* * *
Вылазка Хонджуна за торговцем не удалась. Из-за паршивого настроя он распугал всех торгашей, и Юнхо отправил своего капитана обратно к кораблю. Нет, в таком состоянии от Хонджуна вреда было больше, чем проку, к тому же боцман мог видеть, как мужчина то и дело проваливался в печаль и дурные мысли. И хотя Ким привык топить горечь в работе, сутками напролет трудясь над картами и планами, занимаясь даже работой счетовода и квартирмейстера, мысль о недавнем прикосновении любимых рук то и дело отвлекала. Ему действительно стоило поспать и побыть наедине со своим здравым смыслом. Так он думал, решив все же пойти на поводу у Юнхо и прислушаться к его мнению впервые за долгое время. Но когда капитан стал приближаться к одиноко стоящей безжизненной Эйтини, его тонкий слух уловил знакомые до боли ноты, доносившиеся с самого борта. Это пение он запомнил на всю жизнь. Этот чарующий голос спасал его не один раз, поднимая с самого дна печали и разочарования, дарил радость и заботу на любимом судне. Может, мужчина рехнулся? Окончательно потерял рассудок и впал в безумие, что ему начало слышаться всякое? Сонхва был в его объятиях еще ранним утром, но к закату его голос все-таки добрался до воспаленного от боли черепа капитана. И пускай! Пускай Хонджун сойдет с ума, но вновь встретится с прекрасным созданием еще раз. Мужчина бросается к трапу и бегом летит к палубе, где замечает фигуру любимого, что сидел на перилах и завязывал шнурки на длинных кожаных сапогах. Стоит ему только услышать топот чужих сапог, как пение прекращается, и его нога соскальзывает с крышки бочки, и Сонхва чуть было не падает своим задом в чертову бочку, едва не повалив ее на пол. Он прибьет того, кто додумался оставить чертову пустую бочку на палубе не привязанной, так еще и не закупоренной. Что за кретины? — Сокровище? — к счастью, Хонджун не обратил внимание на этот позор, полностью отвлеченный на существо с черной лентой на шее. Рубаха Сонхва в этот раз была особенной, его вырез доходил до выступающей косточки под грудью, а красивая вышивка подчеркивала его красоту. Влажные волосы вились, и Сонхва спрыгнул с перил, поправив сумку на бедре. — Я сошел с ума или ты… Но ведь ты ушел, разве не так? Прошу, скажи, что я окончательно сбрендил и лишился рассудка. — Мой капитан, — Сонхва немного неловко улыбается, убирая локоны за ушко. — Я ушел, да, но по дороге к дому вспомнил, что позабыл в аквариуме все свое серебро и… И штурвал тоже не взял, а мне так хотелось показать его одному из своих мальков. Похвастаться приключениями на корабле пиратов и… К тому же, — он сглотнул и сделал пару шагов навстречу Хонджуну, и его изящная ладонь, окруженная белоснежным кружевом, коснулась горячей щеки капитана. — Я забыл на корабле самое важное. Боюсь, я оставил здесь свое сердце. Не мог бы ты помочь отыскать его? — О, как же тебе не повезло, — руки Хонджуна начинают предательски дрожать. Он не может поверить собственному счастью, его пальцы трясутся, словно листья на ветру. Ему все кажется, что это мираж, сон или бред, но как только рука без перстней сгребает талию возлюбленной русалки, Хонджун чувствует тепло. Осязает ткань и под ней мышцы спины русалки. — Его теперь охраняет кровожадный огнедышащий Золотой Дракон с серебряной цепью. Придётся сразиться с ним, если желаешь вернуть утерянное. Его жар сжигает дотла целые флотилии, сумеешь одолеть его? — Нет, конечно же нет, — смеется Хва и его пальцы аккуратно касаются косички с серебряной цепью. — Куда мне, простой русалочке, тягаться с таким чудовищем. Я едва не сгорел вчерашней ночью во время схватки с Драконом, он едва не расплавил мои внутренности своим огнем. Не думаю, что моих сил хватит, чтобы отобрать сокровище из его когтистых лап из золота. — В таком случае тебе придётся остаться на этом корабле навсегда, чтобы быть там, где твоё сердце. Готов пойти на такое? — они все так же глядят друг другу в глаза, и Сонхва слышит, как колотится сердце его капитана и как собственное стучит в груди, желая вырваться и в самом деле очутиться в руках любимого. Он — самая глупая на свете русалка, а Хонджун — самый глупый на всем море пират, и вместе ответа Хва набрасывается на любимого с поцелуями и крепко-крепко обвивает его шею руками. — Да, готов. Больше не отпускай меня, не позволяй уйти! — его пухлые губы снова и снова соприкасаются с устами Хонджуна, и Ким сдавливает талию любимого все крепче и крепче, пока не становится трудно дышать. Они давятся этими поцелуями, не давая друг другу вздохнуть, слова теряются в беспорядочных ласках, и словно раковины моллюсков, они зажимают друг друга, не желая даже расставаться. — Ни за что, любовь моя, — отвечает Ким. — Больше ты даже и помыслить об этом не пожелаешь.* * *
Тремя месяцами ранее.
Грохот от пушечных выстрелов наконец затихает. Крики пиратской оравы слышны по всему морю, и над Немезийским заливом вновь небеса окрасились черным. Тучи затмили молочные облака, предвещая недоброе. Один за другим члены команды Кровавой Марии вытаскивали из трюмов и кают людей. В основном то были торговцы, их семьи и прислуга, завершившие рабочие дела в другом государстве и возвращавшиеся в родные края. Но им уже не суждено было оказаться на родине. Вооруженные до зубов головорезы таскали женщин за волосы, швыряя словно мешки с картофелем прямо на палубу и колотили ногами стариков и мужчин. Каждая голова склонялась перед ним — Королем Пиратов — Кровавым Драконом Кимом До Гоном, что держал в руках свою саблю и таинственный свиток с любопытными письменами. Дети кричали, а их матери пытались защищать чада, но проворные убийцы расталкивали всех и тащили прямиком к борту захваченного судна, следуя приказам капитана. Крики и вопли стояли в ушах, оглушающий плач и мольбы о спасении. Но чем гуще становилось небо, тем меньше надежды оставалось в сердцах жертв. — Капитан, это сотый, — кивает старший помощник старика, и Ким кивает ему. — По одному, — велит громким гласом До Гон, и по команде пиратские ублюдки хватают людей за головы и распарывают им глотки, окропляя воды алым. Как только жизнь покидает первое тело, пират скидывает его за борт на корм тварям, и так один за другим. Само небо наливается кровью, пока воды под Марией не приобретают ее родные оттенки багрового. Вдалеке раздался гром, и с первым раскатом До Гон развернул свой драгоценный сверток и принялся зачитывать старинное молитвенное обращение к владычице морей и океанов. И по мере того, как тела отправлялись на дно, а капитан восхвалял честь и величие богини, море начинало бурлить и просвечивать алыми отблесками. Гроза становилась все сильнее, и ветер начал колыхать паруса и пробирать до самых костей с новыми раскатами грома. Но Король не останавливал молитвы, пока из пенящейся пучины не появился алый силуэт уродливой женщины из крови невинных торговцев. Огромная тварь, едва похожая на человека, склонила голову над кораблем. Ее длинные волосы терялись в очертаниях кораллов, длинные клыки выглядывали из зловещей ухмылки, а руки тянулись к капитану пиратского захватчнического галеона. — Мой капитан, — от голоса Авроры нескольких пиратов пробирает до дрожи. С ее жуткого лица стекала кровь, капая на лица головорезов, и в том числе на шляпу старика Кима. — Ты подготовил славную дань для меня в этот раз. Море поведало мне одну любопытную историю о твоём дражайшем сокровище. Поэтому сегодня ты получишь от меня необычный подарок в благодарность за угощение. Взгляни-ка! — она стала еще огромнее, и ее волосы упали кровавыми струями прямо на борт судна. Одна из когтистых рук потянулась к мужчине, раскрыв ладонь, и в ней До Гон заприметил нечто, похожее на карту. Он с благодарностью принял дар своей покровительницы и учтиво поклонился ей, выразив уважение. Но как только он раскрыл сверток, его глаза широко распахнулись, и он, не веря собственным очам, обратился к Авроре. — Неужели?.. — он сглотнул, рассматривая координаты островов и различных морских тварей, но затем нахмурился, увидев дыру в самом центре. Кто-то намеренно выдрал клочок карты? — Это она? Аврора улыбнулась еще шире, и ее пустые глаза сверкнули ярче молний. — Проведи свои последние дни в море с пользой, старик. — Я бесконечно благодарен вам, моя Госпожа, — начал было До Гон, и Аврора устало фыркнула, опускаясь ближе к морю и укладывая огромные руки и на борт корабля, отчего его резко тряхнуло, и кто-то из моряков не удержался и повалился в море на корм к диким тварям. Голова богини улеглась на ладони, и Королю ударил в нос этот запах свежей крови и соли. — Однако… В самом центре нет никаких данных. — И? — она лениво зевнула, продемонстрировав акульи зубы в несколько рядов из своей пасти. — Старик, разве тебе нужно еще что-то помимо карты? Знаешь ведь, что только истинный Король Пиратов способен добыть мое сокровище. Хочешь сказать, ты не наследник Ульда? Не разочаровывай меня, Ким, — с этими словами кровавая громада обрушилась на корабль и окропила всех чужими жизненными силами, в том числе и До Гона. Кровь залила и карту, но та вмиг впитала ее в себя и вернула прежний вид. Лишь зияющая дыра с чем-то чертовски важным мозолила глаза капитана. И как только Аврора исчезла, болезненный кашель вновь одолел старика Кима. Да с такой силой и болью, что его едва не вывернуло от горящих легких. Старший помощник помог старику добраться до трапа и вернуться на Марию, и тогда До Гон велел сжечь ненужное более торговое судно. Значит, времени не так много, как ему хотелось бы. Пора действовать как можно скорее.