин. — Ты думаешь, Уильямс сможет что-то изменить? — О, дай-ка я угадаю, — говорит Нил. — Тебе нравится Эллиот. — Э-э, да. Ты видел его статистику в старших классах? — Видел. Скучно. — Скучно? — Он был хорош в старшей школе, но он не сможет использовать это против Пчел. — Но ты думаешь, Уильямс сможет? Нил улыбается ему, затем внезапно резко его глаза становятся острыми сосульками: — Я думаю, Уильямс сможет адаптироваться. Думаю, его вторые таймы всегда были лучше первых. — А что насчет Переза? — требует Кевин. — Полезный, — говорит Нил. Как дебил. — Значит, ты думаешь, что Уильямс собирается тащить всю команду на себе? Нил хмурится, глядя на него, затем снова расплывается в улыбке: — Нет. Я думаю, они будут совершенствовать друг друга. Нельзя быть командой без команды. — Это сентиментальная херня, и ты это знаешь. Команда сильна настолько, насколько сильно ее самое слабое звено. — И кто, по-твоему, их самое слабое звено? — Гримке, — быстро отвечает Кевин. За его спиной кто-то откашливается. Они с Нилом оба бросают взгляды в ту сторону, оценивают раздраженного бизнесмена, а затем снова поворачиваются друг к другу. — Я согласен с тобой, — отвечает Нил, — но они с Родриго вместе сторожат Переза? Всему дивизиону лучше быть поосторожнее. — Вы, конечно, извините, — громко говорит бизнесмен, — но если Вы не начнете выполнять свою настоящую работу, мне придется поискать другое место. — Отлично, — огрызается ему в ответ Нил. — Попробуй Бини Бопперс на Восьмой. Тебе понравится. Парень топает прочь, оставляя единственного человека в очереди с удивленным видом. Высокая, спортивная женщина с очень короткими волосами. — Привет, Нил, — зовет она. — Как обычно? — спрашивает ее Нил. — Ага. И для Лайлы тоже. — А ты что? — спрашивает Нил Кевина. — Я не знаю. Я слишком в ужасе от твоих сопливых идей об экси, что даже не могу думать о том, чтобы что-нибудь съесть. Нил отходит к машинам и Кевин следует за ним. — Ты же знаешь, что это командный вид спорта, да? — спрашивает Нил. — Ты же знаешь, что мы только что разобрались с этим, да? Нил снова улыбается ему, широко и лучезарно, искорки в его глазах разгораются еще ярче: — Хорошо, тогда расскажи мне все о том, как Эллиот собирается в одиночку спасти Рысей. — Мы ушли от темы, — говорит Кевин. — Извини, но ты предпочитаешь тему, которая позволяет тебе делать необоснованные заявления о нападающем, который бьет в верхний левый угол в 86% случаев? Это все ради Эндрю, напоминает себе Кевин. Эндрю даже не волнует экси. Эндрю, безусловно, насрать на выступление команды, которая действительно нравится Кевину только потому, что его первый кумир из профессионального спорта играл за них восемь лет назад. Он открывает рот, чтобы сменить тему и спросить Нила, кто еще ему нравится, или знает ли он, как сделать так, чтобы так сильно не ошибаться в отношении экси, или, может быть, даже попробовать пофлиртовать с ним, чтобы они могли понять, какой шанс есть у Эндрю. Но получается следующее: — 86% вратарей оставляют незащищенным свой верхний левый угол в 86% случаев. Глаза Нила закатываются. — Статистика, — говорит он без тени отвращения. — Ты веришь в нее. Кевин возмущен: — Ты сам только что говорил о статистике. — Да? Я думал, что говорю о настоящем таланте. — О, нет, придурок, — говорит Кевин, выпрямляясь во весь рост. — Люди называют удачу и показную, поверхностную игру «талантом». Но если этому нет подтверждения в цифрах, то это выеденного яйца не стоит. «Талант» принесет тебе обложки журналов и спонсоров, но если он не приносит твоей команде побед, то что в этом хорошего? — О, подожди, как тебя зовут? — спрашивает Нил. — Кевин. — Ааа, Кевин.—
Кевин: он подходит Ники: и это все? это все, что мы получаем? Кевин: половина того, что он говорит, фигня Кевин: но он подходит Элли: подходит тебе или Эндрю? Кевин: обоим Кевин: он упрямый Кевин: он не потерпит дерьма Эндрю Кевин: они примерно одного роста Кевин: даю свое благословение Ники: о, ну что ж, тогда, я думаю, все решено Ники: Я ДАЖЕ НЕ ВСТРЕЧАЛСЯ С НИМ Мэтт: он соблазнил Кевина Элли: полностью соблазнил Кевина Кевин: тупя насчет экси? Элли: ага Мэтт: ага Дэн: ага Аарон: ага Ники: так, никто не принимает никаких решений, пока я не встречусь с ним Ники: вы меня слышите? Ники: МОЕ БЛАГОСЛОВЕНИЕ ЕЩЕ НЕ ДАНО Рене: мы все можем благословить их, но это не сделает их парой Ники: тссс Рене: на самом деле это зависит только от Нила и Эндрю Мэтт: зануда Элли: типа Элли: у нас есть варианты Дэн: да? Элли: мы продолжаем ходить Элли: мы начинаем с ним дружить Элли: мы приводим его на тусовки Элли: посмотрим, будет ли Эндрю больше ему улыбаться Ники: нет Ники: я нашел его Ники: если кто-то и собирается подружиться с ним и пригласить его на что-нибудь, то это буду я Элли: 🙄 Элли: 🙄🙄🙄 Ники: ты можешь пялиться на меня сколько угодно, мисси Ники: ребята, почему Нил ненавидит меня? Ники: зачем он избегает меня? Аарон: он не может тебя избегать Аарон: он даже не знает о твоем существовании Аарон: но если бы знал Аарон: он бы точно избегал тебя—
Ники говорит себе, что Бог любит троицу. Он стоит у дверей кофейни и повторяет это про себя. Три раза. Бог любит троицу. Бог любит троицу. Бог любит троицу. Как только он заходит внутрь, то понимает, что снова ошибся. Наконец-то Нил там, но только Ники переступает порог, он что-то говорит белокурому богу за кассой рядом с ним, снимает фартук и выходит в зал. У него перерыв, печально думает Ники. Ники определенно не может приставать к Нилу во время его перерыва. Это действительно будет выглядеть как флирт. Нет ни единого шанса, что Эндрю не пырнул бы его хотя бы раз за то, что он лезет к единственному парню, которому, как видел Ники, Эндрю улыбался. Ники хмуро провожает Нила взглядом, наблюдая, как он лавирует между столиками. Он останавливается то тут, то там, что-то говорит клиентам, которые его останавливают. Он извивается, чтобы протиснуться в очень узкое пространство между спинками двух стульев. Его руки поднимаются вверх. Его рубашка задирается достаточно высоко, чтобы показать очень плоский, очень подтянутый пресс. Ники хочет такой пресс для Эндрю. Эндрю заслуживает такой пресс. Нил останавливается перед широким, обитым бархатом креслом. Темно-синим с отливом. Он наклоняется. Ники хочет эту задницу для Эндрю. Эндрю заслуживает такую задницу. А потом Нил… падает. Он слегка дергается вперед, рухнув на того, кто сидит в кресле. Это контролируемое падение и тело Нила изгибается так, что он оказывается в безопасности и уверенности в объятиях сидящего. Сердце Ники замирает. Они опоздали. Нил уже с кем-то встречается. Нил с кем-то, кто поднимает его ноги и перекидывает их через подлокотник кресла, кто обнимает его и прижимается лицом к его шее. Кто-то, чья левая рука лежит на бедре так, словно у нее есть на это гребаное право. Кто-то, кто… носит черные ботинки с высоким верхом на толстой подошве. Кто-то, кто носит рваные черные джинсы, облегающую черную футболку и черные повязки на руках. Кто-то, кто в буквальном смысле является Эндрю, понимает Ники за мгновение до того, как его кузен отрывается от шеи Нила и целует его, очень вызывающе, прямо в губы. Ники на мгновение ощущает ослепительное самодовольство мощностью с Лас-Вегас. Гордость, облегчение и удовлетворение. А затем он испытывает момент абсолютного ужаса, когда Эндрю поднимает голову и встречается с ним взглядом. Отлично, дерьмо. Ники слабо улыбается ему и неловко машет рукой. Эндрю не машет в ответ. Он даже не моргает. Он поворачивает голову, не сводя глаз с Ники, и что-то шепчет Нилу. Нил резко оборачивается, чтобы проследить за взглядом Эндрю. Он действительно красив, печально думает Ники. Ники бы пережить эту встречу и он, возможно, написал бы сотню гейских эпосов о Ниле. Он ждет, застыв, если не считать его руки, которая все еще неловко дергается из стороны в сторону, как стрелка метронома. Он ждет, пока Эндрю дернет подбородком, подзывая Ники. Возможно, не за смертью, а за жестким, неудобным разговором о том, почему Ники шпионит за ним и предает его доверие. Ники прокладывает себе путь между столами даже не с четвертью той грации, с которой это делал Нил. Он чуть ли не спотыкается о рюкзак, лежащий на полу. Хуже всего то, что он знает, что Нил и Эндрю наблюдают за ним, осуждают его, готовятся медленно поджарить его на костре своего разочарования. Наконец, у него получается. Он шаркает к изножью синего бархатного кресла и, хотя это последнее, что ему хочется делать, поднимает глаза, чтобы встретиться взглядом с Эндрю. — Ники, — ровным голосом произносит Эндрю. — Привет, — говорит Ники. — Это мой двоюродный брат Ники, — говорит Эндрю Нилу. Он перестраивается, поднимая и перемещая руки так, чтобы Нил сидел более прямо. — Ники, это Нил. — Привет, — произносит Нил. — Я много слышал о тебе. — Да? — нерешительно спрашивает Ники. — Возможно, больше, чем нужно, — сухо отвечает Нил. Конечно, коллеги Нила продали его. Конечно, они рассказали бы своему другу, если бы один и тот же парень дважды приходил и задавал вопросы о нем. — Не думаю, что это совпадение, — размышляет Эндрю. — Ты, Рене, Аарон. — Кхм. — А остальные? — спрашивает Эндрю таким сухим тоном, что у Ники во рту как будто появляется вата. — Подожди, — внезапно говорит Нил. — Так, это твой кузен. Рене — твоя подруга, которая приходила сюда. Аарон, очевидно, был твоим близнецом. — М-м-м. — Есть еще Мэтт, Элисон и Коди? — Да, да, и нет, — отвечает Эндрю. — Выпадает, — говорит Нил. — Интересно. — Эй, Ники, — говорит Эндрю. — М? — Я собираюсь задать тебе много прямых вопросов по этому поводу. Позже. Дома. Цунами облегчения захлестывает весь мозг Ники. Каждая морщинистая, серая, студенистая часть его извилин светится при отсрочке казни. Позже, дома, это не прямо здесь и не прямо сейчас. — И это мой выход, — радостно говорит Ники. — Нил, было приятно с тобой познакомиться. Если я исчезну навсегда, помни, что это была не твоя вина. Улыбка Нила нежная, удивленная и в основном адресована Эндрю. Он говорит: — Конечно, — куда-то в сторону Ники. Звучит, как освобождение. Лучшее освобождение, которое у него когда-либо было в жизни. Спасение от его собственных ужасных идей.—
Ники: ребят, неважно, думаю, мы должны дать Эндрю разобраться с этим самостоятельно