Шанс всё изменить

Дина взяла газету и начала вслух читать статью. «Двадцатого июля тысяча девятисот восьмидесятого года Министерство Магии Великобритании приняло поистине уникальное решение, позволить сдать экзамены СОВ взрослой волшебнице. Доротея Розенкранц…» — Розенштейн! — Тише, Менахем, успокойся. Слушай дальше. »…эмигрантка из Польши, находится под покровительством директора школы чародейства и волшебства Хогвартс — Альбуса Дамблдора. Корреспондент газеты «Ежедневный пророк» Рита Скитер взяла у нее небольшое интервью после последнего экзамена, которое мы приводим в нашем издании. Р. С. — Добрый день, Доротея. Скажите, каковы ваши ощущения? Все-таки вы узнали о своих способностях уже во взрослом возрасте, тогда как большинство нормальных волшебников знают о таком к одиннадцати годам. Д. Н. — Это было так неожиданно. (Доротея выглядит смущенной. Возможно, она не привыкла к такому пристальному вниманию. Хотя скорее всего боится общаться с прессой, когда рядом нет ее покровителя — Р. С.) Р. С. — Это ведь Дамблдор отследил ваш магический выброс? Д. Н. — Нет. Это обнаружила семья волшебников, приютившая меня и моего сына, когда мы оказались в Хогсмиде. Р. С. — У вас есть сын? Скажите, его отец ведь волшебник? Как он отнесся к тому, что вы были сквибом? И как отреагировал на столь поздний выброс? Д. Н. — Нет. Мой муж не был волшебником. Он погиб еще в Польше. (Бедная женщина едва сдерживает слезы, говоря о гибели своего мужа. Похоже, что бедняжка вынуждена была бежать из Польши, подвергнувшись гонениям). Р. С. — Вы наверняка пытались поступить в Дурмстранг, как и должно волшебнице из Восточной Европы? Или Дамблдор настоял, чтобы вы экстерном окончили Хогвартс? Д. Н. — Нет. Никто не настаивал. Когда мы с Игорьком (сын Доротеи, очевидно, мальчик был назван так в память о своем погибшем отце) оказались в Хогсмиде, то Дамблдор пришел в дом, где меня приняли, и сказал, что поможет с документами и образованием. Р. С. — Скажите, после сдачи экзаменов Вы с сыном вернетесь на родину? Д. Н. — Нет. (Чувствуется, что ей больно вспоминать о жизни в Польше). В Едбавнер (очевидно, это родная деревня Доротеи) ни я, ни мой ребенок не вернемся. (К сожалению, дальнейший разговор был прерван внезапным вмешательством Аластора Грюма — известного мракоборца, чья принципиальность доходит до безумия. Он попросту запретил женщине говорить что-либо. В любом случае ей можно лишь посочувствовать — столько испытаний всего лишь за двадцать три года жизни). (Сокращенный текст с комментариями Риты Скитер приводится по номеру «Ежедневного Пророка» от 21-го июля 1980 года. После выхода в печать этого номера стало известно, что Доротея Розенкранц сдала экзамены на уровень СОВ, получив положительные оценки по всем дисциплинам, кроме зельеварения) — Какой бред… — Менахем покачал головой после того, как Дина дочитала статью. — Они же переврали половину… Кто такие эти Дамбидор и Грюм? Они что, угрожали Доре и Игорьку?! Он пытался осознать сказанное. Допустим, Дора действительно бежала из Едвабне и при помощи добрых людей добралась до Великобритании. Допустим, она сменила имя, чтобы скрыться, и её фамилия теперь действительно Розенкранц. Но ведь прошло сорок лет, а судя по фотографиям, Дора совсем не изменилась… — Дина… А как ты думаешь? Она могла как и я? Ну, перепрыгнуть через сорок лет? — Боюсь, ответ знает только сама Дора. Но судя по тому, что девушке на фотографии немногим больше двадцати, то вполне… Менахем, сам не зная, переключил внимание девушки. Дина и думать забыла о каком-то там Люциусе, когда с ее другом произошло настоящее чудо. — Сперва письмо… Теперь эта статья… — Менахем будто говорил сам с собой. — Конечно, в ней полная чушь, но главное, что Дора в безопасности. А если кто-то попытается приблизиться к моей семье, я его на куски порублю! Менахем нежно погладил фотографию. — Знаешь, что я решил?! Я напишу ей еще одно письмо. Ну там, поздравлю с экзаменами. Скажу, что очень рад был узнать о ее успехах. Как ты думаешь? — Ну, мне было бы приятно получить такое письмо… Только обязательно спроси о малыше. Обычно молодым мамам такое важно. — Да я и сам хотел бы узнать, как там наш сынишка, — улыбнулся Менахем. — Спрошу, как он себя чувствует, не болеет ли, научился ли уже ходить, сказал ли первые слова… Пожалуй, попрошу ещё и фотографию. И вот ещё что — не посоветуешь, где можно достать игрушки для его возраста в вашем мире? — А сколько ему? — Когда все случилось там был июль; Игорьку было полгода. Значит в конце августа… ему будет семь месяцев. — А может… — Дина закусила губу. За прошедшее время она слишком сдружилась с Менахемом и мысль, что тот может уехать, казалась не самой радостной. — Поехать к ним туда… — Я бы, конечно, хоть сейчас помчался к ним. Но я не знаю их адреса… — Менахем посмотрел на девушку. — Да и кто меня там научит варить зелье счастья. Громкий хлопок оторвал их от разговора. Комнату заполнило горьковатым вонючим дымом. — Зелье! — Вскрикнула Дина. — Я же совсем забыла про него! Девушка кинулась к очагу, но в раскалившемся котле практически ничего не было. Только какая-то мутная жижа на самом донышке. А вот своды камина все были в морковных брызгах… — Я… — девушка посмотрела на Менахема, который торопливо открывал окно. В ее глазах появились слезы. — Я… У меня первый раз зелье взорвалось… — Ничего страшного, — улыбнулся Менахем. — Ошибиться может каждый… Но сдается мне, у тебя случилось что-то ещё, посерьёзнее испорченного зелья… Дина, сковырнув ногтем каплю зелья, обернулась. — Я же просила не задавать мне подобных вопросов… — тихо сказала она. — Надо заново травы собирать… — Прости… Просто мне показалось, что… — Тебе показалось. Я в порядке. Просто обидно было, что везде пишут об этой… о Доре. Но за тебя я рада. Ты напиши ей поскорее. А я не буду мешать. Мне тоже надо ответ написать. Объявился тут родственничек, чтоб его! Она подошла к умывальнику и стала яростно намыливать руки. — Может, чаю? — Пожалуй… Теплый с травами напиток чуть успокоил девушку. — Помнишь, я как-то говорила тебе о Пожирателях смерти? — Это те, которые в Британии? — Да. В общем этот (девушка выругалась) Люцик похоже связался с ними с подачи своего наставника. Прямо он, конечно, не пишет, но мне так кажется, что там не очень хорошая компания. До него мне нет дела. Но он намекает… Да какие к черту намеки? Он чуть ли не в открытую зовет меня присоединиться к его друзьям. «Беллатриса пришла в восторг и хочет познакомиться с тобой…» — Подожди… — Менахем вспомнил мальчишку с горящими злобой глазами. — Это тот самый Люцик, который участвовал в моей проверке? Ну, тогда, на слушанье? — Он самый… — Дина, я тебе не рассказывал раньше, но… Этот юноша, Люциус Фердинанд — единственный, кто увидел на мне проклятие. Остальные присутствующие на заседании подвергли его метод критике и сочли не заслуживающим доверия, так что ничего страшного, наверно, не произошло. Но с другой стороны — он мог действительно увидеть то, чего не видели другие? — Ну, насколько я знаю, в этой семье частенько появлялись дети, способные к артефакторике и рунологии, так что ничего удивительного, — ответила Дина. — Но, к сожалению, многие ее члены тяготели ещё и к Темным искусствам. Люцик, похоже, такой же. — Как я понял из старых фолиантов — рунология и предсказания в некоторых своих аспектах издревле относятся к темной магии, — Менахем задумался. — Или ты имеешь в виду нечто другое?.. Просто в библиотеке я видел несколько книг посвященных защите от разных существ, способных нанести вред. Но ни одной — о том, что подразумевается под этим вредом… Что вообще волшебники понимают под словами «темные искусства»? — Темные искусства — это, условно говоря, всё то, что может нанести вред живым существам. Например, в том же зельеварении — большинство зелий обладают целебными свойствами, но чуть измени пропорции и получишь смертельный яд. Так же с травологией… А Люцик… Ты говорил, что он дал тебе в руку один из рунных камней? — Да. И тот вспыхнул огнем… — Его отец, как мне рассказывала бабушка, изготавливал подобные вещи. Возможно, что передал свои знания сыну. — Ты хочешь сказать, что Рунология — действительно одно из темных искусств? — Нет. Само изучение рун не таит в себе опасности. Все зависит от того, как их применить. Говорят, проклятья, написанные рунами, практически невозможно снять… При этих словах Менахему стало не по себе и он поспешил перевести разговор на другую тему. — И что ты намерена делать? Ответишь ему? — Да, но позже. Напишу, кратко и доходчиво, что не намерена вступать во всякие сомнительные и опасные сообщества. — А? — Менахем, казалось, несколько выпал из реальности. — Я не так давно в вашем мире… И почти ничего не знаю об этих Пожирателях. Но ведь здесь, в Шармбатоне их нет? Только в Друшламсе? Или где твой родственник учится? — Есть группа чистокровных волшебников. Они и их лидер Лорд Волан-де-Морт не признают магглорожденных волшебников равными себе. А особо радикально настроенные готовы убивать их. Именно эти радикальные волшебники и называют себя "Пожирателями Смерти", - девушка вздохнула. - Насколько я знаю, никто из наших студентов и преподавателей не высказывал в открытую таких мыслей. Да, есть те, кто считает себя лучше окружающих, но это обычный максимализм. Так что здесь, в Шармбатоне, тебе не о чем беспокоиться… Менахем нахмурился. — Магглорожденные, это ведь такие, как я и твоя мама, верно? — Да… — Дина поморщилась. — Но это не значит, что вы хуже других. Насколько волшебник сильный, не зависит от его происхождения. — А Дора? Она же там… И мой сын. Дина вздохнула. Вся эта ситуация с внезапно возникшей женой Менахема казалась ей подозрительной. Но делиться своими догадками она не рискнула. — Давай так. Никому, кроме меня, не говори о ней. Ну, раз такая ситуация — то пусть то, что она жива, останется тайной. А ей пиши письма. Хотя бы раз в неделю. Но беспокоиться было о чем. Менахему стало действительно страшно. А вдруг на том слушании родственник Дины попытался применить к нему темную магию. Что делать? Самым невероятным было бы спросить напрямую. Стоило Дине уйти, как Менахем принялся за письмо. Он помнил, что Люциус Фердинанд прекрасно говорил по-французски, и решил обратиться к нему на этом языке. Он писал, потом зачеркивал, думая что лучше высказаться по-другому, и писал заново. Поздно ночью он наконец сумел наиболее точно изложить все, что хотел сказать, и переписал все начисто. «Приветствую вам, Люциус Фердинанд. Пишу вам Менахем Розенштейн — работник в Академии Шармбатон. Вы, наверное, не помнит обо мой незаметная персона. Мы с вашим встречаться на заседании в июле. В те дни консилиум магов пытались выяснить о наложившейся на мне проклятости. Вы оказавшись единственный, кто сумеет его увидеть. В ту дату принялось решение, что проклятости надо мной нет. Но я подумалось, что вы мог быть правым. И действительно я проклят благодаря кому-то. Я подумалось, вдруг вы можете помогать мне и убрать с меня эту проклятость. Если она и правда существует надо мной. Или хотя бы проверять мне еще однажды. Вдруг вы ошибаетесь в ту дату. Да, и признаться по честности, мне оказалось заинтересованным тот метод, который вы воспользовались. Это же рунические камни? Я никогда не изучать их. И даже не знаю, что обозначать те знаки, которыми вы написать на моей руках. Я хотеться бы узнать об этом поподробнее. Если вам не составит сложности, то я очень надеятся, что вы помогать мне. С уважительностью, Менахем Розенштейн. P. S. Я очень просить извинений за мой неидеальный французский. Я учил его очень немного по времени» Ещё раз перечитав письмо, Менахем растопил воск и скрепил им шёлковую ленту на свитке. Мужчина резонно решил, что Дине пока не стоит знать о том, что он начал переписку с ее родственником. За окном забрезжил рассвет. Через несколько часов нужно было идти на работу. Ложиться спать было бессмысленно. Поэтому он достал еще один лист пергамента. Второе письмо далось ему легче. Он выплеснул в крупные буквы всю свою любовь и нежность к жене и ребенку. Рассказал, как обрадовался первой весточке от них. Сообщил, что только вчера прочитал в газете интервью, данное Дорой… Конечно, он не забыл поздравить жену с тем, что та успешно сдала экзамены и поделиться, что сам он тоже учится магии. Упомянул, что так же «перепрыгнул» через сорок лет, как и она (о чем он догадался, увидев ее фото, на котором она «всё так же прекрасна»). Не забыл Менахем и поинтересоваться, как поживает Игорёк и она сама, написал, что волнуется за нее из-за приходящих из Британии плохих новостей, и спросил, когда он сможет увидеть его… и, конечно, саму Дору… *** Тем временем Дора не слишком довольная тем, как она проявила себя во время первой части экзаменов, решила не торопиться с оставшимися. Получив разрешение перенести их на следующую весну, она рассчитывала как следует подготовиться. Тем более такие предметы, как Изучение Рун или Прорицания казались ей чересчур сложными. Просить помощи у Лили, которая теперь большую часть времени уделяла малышу, она не могла себе позволить. Сириус и Ремус также не могли помочь, потому что в годы учебы выбрали другие дополнительные предметы. Выход из ситуации подсказала Августа. До начала учебного года в Хогвартсе оставалось всего-ничего. Поэтому Дора обратилась к Дамблдору с просьбой посещать занятия вместе со старшекурсниками. Просьба была удовлетворена практически в тот же день. Но была ещё одна вещь, которую нужно было освоить, — полеты на метлах. Дора старалась оттянуть этот момент из-за каких-то непонятных страхов, пока за завтраком в один из дней Джеймс твердо не сказал, что это один из первейших навыков, а, значит, нельзя его избегать. Он привел женщину на поляну рядом с деревней. Там их уже ждала Роланда Трюк — тренер из Хогвартса. Женщина сразу почувствовала панику, исходящую от Доры. — Ты боишься высоты? — уточнила она после приветствия. — Упасть… — тихо сказала Дора. — Это самый распространенный страх среди магглорожденных. Но тебе нечего опасаться. Главное, быть уверенной, что все будет хорошо… -… и никогда не летать на метле пьяной, — добавил Джеймс. Мадам Трюк подробно объяснила Доре, как и что надо делать, и не теряя времени они перешли к практике. — Держись крепче за древко и отталкивайся по моему свистку… И помни — ничего не бойся! Дора коротко вскрикнула, оторвавшись от земли. Метла резко рванула вверх. Но Джеймс, взлетевший минутой раньше, готов был прийти на помощь в любой момент. Однако страх довольно быстро прошел. Дора, сперва вцепившаяся в древко, довольно быстро почувствовала себя свободно. И даже расстроилась, когда услышала второй свисток, говоривший, что пора приземляться. Мадам Трюк и Джеймс заметили несколько ошибок и обратили на них внимание Доры. Ко второму полету женщина уже не повторяла их, обретя какую-то уверенность в воздухе. На следующее утро после этого занятия Дора проснулась от того, что в окно стучалась сова. Дора впустила птицу и отвязала от ее лапки конверт. Почерк она узнала сразу. Опять Менахем! Что на этот раз ему нужно? Дора некоторое время колебалась, но все же решила прочитать письмо. Дорогая Дора! Странно было писать тебе, думая что тебя нет в живых, но теперь ещё более странно писать, зная, что произошло. Да, я догадался, что ты (как и я) неким образом перенеслась на сорок лет вперёд… Я понял это, увидев твое фото в газете. Ты всё так же прекрасна… Я прочитал статью о твоих экзаменах, поздравляю… Конечно, хотелось бы когда-нибудь с тобой увидеться, и конечно же, с нашим сыном. Как он поживает, здоров ли? Он уже ходит? А говорить начал? Если да, какое было первое слово? Я бы познакомил тебя с Диной и её подругами, они бы тебе понравились. Напиши, пожалуйста, как и когда мы можем встретиться, хотя бы ненадолго? Или хотя бы дай знать, как у тебя дела. Из Британии приходят дурные вести… Вы с Игорьком точно в безопасности? Ещё раз хочу попросить прощения за все, что ты пережила по моей вине. Что я могу сделать, чтобы заслужить прощение? Я люблю тебя. Менахем. — Он всё-таки читал ту статью… — голос Доры дрогнул. После выхода «Ежедневного Пророка» с писаниной Риты Скитер, она два дня не выходила из комнаты, рыдая в подушку. Напрасно Лили убеждала ее, что никто не верит, в то, что с Дорой могла случиться истерика. Напрасно Зоська предлагала ей суп с клецками и рисовый пудинг, рецепт которых прислала ей Молли Уизли. Лишь напоминание о сыне (чье состояние обеспокоило Августу и мадам Помфри) тогда оживило женщину. Свою лепту в ее возвращение к жизни внес и Грюм. О чем именно они говорили, осталось для остальных тайной. Но после этого разговора Дора вернулась к занятиям и постижению магических искусств. А теперь выяснилось, что ее «ославили» и за пределами Британии. Хорошо хоть, у Менахема хватило мозгов не смеяться над ней из-за этой статьи и не упоминать в письме неудобные моменты. Впрочем, реакция супруга ее мало волновала. Он теперь живет в другой стране и вряд ли они еще встретятся… Да и эта Дина, о которой он снова пишет. Вряд ли они просто друзья. Наверняка, это его новая женщина. Если вообще не новая жена. Хотя, зачем же тогда он пишет такое?.. Дора ещё раз пробежалась глазами по строчкам. Да и Менахем ли это писал?! Почерк определенно его. Но вот текст… Не думала Дора, что Менахем способен на такие чувства. Но все же это явно написано его рукой. Но где гарантия, что это не просто слова? Когда-то он говорил ей точно такие же… Но шрамы на руках теперь будут вечным напоминанием о ее прошлой доверчивости. Нет уж. Пусть живет как знает. А она будет жить своей жизнью. Ответила на письмо Дора довольно сухо. Четко дав понять, что не хочет продолжать дальнейшую переписку, о возможности встреч она не стала даже и упоминать. Написала лишь, что с сыном все нормально. Зачем писать больше? Наверняка, Менахем уже забыл о своем сиюминутном желании увидеть сына. Узнал, что Игорёк в порядке, и хватит с него… Смотря вслед улетающей сове, женщина осознала, что ей абсолютно все равно, где сейчас ее муж и чем он занимается… Возможно, он осознал свои ошибки, но слишком поздно. По-хорошему надо было расторгнуть их брак, но как это сделать, она не имела ни малейшего понятия. Да и не до этого было сейчас. Дора получила расписание занятий, которые должны были начаться с первого сентября, как и в маггловских школах. В стенах Хогвартса ей предстояло изучать Астрономию, Прорицания и Уход за магическими существами. Такова была необходимость, связанная с имеющимся оборудованием и вопросами безопасности. Также ей прислали мешочек с летучим порохом, которым она и воспользовалась. В школу молодая женщина должна была проходить через камин в кабинете Минервы МакГонагалл. Та уже ждала ее и провела в общий зал. Увидев, что студенты рассаживаются согласно выбранным факультетам, Дора остановилась в нерешительности. МакГонагалл приступила к процедуре распределения первокурсников, и спросить совета было не у кого. Но две девушки-старосты, заранее предупрежденные своими деканами, увидев Дору, поспешили пригласить ее за столы своих факультетов. Дора приняла приглашение от пухленькой шатенки, со значком в виде барсука на мантии. Та показалась ей более дружелюбной. Брюнетка со значком в виде орла развела руками, но сказала, что всегда будет рада помочь, если возникнут сложности с домашними заданиями. Очутившись за столом Пуффендуя, Дора чувствовала себя не в своей тарелке. Женщина боялась, что к ней пристанут с вопросами. Ведь многие, наверняка, читали ту статейку в «Ежедневном Пророке». Но все опасения оказались напрасными. Первокурсники знакомились друг с другом. Студенты постарше обменивались новостями, впечатлениями после каникул. Поняв, что не стала объектом пристального внимания, Дора расслабилась и даже улыбнулась севшей рядом первокурснице с веснушками на носу. После распределения, Дамблдор обратился ко всем с приветственной речью. Этот год, по его словам, должен был стать необычным. Выдержав паузу, он обвел зал глазами. — По согласованию с Министерством магии, в ноябре лучшие из старшекурсников получат возможность пройти стажировку в Академии Шармбатон. Такие же переговоры ведутся и с другими школами магии. Поэтому учащиеся шестого и седьмого курсов в этом году будут зарабатывать не только баллы для своего факультета, а еще и личные. А теперь начнется пир! Известие вызвало бурное оживление за столами. Все четыре факультета загудели. Доре это показалось очень странным: так вести себя при директоре и всех учителях означало проявление вопиющего неуважения. В их школе за подобное наказали бы весь класс, а тут… Есть Доре совершенно не хотелось, да и к большей части основных блюд нельзя было притрагиваться… Поэтому она с удивлением и восторгом не меньшим, чем у первокурсников, разглядывала помещение. Зал Хогвартса оказался еще необычнее, чем Атриум министерства. Самое поразительное было то, что падающие с потолка капли проливного дождя не достигали столов, высыхая в воздухе. — Скажи, — она чуть наклонилась к пригласившей ее девушке, показав глазами на стол в конце зала. — А кто из этих преподавателей будет вести у нас Прорицания? — Ее здесь нет. Видишь ли, Сивилла Трелони заняла должность преподавателя в самом конце прошлого года и ни разу за это время не покинула собственных комнат в Северной башне. Так что мы видим ее только на занятиях. Кстати, первое уже завтра… Девушка хотела сказать еще что-то, но в этот момент свечи чуть притухли, а тарелки опустели. Впрочем, уже в следующий миг стало еще светлее, а на блюдах появились всевозможные фрукты и сладости. Теперь Дора не смогла устоять перед предлагаемыми вкусностями. Она положила себе несколько эклеров и кусок яблочного пирога. В этот момент ее окликнула вся та же девушка. — Меня попросили провести тебя в нашу гостиную. И показать, где расположены кабинеты. Да после пира, — рассмеялась она, увидев, что Дора начала вставать. — Просто школа очень большая и в ней легко заблудиться. Меня, кстати, Агнешка зовут. Я тоже изучаю прорицания, так что можем заниматься вместе… Агнешка оказалась весьма разговорчивой. Пока они шли по коридорам на верхние этажи, Дора успела узнать о порядках в школе, привычках преподавателей и множестве важных для девочек подробностях. Вычленить из потока речи важную информацию оказалось непросто. Как поняла Дора, Дамблдор сумел объяснить преподавателям и студентам ее присутствие в школе. Чтобы не вызывать вопросов, Дора должна была говорить, что она получала домашнее образование, но приняла решение окончить его в Хогвартсе. Чуть позже эту версию подтвердил ей и сам директор, в кабинет которого ее пригласили. Он еще раз разъяснил ей правила и, заметив, с каким любопытством Дора смотрит на шляпу, позволил надеть ее в порядке исключения. Шляпа молчала, как показалось Доре, целую вечность. — Ум или честность? — наконец раздался скрипящий голос. — В меру храбрая, упорная и трудолюбивая. Пуффендуй. — Она выбирала между Когтевраном и Пуффендуем, — улыбнулся директор. — Но выбор ты сделала сама. Я желаю тебе удачи, Дора, и знай, что в стенах Хогвартса тебя всегда примут и поддержат. — Как твой первый день в Хогвартсе? — с улыбкой спросила Лили, когда Дора вернулась домой. — Очень утомляюще… — честно призналась женщина. — Староста Пуффендуя оказалась слишком болтливой… — Тебя распределили на Пуффендуй? Я почему-то думала, ты окажешься на Когтевране. — Дамблдор сказал, что выбор сделала я сама. За чаем Дора подробно рассказала о своем первом дне. Лили внимательно ее слушала. — Ой, как поздно! — спохватилась Дора, когда часы на кухне пробили десять. — Прости, я потом дорасскажу. А то мне еще Игорька купать. Уложив сына, Дора долго не могла уснуть. Снова оказаться в школе, пусть и волшебной, сесть за парту было так волнительно. Лежа в постели, она размышляла, как на нее отреагируют другие ученики. А вдруг они примут ее в штыки? Хотя нет. Они показались ей вполне дружелюбными. А преподавательница? Какая она? Дора почему-то представила себе цыганку с ярмарки, которая предлагала погадать по руке или на картах. Но на деле все оказалось немного по-другому. Оформленный в красноватых тонах, с раскиданными подушечками и задернутыми шторами, кабинет прорицаний действительно напоминал цыганский шатер. На полочках хаотично были набросаны карты, хрустальные шары, банки с чаем и кофе, птичьи перья. На столе стоял огромный букет ромашек. От сладковатого запаха благовоний начинала кружиться голова. Профессор Трелони в круглых очках и нелепой цветастой шали, дремавшая в кресле, действительно походила на цыганку. Студенты попарно рассаживались рядом с невысокими столиками, на которых стояли перевернутые чашки. Дора снова оказалась рядом с Агнешкой. Но теперь та молчала, как и остальные студенты. Видимо никто не хотел потревожить спящую преподавательницу. Но стоило всем рассесться по местам, как она открыла глаза. — Здравствуйте, мои дорогие. Я знала, что вы придете, и ждала каждого из вас. Я уже смотрела сквозь магический кристалл. В этом году нас ждет много интересного и увлекательного. Давайте не будем терять времени. Тем более сегодня такой благоприятный день, чтобы узнать собственную судьбу. Переверните ваши чашки и наполните их чаем. Пока студенты передавали чайник друг другу, преподавательница в довольно туманных фразах говорила, насколько интересно и загадочно умение видеть будущее. — Я уже сейчас могу сказать, что через два месяца нас будет меньше, чем сейчас. Будущее туманно, и я не могу сказать, кто именно покинет нас… Если все налили чай, то выпейте его. — У нас прорицания или ланч? — раздался голос невысокого шатена. Дора хихикнула, не удержавшись. Трелони тотчас подошла к ней. — Позволь твою чашку… Дора протянула пустую чашку. Трелони стала вглядываться в оставшиеся на стенках и донышке чаинки. — Гадание по чаинкам одно из простейших. Надо лишь правильно рассмотреть картинку. Она вращала чашку в руках. — Остальные поменяйтесь чашками и попытайтесь посмотреть, что вышло у вашего партнера. Внезапно она замерла, чашка Доры выпала из ее рук. — Мне тяжело говорить тебе такое, — она посмотрела на сидевшую женщину и погладила ее по голове, желая успокоить. — Меня ждет что-то нехорошее? — Дора начала подозревать, что Трелони обычная шарлатанка. — Там, где будет много белого цвета, тебя ждет встреча с мертвецом… — после слов Трелони в комнате воцарилась тишина. А профессор продолжала: — И ты не сможешь уберечь свое сокровище, как бы не пыталась…