Ужасы на Хэллоуин

Мойра равнодушно выдохнула сигаретный дым. Изящное колечко взвилось над столом и исчезло. М-да. Блэквотч слишком громкое название для шайки инвалидов, хлебающих ром в единственной таверне Айхенвальда. И да, силы небесные, каждый раз, когда они попадают сюда на задание, а потом неделями ждут транспорт, начинается одна и та же история. Под грохот пивных кружек и приглушенную музыку из заскорузлого патефона Кэссиди заводит тот самый проклятый разговор. — Знаете ли, ребятки, что сейчас мы находимся в эпицентре самой настоящей чертовщины? — с хрипотцой произнёс ковбой, окинув всех заговорщеским взглядом. — Восстание этих тщедушных омников — всего лишь детский лепет по сравнению с тем, что здесь происходит на самом деле! Мойра закатила глаза. Эту историю они слышали раз так десять, но суровый, уже подвыпивший Рейес снова развесил уши словно впервые. Почему-то его всегда ввергали в шок всё новые подробности, которые с удовольствием приплетал Кэссиди, находящийся в лирическом настроении под тяжелым градусом. И лишь Гендзи был в их отряде с прошлого года, и он, пожалуй, единственный во всём штабе не слышал этой байки. По всей видимости, понимание этого лишь подстегнуло ковбоя снова рассказать страшилку, чтоб попугать народ и скрасить осенний вечер в богом забытой деревушке. — В конце октября, когда дожди заливают края мира, а ветра кружатся, раскачивая солнце золотыми вихрями, — медленно вещал Кэссиди. — Ведьма Айхенвальда получает ту самую силу, какую можно получить только в канун Дня всех Святых и… Мойра не выкатила глаз обратно. Господи, с кем приходится работать. Вон у Рейеса приоткрылся рот: еще чуть-чуть и капнет слюной, а Гендзи полностью сконцентрировался на истории, будто не сказки слушал, а получал новое задание. — Поговаривают, — продолжал Коул наводить тень на плетень, — Ведьма Айхенвальда умеет массово воскрешать мертвых — целые армии!; превращать юных дев в пятихвостых лисиц, а молодые юноши и старцы влюбляются в неё с первого взгляда… Она всесильна и очень коварна! Её небольшой замок находится в лесу, во-о-он за тем мостом… Кэссиди указал кивком на открытое окно, и все как по команде привстали посмотреть. И да, огромная луна четко освещала тот самый старинный мост, уходящий в глубину леса. — Один мой приятель как-то проник на территорию замка. Умудрился, везунчик, проползти мимо спящей охраны! А охрана там, ребятки… — протянул Кэссиди, но вдруг замолчал и нарочито тяжело вздохнул. Рейес затаил дыхание, а Гендзи будто и не двигался вовсе, и ковбой с улыбкой продолжил: — Один из стражей не то человек, не то крыса, под два метра ростом! Зверюга! Скрюченный, жилистый, весь в гранатах, и волосы его горят неутихающим пламенем, а второй … Кэссиди выдержал паузу и картинно изрёк: — Мёртвая свинья! — Масака! (1) — охнул ниндзя и стукнул ладонью по столу, чуть не проломив его. Рейес смешно завращал белками глаз, стараясь сдержать волнение. Мойра помешала ложечкой свой горячий чай и протянула с явным снисхождением: — В прошлый раз по этим рассказам были хорёк и носорог с бельмом на глазу. В позапрошлый — енот и могильная горгулья. Господи, ладно Кэссиди — алкоголик с синдромом сказочника, но вы-то куда? — Когда про Шимаду будет, когда?! — нетерпеливо встрял Рейес. — Нани?! (2) — тут же выдохнул Гендзи, и Мойра снова отметила, что глаза ниндзи стали как-будто растерянными. Он был явно взволнован, но не подавал виду. Он не знает, что его ждёт, про себя хмыкнула О’Доран, с интересом всматриваясь в алые глаза ниндзи в разрезе маски. — Так вот, — Кэссиди отхлебнул еще пива из тяжелой кружки. — Говорят, Ведьма весьма хороша собой, но сердце её занято лишь одним человеком! И его на протяжении веков она пытается влюбить в себя, используя все свои чары! И имя этого везунчика — Гендзи Шимада. — Врешь, червяк! — гулко вскинулся Рейес. — Откуда она может знать его?! — Потому что она… Мойра откинулась на спинку стула. Сейчас — сейчас, многозначительная театральная пауза, и Кэссиди выдаст свою короночку. — Потому что Ведьма на самом деле это Ангела Циглер! Мойра беззвучно одними лишь губами тоже сказала эту фразу, будто голосом Коула, и привычно схватила со стола свой чай, потому что Рейес в ярости громыхнул по нему кулаками. — Убожество! — пророкотал Габриэль. — Сочини уже что-то другое! — Тогда куда Ангела исчезает в конце октября уже второй год кряду? — с нажимом спросил Кэссиди, абсолютно не пугаясь этого рыка. — А появляется только в ноябре, а?! — По твоему мнению, она готовит эликсиры в котле, чтобы охомутать мальчишку?! — расхохотался Габриэль, обнажая крупные зубы. — Она хочет его трахнуть, а не охомутать, — хихикнул вконец осоловевший Коул и вновь приложился к кружке, довольно мерзко причмокивая. — Раньше она просто баловалась ведьминскими причудами, а когда встретила нашего болезного, то окончательно слетела с катушек! — Но ты сказал что-то про её сердце! — Ой, да тебе-то как понять что-то «про сердце»? — отмахнулся ковбой, булькая и подминая ладонью щеку. — Ведьма хочет трахнуть ниндзю, вот и все дела! — Ложь! Циглер всего лишь в отпуске! — Да Ведьма она и есть! И сиськи у неё — во! — широким размахом рук изобразил на себе Кэссиди чудовищные холмы в районе грудной клетки. — Лезут из шнурков! И жопа как орех, слышь, значит, она носит чулки выше колен! Ох, красотка явно знает толк в этих делах, и это точно она: та самая тёмная сторона Циглер! А ты: «отпуск, отпуск»! Болван! — Не может быть! — Рейес уже двумя руками схватился за стол, будто в намерении перевернуть его в самой искренней своей хмельной ярости. — Она не такая! Она… Она же просто наша Ангела, тихая мышка-докторишка, ученая выскочка, Коул! Какие … кхм… сиськи?! Она не может быть такой, чёртов извращенец! Кэссиди и Габриэль начали препираться громче, и Мойра поднялась из-за стола, задевая головой свешивающиеся с потолка вязки чеснока и красного перца. И хотя ей в глубине души было приятно, что Рейес обронил такие уничижительные комментарии в адрес Циглер, нельзя было не учитывать, что Шимада — заново собранный и выкормленный руками никого иного, а именно этой самой «докторишки-выскочки». Мышечная память, сердце, химия крови и плазмы, его лимфа и даже, чёрт возьми, половая система — всё до единой живой и неживой клетки принадлежали Ей. И очень опрометчиво было в присутствии Гендзи нести пьяный бред об этой женщине. — Они всегда себя так ведут, а на утро даже не вспомнят, — тихо сказала Мойра, приблизившись к Шимаде, и убрала свои руки за спину. — Не обращай внимания. Местные кстати здесь тоже любят эту байку. Про Ведьму в лесу, про оборотней и котёл с зельями в хижине. А Мёрси в облике этой Ведьмы — просто напросто больная фантазия Коула. Но Шимада молчал. Лишь не сводил холодных глаз с Кэссиди. Ковбой перехватил этот каменной силы взгляд и улыбнулся. Пусть малец такие взгляды бросает на свою феечку с белыми крыльями. Ну и ли на Мойру, когда та в очередной раз тянет свои жилистые руки к многочисленным микросхемам на его модном киберкостюмчике. А на ковбоя так смотреть не надо. Кэссиди крякнул, подавив смешок. В этот момент за окном раздался достаточно громкий и протяжный, злой звериный вой. Содержатель таверны, сухопарый и седой старик в зелёном сюртуке, шустро взвился на ноги и тут же начал носиться по заведению, захлопывая деревянные ставни на окнах и поправляя по углам венки из чеснока. — Что за чёрт? — поднял бровь Габриэль. — Сегодня канун Хэллоуина, — пробормотал старик, трясущимися руками зажигая красные свечи в канделябре. — Живность воет, не к добру это. Девка с золотыми глазами снова полетит на своей метле собирать чужие души! Лицо Мойры вытянулось. Впервые она видела этого старика таким взволнованным. Раньше все эти разговоры сводились к продолжительному алкогольному вечеру с пьянками, шутками-прибаутками с местными смешливыми куртизанками. Но в этот раз не было ни продажных девок, ни душевных разговоров за жизнь, ни танцев под деревенские баллады, лишь по залу мечется да прячет утварь по углам сухощавый хозяин ночлежки — старик Чипаску. Габриэль нарушил воцарившуюся тишину зловещим смехом, но Кэссиди, задумавшемуся под тяжелым взглядом ниндзи, глумиться явно перехотелось. — Не советую не верить местным, — сказал Кэссиди, вставая из-за стола. — Мойра, прячь под юбку своего малыша, пока его не утащили. Габриэль гулко засмеялся, а потом широко зевнул. От алкоголя и длительной усталости слипались веки. Коул покряхтывал от удачной шутки, доставая сигарету, но Шимада в одно мгновение оказался вплотную рядом с ним, не дав сделать даже пары шагов. — И всё же… извинись, Коул Кэссиди, — отчеканил японец, и его ладонь легла на бедро, где покоился его верный клинок. — Ангела Циглер не заслуживает такой фамильярности. Кэссиди с минуту изучал лицо Шимады, а потом, будто отходя от сна, буднично и наигранно весело ответил: — Речь ведь не о ней. А о её тёмной стороне, Гендзи. — У вас нет доказательств. — Может быть, и нет, а может быть, и есть, — пропел Кэссиди с пьяным прищуром. — Но если тебя это так задело, то приношу свои глубочайшие извинения. Гендзи лишь вздернул бровь. — В следующий раз ты не уйдёшь живым. — Чего? — у Кэссиди чуть не выпала изо рта сигарета. — Ладно, пошли, сказочник, — вклинился Рейес, мешая зарождению конфликта. — Наверху всего две свободные комнаты. Займём с тобой одну на двоих. Не хочу спать рядом с Мойрой. Кэссиди коротко усмехнулся, бросая взгляд на озадаченную коллегу. Мойру в свою очередь совершенно не волновало, что происходит между мужчинами, и какая психологическая обстановка в их команде. Пусть хоть глотки перегрызут друг другу, но только не на задании, где она среди них вроде как неформальный руководитель. Мужчины поплелись по лестнице на второй этаж, и до Гендзи долетел несвязный поток слов полупьяного ковбоя: — Видишь, Гэб, наш воробушек запал на Ангелу, он запал на неё, клянусь! Мойра апатично наблюдала за этой сценой и, наконец, повернулась к Гендзи. — Кэссиди — известный сплетник и пьянчуга, — медленно произнесла она, наблюдая за зловещим пламенем в глазах японца. — Не стоит воспринимать все его слова за чистую монету. Здесь нет ни одного борделя, все доступные жрицы любви куда-то делись, а месяц без случек для него настоящий ад. Низменные желания, как видишь, порой превращают людей в животных. Гендзи перевёл сосредоточенный взгляд на женщину, и Мойра прочла в его глазах не только гнев и жажду возмездия. В алых глазах плескалось волнение. Жёсткая ухмылка медленно растянула губы женщины. Кэссиди попал в точку. Гендзи действительно чувствует к Ангеле что-то другое, и это пока ему и самому непонятно. В своё время Ангела слишком болезненно восприняла решение Штаба перевести Гендзи в команду Блэквотч, долгие переговоры с ней зашли в тупик. Потом задание всеми правдами и неправдами завербовать ниндзю с его умопомрачительными способностями упало на стол к самой О’Доран. Когда не хочешь сражаться с добром, чтоб самому остаться добрым, приходится обращаться к злу. В мире всего должно быть поровну. — Что произошло между вами, когда ты вступил в Блэквотч? — вдруг спросила Мойра. — Какая такая моральная сторона снова оказалась задета в кукольном домике Циглер? Она не ожидала ответа. Всегда молчаливый, скупой на эмоции, Гендзи вдруг глухо сказал: — Она считает, что вы отобрали меня у неё. Мойра вскинула брови. Вот это поворот. Ну, надо же! А ведь эту высокомерную слащавую зазнайку Циглер казалось очень сложно пронять. Неужели так ударило по самолюбию, Ангела? Как же это ты допустила, что твоего личного пациента завербовали в ту самую группировку, от которой ты так воротишь свой нос?! — Но и я не её вещь, — гулко добавил Гендзи. — Не зная тебя, я бы прочла в твоём тоне сожаление, — хмыкнула учёная, весьма довольная вскрывшимися фактами об Ангеле. Мойру больше не волновало ни душевное состояние Гендзи, ни последствия этого состояния для Кэссиди. Ангела-то, оказывается, зла на Блэквотч не только из-за «негуманных методов борьбы с омниками», но и за то, что её творение теперь в его рядах. Хах! Отобрали игрушку, склонили на другую сторону! Ни о каких высоких чувствах здесь нет и речи. Кэссиди думает членом, а не мозгом, ведь смятение Ангелы он расценил как страсть, но на самом деле… Циглер бесится, что не пожинает лавры своих кибернетических достижений! Лицемерка! Самовлюбленная лицемерка! — Я буду жечь здесь благовония, — громко оповестил хозяин ночлежки. — Они отгоняют злых духов. Бар закрыт. Прошу вас занять свою комнату. — Хорошо, — отрывисто бросила О’Доран. Настроение всё ползло и ползло вверх, в то время как Гендзи в немой задумчивости поднимался по лестнице. Дойдя до комнаты, Мойра помимо страшного пьяного храпа из соседней комнаты услышала еще и жуткий волчий вой с улицы. Не на шутку волнуется мир за дверями таверны, но и учёная не из робкого десятка. И уж тем более не ниндзя, который встал у окна, открыв штору. Огромная луна вместо белой стала красной, вся в каких-то черных пятнах она любопытно надвигалась на лес; небо заполонили летучие мыши, хотя в такое время года их быть не должно. Ветер усиливался, качал деревья, и мрачная энергия пропитывала воздух. Мойра сняла беретку и, как была в рабочей форме, — так в ней и легла на узкую кровать, вытянув длинные ноги. Чёртов Кэссиди, всё-таки нагнал беспокойства своими сказками! Сам-то спит, пуская слюни, да и Габриэль храпит без задних ног так, что погасла свеча у изголовья! Зато ниндзя не спал, его мрачный силуэт так и возвышался у окна на фоне кровавой луны, и Мойра криво улыбнулась своим мыслям. А что если переспать с ним? Что почувствует Ангела, когда узнает об этом? Как исказится её милое кафельное личико? Сойдёт ли она с ума, потеряв контроль над собой и став, наконец, Суккубом? Кэссиди утверждает, что Ангел –на самом деле Ведьма, но Мойра знает, что внутри Мёрси под тысячами заветов, запретов, медицинских манипуляций и древних печатей, сидит самый настоящий Демон. И если он вырвется и разрушит личность Циглер, то Мойра станет единственной в мире целительницей и учёной. Возможно, ей присудят премию Мира, когда она проведёт генетические исследования над сущностью этого Демона. Только вот Суккуба не так-то просто освободить и уж тем более потом поймать. И в этом ей действительно может помочь Шимада. Достаточно просто дать ему то, о чём так любит трепать зыком Кэссиди. Мужчины очень просты. Да, сильны, да, они выносливы. Но стоит увидеть промежуток женского бедра между юбкой и ажурной резинкой чулка, и они теряют рассудок. Делай с ними, что хочешь. Примитивная работа. Примитивные желания. Мойра зевнула и закрыла глаза. В своих снах она уже стояла над операционным столом и вскрывала сердце красной Дьяволицы, заснувшей под ударной дозой наркоза. ________ 1. Масака - не может быть (яп.) 2. Нани? - Что? (яп.)