Какая ещё ошибка?!

— Ну как вы тут поживаете? — в комнату, которую скорее нужно было назвать палатой, без стука зашёл врач лекарь, тут же направившись к лежащим на одной кровати детям. До этого задумчиво рассматривающий окружающий интерьер и недавно проснувшийся Юань вздрогнул, но завидев знакомое лицо, расслабился. Вообще, он проснулся давно, примерно дня четыре назад, тогда он долго отходил от слишком реального сна, что ярко показывал прошлое. Когда Юань наконец отошёл от потрясения, он впервые и познакомился с лекарем этого дома, мужиком лет сорока, Кэ Ли. Кэ Ли лечил вообще всех, на кого укажут — и животных, и людей. Всё же он являлся единственным мастером-заклинателем, да ещё и лекарем во всем городе, если вообще не в области. И нет, он не был бессмертным, как поначалу нафантазировал Юань. Несмотря на гордое название его секты — «Возвышенная секта бессмертных мастеров», на самом деле, как и во многих других мелких сектах, бессмертные появлялись чуть ли не раз в пять лет, и то, только если сильно повезёт. Но не нужно было винить школы за некомпетентность, у мелких сект просто не было достаточно ресурсов и знаний, чтобы выпустить воистину достойных мастеров, но даже несмотря на это, они все равно хорошо учили, давая адептам всё, что могли, и мастер Кэ был тому подтверждением. Мастер Кэ вообще много говорил о своей секте, семье, жизни. Видимо Юань был достаточно молчалив после пробуждения, чтобы походить на хорошего слушателя. Примерно в то же время, когда Юань немного отошёл от слишком яркого и реального сна о прошлом, он узнал, что же произошло в тот роковой день, в который он умудрился сломать несколько костей, вывихнуть плечо и чуть не порвать духовные каналы. День, о котором у него было непозволительно мало воспоминаний. Он как будто покрылся дымом, пеленой, размывающей и искажающей события. Хорошо помнил Юань только утро, немного разговор с А-Цзю, помнил, как они кушали. А потом страх без картинок. Боль и страх. Больше ничего. В тот день, как рассказал Цзю, они слишком сильно, просто непозволительно задержались, принимая драгоценную пищу. Цю, видимо усердно готовивший разнос, так и не дождавшись их, начал медленно, но верно закипать от злости, готовя все новый и новый план мести. Да так докипелся, что словил неслабое искажение. На самом деле, как потом признался мастер Кэ, в этом не было ничего странного или необычного, ведь Цю Цзянло только два года назад встал на тропу самосовершенствования. Молодые ученики часто просто не справляются со своей силой и под напором эмоций легко могут впасть в сильное искажение, которое может привести к мучительной смерти. Именно поэтому первое, чему учат во всех, без исключения, школах и сектах — это медитация и контроль себя. Но Цю в этот раз не справился. Неизвестно, виной тому были слишком сильные эмоции или недостаточный уровень контроля, но факт оставался фактом — Цю не смог себя сдержать. Юань после пробуждения с ужасом слушал своего названного гэгэ, который, широко раскрыв глаза, рассказывал о том, как Цю сломал Юаню пару-тройку костей, а Цзю-эру чуть не вырвал сердце, на этом моменте Юаня чуть удар не хватил. Слава Богу, именно в этот момент у Цзянло закончились силы и как раз успел подойти лекарь, поэтому всё обошлось. А потом Юань с таким же ужасом выслушивал лекаря, который втолковывал ему о его повреждённых духовных каналах, которые едва не порвались. Слава все тому же Богу, что всё снова обошлось, и вовремя подоспевшая помощь не дала никому умереть или неизлечимо покалечиться. Почти никому. С духовными каналами, впрочем, было не всё так радужно, но при должном усердии и хорошем питании все лечилось. — Тебе повезло, малыш, что ты только входишь в возраст перестройки организма и духовного тела. При полной поддержке тела через года два не останется даже шрамов. — говорил мастер Кэ, осматривая Юаня. Но во всей этой ситуации были и плюсы. Их с ребёнком наконец нормально подлатали и дали хорошенько поесть и отдохнуть. Уже сейчас рана на щеке Юаня затянулась, оставляя только розовый шрам от зазубренного кнута, а голова уже почти не болела, тревожа только при резких вставаниях. Цзю наконец не был больше похож на жертву домашнего насилия, синяков и ссадин не наблюдалось совсем. Пройдет недели две, и под интенсивным лечением мастера Кэ они будут свежи как огурчики, а всё, что будет напоминать о случившейся трагедии, так это шрамы, которые умеют лечить только сильные мастера. Но шрамы ведь не открытые кровоточащие раны, верно? Но, к огромному сожалению, повезло не всем. Тот мужчина, что провожал их до кабинета не выжил. Он первым принял удар и в какой-то степени спас Юаня и Цзю. Всё же в первый удар Цю вложил больше всего силы. Лекарь сказал, что найденное тело было без головы, она вся осталась на рядом находившейся стене. — Всё почти хорошо. Гораздо лучше, чем вчера. — ответил Юань лекарю, привычно натягивая на лицо нежную, доброжелательную улыбку. Всё же хорошо, что Юань почти ничего не помнил. Под боком лениво завозился Цзю-эр. Что он здесь делал? Хороший вопрос, на который сам виновник отвечать наотрез отказался, но зато охотно и во всех красках рассказал лекарь. Оказывается, только проснувшись, ребенок закатил такую истерику, что штукатурка, которой между прочим в древнем Китае нет, с потолков сыпалась, и чуть ли не самоубийством грозился, орал что бы его воссоединили с Юанем. О, как же мастер Кэ жаловался на Цзю-эра. В самых цветастых выражениях. Говорил, что подопечный Юаня никому спать не давал, постоянно норовил сбежать, материл всех на чем свет стоит, кусался, не давался в руки и даже на перевязках пытался воткнуть в кого-нибудь медицинские иглы или скальпель. Успокоился только тогда, когда увидел Юаня и лег с ним в одной кровати. Цзю-эр при этом всё яро отрицал с упрямством барана, и Юань тактично решил закрыть тему. Сейчас же он мило сопел, пребывая в благодушном расположении духа, и неосознанно подставлял голову для поглаживаний. Ну разве кто подумает, что этот ребенок настоящая бестия? — Хорошо, просто чудесно. Шэнь Юань, не мог бы ты… — врач красноречиво остановился в паре метров от кровати и покосился на спящего, свернувшегося в клубок ребенка. Юань легонько потряс Цзю-гэ за плечо. Если честно, Юаню было страшно даже прикоснуться, если представить картину за тугой белой повязкой, обтягивающей почти всю грудь. Но Юань все же пересилил себя, и когда брат открыл тёмные, почти чёрные глаза, на лице Юаня не было ничего, кроме мягкой, почти отеческой улыбки. Цзю, как сонный котёнок, непонимающе покрутил головой, но завидев врача тут же растерял всю свою очаровательность, мгновенно превращаясь из милого домашнего пушистика в свирепого уличного кота, готового выцарапать глаза только за то, что ты вступил на его территорию. Юань успокаивающе погладил мальчика по голове, одновременно с этим жестом показывая врачу подойти. После долгого, осторожного осмотра под колючим взором тёмно-зелёных детских глаз, лекарь заключил: — Так, у вас все хорошо, лечение идёт без эксцессов, кости срослись правильно, через дня два можно свободно выходить из палаты без угрозы новых переломов. У вас, Шэнь Цзю, то же самое, скоро придет мой помощник и поможет с перевязкой, также он принесет пилюли, их примите после обеда. — Благодарим. — отозвался Юань за двоих. Да, от Цзю-эра сейчас благодарности не дождешься. В последнее время он вообще тихий, только к Юаню поближе тянется, ластится и враждебно на посторонних зыркает. — Мэймэй… — тихо позвал Цзю, положив голову на колени и отвернувшись от него, когда врач вышел. — Да? — по коже Юаня пробежались мурашки, заставив его вздрогнуть. Удивительно, но, показавшаяся бы другим обидной кличка, стала ассоциироваться у Юаня с домом, с родными ему детьми. Прозвище было доброй шуткой самого буйного мальчика из их банды, Шиу, и оно потихоньку превратилось во что-то более интимное, что-то, что можно было назвать глубоко семейным, во что-то, что как сейчас заставляло покрыться мурашками, а сердце потеплеть. Странно, Юань никогда в жизни такого не чувствовал. — Ты мне соврал. — Что? Почему? — Юань искренне удивился. Соврал? Когда? — Ты мне соврал. Ты хотел меня бросить. Прямо как цзецзе! — Что?! Нет! Нет, конечно! Я не хотел тебя бросать! — Ложь! Я слышал! Слышал хруст твоих костей! Чувствовал, как ты сходишь с ума от боли! Слышал твой крик! Я видел твою смерть!!! — ребёнок поджал ноги к груди и обиженно всхлипнул, после чего умолк, будто на большее его не хватало. — Ах, Цзю-Цзю… Но я же сейчас с тобой, живой и почти здоровый, здесь и сейчас. — Но я слышал и видел, как ублюдок Цю убивал тебя, я чувствовал, как он рвет твою душу, если бы не помощь лекарей ты бы… — ребенок осёкся, после чего глубоко и ровно задышал. — Ну-ну, тише. — Юань развернул его лицом к себе и погладил по голове, даря мальчику искреннюю, нежную улыбку. — Я ведь здесь, с тобой. Я тебя никогда добровольно не брошу. Никогда. Тихий диалог прервал стук в дверь, после чего в комнату зашёл неизвестный мальчик. Он, совершенно не испугавшись подскочившего Цзю-эра, о котором уже начали слагать легенды, подошёл ближе, неся в руках медицинский инвентарь. Скорее всего, это был новый помощник мастера Кэ. И как Юань успел забыть, что он придет? Под испытующим взглядом брата, паренёк невозмутимо достал бинт и начал снимать повязки с груди Цзю-эра. — Жанг. Юань рвано выдохнул, не веря своим ушам. Не зря мальчик показался смутно знакомым. — Да. — не колеблясь, возможно немного необдуманно ответил он, с надеждой всматриваясь в спокойное лицо помощника мастера Кэ. — Мое имя Танзин. Я рад, что с тобой все в порядке, Жанг. Меня прислал Бай Ву для связи. Мы сожалеем, что добрались до тебя так поздно, было сложно добиться должности выше уборщика за скотом. К сожалению, тайно пробраться тоже не получалось, слишком много охраны. Юань улыбнулся. И все же эти дети были невероятны. Бай Ву. Умнейший мальчишка, можно сказать заместитель Юаня. Когда Юань пришел с предложением объединиться в общую сеть, именно он первый увидел перспективы и пошел на встречу. Именно он был тем, кто в первых рядах получал задания вроде «Предложи торговцу Тьен службу», «Собери группу ребят и обыщите вон то здание на предмет документов о поставках» или «Передай группе Ланжин пошлину». Его не смущали ни криминальность, ни опасность. Он рвался вперёд, активно барахтаясь и выбираясь из лап бедности и сырых, холодных улиц. Он был тем, кто в основном выполнял работу лидера, только иногда спрашивая совет, например, когда какая-то банда приходила с целью опустить и обворовать новообразовавшуюся сеть «шпионов». Он был тем, кто потихоньку влился в их основную банду и сдружился с ребятами. Мальчик запал в душу всем без исключения. Немногословный, обладающий гибким умом. На уроках он проявлял недюжие способности. — Я безмерно рад тебя видеть, Танзин! Ты бы только знал! — у Юаня перехватило горло от понимания, что родные люди не бросили их с братом. Из горла наконец вырвался радостный смех. — Как вы? Как Шпионы? Как банда? Рабы? — Сейчас все хорошо. — мальчик улыбнулся. — Поначалу все норовило рухнуть, но Ву-гэ справился, он смог удержать банду на плаву. А вот насчёт вашей банды… — Танзин, порывшись пару минут в закромах своего не очень качественного ханьфу, вытащил огрызок листа, сделанного из недорогого материала, который являлся отходами «производства» бумаги, и протянул им, взирающим с неподдельной радостью и восхищением на гостя, хотя Цзю и пытался скрыть свои чувства. Письмо. Это было письмо от его банды, от его детей. У Юаня снова перехватило дыхание. Даже не верилось, что это происходит с ним. Юань взял письмо обеими дрожащими руками и аккуратно развернул, присаживаясь ближе к Цзю, который был уже замотан в новые бинты. На бумаге неровным, присущим только детям почерком, были выведены иероглифы углём, видно, что пишущий очень старался. Юань сразу же узнал почерк Юэ Ци, его самого способного ученика после Цзю, и по совместительству главы их маленькой группировки. < А-Юань, Сяо Цзю, я очень надеюсь, что вы все же получите и прочтёте это письмо. Я уверен, что вы живы, но не уверен в том, что его получится доставить. После того, как вас забрали, меня и ребят загнали в барак, а через день поступил приказ на десять ударов кнутом для каждого и на тридцать ударов кнутом для Шиу. Извини, но нам пришлось взять твои, А-Юань, деньги, чтобы купить лекарства для Шиу, так как он еле дышал, а все его тело било крупной дрожью, он бредил, его спина загноилась, мы были в ужасе. Я знаю, что ты не будешь против, но все равно прошу прощения. Сяо Цзю, А-Юань, прошла уже неделя, а от Бай Ву ни весточки о том, что вы живы, к вам не получается подобраться, нас не пускают стражники, лазеек для тайного проникновения нет. В поместье ни слуху о том, что вы вообще есть. Нам всем ужасно страшно. Ши-ди еле сдерживается, чтобы не плакать, А-Лио от ужаса волосы рвёт на голове, а Шиу-эр с того времени, как начал себя осознавать, больше практически не говорит. Мне тоже очень страшно. А-Юань, Сяо Цзю, я не могу больше терпеть и ждать, пока о вас хоть что-то станет известно. Совесть пожирает меня изнутри. Это я виноват в том, что вас схватили. Это я не заступился за вас в трудную минуту. Я допустил то, что сделал Шиу. Это я виноват. Во всем. И я должен все решить, я должен вас спасти. Я выкуплю себя из рабов и уйду искать подмогу. Я вас вытащу, клянусь. Никто, кроме Лио об этом не знает, он как второй по старшинству понимает, что мы ничего не сможем сделать, если так и будем сидеть в рабах. Я пишу это ночью, пока все спят. Если с вами все же свяжутся, Лио передаст записку, я в нём уверен. Я ухожу. Я клянусь, что стану сильнее и вырву вас из лап ублюдка Цю Цзянло. Сяо Цзю, прошу, не делай глупостей, А-Юань, присмотри за ним и сам не ввязывайся в переделки, а то я вас знаю. Ваш Ци-гэ. > Рядом послышался громкий выдох и гэгэ очень крепко обнял Юаня, утыкаясь лицом в короткие волосы, начавшие за последнее время отрастать. Зрение размылось, и на лист паршивого качества упала первая слезинка. Юань и сам почувствовал, как по щекам потекли непрошенные слёзы. Он сидел, тупо уставившись на письмо, написанное его родным человеком, семьёй, тем, кто заменил ему родного гэгэ в этом мире. Сама мысль об этом вызывала щемящее чувство в груди, а осознание смысла письма потихоньку нагоняло беспросветный ужас. Юань наконец узнал, что случилось с его родными, и это знание приносило и боль, и радость одновременно. Они все были живы и почти здоровы, но осознание того, что с ними произошло, разрывало душу Юаня на части, а также пронзало сердце длинным мечом простого понимания того, что своим безрассудством и беспросветной тупостью он нанес им невероятные травмы, как физические, так и моральные. Юань тихо, на грани слышимости завыл. То ли от того, что наконец сбросил огромную гору, весившую не менее тонны с плеч, и понял, что все, кто ему дорог, сейчас живы, то ли от того, что дорогие ему люди получили травмы из-за него, при этом виня во всем себя, виня за то, в чем повинен он, Юань. На плечо опустилась чья-то рука, и Юань, вздрогнув, поднял голову, встречаясь с тёмными глазами Танзина. — Я приду к ужину, подумайте над тем, что хотите сказать и кому, я все передам слово в слово. — сказал он, сочувствующие поглаживая по плечу, после чего вышел, положив на тумбочку красную пилюлю и стакан воды. Ту самую пилюлю, которую нужно выпить Юаню. Непонимающе посверлив размывающуюся красную точку, Юань отвернулся, обнимая ребёнка в ответ, после чего, поднапрягшись, повалил его на кровать. Им обоим следовало хорошенько отдохнуть и переварить всю ту информацию, что навалилась на них.