Убирайся к дьяволу

Никто не покидает удобное место без причины. Никто не уходит из элитной школы-интерната просто так. А вот Том Трой уходил просто так, без видимых причин. Считал себя особенным. Так думал пятнадцатилетний Чарли Пауэлл, глядя, как его сосед по комнате готовится к отъезду. Трой укладывал вещи как попало, без прежней скрупулезности. Бросал в чемодан носки, рубашки, майки, галстуки, все свои тридцать три одеколона, карандаши и бритвенные принадлежности. Учебные распечатки громоздились на полу: их он не брал с собой в новую жизнь вне этого ада, гордо именовавшегося Престонской средней школой. Чарли наблюдал за этим великолепием, и сердце его переполняла острая жалость к себе. Точнее сказать, он был в ужасе. Трой уезжал, уезжал навсегда, а его, Чарли, оставлял здесь одного, без защиты. А это означало, что с его отъездом все начнется заново: тычки, затрещины, пропадающие или испорченные вещи, а то и избиения в темных коридорах. Чарли чувствовал себя загнанным зверем. А тот, кто уже спас его и мог бы спасать и впредь, пребывал в прекрасном расположении духа и даже напевал себе под нос прилипчивую песню Коэна из мультика про зеленого огра. — Чего обедать не идешь? — спросил Трой так, как будто бы только сейчас заметил присутствие Чарли. Чарли уставился на него в недоумении. Какой еще обед, о чем он? С отъездом Троя настанет время его горестей. Он пропускал обед, ну и что? Вечером будет ужин. Он просто хотел еще немного побыть в эфемерной безопасности. — Спортивную форму оставить? — деловито осведомился Трой. — Ты помнишь, что они сделали с моей формой в прошлый раз? — спросил Чарли. Трой сразу же прекратил свое дурацкое насвистывание, из чего Чарли сделал вывод: он помнил. — Ну, не будут же они повторяться, — фальшиво-неуверенным тоном сказал Трой. — У тебя будет новый сосед. С новичком ты скорее найдешь общий язык, чем с любым из старичков. — Ты сам-то в это веришь? Ты же прекрасно знаешь, что со мной было и что меня ждет здесь без тебя. — Да брось. Чарли мог бы пустить слезу, но знал: теперь это не подействует. Все уже решено. — Слушай, а тебе обязательно нужно уезжать? Все-таки Престон — престижная школа, а та твоя новая… как ее? Боже, ты правда думаешь, будто твой отъезд на что-то повлияет? Трой забыл про чемодан и разбросанные по постели вещи. Он смотрел на Чарли пристально и без тени сомнения сказал совершенно серьезным тоном: — Чарли. Я считаю минуты до того, как отец заберет меня. Мне жаль, но остаться я не могу. И не хочу. — Но почему? Ты нормально учишься, ты здесь приобрел авторитет, и… Трой помотал головой. — Я никому не говорил об этом, даже родителям, но тебе скажу. Выбор у меня такой: или уехать из школы, или лезть в петлю. Вот так. Помнишь, я рассказывал тебе про… сны? Так вот, они повторяются снова и снова. Так что я позвонил отцу и поставил его перед фактом: я топлюсь в бассейне или он меня забирает. Он выбрал второе. Чарли нахмурился. О чем он говорит? Подумаешь, кошмары. Кому они не снились? Никто еще от кошмаров не умирал. Неужто из-за этого нужно жертвовать будущим… ладно своим, но будущим Чарли? — Ты серьезно, Том? Ты бросаешь меня из-за кошмаров? Трой отвернулся и вернулся к своим вещам. — Уезжал бы и ты отсюда, — пробормотал он, не глядя на Чарли. — Чует мое сердце, тут будет чем дальше, тем хуже. Я не знаю что, но нутром чую. Что-то дурное грядет. *** «Что-то дурное» произошло уже на следующий день. Разумеется, никакого нового соседа в спальне Чарли не завелось. Кому бы пришло в голову переводиться из школы в школу в середине семестра? С другой стороны, к нему не подселили никого из уже набивших оскомину одноклассников, что уже было неплохо. Но спокойной жизни Чарли пришел конец, для этого никакие кошмары не понадобились. Он всегда думал, что бояться нужно живых людей, а не снов. Только они могут ранить. Например, сегодня на истории. Чарли сидел неподвижно, в ожидании насмешек или каких-то более материальных выражений внимания. Вчера они еще не поняли, что Трой уехал и им теперь все можно. Но сегодня он физически ощущал на себе их взгляды, улавливал смешки за спиной. Ему отчаянно хотелось верить, что просто показалось, ну мало ли над чем могут смеяться, мир не сосредоточен вокруг него одного. Но сегодня на истории речь зашла о способах ведения войны в древние времена. Вспомнили Атиллу, Древний Рим и даже Гомера. И этот придурок Саймон, нефтяной сынок, обернулся к Чарли и лениво произнес: — И пала Троя. Да, Пауэлл? Чарли промолчал. Понятно, он имеет в виду фамилию Тома. Какая тонкая острота, ха-ха-ха. И главное: учитель, мистер Будмэн, ничего не поймет. Вот и сейчас он лишь недоуменно взглянул на придурка, но не уловил смысла его слов. Идиот не унимался. — Только представь себе, Пауэлл. Троя пала, а вслед за ней пали и ее несчастные сыны, которые не умели за себя постоять. Но зачем им это было нужно, покуда высокие стены защищали их никчемные жизни? — Вернемся к теме урока, — сказал мистер Будмэн. *** Следующая неделя длилась долго и трудно. Первые дни Чарли сковывал липкий страх продолжения издевательств, ожидание давило на него, он представлял в лицах, как это будет, и все силы уходили на то, чтобы держаться перед лицом страха. В конце концов, такие развлечения были типичными для любых социальных групп, как говорилось в учебнике по психологии. Он молчал и делал вид, что ему все равно, что он не понимает «тонких» острот, и тогда от слов они перешли к делу. Когда Чарли впервые спустя долгое время избили в раздевалке – пока легко, не так, как прежде, он даже испытал облегчение: ну вот, произошло то, что и должно было произойти. В тот же день ему позвонил Трой, и Чарли соврал, что пока все хорошо, все в порядке, а ты как устроился? Пришлось целую минуту выслушивать, какая замечательная новая школа и почему бы Чарли тоже туда не перевестись. Чарли ничего не сказал: он знал, что его родители еле тянули Престон и никаких дополнительных трат позволить себе не могли. После разговора Чарли почувствовал себя немного лучше. Все-таки когда тебя поддерживают хотя бы на расстоянии, ушибы болят не так сильно. Он задержался после урока, чтобы обсудить свое эссе с мистером Будмэном. Мистер Будмэн сказал ему как бы между прочим, что сегодня вечером у него появится новый сосед. Эта новость так ошеломила Чарли, что до конца дня он не мог больше ни о чем думать. Каким он будет, новый сосед? Он будет как Трой – высокий, красивый, сильный, будет ли он защищать Чарли? О, конечно. Как же иначе. Ведь Чарли предложит ему самое важное, что требуется на новом месте, – свою дружбу. Почему-то новенького не было на уроках – наверное, он прибудет только вечером, думал Чарли. Они подружатся на ночь глядя, а утром настанет новая жизнь. *** Чарли устало прислонился спиной к двери, прикрыл глаза. Наконец-то этот долгий день закончился. В комнате кто-то был. Это был темноволосый парень мрачного вида в простой одежде. Он сидел, прислонившись к спинке кровати, и читал книгу. Его чемодан валялся посредине комнаты нераспакованный. Чарли даже не пытался скрыть радость. Он приехал! Он приехал! Теперь все будет иначе! Чарли хлопнул дверью в надежде привлечь к себе внимание, но новый сосед никак не отреагировал на звук. — Привет, — стараясь казаться доброжелательным, громко произнес Чарли. — Меня зовут Чарли Пауэлл, я здесь живу. Мы с тобой будем делить эту комнату. Ноль реакции. Что за парень такой? Он даже представляться не хочет? — Эй, это невежливо, — сказал Чарли. — Мы же все-таки соседи. Нам предстоит провести вместе два года… Незнакомец поднял на него тяжелый взгляд, такой неприветливый – Чарли даже пожалел, что вообще заговорил с ним. — Что ты хочешь знать? — спросил он угрюмо. — Твое имя хотя бы. — Дэмиен Торн, — нехотя процедил парень и снова уткнулся в книгу. — Дэмиен… я так рад, что ты приехал! Я ждал, что у меня будет новый сосед. Я тебе все здесь покажу, ты можешь обращаться ко мне, если что… Мы обязательно подружимся… — Мне не нужны друзья, — холодно оборвал его восторженную речь Дэмиен, не отводя глаз от книги. — И вообще. Что ты ко мне пристал? Я не выбирал, с кем меня поселят. Знал бы, что ты такой приставучий, попросил бы перевести меня в другую комнату. А вот это совсем не входило в планы Чарли. — Других нет, — пожал плечами Чарли. — Так что нам придется найти общий язык. Я постараюсь быть менее приставучим, а ты… И тут Дэмиен сделал то, чего Чарли никак не ожидал. Он положил книгу рядом с кроватью и потянулся к лампе, при свете которой читал. — А я собираюсь спать. А что касается тебя, то убирайся к дьяволу. Не успел Чарли переварить эти злые слова, как Дэмиен выключил лампу, и комнату затопила тьма. *** Утром Чарли проснулся от удивительной тишины. Ему не хотелось открывать глаза и вспоминать не особенно удачную первую беседу с новым другом, то есть новым соседом по комнате. Кстати, а как Дэмиен Торн провел ночь? Он явно был в дурном настроении вчера вечером, стресс, наверное, из-за смены школы. К тому же никто не меняет школу в середине семестра просто так. Надо будет его расспросить после того, как они станут друзьями. А они непременно станут, как же иначе? Привычным жестом Чарли потянулся за будильником и с удивлением обнаружил, что даже не проспал. — Доброе утро, Дэмиен, — зевая, проговорил он. — Как ты спал? Хорошо? Никто ему не ответил. Неужели еще спит? Чарли кинул взгляд в сторону Дэмиена и увидел, что его не было в комнате, кровать оказалась пуста и застелена. Ничего себе! Дэмиен-то, оказывается, был полон сюрпризов. Чарли думал, они вместе пойдут в столовку, а затем на занятия. Новенькому сложно приспособиться к планировке этой чудесной школы, здесь ученый черт ногу сломит. Бедняга Дэмиен, должно быть, совершенно дезориентирован в новом месте среди новых людей. Нужно поскорее найти его и подать ему руку дружбы, он же здесь совсем один! Пока Чарли искал Дэмиена, он на время забыл о своем печальном положении школьного изгоя, не слышал шепотков за спиной, не замечал насмешливых взглядов, на автомате обошел пару подножек — все перестало для него существовать. Ему было важно поскорее найти заблудившегося в огромной страшной школе Дэмиена, вот и все. И пока он лихорадочно поглощал завтрак — один, потому что Дэмиена в столовой не нашел, — то принял единственно верное в сложившейся ситуации решение: он просто будет обращаться с Дэмиеном Торном как с другом, и когда-нибудь они действительно станут друзьями. Дэмиен нашелся сам. Он стоял у класса, причем держался поодаль от других и всем своим видом излучал презрение ко всякому живому существу. Его как будто бы никто не замечал, никто не пытался с ним заговорить. Чарли знал, что сейчас чувствует бедняга Дэмиен. Он и сам был в такой ситуации, когда никто не хотел стоять с ним рядом. Но Чарли тогда был один, а Дэмиен не один! Чарли бросился к Дэмиену со всех ног и выпалил: — Эй, Дэмиен! Где ты пропадал? Я тебя повсюду ищу! Тебя не было на завтраке, ты не голоден? Лицо Дэмиена осталось бесстрастным, на этот раз он не послал Чарли к дьяволу. Он просто промолчал. Впрочем, он остался стоять, где стоял, и не отшатнулся от Чарли, как от прокаженного. И этого уже было достаточно, чтобы Чарли проникся к нему еще более добрыми чувствами, но идиллия была разрушена. К несчастью, Чарли слишком громко говорил, и на них обратили внимание другие. Все стали оглядываться, а красавчик Крэй Маркуанд — тот и вовсе отделился от толпы поклонников и направился к ним. Чарли немедленно попенял себе за несдержанность. Все эти слова можно было произнести шепотом, и тогда не случилось бы то, что случилось. Крэй никогда не издевался над Чарли, но и не защищал его от нападок других. Он был звездой школы — лучше всех выглядел, лучше всех учился и в дальнейшей жизни весь его славный путь наверх был расписан заранее: после всех Гарвардов его ждало удобное место в правительстве страны. Он привык к тому, что все его обожают, и Чарли впервые увидел, как он проявил интерес к кому-то другому. — Дэмиен? Дэмиен Торн? — проговорил Крэй, приветливо улыбаясь. — Вот приятный сюрприз! — Ты кто? — хмуро спросил Дэмиен. Улыбка Крэя чуть угасла, но тут же вспыхнула с новой силой. — Я Крэй Маркуанд, мы с тобой друзья детства. Как же круто, что ты тоже теперь здесь учишься! Я так рад! Он подал Дэмиену руку, но Дэмиен радости никакой не демонстрировал. На лице его промелькнуло странное выражение, и Чарли подумал, что если Крэй попробует прикоснуться, Дэмиен убьет его на месте. Рука Крэя безвольно повисла, он недоуменно, даже растерянно спросил: — Подожди. Ты что же, не помнишь меня? Ну да, конечно, столько лет прошло, но… мне казалось, мы были друзьями. Вот теперь Дэмиен прямо посмотрел на Крэя, и от холода в его взгляде и голосе и лед бы замерз, не то что Крэй. — Вот именно, Маклауд или как там тебя? Тебе что-то там показалось. Я знаешь сколько школ сменил? И везде кто-то воображал себе, что я ему друг. А ты считаешь себя каким-то особенным, чтобы я запомнил именно тебя? Я даже не могу сказать, что мне жаль, потому что нет, не жаль. В это время дверь в класс открылась, и Дэмиен прошел внутрь, не дожидаясь ответа на свою надменную тираду. Чарли бросил быстрый взгляд на Крэя, застывшего, как ледяная статуя, и отправился вслед за Дэмиеном. В классе Дэмиен сел на свободное место у окна и так и просидел весь урок, скучающе глядя либо в окно, либо сквозь учителя и других учеников. Если до того, как Крэй заговорил с Дэмиеном, никто не обращал на него внимания, то после драмы в школьном коридоре к Дэмиену начали подходить и заговаривать с ним. По одному, по двое. Крэй словно выступил индикатором: впервые кто-то отверг его, и каждый счел своим долгом попытать счастья в том, что ему не удалось. Чарли поначалу волновался: вдруг кто-то понравится Дэмиену больше, чем он, и станет ему другом прежде Чарли. Но волнения его были напрасны. Как оказалось, Дэмиену действительно не были нужны друзья, по крайней мере именно так он себя и вел. Он ни с кем не попытался заговорить, никого ни о чем не спрашивал, все попытки сблизиться отвергал либо ледяным взглядом, либо ледяными словами и держался со всеми высокомерно — ни дать ни взять особа королевской крови, окруженная навязчивыми – нет, не поклонниками, а досадными недоразумениями. Чарли наблюдал все это со стороны. Он даже и думать забыл о том, что сам он травимый и несчастнейший из смертных. На его глазах творилось невообразимое: новичку вся школа предлагала дружбу, а он отказывался с яростью загнанного в ловушку зверя. *** В течение следующих нескольких дней Чарли наблюдал одну и ту же картину. К Дэмиену тянулись люди, а он отвергал малейшие попытки хотя бы просто нормального общения с ними, держался отдельно от всех и, как казалось со стороны, прекрасно себя чувствовал в одиночестве. Или же только делал вид? Сам Чарли в соответствии с планом вести себя как друг терпел полное фиаско. Дэмиену было абсолютно все равно, есть Чарли рядом или нет. Вечером пятницы Чарли смело подошел к кровати Дэмиена и сказал: — Зачем ты так себя ведешь? Он не ждал ответа, но Дэмиен, не отрываясь от ужасно интересной книги по истории фотографии, уточнил: — Как именно? — Так высокомерно, со всеми, кто знал тебя прежде, с теми, кто хочет с тобой подружиться. Игнорируешь или отвечаешь свысока, чтобы отвязались, словно… ты звезда с неба, а они песок под ногами. Эдак ты настроишь против себя всю школу, и тогда… — И что тогда? — от равнодушного тона Дэмиена можно было сдохнуть со скуки. Но Чарли совсем не скучал. Такого длинного диалога они с Дэмиеном никогда прежде не вели. — В смысле что тогда? — Ну, со мной случится что-то ужасное? Меня покалечат, убьют? Ничего не произойдет. Чарли был поражен, что Дэмиен мыслил так глобально. — Никто не будет с тобой дружить. Они просто устанут и не будут больше стучаться в закрытую дверь. Вот и все. Ужасный финал. — Превосходный финал, — отрезал Дэмиен. — Буду продолжать в том же духе. Мне друзья не нужны, и я веду себя так, чтобы их и не появилось. Ясно тебе, прилипчивый Чарли? Чарли нисколько не обиделся. Ведь Дэмиен впервые обратился к нему по имени — и даже запомнил его имя, хотя знал его гораздо меньше, чем Крэя. Перед внутренним взором Чарли снова встало растерянное выражение лица Крэя в тот момент, когда Дэмиен объявил, что не помнит его и они не друзья. Никто и никогда не отклонял его дружбу, да и кому бы пришло такое в голову?! Но Дэмиен сделал это так легко, походя, словно был сделан из другого теста, был не от мира сего. — Так не бывает. Друзья нужны всем, — не слишком уверенно промолвил Чарли. — А мне нет. Еще вопросы? У Чарли пока больше не было вопросов. Дэмиен не только демонстративно не нуждался в друзьях, но и всячески подтверждал это делом и словом. Вскоре другие школьники убедились, что Дэмиен не жаждет общения и пытаться пробить эту стену сарказма себе дороже. Да и неприятный он какой-то тип, этот Дэмиен, много о себе возомнил. Нет, дружить с таким – Боже упаси. Через некоторое время Чарли избрал другую тактику. Он перестал пытаться обратить на себя внимание Дэмиена в надежде, что тот заговорит с ним сам. Это тоже не сработало. Вся эта беготня за вниманием человека, который не очень-то хотел дружить, так увлекла Чарли, что он совсем забыл, что он самый несчастный мальчик во всей школе и ему нужно вести себя осторожнее. Разумеется, о подобном забывать было нельзя. Стоило притупить бдительность, как напоминание, и весьма болезненное, вернуло Чарли с небес на землю. Он мысленно прокручивал в голове диалог с Дэмиеном, представляя, как бы все было иначе, будь Дэмиен настроен более дружелюбно, когда на него снова напали. Как Чарли потом понял, они мстили ему за то, что Дэмиен живет с ним в одной комнате и общается с ним как сосед. На Дэмиена никто нападать не рисковал, поэтому предназначенные ему тумаки обрушились на Чарли. Чарли почувствовал себя героем, спасшим друга от расправы. Появление Дэмиена в его жизни отчего-то сильно изменило его восприятие реальности. Он ждал появления защитника, но неожиданно стал им сам. Ему настолько хотелось с кем-то поделиться этим открытием, что он позвонил Трою. Трой оборвал его на полуслове, едва услышав, что на Чарли снова напали. И опять затянул свою волынку о переводе в его школу. — Да все у меня хорошо. Я же говорю, у меня уже появился новый сосед по комнате, — радостно проговорил Чарли. — Да-а-а? — Трой протянул это свое «да» так, словно единственным соседом Чарли мог быть только он. — И как он? Ничего? — Обалденный парень! — воодушевленно вещал Чарли. — Красивый, умный, всех очаровал. Все хотят с ним дружить! Все! Даже этот дебил Саймон. Но мой сосед дружит только со мной, только меня зовет по имени, и больше никого. Представляешь, он послал Крэя! Крэй к нему кинулся, сказал, они были друзьями в детстве, а мой сосед его послал! Я тебя, говорит, не помню, кто ты такой вообще? Видел бы ты, как у нашего золотого мальчика вытянулось лицо. — Послал Крэя? — озадаченно повторил Трой. — Но ведь отец Крэя… — У моего соседа нет никаких предрассудков! Ему плевать на то, кто чей сын! Всех послал. Ну, кроме меня. Я его единственный друг, на мне такая ответственность, — Чарли так вдохновенно врал, что сам уже начал верить в то, что говорил. Да, именно поэтому он не может перейти в другую школу, а не потому, что денег нет. Как тут Дэмиен-то без него? В реальность его вернул недоверчивый смех Троя. — Он точно существует? Ты его не выдумал? Ты там не сходишь с ума от одиночества, Чарли? — Я? Нет. Как такое можно выдумать, а? У меня не столь хорошо развито воображение, как у тебя. Впрочем, если бы Дэмиена Торна не существовало, его бы стоило придумать… Наступило молчание. — Эй, ты еще там? Том? Чарли не понял, что произошло, но атмосфера почему-то изменилась. Трой тяжело дышал в трубку, как после марафонского бега. Но он же стоит на месте и говорит с Чарли по телефону! — Ты сказал, его имя Дэмиен Торн? — каким-то чужим голосом спросил Трой. — Да. Красивое имя, правда? И он такой красивый! Загляденье! Приезжай, я тебя с ним познакомлю. — Нет-нет, не стоит меня с ним знакомить. Слушай, Чарли, перебирался бы ты из этой школы в другую. Необязательно в мою. В любую другую. Ну, пока. Мне надо на занятия. Он свернул разговор необычайно резко, но Чарли удивило не это. А то, что в уверенном тоне Троя был ясно слышен страх. Некоторое время Чарли раздумывал над странной переменой в Трое. Что же изменилось? Он всего лишь назвал имя нового друга. Впрочем, Трой всегда был странным. Он бросил Чарли и отличную школу из-за каких-то там снов, а теперь хочет вселить в Чарли неуверенность по поводу нового соседа. Но почему? Разве он знает Дэмиена? Быть такого не может! Вот Крэй знал и сразу же об этом сообщил перед всеми. Ревность, зависть — это бы Чарли понял. Но страх? Чего Том испугался? Может быть, того, что у Чарли появился новый блистательный друг и теперь образ старого друга в глазах Чарли померкнет и исчезнет без следа? Ну так не нужно было уезжать. Придя к столь рациональному выводу, Чарли повеселел и больше не возвращался к досадному эпизоду. Однако ему пришлось вспомнить о нем уже через пару дней. *** — Эй, Торн, а это правда, что ты убил свою мать? Чарли вздрогнул, а класс сразу же притих, хотя буквально только что все шумно устраивались на своих местах. Конечно, эти слова произнес Саймон Бладнер. Это ему всегда было скучно просто учиться. Это он постоянно задирал новичков, и это он когда-то избрал объектом своих постоянных насмешек Чарли. А теперь, значит, решил опробовать свое остроумие на Дэмиене. Впрочем, даже по меркам такого мудака это было уже слишком. Подобными вещами не шутят, как можно походя распространять столь ужасные сплетни?! Чарли бросил на Дэмиена взволнованный взгляд и увидел, что тот нисколько не смутился. Он не переменил расслабленной позы, спокойно и надменно смотрел Саймону прямо в глаза и, выдержав эффектную паузу, насмешливо проговорил: — Да, убил и горжусь этим. А что, хочешь с ней повидаться? Могу устроить. А теперь закрой рот и не открывай его до конца урока. Саймон хотел было что-то ответить, но благоразумие победило в нем растоптанную гордость. Чарли жадно наблюдал, как на его обычно наглом и самоуверенном лице проступает недоумение и ничем не прикрытый страх. Интересно посмотреть, как ехидна обламывает зубы о неподходящую жертву. Когда в класс вошел опоздавший учитель, его ожидала гробовая тишина. Никогда еще урок английской литературы не проходил в такой нервозной обстановке. Чарли ужасно переживал за Дэмиена и не мог дождаться окончания урока, чтобы выразить ему свое возмущение этим безобразным инцидентом. Конечно, Дэмиен не показал вида, как его огорчил этот мерзкий вопрос. Но в глубине души он, несомненно, опечален. И кто же утешит его, если не верный друг Чарли? Никто. После урока Дэмиен молча встал и ушел, не глядя ни на кого. Путь его лежал на третий этаж. Он завернул за угол, и когда следующий за ним Чарли тоже повернул за угол, то обнаружил, что Дэмиен исчез. Но не мог же он просто так взять и испариться в воздухе? Значит он зашел в единственный кабинет, который здесь был, — кабинет школьного психолога. Похоже, Дэмиен прицельно шел именно туда. Чарли остановился в отдалении, прислонился к стене, достал распечатки по истории и сделал вид, что полностью поглощен их изучением, время от времени искоса поглядывая в сторону двери. Прошло целых полчаса, прежде чем Дэмиен вышел из кабинета. Выглядел он абсолютно спокойным, а Чарли словно и не заметил. Просто прошел мимо него, как прошел бы мимо стены. Конечно, Чарли не мог оставить это как есть. — Эй, Дэмиен, подожди. Ты ходишь к психологу? Дэмиен остановился, обернулся, словно только сейчас заметил присутствие Чарли. — А, это ты. Опять за мной увязался? Все ходят к психологу. Чарли криво улыбнулся. К психологу на самом деле мало кто ходил, многие ученики предпочитали решать свои психологические проблемы за счет одноклассников. — Я не хожу, — заявил Чарли. Дэмиен задумчиво разглядывал его добрых пять секунд и наконец выдал вердикт: — Оно и видно. Думаю, тебе следовало бы обратиться к нему, а не ходить за мной. Я твои проблемы не решу, а он должен что-то попробовать. Чарли так воодушевился тем, что Дэмиен, как выяснилось, беспокоился о его душевном равновесии, что решился сказать правду. — Я пошел один раз, но он сказал, что, наверное, проблема во мне. Так что ничем он мне не помог, это бессмысленная трата времени. Но Дэмиен отчего-то не поддержал его, а равнодушно промолвил: — Ну так он прав, проблема явно в тебе. Хм, я его даже зауважал только что. По нашим беседам я сделал вывод, что он тупой, а он, оказывается, не так плох. Тут Чарли совсем растерялся. — Зачем же ты к нему ходишь, если считаешь тупым? Дэмиен посмотрел на него как на полного идиота. — Эм… ну надо же мне с кем-то разговаривать хоть иногда. Я же тут ни с кем не говорю. — кажется, впервые за короткое время их знакомства он тщательно подбирал слова. Чарли недоуменно уставился на него. Правильно ли он понял, что Дэмиену не с кем поговорить, и его это беспокоит? — Ты можешь говорить со мной, я же предлагал тебе дружбу… — В этом и смысл, психологам запрещено дружить с клиентами, — перебил Дэмиен. — С ним я хоть могу нормально говорить и знать наперед, что этот точно дружбу мне навязывать не станет, ему это запрещено по должности. — Так ты… постоянно ходишь к психологу? Ты не впервые здесь? Даже то непередаваемое чувство радости, подаренное Чарли Дэмиеном перед уроком, когда он заткнул Бладнера, рассеялось как пыль. Дэмиен предпочел дружить не с замечательным во всех отношениях Чарли, а с обычным школьным психологом! — Я всю жизнь к ним хожу. С самого детства. И не только к психологам. К психотерапевтам, психиатрам… Чарли совсем растерялся: — Психиатрам? Но почему? Ты же совсем нормальный, я имею в виду… У тебя же нет, ну, проблем? Дэмиен посмотрел на него с очень странным выражением. Будто он был суперзвездой, а Чарли не смог вспомнить ни единого его хита. Кажется, он хотел сказать что-то резкое, но сказал только: — Ретроградная амнезия. — О… Подожди, ты тогда сказал правду, ты действительно забыл Крэя из-за амнезии? Почему ты ему не сказал? Он бы простил тебя. Ты же не виноват. — Я не помню первые пять лет, — оборвал его Дэмиен. Вид у него был такой, будто Чарли теперь-то должен что-то понять. Чарли не понимал. — А Крэя я как раз помню очень хорошо, — добавил Дэмиен и мечтательно улыбнулся, — наши родители дружили. Мы с ним часто играли в Белом доме. Играли в Белом доме с Крэем? Пазл наконец сошелся. Много лет назад — семь или восемь — Дэмиена, еще маленького, показывали по телевизору. Когда разбилась машина президента Харрисона. Точно, Президент и Первая леди погибли, выжил только их сын. Чарли сейчас вспоминал обрывки репортажей: за машиной гнались папарацци, и в тоннеле она врезалась в стену. Потом, уже недавно, когда погибла леди Ди, эту аварию опять вспоминали, вот только больше никакого сына Президента не упоминали. — Ты — тот самый Дэмиен Торн! — воскликнул Чарли. — О, дошло наконец? Теперь ты должен сказать «мне так жаль твоих родителей», а потом спросить «но почему у тебя другая фамилия?». А я скажу «потому что меня усыновили после того, как погибли мои родители», и тогда ты еще раз скажешь, как тебе жаль. Я выучил этот диалог уже наизусть, так что давай просто пропустим его, а? И он ушел, оставив Чарли с застрявшим в горле «мне и правда жаль», которое он не успел произнести. Возможно, к лучшему. *** Чуть позже он пошел в библиотеку и попробовал найти что-нибудь про Дэмиена в Интернете, но оказалось, что там почти ничего и нет. Ни Яху, ни Альта Виста не нашли ничего, кроме заброшенного профиля на МайСпейс, Живого Журнала с всего одним постом-приветствием и сайта. Сайт почему-то был на геоситис. Что помешало купить домен со своим именем? На сайте были фотографии. Чарли рассмотрел их все. Он ничего не понимал в фотоискусстве и до этого дня не мог отличить хорошую фотографию от плохой, но сейчас он совершенно ясно видел: они все потрясающие. Потом он решил искать какие-нибудь журнальные статьи; здесь ему повезло больше. Несколько статей о смерти президента и его жены он нашел довольно быстро. В одном из журналов была фотография семилетнего Дэмиена. И несколько слов о его трагичной судьбе. Когда ему было пять лет, его мать погибла — это Чарли уже знал, — а отец… Его отец не просто умер. Он погиб в церкви, при попытке убить сына на алтаре. Только теперь Чарли понял, почему Дэмиен забыл все, что было раньше. И почему Дэмиен считал, что Чарли должен об этом знать, — похоже, об этом знали вообще все вокруг. Неудивительно, что Дэмиен постоянно ходил к психологам. И даже психиатрам. С такой детской травмой! Когда он зашел в спальню, Дэмиен мельком посмотрел на него и сказал: — О, кое-кто ознакомился с прессой. — Откуда ты знаешь? — А, это легко. Видел бы ты свое лицо. — Прости, я не должен был… — Да не бери в голову. Я уже привык. *** Дэмиен уходил далеко-далеко, Чарли бежал за ним и не мог догнать. Бежал так быстро, что упал и не мог подняться. Он отчаянно зарыдал в надежде, что Дэмиен оглянется, но тщетно. Вскоре Дэмиен исчез во тьме, а Чарли смотрел ему вслед и все рыдал и рыдал. А потом открыл глаза и увидел не тьму, а смутные очертания белеющего потолка. Он осторожно потрогал край одеяла: оно было сухим. Все слезы, что он выплакал, остались во сне. Но почему тогда он все еще слышит всхлипывания? Кто-то другой плачет в ночи? Он встал и осторожно подошел к кровати соседа. Да, звуки рыдания доносились именно отсюда. Подушка Дэмиена была мокрой от слез, но глаза его были закрыты. Он спал. — Нет, нет, — шептал Дэмиен во сне. — Не надо… Почему-то Чарли сразу вспомнился Том, который в конце концов покинул школу из-за ночных кошмаров. Впрочем, Чарли ни разу не просыпался от его рыданий. Вероятно, Дэмиену снится что-то совсем ужасное, если он, такой невозмутимый и смелый в бодрствовании, сейчас выглядит таким уязвимым. А что, если он после таких снов соберет чемодан и тоже уедет? От этой мысли Чарли весь похолодел. Что же делать? Разбудить? Нет, слишком рискованно. Дэмиен снова обругает его за вмешательство в личное пространство. Тогда, быть может, утешить? Может быть, если Чарли сделает что-то… утешительное, то же самое произойдет и во сне Дэмиена, и тогда ему станет легче? Чарли положил руку на голову Дэмиена и осторожно погладил. Жест был легкий, почти невесомый, но Дэмиен мгновенно пробудился. И Чарли немедленно пожалел о своей опрометчивости. В глазах Дэмиена вспыхнула ненависть такой силы, что Чарли отшатнулся и едва не упал. — Если еще раз коснешься моих волос, ты — труп, — холодно произнес Дэмиен. Лицо его блестело от слез, но Чарли в темноте показалось, что слезы эти были как мерцающие звезды на черном холодном небе. — Я… ничего дурного… просто хотел помочь... — пробормотал Чарли. Прозвучало довольно жалко, и он добавил еще невразумительных оправданий: — Я услышал, что ты плачешь… Я не подумал… я не знал, что делать. — Не подумал? — тихо переспросил Дэмиен. — Да ты никогда не думаешь, прежде чем что-то сделать! Послушай меня внимательно. Даже если я бы наплакал море слез, все равно. Блядь. Никогда, слышишь? Никогда не трогай мои волосы! И тут до Чарли дошло. Дэмиен, очевидно, решил, что Чарли… приставал к нему! И правда, как еще можно было понять столь интимный жест?! Весь ужас понимания того, что он только что натворил, видимо, отобразился на лице Чарли, поскольку взгляд Дэмиена немного смягчился, словно он не ожидал такой реакции. Чарли пошатнулся и быстро-быстро заговорил: — Нет-нет, ты неверно меня понял, я не собирался… я не собирался к тебе приставать. Дэмиен. Я просто… — Я понял, — устало сказал Дэмиен. Кажется, он и правда что-то для себя понял. — Так вот. Повторяю еще раз, потому что с памятью у тебя проблемы. Даже если когда-нибудь еще ты увидишь, что я буду плакать, кричать, что угодно, никогда не трогай мои волосы, иначе ты труп. Я не шучу. Спокойной ночи. И отвернулся к стене. Как же он зол на меня, огорченно подумал Чарли, падая обратно на свою кровать. Он превратно меня понял. Снова. Мы так никогда не найдем общий язык. И действительно, любые слова или действия Дэмиен всегда понимал в искаженном свете. Чарли же просто хотел помочь. Но если так подумать: каким образом прикосновение к волосам должно было помочь Дэмиену? Чарли утер пот со лба и невольно коснулся собственных волос — жестковатые. А пальцы еще помнили ощущение волос Дэмиена — гладких, приятных, красивых. Чарли невольно поймал себя на мысли, что больше всего на свете он хотел бы сейчас еще раз потрогать эти волосы, и пусть бы Дэмиен не просыпался, пусть бы он пролил море слез, но Чарли бы продолжал гладить его по голове дольше, чем краткий миг. Это была неправильная, злая мысль, но она была совершенно лишена какого бы то ни было притворства. И он не стал ее останавливать и продолжал мечтать: а потом можно было бы пойти дальше, можно было бы обвести пальцами скулы Дэмиена, линию его подбородка, провести по губам. Интересно, какие у него губы, мягкие? Жесткие?.. Стоп. Как хорошо, что он успел оправдаться перед Дэмиеном прежде, чем понял. Теперь взгляд выдал бы его мысли Дэмиену, выдал бы ложь о том, что нет, он не приставал, он не хотел ничего дурного. А он определенно хотел. Вот это я влип, лихорадочно думал Чарли. А Дэмиен так разозлился, хотя в тот момент я еще не подозревал, как именно влип. А если он поймет, то его ярость возрастет стократ. И, ясное дело, мне ничего не светит. — Чего ты там вертишься? Спи давай, — услышал он недовольный голос Дэмиена. Что? Так он не спит? Думает, что Чарли предпримет еще одну попытку? Так вот какого он мнения о Чарли! Ну и что, если в мечтах так и есть? Чарли бы никогда! И столько льда в голосе, кошмар! Чарли продолжал размышлять, страдая от невыносимого внутреннего жара и жалости к себе, но не шевелился больше, чтобы не привлекать внимания Дэмиена. Он не заметил, как действительно уснул. *** Едва Чарли пробудился следующим утром — задолго до будильника, — как немедленно вспомнил все, что произошло вчера вечером. Все, включая самое главное: он влип. Он полностью и безоговорочно втрескался в соседа по комнате, и это было абсолютно не взаимно, более того — сосед по комнате даже знаться с ним не желал. Это скорее воодушевляло, чем ужасало. У Чарли в его непростой жизни еще не было человека, который был бы ему дороже себя самого. Он посмотрел в сторону Дэмиена: тот спал, полностью укрывшись одеялом. Не подступиться, даже не окинуть мечтательным взглядом. Но Чарли и раньше был отходчив по отношению к Дэмиену. Он решил, что снова и снова будет пытаться найти общий язык с ним, чего бы ему это ни стоило. И плевать на холодность и злую реакцию – что ему такие мелочи? Следовало начать с простого, обыденного. — Доброе утро, Дэмиен, — негромко сказал он вслух. — Ты хорошо спал? — Я вообще не спал, — глухо отозвался Дэмиен из-под одеяла. — Заснешь тут, когда один надоедливый придурок жизнь свою не ценит. Одеяло зашевелилось, и из-под него показался Дэмиен — взъерошенный, бледный, с темными кругами под глазами. Чарли невольно задержал взгляд на расстегнутых верхних пуговицах его пижамы, сглотнул. И тут до него дошел смысл ответа. Дэмиен не спал всю ночь. Он теперь боится засыпать в одной комнате с Чарли! Нужно было срочно все исправить, найти правильные слова. В голову почему-то ничего путного не приходило. Он только и мог смотреть на Дэмиена, сердце колотилось так, что тот вот-вот услышит и все поймет про чувства Чарли, и тогда… тогда наступит мрак и тьма, померкнет солнце и ад разверзнется… — Эй, ты слышишь, что тебе говорят? — А? — Я спросил, кто спал на этой кровати до меня, — недовольно пояснил Дэмиен. Видимо, он задал этот вопрос, пока Чарли представлял себе мрачные картины будущего без Дэмиена. — Что? В смысле – кто спал? — Ты один тут жил все это время? Впрочем, я бы не удивился, ведь ты… Чарли так обрадовался, что Дэмиен задал ему вопрос, что поспешил ответить: — Нет, конечно, я жил не один. На этой кровати до тебя спал Том, Том Трой. Но разве тебе о чем-то говорит это имя? Дэмиен покачал головой. Как же красиво он это сделал! Чарли захотелось задать ему с десяток дурацких вопросов, чтобы посмотреть еще десять раз, как изящно он качает головой. Но Дэмиен не дал ему возможности. — И где он сейчас, этот твой Том? — продолжил он допрос. Прежде Чарли обрадовался бы этому «твой», сейчас же, после того, как он вполне определился с объектом своих воздыханий, слово царапнуло его слух и сердце. — Он ушел. — Он ушел, — повторил Дэмиен упавшим голосом. Вид у него стал совсем несчастный, и Чарли мгновенно сообразил, насколько двусмысленно это прозвучало. — Нет-нет, — поспешил Чарли утешить Дэмиена. — Извини, я неверно выразился. Том не умер, он просто перевелся в другую школу. Из-за того, что ему, видишь ли, снились кошмары. В последнюю фразу Чарли постарался вложить как можно больше сарказма в надежде, что Дэмиен посмеется вместе с ним над дурацкой причиной Тома, но Дэмиен отреагировал прямо противоположным образом. С его лица сошла тень, он как-то выпрямился и повеселел. — Значит, ушел из школы из-за кошмаров? Какой умный парень этот твой Том! Сказано это было таким восхищенным тоном, что теперь помрачнел Чарли. Про него Дэмиен так никогда не говорил, а про какого-то Тома, которого даже в глаза не видел, говорит. — Да, он сказал, что если отец его не заберет, он повесится или утопится, — мстительно прибавил Чарли. Уж теперь-то Дэмиен должен понять, что Том вовсе не умный и не заслуживает восхищения. Дэмиен ничего не понял. Теперь его глаза сияли от восторга, и Чарли невольно залюбовался: он никогда не видел Дэмиена таким. — Вот это да! — восторженно пробормотал Дэмиен. — Этот Том умеет стоять на своем. Он мне уже нравится. — Он перевелся в школу Эксетер, — безжалостно добавил Чарли. — В середине учебного года. Не знаю, как он потянет их программу. Дэмиен рассмеялся нездоровым смехом. — Представляю, что он рассказал бы тебе обо мне. Я как раз оттуда к вам пришел. Из Эксетера. Можешь не волноваться, лучше не тянуть учебу, чем утонуть в бассейне. Чарли считал, что лучше утонуть в бассейне, чем отстать по школьной программе, но не стал ничего говорить. Настроение у него было безнадежно испорчено. Не так он себе представлял их беседу наедине. Все утро Дэмиен проявляет нездоровый интерес к человеку, который бросил Чарли на произвол судьбы без веской причины, кому такое может понравиться? — Да, и когда в последний раз говорили по телефону, твой Том сказал мне держаться от тебя подальше и поскорее уезжать отсюда. — Ну все, если он когда-то выдвинется в президенты, я за него проголосую! — торжественно объявил Дэмиен. — Обалдеть, прям так и сказал: держаться от меня подальше? Чертовски жаль, что ты делаешь все наоборот. Серьезно, я уже потерял веру в то, что остались еще в мире умные люди, но ты мне сейчас сильно горизонты расширил. — Не я, а твой Том, — буркнул Чарли, совершенно удрученный. — Которого, к слову, ты в глаза не видел, а уже готов доверить ему будущее страны. — Не видел, — согласился Дэмиен. — Но это не беда, его внешность не имеет никакого значения, важнее то, что в голове… Одного не пойму: почему он с тобой возился? Нужно иметь крепкие нервы, чтобы выдержать дружбу с таким, как ты. Ты за ним тоже следовал тенью, да? И ему было нормально? Чарли никогда так не мыслил об их дружбе с Томом, поэтому с ответом помедлил. Том никогда не показывал, что его раздражает необходимость «возиться» с Чарли. Впрочем, он принял дружбу Чарли без каких-то усилий, за ним не пришлось «следовать тенью». — Не знаю, — честно ответил Чарли. — Тебе лучше спросить об этом у него самого. Только вот я хотел тебя познакомить с ним, а он сказал: не надо. Дэмиен снова улыбнулся мечтательной улыбкой. — Какой же потрясающий у тебя сосед был, мне бы такого. И без всякого перехода и уже без улыбки спросил: — А ты-то почему не уехал, раз Том тебе говорил уезжать? — У моих родителей нет денег на такие кульбиты. — Хм, ну есть и совсем дешевые школы, есть и бесплатные. Просто поверь мне на слово. Этот твой Том все правильно сделал. Он бы действительно утопился в бассейне, если бы не перевелся в Эксетер. — Утопился бы из-за кошмаров? — недоверчиво проговорил Чарли. Но Дэмиен ему не ответил. Он встал и отправился в ванную комнату. Чарли же никуда не пошел, а предался не особенно приятным размышлениям. Выходит, что единственный способ добиться от Дэмиена любви — это не любить его совсем и держаться подальше, желательно уехать до знакомства. Он, Чарли, на такое не способен в принципе. Как же это будет невыносимо больно — жить с ним в одной комнате! И как же это будет томительно прекрасно! *** Чаще всего Чарли делал домашку в библиотеке, в укромном углу, где его никто не доставал. Он уже набрал стопку книг и предвкушал, что будет сидеть будто бы над эссе по истории и думать о Дэмиене, как вдруг увидел самого Дэмиена. Тот сидел неподалеку с раскрытым глянцевым журналом. Он не перелистывал страницы, устремив влюбленный взгляд на разворот. Кто там был изображен? Какая-нибудь звезда? Певица? Актриса? Все настроение Чарли тут же было испорчено. Книги выпали из рук, но он даже не заметил. Он смотрел на Дэмиена, не отрываясь. Очевидно, Дэмиен был влюблен в ту счастливицу, чье изображение поглотило его внимание. Чарли узнал это выражение сразу, потому что увидел на лице Дэмиена отображение собственных чувств: восхищение, жажда, тихая тоска по недоступному. Если до этого момента можно было утешать себя мыслью, что Дэмиен относится к Чарли лучше всех просто потому, что к остальным он относился еще хуже, то теперь иллюзия рассеялась. Чарли ясно увидел, как выглядит Дэмиен, когда ему не все равно. Как выглядит влюбленный Дэмиен. Чарли медленно наклонился за книгами, а затем, сгорая от ревности, подошел поближе, чтобы увидеть, что же это за красавица пленила холодное сердце Дэмиена. Оказалось, что Дэмиен держит в руках журнал по фотографии, а на развороте изображен фотоаппарат. Чарли испытал невероятное облегчение, и у него невольно вырвалось: — Ого, красота какая! Дэмиен поднял на него затуманенный взор и ответил: — Ага, представь: эта фотокамера прямо на дискеты пишет, чума! И с сожалением в голосе добавил: — Жаль, она вышла совсем недавно и в кружок фотографии ее еще нескоро закупят. — Ну ты, наверное, можешь купить ее себе сам? — предположил Чарли. — Не, не могу. Она дорогая, у меня нет таких денег, — сказал Дэмиен абсолютно спокойно и снова уткнулся в журнал. — В смысле — нет денег? — удивился Чарли. — Ты же наследник Президента Харрисона, нет? — И Торнов, — согласился Дэмиен, — и что? Я же несовершеннолетний. Чарли сел чуть поодаль от него и обложился книгами. Заниматься школьными делами совершенно не хотелось, эссе он напишет потом. Пока что его занимала совсем другая мысль: у Дэмиена, при всем его напускном равнодушии, есть желания, мечты, которые он не может осуществить. И это открывало для Чарли новые возможности. Итак, чтобы добиться благосклонности Дэмиена, нужно просто взять и подарить ему этот чертов потрясающий фотоаппарат. И тогда Дэмиен будет смотреть на Чарли так же. Ведь каждый раз, когда он будет брать в руки фотоаппарат, он будет думать и о том, кто его подарил. И что это за чушь: у Дэмиена нет денег? Он миллионер. Даже миллиардер, наверное. О чем думают его опекуны? Может, они его обворовывают? Когда-нибудь потом надо будет вернуться к этой мысли и узнать, как помочь Дэмиену вернуть свои деньги. Но это — потом. Сейчас, пока у Дэмиена нет денег, Чарли просто обязан подарить ему то, что сам Дэмиен не может себе позволить. У всех этих планов было только одно препятствие: у Чарли тем более не было денег на подобную роскошь. У родителей выпрашивать бесполезно. Впрочем, он знал, у кого можно позаимствовать некоторую сумму. У него были богатые одноклассники, которые сорили деньгами, забывали их, тратили на ерунду. Если Чарли возьмет у них, ничего с ними ужасного не произойдет, родители пришлют им еще. А начнет он с Саймона Бладнера: у того была привычка носить в школьной сумке большие суммы и с деланным равнодушием перебирать доллары в столовой. Потом Крэй — тот вообще не заметит, если у него тысяча долларов исчезнет. Ну и другие. Во что бы то ни стало Дэмиен должен получить свою камеру с дискетами именно от Чарли. Теперь, когда он узнал, что такое влюбленный Дэмиен, он не сможет дальше жить, пока не заполучит его себе. Разумеется, Чарли не хотел, чтобы его исключили из школы за воровство. Потому он заимствовал деньги одноклассников понемногу и так, чтобы его нельзя было уличить: в пустых раздевалках, во время спортивных игр. Чарли не считал себя вором, когда забирал деньги Бладнера или его дружков. Они так часто обижали его, что теперь обязаны были заплатить. С Крэем было немного иначе, он не был врагом Чарли. Но у него можно было легко достать недостающую сумму, чем Чарли и воспользовался при удобном случае: Крэй забыл кошелек в столовой. Деньги Чарли забрал в фонд фотоаппарата Дэмиена, а сам кошелек утопил в унитазе. Вот только Бладнер не был дураком и не был слепым. У него не было улик против Чарли, но он заметил его сияющий вид. Так что несколько раз Чарли подкараулили и избили, прямым текстом посоветовав завязывать с кражами. Получать заслуженные побои было хотя бы не так обидно. Все тумаки теперь он воспринимал со стороны. Ведь он все это делал не для себя, а во имя благой цели — фотоаппарата для Дэмиена. Счастливая улыбка Дэмиена залечит его раны, уймет его боль, утолит его печаль. *** Чарли сидел над сочинением весь вечер и искоса поглядывал на Дэмиена. Тот, как обычно, читал книгу про фотоискусство (теперь, после его слов о фото-кружке, было понятно почему) и к сочинению не притронулся, а алгебру и историю, над которыми Чарли корпел до этого, даже не открыл. Такое случалось часто, практически всегда: Дэмиен не утруждал себя учебой, хотя и отвечал, если его спрашивали. Впрочем, учителя относились к нему поначалу настороженно и не слишком часто вызывали. Но Чарли понимал, что подобное не может длиться вечно. Дэмиен говорил, что он поменял как минимум несколько школ. Из-за чего — теперь нетрудно догадаться. Он пренебрегал учебой, вот почему. Чарли не хотел, чтобы Дэмиен покинул его школу по такой незначительной причине, ведь они еще не стали друзьями, чтобы продолжить общение вне школьных стен. — Дэмиен, ты опять не делаешь домашку? — невинно поинтересовался Чарли. Он ожидал обычного холодного взгляда поверх книги, но Дэмиен на него не взглянул. — Никогда не делаю, — сказал он, перелистывая страницу. — Уверен, ты уже должен был это заметить. Может быть, ему сложно адаптироваться к новой школьной программе, подумал Чарли. И позволил себе внести предложение: — Э-э-э… Если тебе одному трудно, мы могли бы вместе делать. Если ты не против. Я неплохо учусь и всегда готов тебе помочь. Дэмиен посмотрел на него поверх книги, но без всякого интереса, скорее недоуменно. — Зачем? Я и так неплохо отвечаю. У меня хорошая память, так что я запоминаю, что учителя говорят во время уроков. Я так делал во всех школах, никто не жаловался на мою успеваемость. Чарли был поражен безразличием Дэмиена к учебе, да и вообще к собственному будущему. — Не знаю, как в других твоих школах, но здесь так нельзя, — взволнованно заговорил он. — Если не делать домашку, могут и отчислить. Даже если на уроках ты блистаешь. Если Дэмиен и заметил его волнение, это не произвело на него никакого впечатления. — Ну хоть какое-то разнообразие! За невыполнение домашних заданий меня никогда не отчисляли, интересно будет на это посмотреть. — А за что тогда тебя отчисляли? — удивился Чарли. Потому что за что еще могут отчислить школьника? Только если он не учится, как подобает. — За убийства учеников, — сказал Дэмиен. Чарли пораженно уставился на него. Он никогда не видел, чтобы подобные шутки произносили таким ровным тоном и без тени улыбки. — За убийства не отчисляли бы, а сажали в тюрьму для несовершеннолетних, — засмеялся Чарли. Но смех получился не слишком веселым. — Ну а что прикажешь им делать, если я улик не оставляю? — спокойно возразил Дэмиен. — В тюрьму идут после суда, а суд без улик невозможен. Поэтому отчисление. Так и путешествую из школы в школу. Теперь, когда мы все выяснили, займись своими делами, а я почитаю дальше. И он снова уткнулся в книгу. *** Весь следующий день Чарли ходил под впечатлением от откровений Дэмиена. Школьник-убийца, ну надо же! Да еще никогда не оставляющий улик. Подобные истории печатаются в детективных журналах с продолжением или комиксах, а не происходят на самом деле. Если бы это сказал кто угодно другой, Чарли бы посмеялся и забыл. Но Дэмиен? Может ли быть такое, что он говорит правду? На второй день Чарли дописывал перед уроком литературы эссе по истории и выронил свою любимую ручку. Он наклонился, чтобы подобрать ее, но проходящий мимо Саймон Бладнер наступил так, что от ручки остались одни обломки. — Ох, какое невезение, — вздохнул Бладнер. — Десятая за этот месяц? Ты сам виноват. Не стоит разбрасывать их по всему классу. Чарли посмотрел на него с ненавистью. Он уже потерял счет вещам, специально испорченным его одноклассниками. Он проводил Бладнера взглядом, как вдруг в голову ему пришла весьма приятная мысль. А что, если Дэмиен говорит правду про то, что может убивать учеников? Это не так уж плохо, если подумать. Если бы Саймон внезапно скончался, в школе никто бы не расстроился, кроме его подпевал, а если бы умерли и они, то вовсе никто. А, ну, возможно, их родители, но те сами виноваты, что их сыновья такие уроды. Как здорово бы было, если бы Дэмиен на самом деле убил всех тех, кто мучил Чарли и издевался над ним! С этой потрясающей мыслью Чарли прожил весь день, даже составил список тех, кого бы следовало убить в первую очередь. К вечеру у него созрело решение, но прежде следовало убедиться наверняка, что Дэмиен сказал правду. И был надежный способ сделать это. Ему удалось дозвониться до Тома Троя только после ужина. — В прошлый раз ты так неожиданно прервал разговор, — начал Чарли. — Слушай, ты мне не успел рассказать, что не так с Дэмиеном Торном. Чего мне бояться? Он выглядит довольно нормальным. — Ты сейчас один? — почему-то спросил Том. — Да, — нетерпеливо подтвердил Чарли. — Ну и что такого ужасного Дэмиен сделал? После паузы Том заговорил: — Сам я, конечно, не видел, потому что приехал, когда Торна уже забрали, но здесь эту историю все знают, наблюдали воочию из окон. В общем, он ухлестывал за одной девчонкой, и не знаю, что она ему сделала, может, просто отказала. Чарли недоверчиво хмыкнул. — Такое бывает, — серьезно сказал Том. — То, что ты восхищаешься этим Торном, не значит, что все вокруг его фанаты. Так вот, однажды ночью он затащил ее в свою спальню, заманил, может шантажировал, я точно не понял. Той ночью все парни в общежитии проснулись от ее криков. Она выбежала из его спальни, кричала, а он бежал за ней. Она успела выбежать на улицу, и тогда он натравил на нее собак. Никто не знает, откуда они взялись, жуткие здоровенные твари с горящими глазами. Возможно, он их приманил, не суть. Ни до трагедии, ни после их никто не видел. Собаки буквально разорвали девчонку в клочья, а этот твой Дэмиен стоял и смотрел. Как же они похожи, подумал Чарли. «Этот твой». — А что он должен был сделать, отвернуться? — Нормальные люди так бы и сделали, если бы зрелище было для них ужасным, а он упивался им. — Ты же говоришь, нормальные люди наблюдали из окон? — Все произошло быстро. Кто-то отвернулся, но до сих пор слышит в кошмарах эти крики. Уши-то никто не зажимал. — А злодейского смеха случайно никто не слышал? — сострил Чарли. Том не засмеялся. Он выдержал трагическую паузу и закончил историю: — Собаки убежали, их потом искали, но не нашли. Торн сказал, что ничего не делал, никакого расследования никто не проводил. Родители девочки настояли на его исключении, и его забрали опекуны. Да, прямых доказательств тому, что Дэмиен Торн — убийца, нет, но сам понимаешь, как это выглядит со стороны. История показалась Чарли странной, но, в общем-то, косвенно подтверждающей слова Дэмиена. Вполне возможно, что те собаки повиновались его воле, такая в нем чувствовалась сила. А девица — просто дура. Чарли бы не кричал и не убегал, а сделал все, о чем бы Дэмиен его ни попросил, и посчитал бы это за счастье. Как вообще можно оказаться в спальне Дэмиена и тупо убежать?! — Спасибо за предупреждение, теперь я буду осторожен, — сказал Чарли. — Ты все еще его единственный друг? — внезапно спросил Том. — Да, — искренне ответил Чарли. Он был уверен, что если и не был другом Дэмиена до сих пор, то станет им сегодня после разговора. Дэмиен обязательно оценит его предложение. Поздним вечером Чарли подошел к Дэмиену и его вечным книгам про фотоискусство и торжественно произнес: — Я долго думал и решил. Давай убивать вместе? Я буду тебе помогать убивать! Дэмиен выронил книгу и уставился на него широко раскрытыми глазами. Должно быть, не ожидал, что Чарли способен на такой сильный поступок. — Что? — выдохнул Дэмиен. — Ты сказал, что не хочешь со мной вместе делать домашку. Но мы можем вместе убивать учеников. Я даже могу список составить, в каком порядке это можно сделать. И от улик избавиться помогу, только скажи как! — Я думал, ты просто приставучий идиот, но я жестоко ошибался, — медленно проговорил Дэмиен. — Ты… И тут он сделал то, чего Чарли совсем от него не ожидал. Он заорал: — Да ты просто псих, маньяк! Отойди от меня, чокнутый, видеть тебя не хочу! Он не шутил и не притворялся рассерженным, он действительно был зол и серьезен. Чарли лихорадочно соображал, что он сделал не так. Он ведь предложил Дэмиену помощь в том, что Дэмиен и так делал постоянно. Медлить было нельзя, нужно было быстрее исправить ситуацию. — Я пошутил, — быстро сказал Чарли, примирительно вскидывая ладони. — Это шутка! — Не нужно мне лгать, — тяжело бросил Дэмиен. — Я видел твое сердце. Когда ты говорил все это дерьмо, ты не шутил! — Ну хорошо, не шутка, а проверка, я пытался проверить, правду ли ты говоришь. Потому что решил, что ты врешь. Ну и вот, я был прав, ты врешь. Правильно я не верил! Ты не такой! Дэмиен еще некоторое время недоверчиво вглядывался в него, но Чарли уже понял: бури удалось избежать. Весь следующий день Чарли был в отчаянии. Нет, Дэмиен больше не требовал от Чарли убираться к дьяволу или куда подальше. Он просто перестал его замечать, не реагировал на приветствия и вел себя так, словно дружеское предложение об убийстве учеников целиком и полностью разочаровало его. Он просто исключил Чарли из своей жизни. Это было мучительно. Ведь только все начало налаживаться, они даже начали разговаривать, Дэмиен стал задавать вопросы и сам что-то о себе рассказывать. После недолгого, но сладостного сближения снова чувствовать себя пустым местом было особенно ужасно. Чарли изо всех сил старался держаться и вести себя с Дэмиеном как ни в чем не бывало, но натыкался на такую стену льда, что все попытки сошли на нет. Он вынужден был признать: дело дрянь. Вечером Чарли не мог заставить себя делать домашние задания, так ему было паршиво. Дэмиен где-то пропадал, наверное, как обычно в фотокружке или у своего психолога, лишь бы не находиться рядом. Тягостное чувство, что теперь так будет всегда, заставляло душу Чарли содрогаться от ужаса. Он пытался придумать, как все исправить, как сделать для Дэмиена что-то такое, после чего все вернется хотя бы к состоянию «до разговора про помощь с убийствами». И вселенная отозвалась. Дэмиен вихрем ворвался в комнату и прислонился спиной к двери: бледный, злой, его трясло, как от лихорадки. Это зрелище внушило Чарли еще больший ужас, чем размышления о своей несчастной судьбе. Все обиды были немедленно забыты, и Чарли только и смог жалобно пробормотать: — Дэмиен… что случилось? Я могу помочь? Дэмиен поднял на него дикий взгляд: — Психолог. Он… — Он что-то сделал тебе? Дэмиен страшно расхохотался. — О да! Он сказал, что любит меня больше жизни! Чарли сперва потерял дар речи, а потом осторожно спросил: — Он… трогал тебя? Дэмиен удивленно оглядел себя, как бы вспоминая. И вдруг стал яростно тереть об одежду кисть левой руки. На лице его застыла мрачная гримаса отвращения. — Взял меня за руку, — пояснил он скорее для себя, не для Чарли. Но Чарли тоже услышал, и растерянность и ужас тут же уступили место злобе и ярости. — Да его убить мало, — сказал Чарли. Он был готов немедленно пойти и сделать это, но Дэмиен покачал головой, и Чарли передумал. Не стоило расстраивать Дэмиена. — Не надо убивать, — безжизненным тоном сказал Дэмиен. — Он ничего со мной не сделал. К тому же он сказал, что с ним такое впервые, он никогда ни к кому ничего подобного не испытывал. Блядь, кто бы мог подумать? Все было нормально. И он еще сказал, что жизнь ему без меня не нужна, блядь, что мне делать? Он ждет моего ответа, а я… я не пойду к нему больше. — Тогда я пойду. И скажу ему, чтобы он убирался из школы. Так он сохранит жизнь и не посмеет больше… к тебе… Да? Чарли сохранял видимость спокойствия, но дыхание его прерывалось от гнева. Да как этот ублюдок посмел коснуться своей грязной рукой руки Дэмиена! Да как… — Да, сделай это, — тихо произнес Дэмиен. — Может, воды тебе принести? — Нет. Если ты хочешь помочь, иди прямо сейчас. Дэмиен медленно прошел к своей постели и сел. Чарли растерянно смотрел на него, не в силах сдвинуться с места. Только что его переполнял гнев и он был готов убить за Дэмиена, но сейчас он не хотел оставлять его одного. — Я в порядке, — сказал Дэмиен. — Иди. Не так Чарли представлял себе, что может быть полезным Дэмиену. Не так, он представлял, произойдет возобновление их общения. Совсем не так. По дороге в кабинет психолога мысли в голове Чарли перескакивали с одного на другое. Он выдумывал, каким адским мукам подвергнет психолога, осмелившегося высказать вслух то, что сам Чарли не мог никак. Он успокаивал себя тем, что чем быстрее он выполнит задание, тем быстрее вернется к Дэмиену. Его убивала мысль, что сбылось именно то, о чем он грезил до прихода Дэмиена: Дэмиен снова с ним заговорил и даже попросил его об услуге. Но сбылась мечта как в кошмарных снах, как сделка с дьяволом, когда получаешь желаемое, но так, что все становится только хуже. Он-то воображал, что они с Дэмиеном помирятся и будут просто так болтать, делать вместе домашку, Чарли станет для него тем самым другом, с которым можно обсудить все на свете. А Дэмиен… У Чарли выступили слезы на глазах – так было больно вспоминать его лицо, его голос, его слова… Да, в мечтах они становились друзьями, но не такой ценой. Дэмиен не должен был пострадать. Чарли остановился перед дверью в кабинет, чтобы утереть слезы и придать лицу приличествующее случаю холодное выражение. Затем он решительно дернул дверь на себя, она легко поддалась. Хорошо. Значит, этот психолог действительно ждет. — Мистер Мур? Вы здесь? В кабинете почему-то не горел свет. Пока Чарли шарил по стене в поисках переключателя, из темноты послышался тихий сдавленный голос: — Я сейчас, Дэмиен… подожди немного. Чарли щелкнул переключателем и при свете увидел, что мистер Мур стоит на столе с бельевым шнуром,накинутым на шею. Чарли мгновенно сложил два и два, и на добрых пару секунд в голову вползла чудесная мысль: что, если молча развернуться и уйти, предоставить всему идти своим чередом? А Дэмиену потом сказать, что он не успел, что, когда он пришел, все уже было кончено. Солгать. Но Дэмиен мог видеть его сердце. Он сам так сказал. К тому же Чарли не мог подвести Дэмиена. — Я к вам по поручению Дэмиена Торна, — сухо сказал он. Мистер Мур напряженно вглядывался ему за спину в надежде разглядеть Дэмиена. — Как он? Как Дэмиен? С ним все хорошо? — голос этого мудака звучал так искренне, так взволнованно. Неужели он правда осознал, что натворил? — Слезьте со стола, тогда расскажу. Мистер Мур торопливо сбросил веревку и спрыгнул, ударившись коленом о стол, но даже не поморщился, словно не почувствовал боли. Он не отрывал встревоженного взгляда от лица Чарли, как будто бы тот был посланником высших сил и в его власти было казнить или помиловать. — Дэмиен передал вам, чтобы вы немедленно уволились и уезжали. И конечно, вы больше никогда не попытаетесь увидеть его, или позвонить, или написать ему. В таком случае он готов забыть это недоразумение. — Он… не сердится на меня? Чарли очень хотелось ответить, подробно и в деталях. Но он сдержался. Подонок столько времени провел с Дэмиеном, Дэмиен ведь был совсем один в школе, но этому доверился. А он мало того что не оценил своего счастья, еще и сам его разрушил, когда открыл свой поганый рот и… нет, не нужно об этом думать. — Я сделаю вид, что не слышал вашего вопроса, — холодно сказал Чарли. — Ну так что мне передать Дэмиену? Вы сделаете то, что он велит? Мистер Мур сел в кресло, закрыв лицо руками. От него несло жутким, страшным отчаянием. Чарли знал это, потому что сам испытывал подобное. — Я… ожидал по меньшей мере приказа убить себя, — пробормотал мистер Мур. — Я бы с радостью умер за него. Но быть вдали от него и больше никогда его не увидеть? Это невыносимо! — Убивать себя запрещено, — перебил Чарли. — Отбросьте жалость к себе и подумайте. Вы сдохнете — отлично, скатертью дорога в Ад. А Дэмиена из-за вас выгонят из школы, да еще он будет чувствовать себя виноватым в вашей смерти. — Да, об этом я не подумал, — глухо произнес мистер Мур. — Ты прав… Чарли Пауэлл, если не ошибаюсь? Да, передай ему, передай Дэмиену, что я сделаю все в точности так, как он сказал. Он поднял голову и взглянул на Чарли. Чарли смотрел на этого слизняка, на его красные глаза, и его переполняло странное чувство триумфа. Он ведь так завидовал, что Дэмиен предпочитал разговаривать с ним, а не с Чарли. А теперь ему придется уйти и он никогда больше не увидит Дэмиена и не услышит его голос. Дэмиен, сам того не подозревая, выбрал для него участь хуже смерти. Мистер Мур долго смотрел на Чарли отвратительно-понимающим взглядом и в конце концов промолвил: — Ты напрасно думаешь, что мой уход что-то изменит. Дэмиен не может любить. Он и тебя никогда не полюбит. Ого, подумал Чарли. Видать, опытный психолог – видит насквозь.. — Пусть так. Зато я буду рядом с ним. А вы — нет. Вы уйдете прямо сейчас. Мистер Мур сделал попытку улыбнуться, но его лицо лишь искривила гримаса боли. — У вас было все, и вы это отбросили, — безжалостно сказал Чарли. — Ведь проблема, наверное, в вас, мистер Мур? Так что и последствия расхлебывать тоже вам. Он развернулся, вышел из кабинета и побежал обратно. Когда Чарли вошел в спальню, Дэмиен вскочил с постели. — Он жив? — сразу спросил он. — Жив, — сказал Чарли. — Он собирался вешаться, мудак. Жаль, не успел. — Он не виноват, — сказал вдруг Дэмиен. — Это из-за меня. Это я во всем виноват. Чарли застыл. Этот мудак, похоже, еще и медленно убеждал Дэмиена, что именно тот виноват в домогательствах. Ну а чего еще от него было ждать? Он ведь и Чарли говорил то же самое. — Ты ни в чем не виноват! — сказал он — Ты вообще ни при чем. Ты не виноват, что здесь работал педофил. — Проблема не в нем, — упрямо продолжал Дэмиен, — проблема во мне. Но раньше я думал, хоть психологам можно доверять. Они умеют не привязываться. Ну, самые профи. Должны уметь. А с кем мне теперь тут разговаривать? — Ты можешь разговаривать со мной, — сказал Чарли, — я предлагал. — Ты не понимаешь. Я проклят. Мне нельзя заводить друзей. Мои друзья умирают. Я же говорил, я убиваю учеников. Просто я сам не знаю, как это делаю. — Поэтому ты разогнал тут от себя всех? Чтобы они не умерли? Дэмиен поднял голову и пристально вгляделся в Чарли: — Ты ведь веришь мне, да? — Я только что видел мистера Мура с петлей на шее. И Том рассказал мне о той девочке… В общем, нетрудно поверить. Почему ты просто не расскажешь им всем? Они не обижались бы на тебя. Они бы знали, что ты хочешь им добра. — Ну вот я тебе сказал, — усмехнулся Дэмиен, — как, помогло? Уже готов никогда со мной не говорить? Это так не работает. И с Долли не сработало. Вот если им всем хамить, тогда они будут держаться подальше. — Кто такая Долли? — спросил Чарли, уже догадываясь. — Это из твоей прежней школы? — Моя девушка. — У тебя была девушка? Я думал… в смысле, ты говорил, что даже друзей не заводишь. — Я идиот. Я рассказал ей тогда, конечно. Что со мной опасно. Но она ответила, что бог ее защитит. Она католичка — была католичкой. Я сказал ей, что не верю в бога. Она так смеялась, — Дэмиен поморщился, как от боли. — Она сказала, если бы я был материалистом, она поняла бы, но как можно одновременно верить в проклятье и не верить в бога? Не бывает так, что есть только что-то плохое, а хорошего нет. И я, как последний дурак, поверил. Мне показалось, это логично. Если есть проклятье, почему не быть богу, который от проклятья защитит? Дэмиен говорил так, будто эту историю он уже рассказывал сто раз. А ведь он, наверное, и рассказывал, подумал Чарли, мистер Мур должен знать эту историю наизусть. Ублюдок. — Тогда я проснулся, потому что кто-то гладил меня по голове. Так приятно было. Я открыл глаза, а она стоит рядом с моей кроватью и перебирает мои волосы. — Ты же ненавидишь, когда трогают твои волосы? — не понял Чарли. — Вот с тех пор и ненавижу. По ночам ходить девочкам в спальни мальчиков запрещалось, мальчикам к девочкам — тоже. И я подумал: она не побоялась прийти, это так романтично. Главное, чтоб ее не поймали и не выгнали. И еще я подумал: может, она пришла, чтобы мы наконец… ну, мы ни разу не спали вместе, ей же нельзя до брака, и вдруг она все-таки решилась… — Вы с ней… никогда? — Я же сказал, она католичка. Говорила, ей до свадьбы нельзя, а какая свадьба в школе. Я не настаивал, конечно. — Дэмиен. Знаешь, ты святой. — Я нормальный просто. Это ее религия, значит, я должен ее уважать. Но если уж она решила сама прийти, я, конечно, не стал бы отказываться. Это последнее, что я тогда успел подумать. А потом она увидела, что я не сплю. Как она закричала! Кричала и бежала из моей спальни, как будто я схвачу ее и изнасилую. Но я не стал бы! — Дэмиен посмотрел на Чарли так умоляюще, что Чарли немедленно подтвердил: — Конечно, ты не стал бы! Ты бы никогда так не сделал. И что дальше, ты побежал за ней? — Нет, конечно. Я подошел к окну посмотреть, успеет ли она добежать до общежития девочек. Она все равно кричала так, будто за ней дьявол гонится, во всех окнах свет стал зажигаться, она перебудила оба общежития. Но она уже почти добежала, и тут я увидел, как к ней несутся несколько собак наперерез. И вот тогда я побежал за ней. — Но ты не успел, — сказал Чарли. — Когда я прибежал отогнать собак, она уже умерла. И никакой бог ее не спас. А я даже не смог отойти. Просто застыл на месте и смотрел, смотрел… — Но ты же не виноват, — начал Чарли, вспоминая рассказ Тома. — Ты же не натравливал на нее собак. Ты даже в спальню ее не звал, она сама пришла. — Я все равно что своими руками ее убил, — упрямо сказал Дэмиен. — Я знал, что мне нельзя заводить друзей, я знал, что мне нельзя заводить отношения. Я должен был… В общем, больше это не повторится. Никаких друзей, никаких девушек. Я буду один. — Ты не сможешь, — сказал Чарли, — я же вижу, что тебе трудно. Я вижу, как ты смотришь на всех, когда они не видят. Ты так долго не выдержишь. Он думал, что Дэмиен начнет спорить, но он только вздохнул: — Сам знаю. Но я все равно постараюсь. Может, привыкну. — Хочешь, я пообещаю, что не умру? Тогда ты сможешь дружить со мной. — Спасибо, еще раз я на это не поведусь, — сказал Дэмиен. — И вообще, что ты прицепился ко мне? Спи давай. Чарли вдруг понял, что за мысль не давала ему покоя. В ту ночь, когда Дэмиену снился кошмар, когда Чарли прикоснулся к его волосам, Дэмиен не спал всю ночь не потому, что боялся Чарли. А потому, что боялся за Чарли. Он охранял его, берег от смерти. Все было совсем не так, как Чарли себе представлял! Благодарность затопила его сердце, и он сморгнул слезы счастья. Теперь Дэмиен обязательно полюбит его. Он же сейчас бесконечно одинок. Конечно, Чарли никогда не поступил бы с Дэмиеном так жестоко — не разогнал бы всех его друзей, но ведь ему и не пришлось. Дэмиен блестяще справился с этим сам. И теперь оставалось только ждать, когда он сблизится с тем единственным человеком, который от него не отвернулся. Теперь Дэмиен будет любить его. — Чарли? — услышал он сонный шепот Дэмиена. — То, что ты вчера сказал… Ты не виноват. Это тоже из-за меня. Он почувствовал себя так, будто получил отпущение грехов, будто Дэмиен пришел и взял его вину на себя. Это было несправедливо, и он хотел возразить, сказать, что это его собственные мысли, но промолчал. Засыпая, он еще успел услышать тихие всхлипы — Дэмиену опять снились кошмары. Но, верный приказу Дэмиена, он не стал ничего делать и вскоре уснул. На следующий день в школе шептались о внезапном ночном отъезде школьного психолога, но потом стало известно, что он отбыл по семейным обстоятельствам, и никакой трагедии из случившегося никто не сделал. *** Чарли ждал Дэмиена в спальне, и сердце его заходилось от радости и нетерпения. После стольких страданий наконец он смог купить именно этот фотоаппарат. Он заплатил за него постоянным страхом, синяками, болью и кровью, чтобы принести все это в дар. Дверь открылась, и вошел Дэмиен. Сердце Чарли забилось еще сильнее и перехватило дыхание от одной мысли о том, что он сейчас собирался сказать. Он не придумал, как именно признается в любви — все равно слова вылетят из головы, лучше было положиться на вдохновение. — Дэмиен, — начал он. Весь страх исчез. Голова стала пустой, и нужные слова явились сами из неоткуда: — Я люблю тебя, Дэмиен. Это все для тебя. И в ту же минуту он понял, какую чудовищную ошибку совершил. Дэмиен не обрадовался и даже не остался равнодушным — его лицо перекосилось от абсолютного ужаса. Он стоял, глядя на Чарли как на привидение, а потом одним движением бросился к окну и встал у подоконника, продолжая сверлить Чарли своим безумным взглядом. Нужно было сказать что-то, сказать, что это шутка, — но Дэмиен не поверит, и потом — Чарли не хотел, не мог отказаться от своих слов. Он сделал пару шагов к Дэмиену, сам не зная зачем, и тогда Дэмиен приказал: — Не двигаться! Стой, где стоишь! Только тогда Чарли понял. Конечно, Дэмиен испугался не его признания — он снова, как в прошлый раз, испугался за самого Чарли. А это значило только одно. — Кто-то умер с этими словами? Дэмиен судорожно вдохнул и немного расслабился. Но от окна не отошел. — Моя горничная. Она сказала это, а потом спрыгнула с крыши. Поэтому он бросился к окну, понял Чарли. Он закрывал собой окно. Он опять пытался охранять Чарли. Как ангел-хранитель. — Я… только что вспомнил это все, — сказал Дэмиен. — Мне говорили раньше: я вспомню однажды, что-то сработает триггером. И вот… — Она на твоих глазах сбросилась? — тупо спросил Чарли. Все равно момент был упущен. — Я успел увидеть, как она спрыгнула. Потом мама схватила меня на руки так, чтобы я не видел. Но и этого хватило… — Я обещал тебе, — начал Чарли, — я говорил, что не умру, я не могу все предусмотреть, но я клянусь тебе в том, что никогда не сделаю это сам. Я ничего не смогу сделать с собаками и остальными, но я клянусь, что не убью себя. Взгляд Дэмиена прояснился. — И на том спасибо, — тихо сказал он. Чарли подумал, что момент для подарка настал, но Дэмиен вдруг снова вернулся к теме воспоминаний. — Я так надеялся, что это всё ложь, что я не убивал маму, но вот сейчас я все вспомнил. Это я столкнул ее… Чарли предпринял жалкую попытку утешения: — Ты был ребенком, ты не понимал, что творишь. Но Дэмиен его не слышал. Он словно погрузился в оцепенение. — Она ухватилась за перила при падении, но я не дал ей спастись, я разжал… И волосы. Теперь я вспомнил и про волосы. отец обрил мне голову прежде чем везти. И умер. А ты говоришь… Что? Он как будто очнулся от жутких воспоминаний и посмотрел на Чарли более осмысленно. — Вот, — решился Чарли, — это тебе, — и протянул наконец фотоаппарат. Наверное, имело смысл подождать другого случая, подумал он тут же. Но ведь надо же было как-то поднять настроение Дэмиену, если вышло, что, сам того не желая, нанес ему такой удар. Вряд ли Дэмиен вообще сейчас способен чему-то радоваться… Он не поверил глазам, когда увидел: будто переключателем щелкнули — Дэмиен светился счастьем, будто и не задыхался сейчас у окна, его глаза сияли, и, отдавая многострадальный фотик Дэмиену, Чарли сумел задержать свои руки в его руках. И тогда он сказал еще раз: — Я люблю тебя. — Спасибо, — рассеянно ответил Дэмиен, не отрывая взгляда от фотоаппарата, — я знаю. Чарли почувствовал себя идиотом. — Ты знаешь? Дэмиен наконец оторвался от созерцания своего сокровища и посмотрел на него: — А кто не знает-то? Вся школа в курсе. Ты бы еще татуировку с моим именем на лбу наколол, чтобы уж точно никто не остался в неведении. — И что ты ответишь? — спросил Чарли, совсем осмелев. — Это ерунда, — сказал Дэмиен, — пройдет. Чарли думал, худшее, что может случиться, — Дэмиен ответит презрением и ненавистью. Оказалось, было что-то в тысячу раз хуже. Дэмиен просто не придал ему значения. Вообще. — Это никогда не пройдет, — оскорбленно сказал Чарли, — это навсегда. — Тебе только кажется, — сказал Дэмиен почти дружелюбно. — Я иногда действую на людей… ну, странно. Но потом, когда я уезжаю, они приходят в себя. Из моих прошлых школ мне никто не пишет. — Они могут не знать, в какую школу тебя отправили, — предположил Чарли. — Сам же говорил, тебя постоянно бросают из страны в страну. — Ага, и мой профиль на МайСпейс они найти не могут, и имейла моего у них нет, и сотовых телефонов не изобрели, — он пытался казаться равнодушным, но Чарли слышал горечь в его голосе. — Но я-то не такой. Я никогда тебя не забуду! — Даже если так, это даже хуже. Я не хочу, чтобы ты умер, — отрезал Дэмиен. — Но мне все равно. Я готов. Оно того стоит. — Что, если мне не все равно? — ответил Дэмиен. И Чарли решил, что это самый счастливый день в его жизни. Дэмиен не сказал «нет». Он не послал его к дьяволу. Ему не все равно. Это была победа. *** На следующий день Чарли проснулся в пять утра. Потому что именно в пять утра Дэмиен стоял у двери и собирался уходить. — Ты куда в такую рань? — удивленно прошептал Чарли. — Все в порядке, — так же шепотом ответил Дэмиен, — я вернусь к началу уроков. Пойду опробую его, — он показал фотоаппарат, который, конечно же, взял с собой. — Смотри не опоздай, — засыпая, сказал Чарли, не успев задуматься, зачем уходить так рано, если можно прекрасно уйти гулять после уроков. На первый урок Дэмиен не успел. И на второй. И на обед. Дэмиен бродил где-то в Нью-Йорке, один, голодный, рискуя отчислением — теперь уже всерьез, прогуливать так нагло не осмеливался никто другой. Конечно, Чарли был рад, что подарил Дэмиену столько счастья вчера вечером, но сегодня из-за этого подарка он остался без Дэмиена на весь день. После уроков он не выдержал и решил, вместо того чтобы сидеть и ждать, тоже пойти гулять, и, может быть, ему удастся случайно встретить Дэмиена. Он и сам понимал, насколько идиотской была эта надежда: он даже не знал, в какую сторону Дэмиен ушел, да Дэмиен и сам этого, похоже, не знал, уходя. Но что-то словно звало и тянуло Чарли из школы, и наконец он решил послушать интуицию: она никогда его еще не подводила. Не подвела и сейчас. Он сам не понял, зачем решил пройти сюда , в этой глуши точно не могло быть ничего интересного, Дэмиен не стал бы останавливаться ради фотографий кучи деревьев. Дэмиен был где-то на оживленных улицах . А здесь, прямо среди деревьев, стоял заброшенный дом на колесах. Чарли хотел уйти, но подумал: что, если удастся найти там деньги? Если Дэмиен будет бродить по городу, не возвращаясь ни на завтрак, ни на обед, ему нужны будут деньги. Конечно, одно дело — влезть в карман одноклассника, а другое — влезть в чужой трейлер. Если его поймают, парой синяков не обойдешься. Но трейлер был явно заброшен, и что-то подсказывало, что он стоит в этом месте не просто так. Может быть, его владельцы умерли. Может быть, именно он, Чарли, должен найти его зачем-то. Дверь не была заперта. Чарли огляделся, щелкнул выключателем. Свет включился, ага, значит, генератор работал. Чарли было плевать, что он оставляет отпечатки. Внутри было так уютно, что последние сомнения отпали. Этот трейлер стоял здесь для него, для того, чтобы он привел сюда Дэмиена. Кто его привез сюда? Почему никто раньше его не обнаружил? Очевидно, потому что он, Чарли, дружил с Дэмиеном, а все остальные — нет. Никто другой не был достоин преподнести Дэмиену такой подарок. Он вернулся в школу только к ужину, почти одновременно с Дэмиеном. Дэмиен ел с задумчивым видом, но так быстро, будто не ел с утра. Что, скорее всего, было правдой. — Ты вообще не ел ничего, что ли? — спросил он Дэмиена на всякий случай. — Я забыл, — признался Дэмиен. — Я думал, что вернусь почти сразу, но… — Давай послезавтра пойдем вместе, — предложил Чарли. — Как раз выходной, зайдем куда-нибудь, купим хоть по хот-догу или гамбургеру. Я покажу тебе, что нашел сегодня. Тебе понравится. — Хорошая идея, — сказал Дэмиен. — Хот-дог лишним не бывает. Позаботься об этом. С этими словами он встал из-за стола, а Чарли сидел, пытаясь понять: это сейчас Дэмиен приказал ему украсть для них немного денег? Значит, даже если они и не друзья, то, по крайней мере, сообщники. Теперь у них на двоих одна тайна. Хорошо еще, что гамбургер стоит дешевле фотоаппарата, не придется красть слишком заметные суммы. Впрочем, какая разница, его будут бить в любом случае. *** На следующий день он снова проснулся в пять утра, но не потому, что Дэмиен был неосторожен и разбудил его случайно. А потому что Дэмиен взял его за плечи и немного потряс. — Что, идем? — Почему мы должны идти в такую безбожную рань? — пробормотал Чарли. Потом он окончательно проснулся и пришел в ужас: — Мы не можем уйти прямо сейчас! Мы можем опоздать на уроки. И вообще, нас не выпустят из школы до конца уроков без отдельного разрешения директора! — Прекрасно можем, — удивился Дэмиен, — я же уходил, никто мне ничего не сказал. Но если ты не хочешь, то все в порядке. Спи, я один пойду. Так Чарли первый раз в жизни решился прогулять целый день. Как ни странно, никто не потребовал у них разрешения на выход. («Это потому, что ты со мной, — объяснил Дэмиен, — меня везде пропускают»). Потом Чарли просто ходил за ним следом и смотрел на самое захватывающее в мире шоу. Дело было совсем не в том, что именно Дэмиен снимал — всякую чушь на самом деле, он и сам признался, что пока просто притирается к фотику. Самым восхитительным было смотреть на его счастливое лицо и помнить, что именно он подарил Дэмиену это счастье. Даже когда его охватывала ревность, всего пару раз, когда лицо Дэмиена озарялось совсем уж неожиданной нежностью, он успокаивался и вспоминал — это все благодаря ему. — Теперь я покажу тебе сюрприз — сказал он и привел Дэмиена к вчерашнему трейлеру. Он даже не боялся, что за это время хозяева могли вернуться: ясно было, что владелец у трейлера один, и это Дэмиен. Дэмиен вошел и удивленно охнул — Что случилось? — испугался Чарли. — Ты заметил? — спросил Дэмиен. — Здесь нас никто не видит. Чарли изо всех сил напряг свое шестое чувство и почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. — А по-моему, очень даже видит, — честно признался он. — А, это ерунда, — рассеянно сказал Дэмиен, — но больше-то вообще никто. Я только сейчас понял: до сих пор мне вечно казалось, что за мной кто-то следит. Чарли сел прошелся туда-сюда, терзаемый внезапной идеей: если их никто не видит, может быть, тут Дэмиен будет не против… Если за ними и правда никто не наблюдает здесь — а интуиции Дэмиена нужно было верить, — то, может быть, можно предложить, и если Дэмиен не откажет, то… Додумать эту мысль он не успел, потому что Дэмиен просто прижал его к стенке. — Чего ты ждешь-то, второго пришествия? — хриплым и неожиданно злым голосом спросил он и, не задав больше ни одного вопроса, расстегнул молнию на брюках Чарли и скользнул туда рукой. Чарли успел только понять, что он должен немедленно сделать то же самое, и он попытался расстегнуть молнию Дэмиена, но потом всего через несколько движений ладони он вскрикнул и почувствовал, что от оргазма его ноги подкашиваются. Он не стал сопротивляться. Он опустился на колени, расстегнул молнию Дэмиена и принял свое первое причастие. *** Как Дэмиен и предсказывал, никто не заметил, что они прогуляли целый день. Только теперь Чарли не знал, что им задали, и не мог спросить: одноклассники с ним не общались, а привлекать внимание учителей к своему отсутствию было бы глупо. Когда Дэмиен оставался в школе, Чарли отчаянно пытался догнать программу, но он отставал все сильнее и наконец понял, что это бессмысленно. Даже если каким-то чудом никто не заметит его прогулов, экзамены он точно не сдаст. А Дэмиен сдаст, понимал он с отчаянием. Дэмиен отлично отвечал, даже если полностью пропустил несколько уроков. Чарли так не умел. Зачем вообще сидеть на уроках, половинуматериала которых он уже и не надеялся понять, если можно было бродить по улицам Нью-Йорка, а потом заходить в трейлер и заниматься любовью (Дэмиен смеялся над этими словами и говорил, что это просто обычная дружеская услуга. Это тоже было здорово, это значило, что они все-таки друзья). Наконец он стал считать каждый проведенный в школе день прожитым зря. Впереди его ждало отчисление или за прогулы, или за проваленные экзамены. Он только надеялся, что успеет умереть раньше. Иногда, засыпая, он надеялся, что умрет во сне, а проснувшись, жалел, что жив. Он не отделается так легко, конечно: Дэмиен предупреждал, что смерть будет мучительной. Но помечтать-то ведь можно. Раньше Чарли думал: когда он наконец получит Дэмиена, жизнь станет чудесным раем. Он просчитался. Жизнь превратилась в ад. Редкие свидания не утоляли его желания — наоборот, теперь он хотел Дэмиена каждый день, каждую минуту, его ладони горели от невозможности прикоснуться, и все, что он мог — просто печально и молча таскаться за Дэмиеном по школе, чтобы хотя бы просто смотреть на него. Дэмиен даже за руку отказывался его брать. Хуже всего было то, что Дэмиен вовсе не довольствовался их встречами, как втайне надеялся Чарли: Дэмиен вдруг обратил внимание на одноклассников — он не начал с ними дружить, но как-то получилось так, будто время от времени он стал не прочь до них снизойти. Любого другого, конечно, не приняли бы в компанию, но Дэмиену сразу простили все — и он иногда перебрасывался парой фраз с кем-нибудь, будто так было всегда. Он вел себя как сытый вампир, который знает, что временно не опасен для окружающих, и может позволить себе ненадолго расслабиться. Это было чудовищно. Чарли был готов умереть ради того, чтобы быть единственным другом Дэмиена, он был бы только счастлив умереть за его любовь, но не за его общение со всеми этими мудаками! А получалось, будто своей будущей смертью он оплачивал им возможность побыть рядом с Дэмиеном. Которого он вообще-то хотел себе. Они ведь не знали этого и, конечно, не испытывали никакой благодарности. Бить его стали даже чаще — теперь, когда было очевидно, что Дэмиен не желает иметь с ним ничего общего и смотрит как на пустое место. В тот раз, когда Саймон с дружками загнал его в угол опять, он уже почти смирился. Но, вместо того чтобы ударить, Саймон вдруг выпрямился и сказал: — Торн? Чарли застыл. Действительно, из-за угла вышел Дэмиен, как и положено ангелу-хранителю — в последний момент. Чтобы сказать им, наконец, оставить Чарли в покое. — Торн, хочешь отпинать его? — Саймон предлагал Дэмиену Чарли, как предложил бы разделить, например, бутылку на двоих. — Я же вижу, как он тебя бесит, таскается за тобой, достает. Давай, мне не жалко, — Саймон щедро махнул рукой. Сейчас, думал Чарли. Сейчас Дэмиен скажет им «отпустите его» или даже «он принадлежит мне» — и они послушаются. Потому что они не смогут не послушаться Дэмиена. — Ваши проблемы решайте сами, — равнодушно сказал Дэмиен и прошел мимо. Удивительно, как Дэмиен смог одной фразой причинить больше боли, чем вся банда Саймона. *** Чарли был так оскорблен, что не разговаривал с Дэмиеном два дня. Утром третьего дня он проснулся, когда Дэмиен уже собирался уходить. — Тебя ждать? — спросил он. Можно было, конечно, гордо отвернуться к стене и промолчать, но Чарли и так извелся за эти дни. Получалось, что он наказывал самого себя. Глупо было бы отказаться еще и от прогулки. Но и просто забыть и вести себя как ни в чем не бывало он тоже не смог. — Ты не заметил, что я с тобой не разговаривал вообще? — спросил Чарли, как только они вошли в трейлер. — Заметил, — сказал Дэмиен с одобрением, — ты молодец. Что? Чарли уставился на него в недоумении, и Дэмиен великодушно добавил: — Сила воли у тебя что надо. — А ты не хочешь спросить, почему я не разговаривал с тобой? — Чтобы не умереть, — Дэмиен пожал плечами. — Я уже думал, ты на мои предупреждения плевать хотел. Как все остальные. — Может быть, это потому, что ты разрешил Саймону избивать меня? — Чарли прорвало. — Ты мог остановить его одним словом. Они все боятся тебя. Они послушали бы тебя. Ты просто бросил меня и ушел. Друзья так не поступают. Том защищал меня. Ты тоже мог бы… — Нет, я не мог бы, — прервал его Дэмиен. — И ты знаешь почему. Я не буду тебя защищать. Никогда. — Ты ведь уже пытаешься спасти меня от смерти, — сказал Чарли, вдруг успокоившись, и положил руку Дэмиену на плечо. Не стоило терять драгоценное время, когда можно было касаться Дэмиена, ни одна обида не стоила этого. — Но ты зря меня спасаешь. Не надо. Лучше просто дай мне дожить мои последние дни нормально. Я уже каждый день жду, когда умру наконец. Если я не умру, меня исключат, и это намного хуже, в тысячу раз хуже. — Идиот ты, — сказал Дэмиен. — Нет, правда. Если меня исключат, жизнь будет кончена. Тебе не понять. — Не паникуй. Ну исключат, ну и что, не будешь же ты жить под мостом. Как-нибудь справишься, другие же справляются. Не все на свете учатся в Престоне. — Вообще я бы не паниковал, если б я мог вступить в здешний клуб, — сказал Чарли. — Тогда мое будущее было бы хоть как-то защищено. Но меня не пригласят. А вот тебя могут. Ты для них свой. — Не буду я никуда вступать, вот еще, — равнодушно сообщил Дэмиен. — Что за клуб? — Тайный клуб. Это связи на всю жизнь. Знаешь, как тут посвящают? Тот, кого приняли перед тобой, обливает твои руки бутаном и поджигает. Потом ты — следующему кандидату. И так далее. — Да что со мной не так? — психанул Дэмиен. — Теперь, оказывается, я попал в школу с клубом самоубийц. Ну, когда-нибудь я и до этого должен был докатиться. Чарли не выдержал и рассмеялся: — Это не самоубийцы, ты что. Я же сказал, это связи на всю жизнь. Кому бы они были нужны, если бы все умирали. Бутан горит всего пару секунд, это ж не бензин. — Тогда какой смысл вообще его поджигать? — Ну… проверить храбрость. — Мою храбрость так проверять бессмысленно, — сказал Дэмиен, — я могу хоть бензином облиться и спичку зажечь, окажется, что где-то что-то спутали и вместо бензина была вода. Да и все равно я бы не согласился. — А я бы да, — мечтательно сказал Чарли. — Но меня не пригласят. — Ты что, правда пошел бы, если б пригласили? Стал бы дружить с ними после того, как они тебя били по всем углам? У тебя вообще никакой гордости нет? — Есть. Я же не дружить с ними хочу. Я хочу их использовать. — Мастер манипуляций, — рассмеялся Дэмиен и наконец потянулся к молнии на его брюках. *** Однажды он решил наконец спросить Дэмиена о его опекунах. Тогда они прошли мимо фотомагазина, и Дэмиен чуть сбавил шаг, всего на полсекунды, но Чарли увидел. В витрине стоял какой-то навороченный фотик, и стоил он сорок тысяч долларов. Сорок тысяч! Чарли не сможет добыть такую сумму, даже если ограбит всю школу. Что ему, конечно, не удастся. — Ты помнишь кого-нибудь из Белого дома? — спросил он, когда они зашли в трейлер (ему не разрешалось говорить, пока они гуляли.) — Я имею в виду, кроме Крэя. — Джон Лайонс, — сказал Дэмиен и улыбнулся. — Он дружил с моими приемными родителями. Очень меня любил. Однажды я разбил все вазы в комнате Первой леди, и он меня не выдал. — Она высекла бы тебя? — заинтересовался Чарли. — Нет, конечно. Она очень меня любила. А я убил ее. — Слушай, а ты был знаком с леди Ди? — Нет, — Дэмиен выглядел сбитым толку, — а что? — Супер. Это так круто, что ты ее не знал. А то и ее смерть ты повесил бы на себя. Я имею в виду: поговори с этим Лайонсом. Если он тебя так любил, он вспомнит тебя. Может, он поможет тебе отбить наследство у твоих опекунов. Мне кажется, они тебя грабят просто. Ты сможешь купить тысячу таких фотоаппаратов, как в том магазине. Ты пошлешь свои фотографии во все журналы. Получишь Пулитцеровскую премию. Чего ты теряешь? — Я не слышал о нем давно, — сказал Дэмиен. — Может, он умер уже. Он и тогда уже был старый. — Если это тот Джон Лайонс, который глава корпорации Армитадж , то он жив. Я недавно писал эссе по экономике про Армитадж. Мы можем найти его адрес. Армитадж тоже в Нью-Йорке, ты можешь просто прийти к нему в гости. — Он жив? — удивился Дэмиен. — Это так классно. Хоть кто-то остался жив. Знаешь, я лучше останусь без тысячи фотоаппаратов и Пулитцера, но я не буду с ним связываться. Если еще и он умрет, это будет кошмар. Хватит смертей. Пусть он проживет, сколько ему отведено. *** Когда за завтраком Чарли увидел, как к столику Дэмиена идет Саймон, он не удивился. Он просто взял свой поднос и пересел к Дэмиену. Ни Дэмиен, ни подошедший Саймон не обратили на него внимания. — Торн, — торжественно сказал Саймон, — через неделю в нашем тайном клубе посвящение. Ты приглашен большинством голосов. Чарли даже не вздохнул. Понятно было, что его никогда не собирались приглашать. Понятно было, что Дэмиена приглашали единогласно. — Время и место тебе скажут потом, — добавил Саймон и уже собирался отойти от столика, как Дэмиен лениво сказал: — И Пауэлл. — Что — и Пауэлл? — не понял Саймон. — Его никто не приглашал. — Я его приглашаю. Он мой плюс один. Чарли чувствовал, что, кажется, краснеет — все его лицо было как в огне. Дэмиен назвал его своим «плюс один». Прямо здесь, перед всей школой. Он мог бы с тем же успехом достать коробочку с кольцом и встать на одно колено. — Торн, — Саймон нахмурился, — это не вечеринка. Здесь нет никаких «плюс один». Ты не член клуба, ты вообще не можешь никого приглашать. — А я думаю, что могу. — Дэмиен улыбнулся так зло, что Саймон отшатнулся. — Это вы не можете. Передай всем у себя: я иду с Пауэллом или не иду вообще. — Я передам. — Саймон послушно развернулся и нетвердой походкой отправился куда-то — вероятно, сообщать о новом члене клуба. Чарли вдруг понял, что не дышал все это время, глубоко вздохнул и чуть не закашлялся. — Спасибо, — сказал он. — Пустяки. Мне этот клуб все равно не интересен, а тебе нужны связи, ты сам говорил. Они тебе понадобятся, когда я уйду. Весь триумф немедленно померк. — Куда ты уйдешь? — Уйду из этой школы. Я еще не придумал как. Буду вести себя так, чтобы точно выгнали. Это было невероятно подло. — Ты не можешь меня бросить! Ты обещал, что будешь со мной всю жизнь. Дэмиен посмотрел на него как на идиота. — Никогда я такого не обещал. — Ты говорил, что я умру. И после этого ты уедешь. Ты обещал, что будешь со мной всю мою жизнь. Ты не можешь просто так взять и уехать. С остальными ты оставался до их смерти! Никогда до этого Чарли не плакал рядом с Дэмиеном, как бы тот себя ни вел. Но сейчас он больше не мог сдерживаться. Он столько терпел — унижений, равнодушия, чтобы все пройти и добиться наконец любви Дэмиена, — и оказалось, что все зря. Слезы медленно катились по щекам. Он выглядел жалко. Он и чувствовал себя жалким. — Ты не понимаешь, — Дэмиен начал сердиться, — я все продумал. Я считал. Иногда кто-то умирал через год. Иногда — через полгода, семь месяцев, четыре. Но через три месяца — никогда. Первые три месяца безопасны. И если я буду просто менять школу каждые три месяца, никто больше не умрет. — Но трех месяцев еще не прошло, — выдавил из себя Чарли,— я нашел трейлер только месяц назад. — Я приехал в феврале. Сейчас май, — отрезал Дэмиен, — уже четвертый месяц идет. — Может, я все равно умру, когда ты уедешь, может, я не захочу жить без тебя, — Чарли сделал последнюю попытку. — Нет, не умрешь, — Дэмиен снова был невозмутим. — Ты мне обещал. Ты мне поклялся, что никогда не убьешь себя. Я запрещаю тебе нарушать клятву. Только подумать, с самого начала у них было время делать что угодно. Если бы он знал, что ему положено всего три месяца, разве стал бы он ждать? Разве стал бы Дэмиен отталкивать его, если бы знал, что первые три месяца безопасны? Может быть, он бы в первую же ночь затащил Чарли в свою постель. А вместо этого они прятались друг от друга, и теперь время упущено… — Не бросай меня, — Чарли был готов умолять на коленях. Плевать, насколько жалким он будет выглядеть. — Пожалуйста, просто подожди, когда я умру. Ты же сам говоришь, недолго осталось. Может, уже в июне. Уедешь потом. Делай со мной что хочешь, только не бросай меня. Я умру за тебя. Я убью за тебя… Чарли закрыл рот так быстро, что зубы клацнули, но было уже поздно. Не надо было этого говорить. Надо было остановиться раньше. — Убирайся отсюда, чтобы я тебя не видел, — тихо сказал Дэмиен, — убирайся к черту, провались в ад! И Чарли встал из-за стола и побежал к выходу. Он пришел в себя только на улице. Надо было вернуться в школу, какой смысл прогуливать уроки без Дэмиена? Тем более, когда Дэмиена не было с ним, кто-нибудь из учителей мог наконец заметить, что Чарли снова нет в классе, а потом и подсчитать, сколько уроков он уже прогулял. Тогда его точно исключат, Дэмиену даже уезжать не придется. Но вернуться и видеть в глазах Дэмиена ненависть и презрение было бы невыносимо. Чарли просто пошел бродить по городу. И через несколько минут понял, что за ним следят. Кто-то преследовал его. Он чувствовал чужой взгляд: интуиция изгоя никогда его не подводила. Кто-то смотрел прямо ему в спину. Кто-то очень опасный. И только сейчас Чарли неожиданно для себя обнаружил, что ужасно боится смерти. «Пожалуйста, не сегодня, — взмолился он кому-то неведомому. — Пусть это будет завтра. Пусть это будет через год. Пусть я не сдам экзамены, пусть меня исключат, что угодно. Только не дай мне умереть сейчас». Так глупо было умирать сегодня — после ссоры с Дэмиеном, не успев помириться. Дэмиен опять будет считать себя виноватым. Он снова будет плакать по ночам, и кто-то другой будет утешать его в другой школе. Преследователь был совсем близко. Кто это? Огромный ротвейлер, который загрызет его насмерть, или стая ворон? Если уж суждено умереть сейчас, он хотя бы встретит смерть лицом к лицу. Чарли повернулся и чуть не рассмеялся от облегчения. Его интуиция ошиблась. Перед ним стояла монашка. Обычная монашка! Не совсем молодая, но и не пожилая, не красавица, не уродина — словом, ничем не примечательная. И в руках у нее не было ни ружья, ни ножа. И она улыбалась. Кажется, она задала ему какой-то вопрос и ждала ответа, пока он воображал себе бог знает что. — Простите? — переспросил Чарли. — Я спросила, не знаешь ли ты, где школа Престон? Я, кажется, заблудилась. Он был так благодарен ей за то, что она не оказалась ни ротвейлером, ни вороной! — Я знаю, да. Я там учусь. Если хотите, могу довести. — Благослови тебя Господь, — ответила она, — ты бы очень мне помог. Как тебя зовут? — Чарли. Чарли Пауэлл. — Я сестра Грета Фрауева. Если ты учишься в Престоне, можешь рассказать мне о школе? Если бы я, например, захотела устроить туда своего племянника? — Не советую никому, — честно сказал Чарли, — это не школа, а настоящий Ад. В переносном смысле, — добавил он, чтобы не оскорблять ее чувства. — Я уверена, и в буквальном смысле тоже, — улыбнулась она. А потом без всякого перехода спросила: — Это ведь у вас учится Дэмиен Торн? Ты знаком с ним? Он не ошибся. Его интуиция была права, вот только эта трижды проклятая сестра Грета смогла усыпить ее своими улыбочками. — Я знаю его немного, — неуверенно проговорил Чарли, пытаясь выиграть время, — он не общается ни с кем. Замкнутый тип. Говорит, что друзья ему не нужны — ну, я и не навязываюсь. Монашка кивнула, словно он только что подтвердил ее мысли. — Я видела вас вместе несколько раз, — заметила она, — ты выглядел несчастным. Мысль, что она на самом деле все знает, едва мелькнула и тут же пропала. Дэмиен никогда не разрешал даже брать себя за руку. Дэмиен никогда не позволял никому увидеть, что Чарли для него — не просто навязчивый одноклассник. И как же он был прав — он всегда и во всем был прав. А Чарли на него еще обижался. Вот дурак. — Он заставляет меня прогуливать уроки иногда, — сказал Чарли, лихорадочно думая, как втереться к ней в доверие и не раскрыть себя. — Вот, посмотрите, что он делает со мной, — Чарли расстегнул рубашку и показал ей свои синяки. Монашка смотрела на него с жалостью. — Дэмиен может быть очень жесток. Он угрожал тебе? Облегченно вздохнув, Чарли продолжил блефовать: — Он говорит, что, если я не буду слушаться его во всем, он убьет меня. Он хвастался, что убивал учеников в других школах. Но я думаю, он врет. — Это правда, — сказала монашка, — он убивал учеников. По этим убийствам мы всегда могли выследить его. Достаточно было присматриваться к школам, где погибали ученики. Но сейчас он стал осторожнее. Раньше его легко было выследить: сначала он убивал ученика, на чье место приезжал, потом его прислужники убивали одного из учителей, чтобы поставить на это место кого-то из своих. Она же сумасшедшая, подумал Чарли, как Дэмиен мог убивать учеников до приезда? И тут же вспомнил Тома. Дэмиен был прав, Том правильно сделал, что сбежал. Но учителя ведь не менялись. Если только не считать нового психолога, который заменил мистера Мура. Нет, монашка не была сумасшедшей — наоборот, она знала что-то важное. И нужно было выманить у нее эту информацию. Любой ценой. — Пойдем ко мне, Чарли, я расскажу тебе что-то очень важное. Я живу здесь недалеко. Наверное, это и был тот момент, когда можно отказаться, уйти и избежать смерти, подумал Чарли. И Дэмиен останется в неведении, что какая-то сумасшедшая за ним охотится. И так и не узнает, что за ним действительно следят. Он пошел за ней. *** — То есть в каком смысле Антихрист? — тупо переспросил Чарли. Он ожидал чего угодно, он почти смирился, что эта ненормальная сестра Грета заманит его к себе и убьет. Чего он не ожидал, так это того, что и она, и, видимо, целый Ватикан считают Дэмиена Антихристом. Проклятым — ладно, Дэмиен и сам считал себя проклятым. Но — Антихристом! — В это трудно поверить, я знаю, — монашка улыбалась, будто он тупой младенец, которого она учит держать ложку в руках, — в первый момент никто не верит. Но потом они видят истину. Его родители тоже не верили сначала… Но такова суть истины: если ее узнал, от нее уже нельзя укрыться. — Его родители, — повторил Чарли, — вы имеете в виду, поэтому его отец пытался его убить? Его мама тоже знала? — Его мать не успела ничего узнать, — сказала монашка и выложила на стол, покрытый вырезками из газет и журналов, несколько фотографий, — его прислужники убили ее. На этих фотографиях какая-то женщина лежала под окнами больницы на крыше разбитой машины. Здесь что-то не сходилось. — Он же сам убил ее, да? — наугад спросил Чарли. — Я слышал, как об этом сплетничали. Это здесь он сбил ее на велосипеде? — После этого ее увезли в больницу, — сообщила монашка, — у него не получилось убить ее с первого раза. Ее вылечили — и тогда он послал своих слуг, чтобы ее выбросили из окна госпиталя. — Этого не было в газетах, — ошеломленно пробормотал Чарли и тут же понял, какой промах допустил. Теперь она поймет, что он искал информацию, и может догадаться… Она ничего не поняла. Может быть, все остальные, знакомые с Дэмиеном, тоже искали статьи о нем. Может, она привыкла. — Этого не было, — подтвердила она, — и когда его приемные родители везли его убивать, он убил их тоже. — Президент Харрисон? — удивленно спросил Чарли. — Но он ведь просто разбился в машине с женой, за ними ехали папарацци. — За их машиной ехали наши люди, — сказала она, — у них были кинжалы из Мегиддо. Чета Харрисонов должна была довезти его до церкви, которую мы им указали, там отродье Сатаны нашло бы свою смерть. Но он хитер. Его можно убить только на алтаре церкви. Семь кинжалов — единственное оружие, которое способно уничтожить его навсегда, уничтожить и его тело, и душу. Он сделал все, чтобы его родители не смогли доехать до той церкви. А Дэмиен еще считал себя их убийцей. Они и заслужили смерть. Усыновили ребенка, чтобы через два года отдать на растерзание. Тупые лицемеры. Как они вообще поверили, что он Антихрист, к слову? — Я все-таки не очень понимаю… — начал он, потому что притвориться сразу же уверовавшим было нельзя. Вдруг она заподозрит, на чьей он стороне. — Как я смогу понять, что вы правы? Он, может быть, просто экстрасенс, э-э… ну, колдун. Как я узнаю, что вы не ошибаетесь? — Это легко. Ты сказал, вы живете в одной комнате? Когда он уснет, посмотри на его темени под волосами родимое пятно в виде трех шестерок. Число Зверя. Так вот зачем та девчонка, Долли, пробралась тогда в его спальню. И Дэмиен считал себя виноватым в ее смерти тоже, подумать только. Он думал, она пришла к нему с любовью. А она пришла сдать его врагам, как Иуда. Хуже Иуды. Она заслужила свою смерть. — Она искала этот знак, да? Девочка из его прошлой школы? Черт, теперь она точно поймет, как много он знает о Дэмиене. Она не поняла. — Долорес была хорошей католичкой, — сказала монашка, — он убил ее. Она теперь в раю. А это наверняка правда, подумал Чарли. Предательница получила награду — ведь это только если предаешь на смерть Иисуса, тебя наказывают. А если Антихриста – награждают. За то же самое. — Но если я увижу этот знак, — он изо всех сил притворился испуганным, — и если я приведу его к вам… Я умру? — Смерть — это не страшно. Важно лишь то, что будет с твоей душой. Если ты пойдешь против Антихриста, ты будешь спасен. Только когда Чарли понял: она уже похоронила его. Когда она приблизилась к нему, она знала, что обрекает его на смерть — как знала, подсылая к Дэмиену Долорес, а еще раньше — его других друзей, а до этого кто-то, такой же уверенный в своей правоте, разговаривал с Президентом и Первой леди, а в самом начале — с послом Торном. Они знали, на что обрекают этих людей — и ладно, и хорошо, все они и правда заслужили смерть, все они предали Дэмиена. Вот только Дэмиен этого не заслужил – думать, что он во всем виноват, плакать по ночам из-за них. Из-за друзей-предателей, из-за девчонки, которая его не заслуживала, из-за ватиканских монахов. Только Чарли достоин его. Чарли — единственный, кто придет и расскажет ему, а впрочем, постойте… — Почему ему никто не рассказал? — выпалил он. — Почему ему не рассказали ни ваши, ни его служители? — Ты так наивен и чист, — она продолжала улыбаться. Хотелось всунуть ей в рот горящий факел, может, тогда улыбка с ее лица наконец слезет вместе с обгоревшей кожей. — Сын Сатаны знает, кто он. Ему не нужно рассказывать. Его суть — зло и тьма. Его служители наверняка думали так же. Все они считали, что Дэмиен знает. Никто даже не подумал просто рассказать ему. — Есть и еще одно свидетельство, — добавила монашка, — но мы узнали о нем случайно и не смогли ни подтвердить, ни опровергнуть. Когда Дэмиен попал в ту аварию, он не пострадал, но его все же отвезли в больницу, и врач, который взял у него кровь, успел сказать перед смертью, что это была не кровь человека. Кровь шакала. Но ты, конечно, не сможешь добыть его кровь. Никому из нас не удалось. Дэмиен говорил, что никто не видит их в том трейлере, отстраненно подумал Чарли. Значит ли это, что он может заманить туда эту тварь и убить ее там? Никто не узнает. Если попытаться сперва усыпить ее бдительность… Если задать какой-нибудь тупой и наивный вопрос… — Но если столько раз не вышло его убить, может быть, он просто бессмертный? — спросил он. — Он не бессмертный. Дважды в истории нам удавалось убить сына Сатаны. Тысячу и две тысячи лет назад христианам удалось убить новорожденного Антихриста в колыбели. В этот раз все будет труднее, он уже набрался сил. Но мы сможем убить Антихриста и в третий раз. Бог на нашей стороне. Она протянула ему четки с распятием: — Возьми их, и да хранит тебя Христос. Я буду молиться за тебя, Чарли. Когда ты сможешь вывести его из школы под любым предлогом, приведи его на место нашей встречи. Если не я, то кто-нибудь из братьев и сестер будет ждать там. Встретив ротвейлера по пути в школу, он даже не испугался. — Все в порядке, — сказал он собаке. — Я друг. Я иду его защитить. И ротвейлер понимающе гавкнул. *** Когда он зашел в комнату, Дэмиен уже был там. Чарли и не думал, что провел у монашки так много времени: уроки уже закончились. — Где тебя черти носили? — испуганно и зло спросил Дэмиен. — Меня… да, носили черти, — признался он. Дэмиен беспокоился за него. Еще утром Чарли был бы счастлив. Но не сейчас. — Я встретил тех, кто убивал твоих друзей, — сказал он сразу. – Видишь, я жив. Я обещал тебе, что я выживу, — и я выжил. Я даже видел ротвейлера. Он ничего мне не сделал. А знаешь почему? Потому что из всех твоих друзей я единственный, кто не предал тебя. — Ты встретил кого? — неверяще переспросил Дэмиен. — Одну монашку из Ватикана. Как ее… кажется, Ева? Фрау Ева. В общем, там целая компания монахов, которые пытаются тебя убить. Они подговорили твоих друзей сдать тебя, и те умерли, потому что хотели тебя убить. Президент и его жена везли тебя не в парк, они везли тебя в церковь на алтарь! И твоего отца тоже они подговорили тогда. Поэтому он пытался тебя убить. Президент Харрисон просто не успел. И его жена тоже… Кстати, — Чарли вспомнил самое главное, самую важную новость, которую он нес, боясь не успеть, — твоя мама не предавала тебя, и ты не убивал свою маму. Ты не виноват. — Не знаю, про что ты говорил до этого, — нахмурился Дэмиен, который пытался понять что-то из его спутанных восклицаний, — но тут ты ошибаешься. Я помню ее. Я помню, как она упала, и потом она лежала на полу… — И ее отвезли в больницу и вылечили, — перебил Чарли. — Я видел выписки из больницы, я видел фотографии, она могла отправиться домой. А потом кто-то просто пробрался в ее палату и выбросил ее из окна. Я уверен, это был не ты. Ты бы не смог, даже если бы захотел, тебе было пять лет. Тот тип, который ее убил, — он убил бы ее в любом случае. Ты ее не убивал. Было так странно видеть Дэмиена, с которого будто сняли невидимый груз. Его улыбка стала совсем другой, и взгляд — совсем другим. И ведь никто, ни один его служитель не подумал сказать ему раньше! Им было так же плевать на него, как и тем монахам. — Чарли, — Дэмиен смотрел на него, как на ангела небесного, — знаешь, ты мой самый лучший друг. Чарли спрятал лицо в ладони. Хотелось выть от ужаса — он так хотел услышать эту фразу. Он бы жизнь отдал за это. Но не такой ценой. — Я не просто лучший, — глухо поправил он, — я единственный. Я же сказал, все они пытались тебя убить. — И Крэй? — Да чтоб он… Нет, Крэй — нет. Дэмиен вздохнул глубже и попробовал еще: — Лайонс? — Он знал про твою маму и не сказал тебе! Но нет, он тоже тебя не предавал. В общем, он на твоей стороне. — Ну… Не так уж и плохо. Только я не понял, почему они пытались меня убить. Что я им сделал? Чарли только сейчас понял, что готовился убеждать Дэмиена часами. — То есть ты мне веришь, да? — Конечно я тебе верю. Не станешь же ты мне врать. Это было как неожиданное объятие, как самый нежный поцелуй — Чарли знал, что заслуживает доверия, и все равно был поражен, что Дэмиен так ему доверяет. Этот день мог бы быть самым счастливым в его жизни. Если бы только не… — Так ты не сказал, за что они хотели меня убить. — Я скажу. Я только… Только сначала мне нужно прикоснуться к твоим волосам. — И, увидев выражение лица Дэмиена, быстро заговорил: — Это правда нужно. Я не умру, я обещаю тебе. Я точно знаю, что не умру. Я клянусь. Они могут все ошибаться. Поэтому сначала я хочу быть уверенным. Дэмиен смотрел на него молча. Потом сдался, как всегда. — Да делай ты что хочешь, — сказал он. Чарли до последнего момента надеялся, что ничего не найдет, но родимое пятно было там, на темени. Три маленькие шестерки. — Посмотри сам, — сказал он обессиленно, — возьми второе зеркало. На твоей голове знак Зверя. Монашка сказала правду, чтоб ей сдохнуть в мучениях. Дэмиен смотрел недолго. — Что это значит? — спросил он. — Кто сделал эту татуировку? Это меня так пытались проклясть? — Это значит, что ты — Зверь из книги Откровения, — сказал Чарли так быстро, как смог, чтобы не передумать. — Антихрист. Он уже приготовился утешать Дэмиена, если его вообще возможно будет утешить, но Дэмиен нисколько не огорчился. — Ты имеешь в виду, они верят, что я Антихрист. Сам-то ты не мог поверить в такую чушь? — Я… — Чарли удивленно проморгался, будто очнулся от гипноза. — Я, знаешь, тогда правда поверил. Она была убедительна, эта фрау… Но сейчас… Это был такой прекрасный шанс нырнуть обратно в неверие. Сделать вид, что ничего не произошло, просто за Дэмиеном охотятся какие-то сумасшедшие. Доказательств у него все равно не было – не считать же доказательством маленькую татуировку? Ее кто угодно мог набить. Он никак не мог проверить… В тот же миг он понял, что может. — Я знаю, как мы можем узнать точно, — сказал он. — Если монашка сказала правду, твоя кровь… «Кровь шакала», — должен был он сказать, но не смог. Просто не повернулся язык сказать такое Дэмиену. Назвать его Антихристом — другое дело, в этом все же было какое-то величие. Шакал… — Твоя кровь не такая, как у остальных людей. Пойдем в лабу, сравним. Если окажется, что она соврала, значит, все хорошо. Просто вызовем полицию. Пусть копы с ней разбираются. Если окажется, что… Ну, лучше знать, чем не знать? — Лучше знать, — согласился Дэмиен, и они пошли в лабораторию. *** По дороге обратно в спальню Дэмиен не сказал ни слова. Казалось, что Чарли снял с него небольшой груз, чтобы потом положить на его плечи огромный тяжелый камень. Он ужасно хотел помочь, только чем он мог помочь Дэмиену? — Ладно, — сказал вдруг Дэмиен, — веди меня к ним. Ты сказал, они знают, как меня убить? Пусть убивают. Черт со мной, черт со всем этим. Лучше покончить уже сразу. — Не надо, — тихо попросил Чарли, — подожди, ты же еще можешь передумать. — Я знаю, — сообщил Дэмиен. — Конечно, я передумаю. Завтра уже все будет казаться не так ужасно. Поэтому я и тороплюсь. Где там она будет меня ждать со своими кинжалами? Надо пойти с ней в церковь? Хорошо, я пойду. Давай уже, веди меня, пока я не передумал. Дэмиен действительно собирался идти и умереть, чтобы всем в мире было лучше. Прямо как Иисус когда-то давно. Только ему-то легко было, он же знал, что воскреснет. А Дэмиен шел на абсолютную смерть, без надежды, без воскрешения. Эта монашка, когда увидит его, когда поймет, что он пришел отдать себя на смерть ради других людей, разве не пожалеет его? Разве сможет она его не полюбить тогда? Она ведь не может быть совсем бессердечной. Конечно, она его полюбит. И тогда она просто убьет его из любви — и из жалости тоже. Скажет, что это — лучшее, что только она может ему дать, спасти его душу, уничтожив ее. Ничего не изменится. И никак не объяснить ни ей, ни Дэмиену, что его смерть все равно никакой пользы не принесет — как и Иисус умер зря. Нужно придумать что-нибудь, быстро, любое решение, которое удержало бы Дэмиена. — Слушай, — заговорил Чарли, сдерживая слезы, — если бы ты после смерти вернулся к себе, обратно, править Адом, я бы тебя отвел. Честно. Я бы умер вместе с тобой и в Ад пошел бы с тобою. Но ты же умрешь по-настоящему, твоя душа исчезнет. Что я буду делать без тебя? — Ну исчезнет, — сказал Дэмиен. — Я вообще всегда считал, что после смерти ничего нет. Для меня в этом смысле ничего и не изменится. Умру, как любой атеист. А ты еще сможешь перейти на другую сторону… — Никогда я не пойду к богу, — сказал Чарли, — после того, что он с тобой сделал. На что тебя обрек. Я ненавижу его. Я… Я думаю, я знаю, как все исправить. Я возьму это себе. Если я буду Антихристом вместо тебя, никто вокруг тебя больше не умрет. Эти монахи увидят, что ты бываешь в церкви, можешь даже причаститься сходить, чтобы до них дошло. Тогда они решат, что ошиблись, а на меня никто не подумает, монашка уже разговаривала со мной, она знает, что я обычный. Мы проведем их всех. — Ты сам понимаешь, на что идешь? — Дэмиен уставился на него пораженно. — Ты попадешь в Ад. — Я и так туда попаду. Да после того, что мы делали в трейлере, меня в рай не возьмут — и я сам не пойду. Ты же не думаешь, что я когда-нибудь смогу в таком раскаяться? Если ты умрешь, я покончу с собой и все равно буду в Аду. Так лучше уж я приду туда вместо тебя. — Ты так говоришь, будто знаешь, что это точно сработает, — сказал Дэмиен. — Ну, попробовать-то мы можем. Умереть ты всегда успеешь. Я думаю, нам надо обменяться кровью. Раз она у тебя другая. Только, мне кажется, это нужно делать не здесь. Там, в трейлере, где нас никто не видит, кроме… — Кроме моего отца. — И нужно выбрать другой путь. Чтобы она не выследила нас. Думаю, тебе-то опять ничего не будет, а ее собаки загрызут. Или вороны. Чарли еле выдавил из себя эту фразу. Плевать ему было на всех ватиканских монахов, все они заслуживали любой страшной смерти. Но нельзя было сказать Дэмиену, как Чарли боится, что их покушение удастся. Вдруг Дэмиен решит, что это лучший выход. — Надо будет зайти в супермаркет, — задумчиво добавил Дэмиен. — У тебя еще деньги остались? — Да. Что нам будет нужно? — Купишь банку чечевичного супа и отдашь мне. — Чечевичного? — Чарли вдруг понял. — Это ведь было в Библии, да? Сработало однажды, может и еще раз сработать . *** Дорога до трейлера была совершенно чудовищной. Не потому, что постоянно приходилось оглядываться, не выследил ли их кто-нибудь — хотя и поэтому тоже, — самое ужасное было, что Дэмиен время от времени говорил: — Если передумаешь, скажи. Или: — Ты же знаешь, что можешь отказаться в любую минуту. И еще: — Если ты откажешься сейчас, это окей. Я все равно навсегда запомню, что ты хотел сделать это для меня. Если бы можно было просто согласиться однажды и дальше просто идти, сознавая всю безнадежность, — так нет, приходилось каждый раз принимать это решение снова и снова. Чарли казалось, что на его плечах сидят, как в смешных комиксах, ангел и демон, и если демон говорил о верности, преданности и стойкости, то ангел, как ему и полагается, пытался подло подбить на бегство. Так странно, что именно сейчас, если Чарли выберет предательство, струсит и сбежит, его без вопросов примут в рай, а Дэмиен все равно будет ему благодарен просто за попытку, он сам сказал. А вот за смелость и любовь ему будет обеспечен адский котел. Но тогда Дэмиен будет любить его вечно и никогда не бросит. Нельзя бросить того, перед кем ты в настолько огромном долгу. Не сможет Дэмиен не любить его, если будет помнить, что Чарли единственный на свете согласился взвалить на свои плечи его перевернутый крест. Потому что разве кто-нибудь другой согласится на это? Чарли чуть не споткнулся, когда понял, что на самом деле их очень много — тех, которые согласятся. На свете полно сатанистов: все опекуны Дэмиена, и все, кто следит за ним, и новый психолог, и Джон Лайонс из Белого дома — они и так служат Сатане, и если они узнают, что могут больше не прислуживать Антихристу, а сесть на его трон и надеть его диадемы… Да они на коленях сползутся со всего мира ради такого шанса. И тогда тот, кто успеет первым, получит всю любовь Дэмиена. Навсегда. Пораженный этой мыслью, он даже перестал трястись. И когда Дэмиен, сделав глоток из консервной банки (оставалось надеяться, что одного глотка хватит), легко провел ножом по своей ладони, Чарли уже без сомнений взял у него нож и, закрыв глаза, провел по своей. Сначала была одна долгая секунда, когда ему показалось, что ничего не сработало, что этот обряд, который они придумали наспех, просто ничего не значил. А потом его наполнила нечеловеческая сила, о которой он даже не думал, власть, о которой он не мечтал, и он понял, что все получилось. Их обряд и правда был нелеп и не нужен, и без чечевицы они могли обойтись: все, что имело значение — желание перед лицом Сатаны, охраняющего их. Зря Чарли боялся, что не выйдет: разумеется, раз Бог отказал своему Сыну, когда Тот просил пронести чашу мимо, то Сатана обязательно согласится. Чарли думал только об ужасе, который его ждет, и был не готов к тому, что сила, наполнявшая его, могла приносить настолько сильное наслаждение. Он владел миром, он мог делать что угодно, и всю эту власть, всю мощь Дэмиен использовал только для того, чтобы ее же и подавлять. Вот ничтожество. Мысль была настолько неожиданной, что Чарли открыл глаза. Дэмиен все еще стоял перед ним, такой же, как всегда, ничуть не изменившийся. Просто теперь он вовсе не казался таким красивым, хотя черты его лица остались теми же. Теперь — Чарли знал это наверняка, ему не было необходимости смотреться в зеркало — именно его лицо стало необычайно привлекательным. Теперь, наверное, Дэмиен будет любить его. Конечно, его любовь будет не нужна, но это только справедливо, пусть страдает. Чарли ведь страдал. Дэмиен смотрел на Чарли не мигая, но ни любви, ни восхищения в его глазах не было. Скорее там читался страх и чудовищная вина. — Что я сделал с тобой… — в ужасе прошептал он, вглядываясь в лицо Чарли. Потом он сказал: — Я возьму это назад! Нельзя было, никто, никто не должен нести это вместо меня! Не бойся, я сейчас возьму это обратно! Если бы он хоть понял, что потерял, если бы пожалел об утерянной власти, его можно было бы уважать. Но он так и не понял ничего. Ничтожество. — Нет, — просто сказал Чарли. Не хватало еще тратить слова. Теперь, когда он вернется в школу, забавно будет посмотреть, как все, кто презирал его, склонятся перед ним. Еще забавнее будет, когда они припомнят Дэмиену все его высокомерие, все обидные слова, которыми он так щедро разбрасывался. Через неделю, при посвящении в их дурацкий клуб, надо будет сделать, чтобы бутан у кого-нибудь на руках полыхнул, как бензин. Все равно все несчастные случаи спишут на Дэмиена Торна. Если, конечно, он останется в школе к тому времени. Ведь теперь кто-нибудь из учителей может заметить, сколько уроков он прогулял и как давно в последний раз делал домашку. Так что, может быть, не очень и долго его будут бить в Престоне. И какую бы новую школу ни подобрали ему опекуны, скорее всего, Чарли о нем больше не услышит. А, опекуны: надо немедленно связаться с Джоном Лайонсом и потребовать у старого мудака все деньги Торнов и Харрисонов. Ведь теперь они по праву принадлежат Чарли. Дэмиен все еще стоял и с тем же ужасом смотрел на Чарли. Это начинало утомлять. — Слушай, — нахмурился Чарли, — что ты тут застрял? Иди уже куда хочешь. Это все-таки мой трейлер, я его первый нашел. Убирайся к дьяволу.