Среди звёзд незнакомых Ты такой один Ты моя невесомость Ты моя глубина...
В последнее время Валера раздражающе тих и задумчив. А ещё о чём-то шепчется с Игорем за спиной Лёвы, вызывая у того стойкое желание схватить обоих за грудки и хорошенько встряхнуть, чтобы затем устроить допрос с пристрастием, напоминая любимому об обещании ничего не скрывать. — «Опять эти Лагуновские штучки», — печально думает Хлопов, зарываясь с головой в неисчислимые конспекты. Сессия на носу, надо готовиться, а не изнывать от злобы и непонятного скребущего чувства под рёбрами, кажущегося совершенно беспочвенным. Тем более, своими метаниями он усложняет контроль Валеры над голодом, а это непозволительно для Спутника. Они учатся в одном университете и делят одну комнату в общаге. Лёва идёт по пути своей мечты, учась на спортивном факультете. В его голове рисуется грандиозный матч, золотой кубок чемпионата мира и блестящие от слёз гордости лазурные глаза профессора истории Лагунова, стоящего в первых рядах и радостно хлопающего в ладоши. И почему-то Хлопов уверен, что это видение обязательно сбудется… *** — Лёвушка, — спокойно и мирно в сознании Стратилата, будто не было эмоциональных качелей и игр в молчанку. Хлопов хмурится, смотря на склонившегося над ним Валеру, чьи глаза виновато опускаются, меркнув льдом в ночи. — Не хочешь прогуляться?«Это что, волнение?» «Что ты там накуролесил, Лагунов?»
Лёва позволяет поднять себя с постели, одевается потеплее (скорее по привычке) и идёт за своим Стратилатом, всё также храня тактичное молчание. Они мчатся прочь от города, углубляясь всё дальше в чащу леса. Лёва быстрее Валеры. Ему никогда не удаётся обогнать Хлопова, когда они бегают на перегонки. Вот и сейчас он несётся стрелой сквозь плотную стену деревьев, полностью отдавая внутренний ориентир следующему за ним Валере. И замирает, завидев просвет. — Идём, душа моя, — Валера улыбается немного нервно, но есть в этом что-то неуловимо трогательное. — Ты доверяешь мне? — протягивает руку. Лёва чувствует дрожь, аккуратно переплетая пальцы и идя за Валеркой к полоске света. А потом и вовсе прощается с жизнью, когда осознаёт, что видит перед собой. — «Лагунов! Романтик ты недоделанный, прибью ведь за нервотрёпку. А потом зацелую до смерти», — проносится в голове Хлопова. Миниатюрное футбольное поле, укромно скрытое изумрудным занавесом. С гладкой травой, с белеющими воротами по разные стороны. А неподалеку, рядом с тоненькой речкой взбрасывает искры в весеннее звёздное небо костерок, тускло освещая уютную походную палатку. В руках Валерки, откуда не возьмись, появляется футбольный мяч, и он по-звериному щурится, изучая реакцию Лёвы и смакуя радугу чувств, бурлящую в их общем сердце. — Поиграй со мной, душа моя? Погоняй мячик? — Лёва неожиданно громко хохочет, выхватывая у Валерки мяч и унося ноги на другой конец поля. У Валеры отлично получается отбирать мяч прямо у самых ворот. Он просто пролетает перед Лёвой одним чудным мгновением, и вот уже Хлопов шлёпает к противоположному краю, притворно-обиженно пыхтя, путаясь ногами с Валерой, подбрасывая мячик высоко-высоко в небо, так что он растворяется в темноте. — Нихрена себе силища! — шокировано орёт Лагунов, перемещаясь по полю и звонко смеясь. — Ты на тренировках тоже такие фокусы выдаёшь? — на что Хлопов отвечает, лукаво кривя уста: — Это шоу только для тебя, дорогой. Для тебя, — и пулей врезается в Лера, валя их с ног. Они катятся по мягкой траве, сцепляясь в шуточной драке и громко рыча. Лёва крепко прижат к земле, неспособный пошевелиться. Но в окрасившихся золотом глазах ни капли страха, лишь неподдельное восхищение оседлавшим дрожащие бёдра парнем, чьё тело, облитое луной, напоминает скульптуру величайшего мастера. Валера медленно наклоняется к губам Лёвы, обдувая прохладным дыханием нежную кожу. — Понравился мой подарок, Лёвушка? — шепчет между короткими поцелуями Лагунов. — Я долго искал это место. Замучил, честно говоря, Корзухина, вызвавшегося помочь мне обустроить футбольное поле. Днём сможешь выводить свою будущую команду на тренировки. Как мне кажется, тут им будет гораздо полезнее заниматься. А ночью…, — Валерка смотрит голодным взглядом. — Здесь можем уединиться мы, — Лёва приподнимается на локтях, склонив голову набок, и смешинки пляшут в огненном омуте. — Валерка, — Лёва гладит мускулистые плечи, легонько мажет по вздёрнутому волевому подбородку и судорожно выдыхает в полные губы. — Ты — неисправимый романтик, знаешь? — Лер нежно улыбается в поцелуй, разрешая Спутнику везти. Лёва обожает моменты, когда Стратилат и Валера полностью доверяют ему. Наблюдать за своими чертовски быстрыми руками, что сейчас неспешно расстёгивают молнию на кофте Лера, заколдованно прослеживая каждый ставший доступным клочок молочной кожи. Невесомо касаться её кончиком языка, дабы почувствовать колючую сладость мяты и услышать поднимающийся из груди Стратилата рык нетерпения. Одарить спокойной ухмылкой, зная, как Валерка от неё тащится, и, наконец, перевернуться, намертво пригвоздив шаловливые ручонки. Не отпускать из пламенного плена алый блеск, ведь ослушание сродни предательству. Снять совсем не нужную одежду под сжирающим взором и дразняще потереться об подавшиеся навстречу бёдра. А потом танцевать под глубокие вздохи Валеры, двигаясь в такт чувственным стонам, ощущая укусы на шее, такие сладкие, такие желанные. Начать задыхаться от силы толчков, но ускоряясь с каждым скачком, сильнее сжимая в жарких объятиях, сминая в ладонях животную страсть, текущую лавой по ледяным жилам. Взглянуть со счастливой улыбкой на небо, усыпанное мерцающей солью звёзд, и сказать в поцелуй, на миг умирая. — Говорят, Вселенная непостижима для нас. Но не для меня. Она в моих руках, — и узреть в ответ любовь, что ярче Солнца сияет своей чистотой. И, лёжа верхом на Валерке, безуспешно пытаясь привести дыхание в норму, услышать тихое, любящее: — Ну, и кто из нас неисправимый романтик, Хлопов?