Новая жизнь

      Гарри Поттер разочарован в своей жизни. После победы над Темным Лордом он ожидал немного иного будущего. Это самое будущее оказалось совсем не таким светлым, как его рисовали. В первые месяцы после победы была эйфория. Гарри радовался, что Волан-де-Морт наконец-то издох, и больше Гарри не нужно выживать. Впервые за столько лет Герой наконец вдохнул полной грудью. Он мог идти куда хотел. Делать, что хочет.       Первое время Гарри этому радовался. Сперва с подачи Гермионы вернулся в Хогвартс — доучиваться последний год. Да, основную идею подала боевая подруга, но и сам парень не был против. Как оказалось, он не умеет жить без чужой указки. Гарри настолько привык, что его жизнь была расписана Дамблдором по сценарию, что, когда директора не стало, Поттер не знал, как жить дальше. Раньше все было ясно и понятно. Борьба с Лордом, жизнь у Дурслей и учеба магии. Дамблдор все за него решал и указывал, как нужно жить. Гарри настолько к этому привык, что воспринимал как данность и даже возмущаться не пытался.       Прошел год после смерти старика, а Поттер так и не успел задуматься о своей жизни. Основная цель у него была выжить и победить. И вот этот долгожданный день настал. Палочки скрестились в смертельном поединке. Пророчество исполнилось, и Магический мир возликовал от победы.       Хогвартс был единственным местом, которое Герой мог назвать своим домом. МакГонагалл была рада видеть Поттера среди учеников. И сам Гарри был рад, поскольку здесь все было ему привычно и понятно. Вот только с приходом к власти Светлой стороны все в Магическом мире изменилось. Эти изменения затронули и школу чародейства и колдовства. Сперва Гарри этого не замечал — или просто не хотел замечать, — но момент прозрения однажды настал.       В один из вечеров, возвращаясь назад в гостиную, он услышал шум. Решив узнать, что там происходит, Гарри двинулся к источнику. Палочка приятно грела ладонь, а взгляд был сосредоточенным. Перед его глазами предстала картина: двое крепких парней с красно-золотыми галстуками глумились над первокурсницей-слизеринкой. Палочка девчонки валялась на полу сломанная, а сама жертва сжалась и выглядела подавленной.       — Что здесь происходит?       В глазах Героя проступила ярость. Ситуация была сильно похожа на то, что сам Поттер испытывал при «охоте на Гарри» в исполнении Дадли и его дружков. Он также чувствовал себя униженным и подавленным.       Парни обернулись к нему. В их взглядах не было и грамма вины, а лишь веселье. Увидев Поттера, они заулыбались и приветливо замахали.       Это еще сильнее взбесило Героя. Пальцы с силой сжали волшебную палочку.       — Повторяю свой вопрос: что здесь происходит?       — Мы проводим воспитательную беседу с этой змеюкой, — следует ответ.       Поттер закипал. И видимо парни это почувствовали.       — Гарри, ты чего… Она же дочурка Пожирателей, — начал один. — Таким тварям не место здесь.       — Да, — закивал второй дебошир, — они все заслуживают смерти.       — Пошли вон отсюда, — прошипел едва, сдерживая ненависть. — И если я еще раз увижу вас рядом с ней, — кивок на первокурсницу, — увижу ваш косой взгляд в ее сторону, то… Думаю вы поняли, что тогда будет.       — Поттер, ты чего, — взвизгнул гриффиндорец, — решил стать заступником этой змеюки?! Ее родители — убийцы! Она не заслуживает пощады.       — Дети не отвечают за грехи родителей, — парировал Поттер.       — Да ладно тебе, Гарри, — вмешался второй парень, — так и скажи, что сам глаз на нее положил и хочешь развлечься. Мы не в претензии. Все лучшее для Героя, — похабный смешок. — Пошли, Шон.       Оба парня, посмеиваясь, ушли. Они похабно смеялись, решив, что Поттер с ними шутил. Никто из них даже не мог подумать, что победитель Темного Лорда на самом деле станет заступаться за дочку Пожирателей.       — С тобой все нормально? — гриффиндорец присел возле первокурсницы. И, когда протянул руку, чтобы оправить девчонке мантию, та отпрянула и сжалась в комок. В глазах девчонки сверкал страх.       Поттер сглотнул.       — Я не причиню тебе боли, — зачем-то сказал он. — Честно.       — Я не верю тебе. Ты такой же, как и они.       — Я…       Слизеринка не стала слушать его слов. Вскочив на ноги, она схватила обломки своей палочки и быстро выбежала в коридор.       Тем же вечером Поттер отправился к МакГонагалл. Она, как директор, должна была знать о происходящем в школе. Брюнет неоднократно слышал, как его товарищи по факультету поливают помоями слизеринцев, кляня за все грехи. Но слышать и увидеть собственными глазами — разные вещи.       И вновь его ждало потрясение. Минерва МакГонагалл, покусывая губы, призналась, что подобное стало частым явлением. Что мадам Помфри не менее десяти раз сообщала ей о слизеринцах, попадавших в лазарет. Никто из них не раскрывал причин ранений, но колдоведьма была неглупой женщиной и все понимала сама.       На вопрос: "Почему ничего не решается?" директриса лишь разводила руками. Мол, жертвы не жаловались, пальцами на виновных не указывали. А выстроить весь факультет и прижать к стене она не может. Мол, это не педагогично. Но хуже всего, что в голосе директрисы не было злости. Она хоть и не поощряла поступков львов, но и не сильно осуждала. Виновных почти не искала.       Поттер считал, что это неправильно. Учителя, особенно директор, должны быть выше политики. Для них все должны быть одинаковы. Что дети героев, что дети преступников. Вот только Минерва не простила Драко Малфою смерть Альбуса. Не простила слизеринцам, что во время битвы они встали на сторону своих семей. Она даже самой себе не признавалась в том, что недолюбливает серебряно-зеленый факультет.       Наблюдая за ситуацией, Поттер понял, что не одни львы такие мстительные. Пуффендуй тоже третировал змей. Как оказалось, ученики не забыли смерть Седрика. И под всеобщим влиянием прониклись ненавистью. Равенкло держал нейтралитет.       Среди учителей тоже не было единства. В основном они опасались МакГонагалл и делали вид, что ничего не происходит. Один Слизнорт, назначенный деканом Слизерина, пытался что-то делать, но не совсем успешно. Гарри раньше недолюбливал этого коллекционера знаменитостей, но сейчас проникся к нему симпатией. Тот был своеобразным, но все же свой долг старался выполнять. Поттер собственными ушами слышал, как зельевар просил старшекурсников сопровождать малышню и не оставлять их одних. А еще попросил о том, чтобы те приходили к нему в случае чего, не боясь.       Еще была колдоведьма. Она была добрым человеком и ратовала за всех детей.       Гермиона же после разговора с Гарри горестно вздохнула. Она призналась, что знакома с ситуацией и даже разговаривала с деканом и директором. Те обещали разобраться и даже назначали пару отработок особенно буйным львам. Вот только за избиение первокурсника, который провел три дня в лазарете, виновникам назначили всего по месяцу отработок. Смехотворное наказание. А ещё Гермиона призналась, что поругалась из-за этого с Роном. Тот не забыл смерть брата. И на все, что связано с Пожирателями, Темным Лордом и слизеринцами, реагировал болезненно. Кроме этого, девушка поведала:       — Я хочу сдать ЖАБА и устроится в Министерство, в Отдел правопорядка. Я уже узнавала, какие экзамены мне нужно сдать. Хочу бороться за права домовых эльфов, вейл и всех тех, кого ущемляют.       — Рон знает об этом?       — Да. Он не против. Говорит, что будет ждать, сколько надо, — кивнула Грейнджер.       На ее пальце поблескивало кольцо. Рон наконец-то набрался смелости и сделал ей предложение. Летом они планируют сыграть свадьбу.       — Знаешь, не думала, что когда-то это скажу, но ты больше не считаешь Хогвартс своим домом. Я же вижу, что тебе здесь тяжело. Ты словно тень себя прошлого. Я не помню, когда ты последний раз улыбался. Может, тебе будет лучше уйти?       Гарри задумался. Гермиона была права. Он не чувствовал себя здесь комфортно. Словно после смерти Дамблдора все оборвалось. Эти стены покинула радость и свет. Все казалось мрачным и холодным.       — А Джинни?       — Она поймет, — заявила Грейнджер. — И у нее буду я. Да и до окончания курса осталось чуть больше полугода. Время пройдет быстро.       И уже на следующий день Гарри Поттер покинул Хогвартс. МакГонагалл по-доброму улыбнулась, сказав, что лет через пять ждет его здесь в роли учителя по Защите от темных сил.       Гарри, за неимением другого дома, поселился на Гриммо, где неплохо поладил с домовиком. Кричер после уничтожения медальона проникся к Поттеру симпатией. Стал исправно убираться и готовить еду. Сам же дом был мрачен, будто отображая настроение хозяина.       А уже через две недели Гарри Поттер оказался в Аврорате. Он не мог сидеть без дела, чем и воспользовался Кингсли, затянув Героя в Отдел. Да и Рон очень просил.       Немного повзрослевший и возмужавший за год войны, Поттер стал смотреть на мир без розовых очков. И чем больше он видел, тем сильнее осознавал то, что не за такое будущее он сражался. Как оказалось, Хогвартс — это лишь цветочки. Светлая сторона, одержав победу, посчитала себя вершителем судеб. Все, от мала до велика, грабили, не стесняясь. Вообще, в почете было присвоить себе состояние бывших Пожирателей. Тех без смягчений приговаривали к Азкабану, лишали магии, ломали палочки и всячески унижали, не считаясь с женами, маленькими детьми.       Поттер видел это, и ему становилось плохо. С каждым днем он мрачнел все сильнее. Все попытки что-то исправить, изменить, натыкались на непонимание окружающих. Министр по-отечески хлопал его по плечу и повторял, что семьи Пожирателей этого заслужили. И обществу нужны жертвы. Люди требуют крови.       Паскудно было осознавать, что не только посторонние поддались такому террору, но и близкие. Артур Уизли был повышен до начальника отдела. А как же, его сын ведь герой. Их семья получила солидное денежное вознаграждение. Рон этим неоднократно хвалился. И это лишь то, что Гарри видел, а сколько было скрытого. Ему самому на счет пришла солидная сумма. На слова, что он не за деньги сражался, а мстил за родителей, министр лишь покивал. Мол, молодец, но жить на что-то тоже надо. И бери, раз дают, а то хорохоришься тут.       Поттер сидел у портрета леди Блэк. Почему-то именно эта женщина стала его персональным психологом. Она давала много дельных советов. Не стеснялась и кричать, но именно ее хотелось слушать.       — Твоя непутевая женушка опять ушла гулять, перебив здесь всю посуду, — голос полон яда. Вальбурга не признала Джинни. Вот уже два года они в браке, и все это время бывшая Уизли была ею порицаема. Правда, нужно признать, иногда за дело. Джин была слишком вспыльчива и любила командовать. Антипатия леди Блэк была взаимной. — Как можно было вообще жениться на этой… Ее же кроме нее самой ничего не интересует, — увещевала дама на картине.       А Поттер сидел у стены напротив и пил огневиски. Он чертовски устал сегодня. Молодой человек молчал. Он и сам не понимал, как женился на Джинни. Наверное, все дело в комплексе героя. Они со школы вместе. Она такая яркая, озорная. Как солнышко. Только солнышко может обжигать и ослеплять. Женившись, Гарри ожидал, что получит домашний уют и семью, которую никогда не имел. Вот только Джин, насмотревшись на свою мать, себе такого будущего не хотела. Она вообще не хотела спокойствия. Стоило ее ноге покинуть Хогвартс, как она вступила в команду «Бесстрашные гарпии» и начала ежедневно пропадать на тренировках, колеся по миру. Она купалась в лучах славы.       Сперва Гарри это нравилось. Рыжеволосая красотка была такой манящей и притягательной. Поттер любил Джинни своей детской любовью и видел их совместное идеальное будущее. Их троих детей: Джеймса, Сириуса и Лили. Вот только время шло и розовые очки спали. Джин не хотела детей. Она лишь хотела мужа Героя.       Сегодня в очередной раз они поругались. Джинни настаивала на переезде. Ей надоела кислое лицо Кричера и гневные тирады леди Блэк. Об этом они уже год спорили и Гарри не отступал. Этот дом был дорог ему как память о Сириусе. А еще именно здесь он не чувствовал себя таким одиноким. В ответ летели обвинения и оскорбления. И что, оказывается, муж из него плохой. И что не ценит, не понимает ее. А когда слова закончились, в сторону Гарри полетела посуда. После этого Джинни громко хлопнула дверью и ушла. Сам же Поттер остался напиваться.       — Вот выбрал бы какую-нибудь слизеринку и радовался, — продолжала дама. — Они идеальные жены. У них на первом месте семья, не то, что у гриффиндорок. Где это видано, чтобы замужняя дама носилась на метле по всему миру. Гляди ещё, ребенка тебе чьего-то припишет, — бушевала Вальбурга. — Посмотри на бедную мою племянницу Нарциссу. Несмотря ни на что, она не предала своего непутевого мужа и сына. Когда ей предложили отказаться от них и остаться в Магическом мире при деньгах и магии, она ни секунды не колебалась. Семья для нее превыше всего.       — А почему «непутевый муж»? Вы разве не поддерживали ее брак с Малфоем?       — Конечно нет, — возмутилась леди. — Абраксас красиво болтал, но я-то знала, что Люциус за человек. Трус. Его сынок тоже такой. А ещё на их роду столько проклятий. Они надеялись, что кровь Блэков снимет часть их. Хотели усилить алтарь рода. Моему мужу столько всего предлагали. Так красиво пели. Это они умеют. А еще этот хитрец Люциус с третьего курса окручивал Нарциссу. Стервец красиво ухаживал, — в голосе прозвучало восхищение, — вот она и влюбилась. Она хоть и воспитывалась в лучших традициях, была сильной магически, но все еще девчонкой.       — А Беллатриса?       — Мне прискорбно это признавать, но она больше взяла от Блэков, чем от Розье. Наше проклятье — ярость Блэков, — полностью ею унаследовано. Мы надеялись, что триада в лице двоих братьев Лестрейнджей уравновесит ее безумие, но ошиблись.       — Триада? — подвис Герой.       — Да. Это не часто практикуют, но бывает. Если партнеры имеют совместимость более семидесяти процентов. Официально ее мужем был старший Лестрейндж, но перед лицом магии она была в браке с двумя братьями. Сейчас магический мир деградировал. Многие устои и законы забываются. Оттого и дети рождаются слабые.       Поттер с интересом слушал. Такого он даже в книгах не прочтет.       — А миссис Тонкс, точнее Андромеда Блэк?       — Она вышла по любви. Блэковская гордыня. Когда мы подобрали ей мужа, подходящего магией и даром, она сбежала из дома. Сбежала в мир магглов. Девочка едва пережила беременность без подпитки магии рода. Магия смиловалась над нею. Обычно женщина умирает вместе с ребенком. Вот только ребенок родился недоношенным и с нестабильной магией. Вот в чем причина неуклюжести и магических всплесков. А Андромеда стала чуть сильнее сквиба. А ведь ее мать стояла на коленях перед лордом Блэком и молила вернуть дочь в род, чтобы спасти Андромеду и еще не родившееся дитя. Дать им защиту. И мой муж согласился тайно провести ритуал. Но девчонка была истинной Блэк. Гордой и упрямой. Она выбрала смерть. А могла склонить голову, и, гляди, через пару лет и ее мужа приняли бы в семью. Он был талантливым мальчишкой. Еще и имел дар целителя. Пусть и слабенький.       Гарри слушал и не верил, что все это говорит Вальпурга Блэк. Ярая ненавистница маглорожденных. И, видимо, портрет прочел что-то в его взгляде, а потому заговорил вновь.       — После смерти многое осознаешь. На многие вещи смотришь иначе. Осмысливаешь и признаешь свои ошибки.       — Ошибки?       — Ошибки, — кивнула леди. — Я была не самой лучшей матерью для своих сыновей. Много требовала от них, забывая, что они еще дети. Сириус был долгожданным ребенком. Перед ним у нас с Орионом было много попыток. Пять выкидышей и одна замершая беременность. Мы уже отчаялись. Тщетно проводили ритуалы, взывали к Магии, прося ее о милости. Семь лет пытались, но ничего не выходило. И вот, чудо случилось. Родился мой первенец. Будущий лорд Блэк. Я настолько была ослеплена своим счастьем, что ничего не замечала вокруг. Хотела вырастить его идеальным Блэком. Особенно когда выяснилось, что у него предрасположенность к демонологии, нашему родовому дару.       Далее последовал глубокий вдох, хоть портрету и не нужен воздух.       — Я учила его быть сильным и независимым. Быть настоящим гримом. Специально прятала свои чувства. Считала, что мальчик должен не видеть их. Была хорошим учителем, но не матерью. Он боялся меня, а потом стал ненавидеть. Я была монстром в его глазах, ведь Сириус видел, как я балую своих племянниц. Я никому не говорила, но я всегда мечтала о дочери. Но вот, появился Регулус… Я была молода и глупа. Я так хотела девочку, а родился мальчик. И мальчик со светлым даром. Целитель. Как и твоя бабушка Дорея. Не знаю, почему, но я подсознательно не любила своего младшего сына. Мне за это очень стыдно. Он был таким хорошим ребенком. Робким. Именно это меня, как истинную Блэк, и злило. Сириус был ярким, живым… лидером. Он пререкался со мной, спорил, доказывал свою правоту. А Регулус был робким и безропотно исполнял все, что ему приказывали. Я сломала его… В его смерти лишь моя вина.       — Нет. Медальон… — попытался возразить Гарри.       — Глупости все это. Именно чтобы заслужить мою похвалу, он тайно принял Метку. Но он был целителем и причинять боль другим ему было тяжело. Его сердце сжималось каждый раз. И он принял решение — смерть.       Женщина замолчала.       Гарри чувствовал, насколько ей было больно. От леди Блэк исходили волны скорби и раскаяния.       — Знаешь, как я лютовала, когда Сириус попал в Гриффиндор. Как он посмел пойти против устоев семьи. Лютовала, но глубоко в душе гордилась им и восхищалась его смелости. Может если бы в тот вечер я сказала ему правду, отправила не вопиллер, а письмо с одобрением, то все сложилось иначе. Он был бы сейчас жив, а я нянчила бы внуков. Мой род бы продолжился.       — Все будет хорошо. У вас есть я. Я хоть и не полностью Блэк, но во мне есть ваша кровь.       Леди засмеялась.       — Ты хороший мальчик. Немного наивный и глуповатый, но хороший. У тебя доброе сердце. Я рада, что у Сириуса такой крестник. Но увы, род Блэков прервался. Наш алтарный камень уснул. И постепенно его сила угасает. Я чувствую это. Вот если бы дочка Андромеды была жива или у Нарциссы родилась дочь... Тогда твои и их дети смогли стать полноценными Блэками. В нашем роду сильны магия и кровь. Твоя кровь сильно разбавлена. Поттеры... Магглорожденная мать... Кроме того, Дорея все же артефактор и целитель, а не темный маг. Драко тоже стопроцентный Малфой. Да еще и примесь вейловской крови... Нарцисса приносила его мне, и мы проводили ритуалы. Обычно первый ребенок наследует роду отца, а второй матери. Но увы моя племянница не смогла родить больше. На Малфоях проклятие одного ребенка.       — И я никак не могу помочь?       — К сожалению. Уверена, ты много слышал о вырождении и близкородственных браках. В мире магглов это неправильно. Дети в таких семьях рождаются больными. А вот в нашем мире не все так однозначно. Особенно в темных родах, таких как Певереллы, Блэки, Лестрейнджи, Розье, Краучи… И другие. Если интересно, в библиотеке ты можешь узнать больше. Так вот, у нас, чтобы сохранить дары и усилить магию детей, магия сама призывает к близкородственным бракам. Вот, к примеру, моим мужем стал троюродный брат. У нас с ним совместимость около восьмидесяти процентов. Пусть Сириус и Регулус родились поздними детьми, но обоих магия одарила щедро. У первенца был дар демонолога и артефактора, склонность к анимагии. Регулус мог стать прекрасным целителем и зельеваром. Он не уступал в таланте Снейпу. Тот по матери происходил из потомственного рода зельеваров, — задумчиво рассказывала женщина, погружаясь в воспоминания.       — Все Блэки были талантливы и одаренные. Твоя бабушка имела слабый дар целителя и блистала знаниями об артефактах. Твой дед за ее руку долго боролся. Ой, сколько он ей букетов подарил и как обивал пороги! Раз пять просил ее руки, но у Дори уже был жених тогда. Но Карлус не сдавался. Ведь Поттеры — род артефакторов. И заполучить в семью человека с предрасположенностью к их ремеслу считалось огромной удачей.       Гарри был рад услышать что-то о своей семье. Ему мало говорили о предках. Лишь, что он копия отца с глазами, как у мамы.       — А у меня есть дар артефактора?       — Не уверена, — честно призналась женщина. — Он обычно проявляется в раннем возрасте. А, наблюдая за тобой, я не заметила проявлений подобного. Боюсь, ты не унаследовал талантов своих предков. Вот твой отец ещё с детства создавал интересные побрякушки. Дори сильно им гордилась.       Поттеру стало грустно.       — Какими они были? Мои бабушка и дедушка.       Вальбурга задумалась.       — Счастливыми. Дори любила своего мужа, а муж — ее. Из-за какого-то эксперимента с зельями Дори долго не могла забеременеть. Они скитались по миру, посещая шаманов и целителей, и вот — родился Джеймс Поттер. Твой отец рос в любви. Дорея, хоть и была из семьи Блэк, смогла измениться после замужества. Стала нежнее и добрее. Твой дед в ней души не чаял.       — Они погибли от драконьей оспы, — не спрашивал, а утверждал Поттер.       — Не знаю. Эта история слишком запутанная. Тогда очень многие гибли от этой болезни: Малфои, Прюэты, — хоть потомственные маги и стойки к этому недугу, особенно такие древние рода.