Hold Me, Thrill Me, Kiss Me, Kill Me

Пегги чувствует, как из нее почти выбивают воздух, когда ее тело припечатывают к двери их гостиничного номера. Но прежде чем она успевает хотя бы начать размышлять о чем-либо (или заставить свои легкие снова работать, если уж на то пошло), темно-красные губы опускаются на ее губы, целуя ее почти грубо. Это Дотти Андервуд для тебя. Быстро, смертоносно, эффективно. И все еще не совсем решила, что бы она предпочла - поцеловать Пегги или убить. Прямо сейчас она исполняет первый танец в этом списке, но с тех пор, как они начали этот конкретный танец (и Пегги поняла, что странные чувства между ними были взаимными), Пегги в какой-то степени готова перейти от "скручивания пальцев ног и запрета" к "защите и борьбе" в мгновение ока. И, клянусь всем святым, Пегги это нравится. Она бы даже сказала, что она любит это. Не то чтобы она когда-нибудь позволила бы себе это, особенно по отношению к Дотти, которая в этот момент прерывает поцелуй, отходит на несколько шагов и начинает расхаживать по комнате. Как получается, что она не так задыхалась, как Пегги, - это то, на что у Пегги сейчас нет ни желания, ни времени, чтобы зацикливаться. — Ты, — начинает Дотти, сверкая ясными голубыми глазами, — ты не можешь видеть, как другие женщины добиваются успеха, верно? Или это только мне кажется, что ты не хочешь позволить мне закончить мою работу. — Дотти, ты шпионка и убийца, — со вздохом отвечает Пегги, — Ты знаешь, что я не могу позволить тебе "закончить работу", потому что это означало бы, что я проваливаю свою. Кроме того, при нашей работе на карту всегда поставлены жизни невинных людей. Еще одна причина, по которой я не могу позволить тебе делать твою работу. — О, тише, — восклицает Дотти со звуком, опасно близким к вою, и, прежде чем Пегги успевает опомниться, Дотти снова оказывается в ее личном пространстве, прижимая Пегги спиной к двери со всей силой, скрытой в каждом мускуле. Она понятия не имеет, зачем Дотти все это делает, но какая-то часть Пегги знает, что ей предстоит получить дозу всей той смертоносной силы, которая находится в теле Дотти. Не то чтобы у Пегги самой этого не было в избытке, но между ней и Дотти есть какая-то существенная разница, это точно. И однажды, раздается голос в голове Пегги, она заплатит за это страстное желание, скорее всего, своей жизнью. Но Пегги также знает, что сегодня не тот день. По крайней мере, она на это надеется. Отвлекшись от своих мыслей, Пегги понимает, что Дотти начала раздевать ее. Пиджак предусмотрительно спущен с плеч, а большинство пуговиц на блузке уже расстегнуты. Как упоминалось ранее, Дотти очень эффективна. Очевидно, это относится не только к ее работе. Тяжело вздохнув, Пегги начинает мстить, и в кои-то веки Дотти не сопротивляется ей. Несмотря на то, что Пегги самая низкая из них двоих, ей удается отвести Дотти к кровати, что, каким-то образом, проходит лучше, чем ожидалось, учитывая, что обе женщины одновременно целуются и сбрасывают друг с друга одежду. Дотти позволяет себе откинуться на кровать, ее распущенные волосы, в эти дни светло-рыжего цвета, развеваются вокруг головы подобно нимбу. Глядя на нее сверху вниз, Пегги не может не улыбнуться. Дотти Андервуд, или как там ее по-настоящему зовут, так же далека от того, чтобы быть святой, как Земля от солнца, если не дальше. — Что это за улыбка, Картер? — спрашивает Дотти, выгибая бровь. — Ничего, просто мысль, которая заставила меня улыбнуться, — отвечает Пегги. Лучше вообще не подавать Дотти никаких идей. Дотти, кажется, удовлетворена ее ответом, потому что в следующее мгновение она хватает Пегги за плечи, закидывает длинную ногу ей на талию и перекатывает их через кровать так, что сама оказывается сверху. Что-то, что происходит каждый раз, когда эти двое встречаются таким специфическим образом. Очевидно, Дотти все спланировала заранее, потому что следующее, на что обращает внимание Пегги, - это щелчок наручников, сначала на изголовье кровати, затем на ее собственном запястье. Удивительно, но даже для самой себя Пегги не чувствует страха. Совсем наоборот, она чувствует, как кровь приливает к ее сердцу. Как будто действия Дотти уже не возбудили ее гораздо сильнее, чем с каждым мужчиной, с которым она когда-либо спала. Черт возьми. Говоря о ней, Дотти, конечно же, улавливает суть, ухмыляется Пегги сверху вниз и приподнимает собственные бедра так, что по спине Пегги пробегает раскаленный добела электрический разряд. — Признайся, Картер, тебе нравится быть со мной, даже если мы ненавидим друг друга. — Я… Ни то, ни другое… ничего не признаю и не отрицаю, - каким-то образом выпаливает Пегги, ее мозг на мгновение отвлекается на Дотти, просовывающую колено ей между ног прямо в центр. Будет ли она выглядеть такой же отчаявшейся, если начнет тереться об это колено, совсем чуть-чуть? Однако Пегги не может закончить эту мысль, потому что, как и в своей основной работе, Дотти начинает нападать на Пегги со всех сторон. Одна рука запускается в волосы Пегги, растрепывая локоны до неузнаваемости. Другой обхватывает Пегги сзади, одним быстрым движением расстегивая застежку лифчика, при этом еще немного вдавливает свое колено в тело Пегги, заставляя ее выгибать спину. Отбросив одежду в сторону, Дотти откидывается назад, рассматривая все, что она сделала. И боже мой, ей так нравится, что выставлено перед ней! Идеальные локоны Пегги, растрепанные так, словно на них слетелась стая птиц; вызывающе намазанная ярко-красная помада, смешанная с небольшим количеством более темного оттенка, который носит сама Дотти; грудь Пегги вздымается как от возбуждения, так и от предвкушения (по мнению Дотти, лучшее сочетание из всех). Двигающийся пышный бюст, которым Пегги была наделена, выглядел так соблазнительно, что у Дотти начали чесаться руки. Она ничего не может с собой поделать, что бы ни говорила та часть мозга, которая все еще верна Красной комнате. Она должна прикоснуться к Пегги, каким бы то ни было образом. Это похоже на наркотическую зависимость, но в отличие от этого, Дотти не хочет от нее отказываться. Ни за что на свете. Встряхнувшись, Дотти возвращается, чтобы свести Пегги с ума. Сначала поцелуями. Довольно скоро их языки, более или менее, борются за доминирование, и неудивительно, что ни один из них не смягчается, ни в малейшей степени. Ненадолго оторвавшись от рта Пегги, Дотти припадает к шее Пегги, извлекая из другой женщины звуки, которые она никогда бы не связала с Пегги. Они - самая прекрасная музыка для ушей Дотти. Пегги, не желая оставаться в стороне, пытается, так сказать, выровнять ситуацию и расстегнуть лифчик Дотти, но Дотти отмахивается от нее и делает это сама, швыряя его в угол комнаты, прежде чем нырнуть обратно и оставить дорожку красных поцелуев на груди Пегги. Несмотря на то, что она не трогает Пегги ни в одной из обычных для женщины эрогенных зон, дыхание Пегги с каждой минутой становится тяжелее, а ее все еще прикрытая киска трется вверх и вниз по колену Дотти, как будто у нее есть свой собственный разум. Прекрасно. И очень возбуждающе. Дотти знает, что в этом она в некотором роде особенная, что наблюдает за кем-то, кого она на самом деле ненавидит, раскрепощается в постели из-за ее контроля, выводит ее из себя (или, по крайней мере, близко к этому пределу), но, как и во многих других вещах, с Пегги, конечно, все по-другому. Это более интенсивно, намного быстрее и отличается от других людей, Дотти чувствует, что теряется в падении с обрыва. Пегги Картер была очаровательной женщиной, это несомненно. И заслуживает того, что Дотти приготовила в следующий раз. Обойдя всю верхнюю часть тела Пегги, Дотти отодвигается к изножью кровати, раздвигая ноги Пегги в стороны. Даже сквозь хлопчатобумажные трусики она видит и чувствует запах возбуждения Пегги, и, боже, это усиливает и без того пьянящее чувство, которое Дотти испытывает каждый раз, когда она с Пегги. Повинуясь порыву, Дотти хватается за пояс трусиков - и просто разрывает их на части. — Дотти... нет! — Выкрикнутый приказ Пегги запаздывает на мгновение, но когда Дотти поднимает глаза на лицо Пегги, она точно не может прочесть на нем гнева. Интересно. Стягивая остатки трусиков с тела Пегги, Дотти делает глубокий вдох. По какой-то причине возбуждение Пегги пахнет иначе, чем у других людей. Дотти не может толком объяснить это, но для нее это как капля воды в пустыне - то, в чем она нуждается, нет, чего она жаждет каждой клеточкой своего тела. Ложась между ног Пегги, Дотти ласкает руками сначала икры, затем внутреннюю поверхность бедер Пегги, рисуя на них случайные узоры. — Боже мой, Дотти, у нас же не весь день в запасе! — Терпение, дорогой агент Картер, — упрекает Дотти, — И на самом деле у нас впереди целый день. Я отправил ваших подчиненных в погоню за диким гусем, так сказать. Они вообще не поймут, что ты пропала на несколько часов. — Злая женщина,— парирует Пегги, но в ее словах нет огня. С тех пор как они начали встречаться таким образом, Дотти проявляла невероятную изобретательность, придумывая тщательно продуманные планы, чтобы держать остальную часть SSR как можно дальше от их временного убежища. Кроме того, Пегги нравится возможность оставить образ "Агента" позади на пару часов. Тем временем руки Дотти добрались до киски Пегги, и даже не прикасаясь к ней напрямую, Пегги чувствует, как каждая мышца там внизу начинает сокращаться, готовясь к тому, что будет дальше. Ей следовало бы бояться власти, которой Дотти обладает над ней, особенно в спальне, но в кои-то веки Пегги это безразлично. Не тогда, когда Дотти делает с ней такие замечательные вещи. Словно прочитав ее мысли, Дотти наконец-то прикасается к киске Пегги. Но не пальцами. Пегги не может удержаться от легкого взвизга, когда чувствует рот Дотти на своих половых губах. Никто прежде никогда осмелился спуститься туда, по крайней мере, ртом. Боже милостивый, почему они позволили ей пропустить что-то подобное? Ублюдки, все они. Еще один вскрик вырывается у Пегги, когда Дотти обхватывает ртом ее клитор, делая несколько пробных посасываний. К настоящему времени позвоночник Пегги ощущается так, словно его подключили к линии высокого напряжения, только это ощущается намного лучше. Помните ту мысль, что за подобную встречу с Дотти придется заплатить своей жизнью? Что ж, если бы Пегги могла выбрать свой конец, она бы предпочла уйти таким образом. Убитой возбуждением или что-то в этом роде. И Дотти наконец-то смогла одержать победу в своей основной работе. Зубы, слегка царапающие внутреннюю сторону ее половых губ, возвращают Пегги к реальности, и хотя в этом действии нет ничего нежного, оно вызывает у Пегги еще большее возбуждение. Она близко, так невероятно близко к этой пропасти, что это действительно причиняет боль. И у нее нет никакой возможности сообщить об этом Дотти. В кои-то веки Пегги растерялась, как в словах, так и в действиях. К счастью для нее, Дотти, кажется, уже понимает, как бешено двигаются бедра Пегги, и добавляет в игру сначала один, затем второй палец. Они так сильно отличаются от мужского члена, и все же они находят все нужные места во влагалище Пегги, как будто там установлены крошечные путеводные огни. Дотти слегка сгибает их, и голос Пегги чуть ли не срывается на крик. — Полегче, Картер, я держу тебя, — растягивает слова Дотти, как будто она на самом деле из Айовы, а не из России. Но прежде чем Пегги успевает придумать ответ, Дотти снова обхватывает ртом клитор Пегги, но, в отличие от предыдущего раза, она сосет его так сильно, что это граничит с болью. И все же, это все, что нужно Пегги, чтобы полностью перейти грань. Падение кажется бесконечным — не то чтобы Пегги хотела, чтобы оно прекратилось. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Однако в какой-то момент Пегги осознает, что слышала стоны Дотти в тот момент, когда та испытала оргазм. И теперь настала очередь Пегги ухмыльнуться и сохранить эту информацию на всякий раз, когда они встретятся, чтобы "поработать над своими разными сторонами", как назвала это Дотти после первого раза. По мнению Пегги, они не так уж сильно отличаются, но, с другой стороны, она все еще на седьмом небе от счастья после очередного мощного оргазма, который может вызвать у нее только Дотти. Быстро, эффективно и (почти) смертельно. Какое идеально подходящее описание.