Свистать всех наверх!

— Пелла, это Варрик. Варрик, поздоровайся с Пеллой. — Как поживаете, монна Пелла? Слушай, это входит в обязательный ритуал знакомства или церемонию взаимного расшаркивания с чужой собственностью можно пропустить? — Мы не возмущаемся твоему многолетнему поклонению Бьянке, и ты не ворчи! — Зря мы ему потакаем. Однажды гномья навязчивая привязанность к арбалету перерастет в маниакальную страсть. Там и до одержимости рукой подать. Мор вас обоих возьми, вы помогаете или просто вышли языками потрещать?.. — Кто мы такие, чтобы мешать тебе исполнять предначертанное Творцом? Ведь в мудрости своей Он сотворил эльфов исключительно для грязных и тяжелых работ, а также для утоления людской похоти. — Иза, ты опять за свое?.. — Молчу-молчу. Вот, схватила корзинку и убежала сломя голову. — Бутылки не разбей! — Кстати, насчет маниакальных страстей. Кто бы меня попрекал одержимостью, только не эльф с собранием двуручников больше него ростом. Напомни, как ты обозвал свое последнее приобретеньице? — Благой вестью. Варрик, хватит дурить. Пелла хоть и неказиста с виду, но вполне надежна. Соберись с духом и вперед. Для героя, прошедшего Глубинные Тропы, это проще, чем с бревна упасть. Подавая наглядный пример, Фенрис забрал оставшиеся мешки с провиантом и легко шагнул с края каменного причала, встав босыми ступнями на широкий борт «Пеллы». Вельба чуть качнулась под его весом. Эльф спрыгнул вниз, к непривычно деловитой Изабелле. Мастер Тетрас остался в гордом одиночестве. Посреди охваченной утренней суетой киркволльской гавани, насквозь провонявшей тухлой рыбой, солью, дегтем, отсыревшим деревом и тонкими, едва уловимыми ароматами экзотических фруктов. На соседнем причале яростно торговались за улов нынешней ночи. Перекупщики лаялись с грузчиками, рыбаки вели извечную грызню с моряками торговых судов, пирожница сипло выхваливала свой товар. Надрывно скрипели колеса тележек со свежей рыбой. Кто-то грозился набить кому-то морду за неотданный карточный долг. Кто-то требовал, чтобы засранцы с «Медузы» живо вернули спертый багор и сеть. Плескалась под сваями грязная вода, орали чайки. Прекрасная жизнь большого приморского города била ключом. Перед мастером Тетрасом неодолимой преградой лежали сходни — две широкие, перехваченные рейками, потрепанные доски. Ведущие прямиком в Бездну, на борт вельбы с непритязательным названием «Пелла». Варрик полагал, пиратка наградит свою плавающую собственность громким и вычурным прозвищем. Однако Ривейни из неясных (может, даже сентиментальных) соображений сохранила имя, данное лодке предыдущим владельцем, кривовато намалеванное белой краской по обе стороны носа и на низкой корме. Утешало одно — вельба мало походила на образ, нарисованный бойким воображением Варрика. Не верткая плоскодонка, но вместительная посудина с плавными обводами корпуса, поблескивающими начищенной медью деталями и высоченной мачтой, опутанной паутиной такелажа. Со спокойным достоинством она покачивалась туда-сюда, с ее бортов свисали туго набитые мешки, препятствовавшие соударению вельбы и причала. «Пелла» вроде бы не собиралась рассыпаться грудой изъеденных морским червем досок. Хотя кто его знает, сколько лет она уже бороздит Недремлющее море... «Пара дней, — твердил себе Варрик, бочком перебираясь по сходням. Доски прогнулись под его немалым весом и зловеще скрипнули. — Я согласился на эту безумную авантюру исключительно ради Фенриса. Сяду в тихий уголок в обнимку с бутылочкой бренди и буду надеяться на лучшее. Пусть эти повелители морей радостно сходят с ума. Моя цель — вернуться живым и невредимым. Пригоршня новых познавательных впечатлений тоже не повредит, но уцелеть — это главное». — Шуруй вниз, — скомандовала Изабелла, стоило дворфу опасливо ступить на борт. — Мы вчера швыряли барахло куда попало... приберись, а? — Смутно припоминаю, меня зазывали на увеселительную морскую прогулку, — кротко напомнил Варрик. — Насчет «стань нашим интендантом» уговора не было. — Ну пожалуйста! — Изабелла и Фенрис общими усилиями стаскивали с прикрепленной к мачте длиннющей поперечины огромный холщовый чехол. — Ты единственный, у кого слету получается разобраться, что к чему! Большая общая каюта внизу, куда попадали через решетчатую дверцу и спускались по крутой лестничке в три ступеньки, была по колено завалена мешками, корзинами, ящиками и бочками. Плюс здоровенная скатка, обкрученная витками бечевки. Изабелла явно вознамерилась гульнуть с комфортом и размахом, заменив их скромную палатку на натуральный шатер с антиванским ковром впридачу. В выгородке по левую руку устроили нечто вроде кухоньки с плитой добротной гномской работы, ящиком для хранения угля, посудными шкафчиками и развешанными на крючках расписными кружками. Справа располагался откидной столик и поделенный на ячейки стеллаж, забитый свернутыми в рулоны картами, потрепанными книгами и навигационными инструментами. Надо полагать, именно здесь Изабелла — капитан Изабелла! — трудилась над прокладкой курса. Карты изрядно разлохматились по краям, но латунный прикладной инструментарий выглядел дорогим, не тронутым патиной и заботливо ухоженным. Носовую часть каюты занимали широкие койки, под которыми прятались рундуки для хранения тысячи необходимых в походе вещей. К невысокому потолку поворотными рычагами крепился узкий длинный стол. В плавании его спускали вниз и подвешивали на специальных цепях. Варрик запнулся о ножны с очередным мечом Фенриса (россыпь мелких сапфиров в навершии, массивная крестовина без вычурных накладок, значит, Разрушитель? Или все-таки Цветок Битвы?) и вполголоса ругнулся, взглядом ища подходящее место для Бьянки и собственного заплечного мешка. Может, оно и к лучшему, что он не будет мешаться под ногами, пока Ривейни и Фенрис выводят маленький кораблик из оживленной гавани. Наверху лязгнуло, громыхнуло и зашебуршало. Вельба ощутимо вздрогнула, бегавшие по стенам размытые золотые отсветы начали плавно смещаться. Взволнованно простучали каблуки Изабеллы — сперва в направлении носа «Пеллы», затем обратно. Точно деревянная шкатулка со сложным музыкальным механизмом, лодка до отказа наполнилась разнообразием звуков. Звонко шлепали о корпус волны, со всех сторон поскрипывало и похрустывало на разные тона. Долетал голос Изабеллы, отрывисто и резко отдававшей команды. Иногда Фенрис что-то отвечал ей и слышался глуховатый стук босых пяток о доски, или мягкий удар, означавший, что эльф спрыгнул на крышу рубки. Возня с сортировкой и надлежащим размещением предметов успокаивала, как любое выполнение простых и понятных действий. Варрику вообще нравилось создавать порядок из хаоса. Провиант и бочонки с пресной водой — поближе к кухне. Ага, медная скоба торчит в стене не просто так, за ней прячется отсек для хранения бутылок. Запасная одежда Изабеллы, Фенрис в своей навязчивой предусмотрительности все-таки упаковал доспех (хорошо хоть не старый, истрепанный и порубленный, а новый), рюкзак с теплыми шмотками на всякий случай. Кофр с несколькими книгами и набором для ухода за оружием — явно эльфа. Саквояж с парой вместительных, тщательно запертых шкатулок с непристойными картинками из жизни кунари на крышках — точно имущество Ривейни. Помилуй Андрасте, неужто Изабелла захватила в дорогу свои драгоценные побрякушки? Кого она намерена впечатлить, крабов или встреченных пиратов? Мешки с углем, опять съестные припасы, колбасы, тщательно завернутая в пергамент головка ферелденского сыра, сухари, мука, бекон, набитая стружкой картонка со свежими яйцами, корзинка с дорогущими апельсинами... Вылазка предполагалась на пару-тройку дней, а взятых ими запасов точно хватит на седмицу. Когда внезапный шторм унесет вельбу в океан, они малость протянут, прежде чем решат бросить жребий, кому первым суждено пойти на ужин для сотоварищей. Жестянка орлесианских леденцов, изящный мешочек с алым шелковым бельем... так, зря он сюда сунулся. Скатанные в тугие рулоны спальные мешки, пледы, толстые одеяла, подушки. А что, недурное выйдет путешествие с удобствами. Каково оно, заниматься любовью на корабле? Хотелось бы попробовать — пусть даже втроем, потому как Изабелла вряд ли в силах исполнить собственную клятву «смотреть, но не трогать». Завершив сортировать имущество, Варрик приоткрыл дверцу и осторожно высунул голову наружу. Недостаточно бдительно — прямо над макушкой дворфа просвистел летящий справа налево здоровенный брус, увлекавший за собой гирлянду веревок и деревянных блоков. — Глаза разуй! — сердито рявкнула Изабелла. — Схлопочешь гиком по башке, вмиг умные мозги брызнут наружу! — Иза, хорош орать, — хрипловатый голос эльфа доносился откуда-то сверху. — Варрик, не мельтеши, сядь куда-нибудь. — Дверь не оставляй нараспашку, зальет нахрен! — пиратка навалилась на длинный, слегка изогнутый балансир, уходивший за корму. Припомнив свое не очень удачливое странствие в Антиву, Варрик не удержал язык за зубами: — Это ведь руль, да? А почему он не круглый, с такими блестящими рукоятками? — Засранной ферелденской вельбе полагается только румпель, — огрызнулась Ривейни. — Куда тут прикажешь штурвал вкрячить, в жопу рулевому? Варрик плюхнулся на узкую скамью, вжавшись спиной в угол изогнутого борта и каютной переборки, и заинтересованно огляделся по сторонам. Желудок, вопреки тревожным ожиданиям, чувствовал себя отлично, не сделав ни единой попытки избавиться от содержимого. Над головой косым клином устремлялся к небу парус, с точки зрения гнома выглядевший бесконечно высоким и огромным. Парус слегка похлопывал на ветру, то опадая тяжелыми складками, то снова надуваясь. Был он совсем не белоснежным, но выцветшим, грязно-желтоватого оттенка, с тщательно нашитыми в некоторых местах заплатами. Кое-где холстину украшали тонкие цветные ленточки. Такие же пестрые лоскутки были привязаны к толстым тросам, удерживавшим мачту. Вельба неспешно преодолела забитую торговыми кораблями внутреннюю гавань и теперь огибала остров с угрюмыми Казематами. Неприступные бастионы, зарешеченные бойницы, обвисшие давно нестиранными тряпками флаги с пылающим мечом. Невольно подумалось о том, смотрит ли сейчас кто-нибудь из магиков или несущих дозор храмовников со стен и видит ли маленькую лодку, идущую к Большому каналу. Они уплывут и недурно проведут время, а обитатели Казематов обречены до конца жизни влачить полутюремное существование заключенных, не совершавших преступления, и постепенно сходящих с ума сторожей. При эдаком раскладе становятся понятны и объяснимы семь побегов Андерса. Поразительно, как он вообще до сих пор умудрился остаться живым и избежать Усмирения. Гребаный шустрый везунчик. Может, где-то там, за Завесой, кто-то впрямь приглядывает за их взбалмошным целителем. Сберегая его для некоего важного дела.... или просто потому, что Блондинчик порой не в меру обаятелен? — К повороту оверштаг то-овсь! — пропела Изабелла. Крепившаяся к мачте тяжелая поперечина — гик, так ее вроде назвала Ривейни? — надрывно заскрипела, размашисто описывая плавный полукруг и меняя положение паруса. — Юнга, за шкотами кто должен следить, ты, я или Создатель? Что за сопля болтается по левому борту?! — Каффас... — Живо убрал!! Выпорю! Без всякой жалости! Эльф длинным скачком переместился с борта на борт, и принялся торопливо распутывать захлестнувшиеся веревки. Изабелла раздраженно шипела сквозь зубы, Варрик молча сочувствовал. Ошибки исправили, парус звонко щелкнул, «Пелла» развернулась носом к статуям Близнецов. Киркволл оставался позади — плотно сбитый в единую массу обработанного камня, окутанный вонючим дымом литейных и кузнечных мастерских, ощетинившийся ржавыми штырями и уличными решетками. Солнце нестерпимо блестело на бронзовых фигурах хищных птиц, рассевшихся на выступах Цитадели и зловеще косившихся на суетливую гавань. Таким он был, их безумный древний город, утопающий в крови, жмущийся к подножью нависшей над ним Расколотой горы. Осененный хмурыми ликами древних богов, чьи имена давно и прочно позабыты. Город тайн, наветов, интриг, взаимовыгодных соглашений, грязных мостовых и нечистых на руку дельцов. Они миновали подножие первой пары Скорбящих, и на них отбросила зловещую тень Цепь — одна из тех, благодаря которым Киркволл заслужил свое мрачное прозвище. Отлитая из черного железа Цепь была огромной и здорово изъеденной ржавчиной. На перемычках звеньев топырили мокрые крылья и перекликались дурными голосами бакланы. В тревожные дни Цепи опускали, преграждая флоту вероятного противника вход в город. Варрик порылся в памяти, вспоминая, когда в последний раз запускались установленные в основании маяка огромные механизмы. Выходило, как бы не в веке Бурь, во времена нашествия кунари. Рогатых это не остановило, ночью дредноуты при поддержке магов-саирабазов прорвались в город, на четыре долгих года погрузив Киркволл во тьму служения Кун. Как-то из интереса Варрик попытался отыскать в городских архивах документы тех кошмарных времен двухсотлетней давности. Не нашел ровным счетом ничего, кроме вороха разрозненных, исполненных смятения обрывков. Ни таможенных отчетов о досмотрах прибывших кораблей, ни товарных накладных, ни записей городской стражи о приехавших и уехавших, ни даже хроник вездесущей и неистребимой гномской Торговой Гильдии. Ничего. Четыре года Киркволла словно бы не существовало на лике земли. Создатель ведает, что сталось бы с городом и всей Вольной Маркой дальше, если б орлейской армии во главе де Лафаем не удалось изгнать кунари. А теперь рогатые фанатики вернулись и торчат обособленным лагерем в дальнем углу порта. Не уходят, ничего не требуют, не строят новый корабль, не пытаются договориться об аренде судна, чтобы убраться в свой занюханный Пар Воллен. Просто сидят там, затачивают топоры, день за днем проповедуют Кун всем желающим слушать, и служат поводом для всеобщей неприязни. Мастер Тетрас слишком углубился в размышления о прошлом и настоящем родного города, упустив из виду миг, когда вельба разминулась с рыбацкими баркасами и благополучно вошла в Большой канал. Мир сузился, зажатый неровно срезанными каменными стенами — черными, цвета жареных каштанов, пепельно-серыми, темно-красными. Парус захлопал, теряя ветер, «Пелла» рыскнула ближе к отвесному берегу. — Нет, — Фенрис проверил что-то на носу лодки, вернулся, присел на срезе рубки. Извечная эльфийская манера, стремление занимать в пространстве как можно меньше места и быть готовым в любой миг рвануться в бой или встать в защитную стойку — подтянуть ногу под себя, опираясь подбородком на колено, обратиться в подобие каменной горгульи. Острые локти, острые колени, весь собранный из острых углов и натянутых до едва слышного звона жил. — Да, — упрямо возразила Изабелла. — Нет. Это опасно. Ты в лоцию Канала вообще заглядывала? — Конечно. Я ее наизусть помню, в отличие от тебя. Я капитан или где? Ты во мне сомневаешься? — Я сомневаюсь, Иза, что ты вообще когда-либо была капитаном. Думаю, тебе иногда разрешали потрогать руль. Одним пальцем. А на корабле держали исключительно за твои, кхм, выдающиеся достоинства. — Чтоб у тебя язык отсох, сволота остроухая! — Во имя Создателя, что вы двое опять не поделили? — Глянь, какой кусок отборного дерьма болтается впереди по курсу, — оскорбленно поджала губы Изабелла, махнув рукой в сторону носа вельбы. — Выперся, гад орлейский. Растопырил жопу на весь пролив! Ярдах в пятиста впереди, неспешно раздвигая серые морщинистые волны, двигался корабль. Внушительных габаритов, с высоко задранной кормой и облаком светлых парусов на трех мачтах. Расписанный в темную торжественную синеву и королевское золото, высокомерно оскалившийся мордами львов. Воплощенный символ торжества Орлесианской империи, одним своим видом без труда подавлявший маленькую неказистую вельбу. — Знакомые красивцы, — отметил мастер Тетрас. — «Гордость шевалье». Изабелла, дорогая, тебя ведь не посетила светлая мысль устроить маленький победоносный абордаж? Имей в виду, в трюмах этого корабля плывут навстречу покупателям товары моего дома. Не лишай меня законного дохода, идет? Ривейни решительно тряхнула головой. Сверкнули в хищной улыбке белые зубы, карие глаза, витые золотые змеи в тяжелом ожерелье. — Тебе ведь нужен материал для следующей книги, да? Я одним глазком сунулась в черновики, ты собрался писать про морское путешествие Белладонны и Дейна? Это должно быть очень, очень увлекательное странствие, но вот эльф обмолвился, якобы ты хреново разбираешься в кораблях... — Можно ближе к сути дела? — не выдержал Варрик. — Орлесианская корма затмила кое-кому солнце, — злорадно скрежетнул Фенрис. — Иза, нам не хватит ветра, чтобы их обойти. Ты это понимаешь, я это знаю, теперь и Варрик в курсе. — После третьих Близнецов берег ниже и тянется долгая излучина, — не унималась пиратка. — Черканем килем по дну и нам крышка. Еще есть отличный шанс, что с орлейского борта нас не заметят и при смене курса разотрут в щепки о тамошние бараньи лобешники. — Если ты нормально нас откренишь, мы проскочим! — Напоминаю, я эльф и во мне полтораста фунтов весу. В прошлый раз сама орала, что... — Нацепи свою железную оглоблю, хоть какая-то от нее польза! — Десять лишних фунтов ничем не помогут. Нет, Варрика на борт ставить нельзя, даже не заикайся. — Почему мы не можем и дальше спокойно плыть к Рваному берегу? — влез донельзя заинтригованный Варрик. — Изу терзает чувство глубокой зависти к роскошному чужому фрегату, пока сама она позорно бултыхается в маленькой лодчонке, — хмыкнул Фенрис. — И это тоже, — не стала отрицать пиратка. — Но куда больше меня возмущает, что вы, два обмудка, не верите в мой опыт! В мой расчет! И в то, что я знаю, что делаю! «Не эти ли слова Изабелла прокричала своей команде за миг до того, как ее корабль врезался в рифы и канул на дно морское?» Мастеру Тетрасу хватило тактичности смолчать, однако Изабелла неплохо умела читать по лицам. — Хрен вам, а не кораблекрушение, — отчеканила бывшая пиратка, гордо выпрямляясь. — Фенрису простительно, он вообще никому не доверяет. Но ты, дорогой друг, сейчас прям-таки в душу мне плюнул. Смачно так харкнул. Поэтому я сделаю это. Обгоню орлейских говнюков и первой выйду в залив. Докажу свою правоту вопреки трусливым мужским колебаниям и сомнениям. А когда я буду праздновать заслуженный триумф, его разделит со мной Бьянка. — Нет. — Да. — Оставь Бьянку в покое, сумасшедшая ты женщина. — Уверена, она давно в тебе разочаровалась. Прямо как я сейчас. — Пока вы треплетесь, время уходит, — напомнил Фенрис, прерывая дуэль раздраженных взглядов между Ривейни и Варриком. — Решай уже что-нибудь... капитан Изабелла. — А ты чего расселся, как кот на заборе? Яйца вылизываешь и хихикаешь в кулачок? — вызверилась на своего единственного подчиненного пиратка. — Живо поднимай стаксель! Сейчас выясним, кто тут настоящий моряк, а кто орлейский жабоеб! — А мне что делать? — заикнулся Варрик. — Осьминогу хуй приделать! Дворф в кои веки восхищенно осекся. Слог Изабеллы порой обретал краткость и сокрушительность, сравнимые разве что с метким ударом гномской секиры по черепу гарлока. Оживившаяся парочка немедля развила бурную деятельность. Сквернословя сквозь зубы и постоянно оценивая взглядом расстояние до расписной кормы «Гордости», Изабелла металась, шустро манипулируя добрым десятком веревок — затягивая одни и ослабляя другие. Фенрис, стоя на носу вельбы, поспешно крутил блестящую медью лебедку — и загадочный туго свернутый холщовый куколь развернулся, со скрипом поехав по тросу вверх и обратившись дополнительным парусом. Отбеленным, украшенным аляповатым изображением герба Киркволла и сотканным из более легкого материала. Хлопнув несколько раз, парус рывком надулся, выпятившись грудью чайки-фрегата. Звук рассекаемой корпусом воды изменился, из размеренно-плещущего став журчащим и напоминая тот, что издает быстрая река на перекатах. Варрик только успевал вертеть головой туда-сюда, наблюдая, кто чем занят и угадывая смысл действий. Изабелла развернула вельбу под острым углом к ветру, отчего мачта с парусами, и хитрая веревочная паутина тросов натянулась, упруго дрожа. Пришитые к закраинам паруса цветные ленточки вытянулись, часто трепеща — похоже, они располагались там вовсе не для праздного украшения, но с некой полезной целью. — Чародейки, — коротко пояснила Изабелла, заметив, что именно привлекло внимание Варрика. — По ним следят за силой и направлением ветра. Хорошо идем, разгоняемся... а теперь держись крепче. — Ривейни, что ты затеяла? Пора паниковать? — Ой, да брось, тебе понравится, — ухмыльнулась пиратка, сверкнув золотой каплей-бусиной под сочной нижней губой. — Ты ведь любишь острые ощущения? Орлесианский парусник внезапно стал очень близким. Можно было разглядеть облупившиеся морды львов, бликующие стекла в выпуклом фонаре капитанской каюты и тающие водовороты, оставленные поворотами массивного рулевого пера. Пролив начал медленно изгибаться, впереди проступили изломанные очертания огромных статуй, третьей пары Близнецов. Скалистые берега канала, пробитого в незапамятные времена чудовищной силы магическими заклинаниями, пошли вниз. Мелькнула темная зелень, напоминая о том, что в окрестностях Киркволла есть не только шахты и каменоломни, но и еще не вырубленный до конца лес Планасен. Громада «Гордости шевалье» постепенно меняла курс. Неспешно и неуклонно поворачивая увенчанный фигурой рычащего льва нос к западному берегу. На мачтах забегали быстро перемещающиеся фигурки, уменьшая парусность. Варрик покосился на спутников — Изабелла азартно вцепилась в румпель, едва заметно пошевеливая его влево-вправо. Фенрис балансировал на самом урезе борта, чуть сутулясь и с показной небрежностью удерживаясь за снасти. Что-то звенело между эльфом и пираткой, эдакое слаженное, бессловесное взаимопонимание. Возможно, именно так Белладонна вела свой корабль на противника, пока Родриго, лидер ее абордажной команды, сосредоточенно и невозмутимо ожидал команды броситься вперед, навстречу победе или смерти. На орлесианце их заметили. Кто-то из моряков свесился через борт, разглядывая подкравшуюся слишком близко вельбу. Посвистывал ветер, ослепительно блестела вода, маленькое суденышко нагоняло огромный фрегат. — Давай! — звонко и хлестко крикнула Изабелла, когда они стали вровень с кормой «Гордости». — Пошел! Пиратка налегла на руль, изо всех сил толкая его обеими руками. Мирно плывущий по волнам крохотный мирок, где Варрик успел немного обвыкнуться, обратился сущим кошмаром. Крякнув сочленениями, вельба резко завалилась на левый борт. В каюте с грохотом упало и покатилось что-то незакрепленное. Варрика неумолимо потащило прочь со скользкой скамьи, словно угодившую в снежную лавину щепку. Гном мертвой хваткой ухватился за медный поручень, вбивая каблуки сапог в решетку под ногами в поисках опоры. Рехнувшаяся женщина у руля явно не отдавала себе отчета в том, что творит — или, напротив, задалась целью всенепременно перевернуть их и утопить. В преддверии мучительной кончины нестерпимо хотелось узреть что-нибудь, радующее душу. Варрик лихорадочно поискал взглядом эльфа. Фенрис не поддался общему безумию и не сиганул за борт, оставшись на прежнем месте. Замер, чудом сохраняя равновесие на рискованно задравшемся вверх борту «Пеллы». Растрепанные волосы, белая рубаха без рукавов, в кои веки не облегающие шоссы, но удивительно шедшие ему синие моряцкие бриджи по колено. Эльф оглянулся через плечо, согласно кивнул Изабелле — и опрокинулся спиной назад, зависнув прямо над вспененными гребнями волн. Варрик невольно заорал. Сильно накренившись и едва не черпая воду парусами, «Пелла» резким скачком рванула вперед, словно морской великан с размаху наподдал ей под корму. В сверкающем брызгами мире они летели вдоль бесконечного, громоздившегося дощатой крепостной стеной борта «Гордости шевалье». Наверху блажили — то ли восхищенно, то ли матерно. Изабелла скалилась и хохотала, Фенрис всем весом оттягивал на себя шкоты и тоже смеялся. Беспечно, беззвучно, легко. Эти двое делили счастливое безумие, растворяясь в ничем не оправданном, бессмысленном по сути риске. В радостном осознании собственной ловкости, щедро дарованной Творцом удачливости, веры в свои силы и свой опыт. «Если Ривейни однажды позовет Фенриса с собой в море — он ведь уйдет». Осознание, внезапное и сокрушительное, как удар болта в живую плоть. Тебя подстрелили, ты неизбежно теряешь силы, но рвешься в азарте боя вперед, стремясь достать противника и не замечая хлещущей крови. -------— **********-------------**********-------— ***********-------------- Они проскочили точно в зазор между массивным форштевнем фрегата и далеко уходящей в Канал россыпью округлых валунов размерами поболее человеческого роста — видимо, тех самых грозных «бараньих лобешников». Показалось или нет, болтавшийся над водой Фенрис умудрился оторвать одну руку от веревок и на прощание показать экипажу «Гордости» непристойный жест? Перед ними во всю ширь расстилался залив с останками былых кораблекрушений и архипелагом больших и маленьких островов, преграждавших выход к Недремлющему морю. Посрамленные орлесианцы отстали. Ривейни, запрокидывая голову и безудержно хохоча, переложила румпель. Гулко хлопнув днищем по волнам, вельба приняла более остойчивое положение. Упруго подтянувшись, Фенрис забрался на борт и схватил канат, закрепленный на нижней части обмякшего было переднего паруса. Белое треугольное полотнище натянулось, эльф соскочил вниз и дружески пихнул Изабеллу кулаком в плечо: — Чокнутая женщина, зачем ты напугала Варрика? Могла бы заранее предупредить, какой маневр собираешься отколоть. Вылезай, моя очередь. — Свали в Бездну, я своими глазами видела, как Варрика не устрашила свора напрочь ебанувшихся магов крови. А здесь — всего лишь маленькая бодрая встряска. К тому же под нашим полнейшим контролем. Справишься с лодкой? — Нет, конечно. Сейчас выброшу нас на берег, только найду, где побольше камней. Сделай что-нибудь поесть, а? — Я не стряпуха, — возмутилась Изабелла. — Капитан не занимается готовкой! — Пассажир тем более. Я рулевой. Остаешься ты. — Милосердная Андрасте, убереги сестру свою от кухонного рабства у остроухого засранца, — пробормотала Ривейни, обращаясь к серебристым облакам над головой. Игриво подмигнула приходившему в себя Варрику, вполголоса бросив: — Помни, нынче вечером Бьянка — моя. — Мечтай-мечтай, дорогая. Хихикая, Изабелла вильнула упругим бедром и скрылась за распашной дверцей. Загремела внутри посудой, ругнулась. «Пелла» неспешно скользила по невысоким волнам. Было непривычно узнавать донельзя знакомые ориентиры Рваного берега не с суши, но с воды. Вон почти развалившийся остов большого парусника, чьи гнилые балки выгнулись китовьими ребрами. Причудливая скала в виде раздвоенного рыбьего хвоста. Облюбованный пиратами кольцеобразный островок, куда можно добраться по узкому каменистому перешейку, густо утыканному ловушками. Сосновая роща, где их шайка выясняла отношения с зарвавшимися контрабандистами Иверса. Был неплохой шанс договориться и разойтись миром, когда б не Изабелла, притащившаяся на встречу с опозданием и с дичайшего похмелья. Ривейни сходу нахамила предводителю, тот отвесил ей плюху, Хоук вступился за боевую подругу, ну и как водится, понеслось дерьмо вниз по склону. Краткая история любой их вылазки. — Эй, meu stello [искаж. «пройдоха, мошенник»], — Фенрис выглядел удивительно довольным собой и миром. Вельба то оказывалась в полосе яркого солнечного света, то ныряла в отбрасываемую облаками тень. Чередующийся контраст освещения, казалось, стер со смуглой кожи эльфа так ненавидимый им лириумный узор, — как насчет побыть в шкуре грозного морского волка? — А Изабелла точно мне уши не отрежет? И, э-э... я тебе не помешаю? — Нет. Перебирайся сюда. Стоило Варрику малость утвердиться на ногах, как вельбу немедля шатнуло порывом ветра. Для Ривейни и эльфа внезапные колебания палубы, казалось, не имели никакого значения. Бешеная парочка шустро носилась с кормы на нос, неким шестым чувством угадывая ритм движений судна. Неуклюже взмахнув руками и пару раз запнувшись о лежавшую на дне обрешетку, Варрик добрался до заглубленной в корму скамьи рулевого. Его и эльфа разделял длинный румпель, вытертый в местах постоянных соприкосновений. Фенрис бесцеремонно ухватил приятеля за отворот рукава куртки, заставив положить напряженную ладонь на стеклянно-гладкое дерево, нагретое солнечными лучами. А может, хранившее тепло только что лежавшей здесь руки эльфа. Вельба, до того шедшая безупречно прямо и ровно, слегка вильнула и озадаченно щелкнула передним парусом. Фенрис опустил жилистую руку рядом, коротким движением запястья вернув «Пеллу» на прежний курс. Непривычное, пронизывающее ощущение — сродни тому, что имеют в виду живущие под землей дворфы, когда речь заходит о духовном единстве с Камнем. Или когда в дупель пьяная Изабелла начинает рыдать о своем разбившемся «Зове Сирены», твердя, что корабль был неотъемлемой частью ее души и она не ощутит себя цельной, пока вновь не вернется в море. Может, именно об этом говорил Фенрис, сравнивая миг осознания того, что корабль подчиняется тебе, с ударом молнии? Они миновали цепочку столбообразных островов с отвесными берегами, высотой не уступавших Цитадели наместника, и обрамленных понизу грязно-белой пеной прибоя. Эльф велел Варрику держать руль неподвижно — дерево под руками упруго сопротивлялось давлению воды — и ушел работать с парусами. Когда он вернулся, отбрасываемая мачтой тень кралась следом за узкими босыми ступнями, а задувавший прежде слева ветер сменил направление. Вельба маневрировала, хотя, на взгляд Варрика, участок залива ничем не отличался от тех, которые они успешно преодолели. — Банка, ползучая отмель, — разъяснил Фенрис. Челка упала ему на глаза, он раздраженно заправил седые пряди за острое ухо, но отросшие волосы упрямо выскользнули. — С каждым годом она становится все больше, пожирая неосторожные корабли. Где полоса бурунов, там граница между заливом Киркволла и Недремлющим морем. Сейчас тряхнет, — эльф повысил голос, крикнув: — Иза, проходим черту! Пиратка высунулась из каюты, блеснув золотыми серьгами и бросив строгий оценивающий взгляд на море и состояние парусов. Удовлетворенно махнула рукой, мол, все правильно делаешь, и скрылась, предупредив: — Обед готов, жентельмены, ща подам. Простите, фарфоровый орлейский сервиз разбился вдребезги, а комплект серебряных вилочек я на днях продула. — Официантка слегка жопорукая и вороватая, но хотя бы смазливая, — вынес приговор Варрик. — Должен заметить, обслуживание пассажиров на вашем фрегате поставлено так себе. Ни тебе экзотических развлечений, ни увлекательной культурной программы. — Я все слышала! «Пелла» с размаху врезалась носом в мутно-зеленую, клокочущую воду. Гном лязгнул зубами, когда их подбросило на волнах, а затем лодка с размаху ухнула вниз, точно с крутой горки скатилась. — Дыхание Создателя, приятель, ты явно подцепил от Изабеллы пиратское безумие. Оно заразно? Меня вскоре неудержимо потянет зарывать клады на уединенных островах и выкладывать указатели из черепов бывших соратников? — Тебя — нет. И меня тоже нет, — эльф пытался одновременно удерживать в поле зрения и Варрика, и трепет парусов вельбы. — Да, мне бы хотелось повидать другие страны и города... но не сейчас и не в компании Изы. Мне нравится море, нравится то, чему она обучает меня, но не по душе ее ремесло. Слишком непредсказуемо. Слишком рискованно. Ривейни, она как ураган. В любой миг готова умчаться за призраком удачи. Я хочу сберечь то немногое, что у меня есть. — Спорим, эльф в очередной раз обозвал меня пустоголовой и ветреной? — Изабелла выбралась наружу, сунув в руки Варрику наполненный поднос. — Представляешь, этот зануда наотрез отказывается бежать со мной на край земли. Сейчас разрыдаюсь от огорчения. — Цвет лица испортится, — невозмутимо сообщил Фенрис. — Когда наплачешься, приложи лед. — Как я только выживала без твоих ценных советов, — Изабелла совершила еще один поход в каюту, вернувшись с бутылкой и бокалами розового хрусталя. — Накатим же, друзья, за нас с вами и хрен с ними, а также за всех, кто нынче не с нами. Варрик, занеси в скрижали наших судеб, я официально признаю — если Фенрис в очередной раз задумает удирать куда-то морем, он справится. Хоть в одиночку, хоть в команде. Иди сюда, юнга, я тебя поцелую. — Это обязательно? — Любой мужик на его месте был бы счастлив до усрачки, — возмутилась Ривейни. — А этот шарахается, будто я его сейчас скверной заражу! — Я не любой. — Да, согласна, ты особенная тевинтерская снежинка. — Изабелла, в Тевинтере не бывает снега. Мрачный эльф его только на картинках видел. — Ну и что, я тоже. Это меня Хоук научил национальной поговорке. В Ферелдене этого самого снега, говорят, как грязи. В общем, поцелуй — ритуал и символ, а значит, неизбежен, как ежевечерняя молитва Себастьяна. — Символ чего, Иза? — Моего признания твоих скромных достижений. Ты задолбал все время спорить! В бокалах, к удивлению Варрика, плескался не традиционный моряцкий ром или суровое желчемасло тройной возгонки, но легкое пузыристое вино орлейского разлива. — Что? — удивилась расспросам дворфа пиратка. — Никакого крепкого алкоголя в пути, морские законы не мной писаны. Высадимся на берег и уж тогда забухаем от души. Зря я, что ли, тратилась и надрывалась с этой треклятой корзиной? — Монна капитан, осмелюсь спросить, наше странствие имеет некую конечную цель? Или процесс перемещения в бескрайнем мокром пространстве является самоцелью сам по себе? — Варрик, употребляй слова попроще, — посоветовал эльф. — Видишь, у Изы глаза от удивления к носу съехались. — Заткнись и жри, остроухий, пока кормят задаром. Лови апельсинчик. Я вот размышляю, не рвануть ли нам завоевательным рейдом до Оствика? — Так ведь туда три дня пути, — Варрик мысленно развернул карту побережья Недремлющего моря, прикинув расстояния. — Я бы сказала, четыре, — Изабелла отломила кусок пирога с яйцами и ревенем, и бодро зачавкала. — С ночевками на побережье. И потом еще обратно. — Не хотелось бы надолго покидать Киркволл. Сама знаешь, как оно бывает. Отлучился на пару дней, а к твоему возвращению город уже спалили дотла и по развалинам носится стадо одержимых кунари. — Мыс Виолат, — поразмыслив, внесла предложение Изабелла. — Близко, к вечеру доберемся. — Название слышать доводилось. Что там сыщется познавательного для праздных странников? — Большая рыбацкая деревня. Уютная таверна со сдачей комнат. У причала — антиванская семейная забегаловка, где потрясающе готовят копченого каранга в травах, — перечислив, Ривейни облизала пальцы и повернулась к эльфу. — Нет, правда, тамошний повар настоящий кудесник. Ты обязан попробовать хоть кусочек. — Иза, меня тошнит при одном упоминании рыбы, — скривился Фенрис. — Клянусь, ты даже не заподозришь, что у твоего обеда были плавники и жабры. Еще в окрестностях торчат живописные скалы белого камня и руины эльфийской крепости. Местные с пеной у рта уверяют, якобы она стоит там аж со времен падения Арлатана. Врут, наверное, чтобы приманить богатеньких зевак, но развалины впрямь внушительные. — Контракты на истребление демонов или призраков? — уточнил эльф. — Слухи о кладах? — Досадно тебя разочаровывать, но нет и нет, — Изабелла собрала опустевшие тарелки и бокалы, — если в крепости когда и хранились сокровища, их давно оттуда вынесли. А демоны от скуки сами разбежались. И вообще, мы на отдыхе. Ну что, на Виолат? — она поднялась, как бы невзначай оповестив: — Впереди два-три часа спокойного перехода вдоль берега. Лишние руки мне не понадобятся. Желающие могут смело уединиться за закрытой дверью. Так и быть, в предвкушении компенсации обойдусь сладкими грезами. Зря Ривейни это сказала, обреченно подумал Варрик. Изабелла своевременна и точна, как сдвоенный удар ее кинжалов. С момента выхода из гавани Киркволла дворф то и дело возвращался к тягучим, обжигающим размышлениям о том, чем можно было бы заняться в каюте вельбы. В «Висельник», покончив с дневными заботами, они приходили ближе к вечеру. Встречаясь в полутьме, разгоняемой свечами и масляной лампой. Если задуматься, Варрик ни разу толком не видел эльфа обнаженным при дневном свете. Три крутые ступеньки, ведущие в каюту, толчком уронить его на расстеленную койку. Спиной вперед, как Фенрис бесстрашно падал с борта вельбы. Целовать жадный, горячий рот с привкусом соли. Неспешно раздеть, благо из одежды на эльфе только рубаха и штаны. Следить за тем, как плавно скользят по коже солнечные зайчики, когда он выгибается всем телом. В прошлый раз Фенрис согласился, чтобы его воспрявшее достоинство ласкали руками. Может, и сегодня позволит? Его так хочется трогать. Везде. Повсюду. Осторожно, нежно и настойчиво. Ощущая кончиками пальцев, как расслабляются вечно напряженные мускулы и тает незримая ледяная броня. Избегая прикосновений к лириумным клеймам и безмолвно убеждая открыться чуть больше. Ловя краткий миг, когда прозрачно-зеленые глаза наполнятся тьмой пробуждающегося желания. Легкое дыхание станет частым и тяжелым, и Фенрис рывком дернет его к себе, яростно впиваясь пальцами в плечи. Мечты могли стать реальностью. Как только непредсказуемый эльф даст ответ. Сидевший у руля Фенрис вызывающе сверкнул глазами и резко мотнул головой влево-вправо. Облом. Что ж, нельзя получить все и сразу. В кратком поединке за благосклонность эльфа он проиграл вельбе по имени Пелла. — Дорогая Изабелла, мы не в силах оставить тебя прозябать в одиночестве. Вдруг ты внезапно решишь навестить милую родину? — Пропади она пропадом, гребаная родина. Какого лысого демона я там не видела?.. Болезненный, исковерканный выверт эльфийского сознания мастер Тетрас разгадал не сразу. Осознав, что порой Фенрис отказывает в близости не из-за отсутствия желания или испытывая крепость их привязанности, но чтобы убедиться — он имеет право это сделать. Вместо секса они могли поговорить. Могли просто лежать рядом, обнявшись. Могли повторить позже, в более подходящем настроении. Он способен потерпеть, раз Фенрису так необходима свобода выбора и крепнущая с каждым прожитым днем уверенность в том, что из-за своего решения он не будет отвергнут или наказан. — Ну, было бы предложено, — Изабелла безмятежно завалилась на скамью рядом с Варриком, уронив буйную головушку дворфу на колени. Встретив негодующий взгляд Фенриса яснейшей из улыбок: — Проблемы, юнга? — Иза, ты нарываешься. — А ты очарователен, когда злишься. — Я не злюсь!.. — Ну и нехрен тогда скалиться. Мастер Тетрас не твоя личная собственность. — Но и не твоя тоже, — крепкое дерево румпеля грозило вот-вот пойти трещинами под пальцами. На миг Фенрис аж зажмурился, борясь с настойчивым желанием вышвырнуть нахальную подругу за борт. — Ты клялась смотреть, но не трогать. — Ничего не трогаю, никого не лапаю, убедись сам, — Изабелла демонстративно помахала обеими руками. Ядовито сверкнули алые камни в зрачках золотых змей-браслетов. — Таращусь исключительно на тебя. Если снимешь рубашку, вообще глаз не отведу. — Нет. — Я волшебное слово знаю. Варрик, попроси его, тебе он точно не откажет. Пожалуйста, пожалуйста, осуществи мою заветную мечту — вздрочнуть на то, как красавчик-эльф нагишом стоит у руля! — Иза, мое воображение уже кровоточит от твоих фантазий. Особенно тех, что касались блестящего масла и коварных планов устроить мою дуэль с Аришоком. — Да ты хоть сознаешь, бестолочь, что своим упрямством сорвал поединок века? Мы бы озолотились, продавая билеты! — вскинулась пиратка. — И вообще, я помогаю Варрику собирать материал для будущего романа. Эпизод с маслом и дуэлью отлично дополнит воспоминания Ферри о его полоумных хозяевах. Еще там будет дряхлая магистресса, помешанная на соблюдении рабами интимной гигиены. Расслабленный умственно и телесно архонт с хроническим нестояком. Этот хрен обожал глубокий минет по-эльфийски от своего непокорного телохранителя, и вот однажды... Фенрис страдальчески закатил глаза. — Изабелла, — Варрик запустил пальцы в густую копну темно-каштановых волос пиратки. Ривейни с готовностью ткнулась затылком в подставленную ладонь и, кажется, замурлыкала, — у тебя столько отличных идей, но пока ты предоставила мне единственный завершенный образчик изабеллетристики. Да и тот пришлось жестоко править. Драгоценная моя, когда ты направишь свою неуемную энергию на более полезные цели? — Как устоять перед искушением потыкать палочкой в злобного котенка? — скорбно откликнулась вопросом на вопрос Изабелла. — Ладно, ладно, уговорил. Не буду я дразнить твое остроухое сокровище. Вернемся, наваяю тебе душещипательную историю. Выбирай — пять неудачных свиданий капитана Эндаллен, пьяные грезы Рубаки о недоступном эльфийском бармене или тайная встреча в «Цветущей Розе» крайне порочной леди Мариэль и неискушенного молодого стражника, как бишь там его? — Джевлан. Строчи про «Розу», тут я не сомневаюсь в твоем доскональном знании материала. — А я так хотела трогательных соплей про бармена, — шмыгнула носом пиратка. — Ладно, юный девственный служитель порядка тоже сойдет. Как насчет цепей-плетей-шелковых веревок? — На первом свидании? Мариэль, конечно, дама решительная и склонная к экспериментам, но надо ж соблюсти хоть видимость приличий и сохранить привкус интриги. — М-да, точно. С цепями я малость погорячилась. Ладно, выкручусь, где наша не пропадала. На борту воцарилось умиротворенное спокойствие. Вдалеке тянулся безлюдный скалистый берег охристого цвета, иногда прерываемый глубокими ущельями. Солнце укрылось за пепельно-сизыми облаками, ветер звенел в снастях, мерно плескалась вода. Изабелла свернулась на узкой скамье и, пригревшись, задремала на коленях у дворфа. Варрик рассеянно перебирал ее волосы, размышляя о том, что день выдался на редкость суматошным, но стоящим того, чтобы выделить ему отдельное место в закромах памяти. В трудные времена извлекать, как драгоценность из сейфа, и любоваться прошлым, обретая в воспоминаниях силы жить дальше. Фенрис окликнул приятеля, сообщив, что прочел черновики завершающих глав «Трудной жизни». Как и предполагал Варрик, ни один из предложенных вариантов развития событий эльфа не устраивал. Какое-то время они вполголоса обсуждали хитросплетения судеб героев и грядущий финал романа. Мастер Тетрас считал наилучшим открытое завершение с горько-сладким привкусом воздаяния злодеям и моральным вознаграждением некоторым из выживших героев. Фенрис предлагал жестокий, но более реалистичный вариант, оставлявший простор для воображения читателей и возможность продолжения истории в следующей книге. В сторону далекого ферелденского берега с воплями пролетела огромная стая чаек, разбудив пиратку. — Внемлите, простецы, — хрипловатым спросонья голосом пробормотала Изабелла, дрыгая затекшими ногами, — боги морей ниспослали мне видение, чем нам надлежит заняться в Виолате. — Храни нас Андрасте, я уже трепещу, — в тон подруге откликнулся Варрик. — Валяй, сновидица, приобщи нас к запредельной мудрости ривейнских оракулов. — Ночью поднимемся в эльфячью крепость, — изложила послание богов Ривейни. — Там в руинах уцелела офигенной красы статуя. Волчара из белого мрамора лежит на постаменте и эдак меланхолично пялится на море. Захватим факелы, пару-тройку бутылочек вина и учиним жизнерадостную оргию прям под суровым надзором древнего божества. Фенрис, ну теперь-то ты чего скуксился? Тебе ж всегда было плевать с высокой башни на ошметки драгоценного эльфийского наследия. — Если статуя изображает волка, то это наверняка Фен'Харелл, божественный обманщик и лжец, которого то и дело поминает Маргаритка, — припомнил Варрик. Идея Ривейни малость отдавала безумием... но, как во всех сумасбродствах Изабеллы, в ней что-то крылось. Порочно-завораживающее и донельзя искушающее. — Ух ты, у вас даже имена малость похожи, — восхитилась Изабелла и села, обеими руками приглаживая растрепанную шевелюру. — Фенрис, у твоего имени ведь есть какое-то значение? — Молодой волк, — недовольно буркнул эльф. — Волчонок. — Маленькие волчата однажды вырастают и становятся матерыми хищниками, — глубокомысленно поделилась с окружающим миром Ривейни. — Если прежде их не застрелят охотники. Обдерут шкуру на коврик в нужнике или сошьют пару тапочек. — Среди городских элвен бытуют легенды о возрождении Фен'Харелла, — задумчиво сказал Варрик. — Мол, согласно знакам, приметам и положению звезд на небе, его приход грядет со дня на день. Вот тогда треклятым шемленам мало не покажется. — Фенрис, а представь, тебе довелось встретить в захолустном трактире живое воплощение Ужасного Волка, — оживилась пиратка. — Выпили настойки на эльфокорне, зацепились языками, и вот он уже настойчиво зовет тебя в свое воинство, нести заслуженное возмездие мерзким людишкам. Пойдешь? — Для начала я бы хотел узнать, где этот очень Ужасный Волк шлялся тысячи лет, пока люди выжигали Долы и безнаказанно втаптывали элвен в эльфинажную грязь под ногами. — А потом? — не унималась Ривейни. — Если бог лжецов, бросивший свой народ на произвол судьбы, потом еще сможет шевелить языком, я согласен выслушать, что он способен предложить, дабы вернуть элвен былую славу. Нет, вариант «поджечь все от горизонта до горизонта и сплясать на руинах» не кажется мне верхом разумности. — Ты правда отказался бы от шанса запалить Тевинтер с четырех концов? — усомнилась Изабелла. — Да ты только вообрази, как можно было бы развернуться! Массовые казни рабовладельцев на площадях! Реки крови, архонта и Магистериум в полном составе швыряют с самой высокой башни — и так десяток раз, чтоб наверняка сдохли. Восставшие рабы сжигают Черного жреца на площади во имя Андрасте... ну, или Фен'Харелла, им уже без разницы. И ты с сияющим мечом во главе великого праздника непослушания!.. Эльф криво ухмыльнулся и собирался развить мысль, но тут вельба резко и сильно качнулась с борта на борт. Путешественники настороженно заозирались. Изабелла вскочила на ноги, принюхалась к ветру, широко раздувая ноздри. Емко высказалась: — Бля. — Что такое? — из надежного убежища лодка мгновенно стала тем, чем являлась на самом деле — крохотной хрупкой скорлупкой посреди бурных морских вод. — Кажется, над Оствиком собирается гроза, — сдержанно разъяснил Фенрис. — Погода быстро портится. Капитан, что будем делать — пробиваться к мысу или?.. Изабелла обеспокоенно глянула на вытянувшиеся в струнку цветные ленточки чародеек. На небо, чья полуденная сторона наливалась зловещей свинцовой синевой, поглотившей малейшие солнечные проблески. На беспорядочно хлопавшие паруса — несмотря на усилия Фенриса, они не могли поймать постоянно менявший направление ветер. На хаотично сталкивавшиеся волны в клочьях пены, похожей на грязные рваные кружева. — Как-то не тянет меня выходить на пожилой развалюхе навстречу буре. Хрен с ними, карангами под белое антиванское и ФенХареллом, — пиратка еще раз огляделась и решительно скомандовала: — Поворот через фордевинд, юнга, и отважно съебываем. На картах лигах в десяти отсюда обозначена бухта. Если не накроет шквалом, отсидимся там. ------------***********------------************-----------**********-------------- Их дела явно были плохи. Изабелла бодрилась, Фенрис мрачнел с каждым мгновением. Маленькая лодка не могла ничего противопоставить шальному ветру с просторов Амарантайнского океана. Ривейни и эльф убрали грот, большой парус, уменьшили пузатый стаксель и, хмуро переглянувшись, прогнали Варрика с палубы вниз. — Чтобы оставаться на плаву, мы должны быть сухими изнутри, — Изабелла шмыгнула в каюту следом за приунывшим и обеспокоенным дворфом. — Варрик, это не жуткий ураган, просто обычный шторм. Я вытащу нас. Но мне будет куда спокойнее управляться на палубе, если кто-то надежный вроде тебя проследит за порядком в трюме. В самом носу вельбы пряталось крохотное помещение гальюна. Ривейни откинула крышку врезного люка, явив небольшую бронзовую помпу с холщовым рукавом, которую можно встретить на любом гномском руднике. — Разберешься, как пользоваться этой хренью? Торговый принц, мастер Тетрас ни единого дня в жизни не провел на шахте, но принцип использования рычажной помпы знал. — Следи за водой. В оба глаза следи за водой. Если начнет сочиться из щелей или заливать пол, откачивай и зови на помощь. Как-нибудь подлатаемся. Держи дверь и все окошки плотно закрытыми, постарайся уберечь барахло. К утру нам позарез пригодятся одеяла и теплые шмотки. Где-то должна валяться тюленья шкура, найдешь — накрой шкаф с картами. Печку тоже закрой, — пиратка вымученно улыбнулась, затянула покрепче намокшую бандану. — Вечно у меня все через жопу. Вместо веселого пикника с поебеньками втянула вас в эдакий бардак. — Ты же не могла предвидеть, что начнется шторм. Что касается пикника — еще не вечер, — ободрил подругу дворф. — Я повидала на морях всякое дерьмо и могла быть внимательней! — рявкнула Изабелла. — Все, ушла наверх. Обещаю, я пригляжу за Фенрисом. Ничего с нами не случится. Потреплет пару часов, и все. Она ушла, тщетно стараясь выглядеть уверенной в себе грозой морей. Варрик ни на грош ей не поверил. Снаружи бушевал природно-погодный кошмар. «Пеллу» непредсказуемо швыряло из стороны в сторону. Вместе с ней швыряло Варрика, ощущавшего себя позабытой горошиной в огромной пустой бадье. Сквозь решетку дверей порой хлестало вспененной водой. Незакрепленные вещи летали туда-сюда. Тщательно уложенный провиант рассыпался. Вельба истошно скрипела, долго и мучительно карабкаясь вверх по бесконечному склону волны, на пару мгновений замирая на гребне и стремительно рушась в пропасть — и так раз за разом. Варрик потерял счет времени, не представляя, сколько они болтаются между жизнью и неизбежной кончиной, но испытывал тихую признательность Андрасте за то, что его не тошнит. Было бы нелепо сгнуть в бездне, представ перед Создателем обблеванным с ног до головы и не закончившим роман. Возможно, лучший в его писательской карьере. Поклонники ужасно расстроятся. Интересно, читатели скинутся на погребальный венок, чтобы пустить его по волнам на месте трагического крушения «Пеллы»? Безумная качка сменила характер. Теперь вельбу безжалостно мотало не только взад-вперед, но еще и влево-вправо. Жутковатое ощущение того, что волны стремятся зашвырнуть лодку в небеса, сгинуло, или в безнадежности шторма все шесть чувств Варрика притупились одновременно. Дворф пытался сохранить равновесие и остатки самообладания, цепляясь за что-нибудь и прислушиваясь к беспорядочной какофонии звуков снаружи. Завывал ветер, волны лихорадочно колотились об корпус — и сквозь тревожный, пугающий рев стихии отчетливо прорвался выкрик Фенриса «Иза! Иза, нет!..» Заранее воображая себе худшее и спотыкаясь на заплетающихся ногах, Варрик рванул к дверцам каюты. Они с трудом распахнулись, вместе с клокочущей лавиной холодной воды вниз по лестнице неуклюжим мешком обрушилась потерявшая равновесие Изабелла. Варрик едва успел подхватить ее, тяжелую и обмякшую. Разглядел непрерывно движущуюся стену проливного дождя, темные высокие скалы на фоне вспышки молний и гибкий силуэт Фенриса. — Помоги ей, — мокрые волосы эльфа плотно облепили череп, отчего вызывающе торчащие острые уши теперь казались в два раза длинней и смахивали на рога кунари. — Куда намылился? — проорал в ответ Варрик. — Спускайся, мать твою! — Я быстро, — эльф отпрянул, сгинув в бешеном круговороте воды и ветра. Изабелла вяло задергалась, Варрик с проклятиями поволок ее к койкам. Пиратка мелко тряслась, неразборчиво хрипя сквозь зубы, и тянула дрожащую руку к правой стороне головы. По влажной от морской воды бандане зловеще расплывалось черное пятно. Шипастый наплечник Ривейни погнулся, сорвавшись с креплений и глубоко врезавшись закраиной в руку. Из-под среза по бицепсу безостановочно стекали темные извилистые струйки. — Иза, слышишь меня? Сможешь посидеть тут немного, пока я буду наверху? — Н-нет, — левой рукой Ривейни судорожно вцепилась в полу куртки дворфа, — н-нет, н-не уходи!.. — Ты бросила Фенриса одного на палубе. Я должен... — Он знает, что нужно делать, — с трудом выговорила Изабелла. — А ты — нет. Он справится, если ты не будешь мешаться. Ведро, ох, тащи скорей ведро... Складное кожаное ведро болталось на крюке рядом с печью. Нырнув головой в его недра, Изабелла шумно избавилась от обеда. Выглядела пиратка не очень — бледная, с прыгающими губами и зрачками, сжавшимися в булавочную головку. — Что стряслось? — Ты не поверишь. Как последний салажонок, навернулась на камнях и треснулась со всего маху о корпус, — простонала Ривейни, ощупывая разбитую голову и пытаясь стянуть бандану. — Да что за невезуха такая? Отлично ведь добежали до бухты, бросили якорь, поставили расчалку... Фенрису надо завести еще две, чтобы не размотало по скалам. Все хорошо, Варрик, все хорошо... блядь, сейчас опять стравлю! Гном отчаянно попытался вспомнить, куда они сложили запас лечебных снадобий. — Ящики под стеллажом с картами, — невнятно булькнула Изабелла. — Точняк, дорогая. Спасибо, что напомнила. Лодка перестала бултыхаться, размашисто качаясь с кормы на нос. Варрик разрезал ремни, стащив искореженный наплечник и щедро залив оставленную им глубокую ссадину густой оранжевой жидкостью припарки. Изабелла коротко и жалобно взвыла. Разобрать, какие именно повреждения у нее на на голове, не удалось из-за густых и слипшихся в плотную корку волос. Пришлось свернуть бандану в плотный квадрат, сунуть внутрь камень с активированной морозной руной и приложить к месту удара, надеясь на лучшее. Пиратка съежилась, наскоро забинтованной рукой прижимая к виску импровизированный ледяной компресс. Время от времени ее разбирали сухие рвотные позывы. — Я должна была сейчас танцевать ремигольд на столе в таверне, — дрожа, отстукивала зубами Ривейни. — Трахаться под звездами с Фен'Хареллом, а не вот это все! — Иза, угомонись. Никакого Фен'Харелла не существует, и даже тебе не под силу поиметь каменную статую. — Значит, мне срочно нужно потрахаться с кем-нибудь живым, — Изабелла, перекосившись набок, неловко попыталась одной рукой стащить высоченный ботфорт. — Ставь чайник. Нас больше не болтает, твой эльф скоро вернется. Заставь его переодеться в сухое и выпить горячего. Мне тоже плесни кружечку... Да бля, ебись оно Архидемоновой сракой! Дворф оглянулся на тоскливый, исполненный муки вскрик. Изабелла в полном отчаянии таращилась на него снизу вверх. Море смыло с лица пиратки яркую крикливую косметику, в свете болтавшегося под потолком фонарика с лириумным раствором стали отчетливо видны морщины в углах глаз, обветренная кожа и растрескавшиеся губы. Полураспущенная шнуровка корсажа безнадежно запуталась в вычурном ожерелье, Ривейни бессмысленно дергала ее и скорбно подвывала. — Изабелла, драгоценная моя. Ну-ка, куда это годится? Быстренько возьми себя в руки. — Не могу. Голова болит. Тошнит. Холодно. Все плывет. — Милая, крепись. Ты в который раз ударилась головой. К утру пройдет. Надо бы снять с тебя эти мокрые тряпки. Согреешься, вздремнешь, завтра будешь как новенькая. — Мечты однажды сбываются, а проку с того хрен да нихрена... — бормотала себе под нос Изабелла, пока ее переодевали. Хлопнули дверцы каюты, отрезав прерывистую дробь дождя по парусине. Мастер Тетрас украдкой облегченно перевел дух. — Иза? Варрик? Как вы?.. — Мы-то в порядке, — откликнулась пиратка. Укутанная в одеяла, в теплом рыбацком свитере крупной вязки, без привычной банданы и ожерелья, притихшая и незнакомая. Речь ее звучала невнятно и слегка расплывчато. Несгибаемая жизнерадостная Изабелла внезапно стала уставшей вымотанной женщиной, выглядевшей на свои беспощадные тридцать с хвостиком. — Что наверху? — Ветер понемногу стихает, молний нет, сильный дождь. Я накрыл нас парусами, как ты сказала. Якорь держит, расчалки стоят, — без запинки доложил Фенрис, торопливо стягивая через голову насквозь мокрую рубашку. Змеившиеся по темной коже татуировки ядовито искрились, эльфа заметно потряхивало — то ли от напряжения, то ли от холода. Он стоял вполоборота к Варрику, подрагивающими руками расстегивая ремень на бриджах. Во вспышке внезапного прозрения мастер Тетрас увидел то, что эльф тщательно скрывал от посторонних взглядов доспехами и одеждой. Тонкие белесые шрамы, перекрытые лириумными клеймами. Шрамы на остро выступающих лопатках, шрамы на узких бедрах и пояснице. Рваная летопись жизни Фенриса. Высеченная людьми по живой плоти, как у большинства городских элвен. Память, которую не вытравить ничем и никогда. Все, что теперь в его силах — заботиться о том, чтобы эльф не обзавелся новыми шрамами. — Будь у меня такой старпом как ты, я бы через год стала королевой Восточных морей, — чуть бодрее выговорила Изабелла. — Фенрис, соглашайся. Будет весело, тебе понравится! — Спасибо, у меня есть предложение получше. — Каждые пару месяцев будешь возвращаться в Киркволл с шикарной добычей и выгодными контрактами для дома Тетрас, — не унималась Ривейни. — Обзаведешься кораблем и приходи, поговорим, — Фенрис обернулся к притихшему Варрику, протягивая руку за сухой одеждой, и насторожился: — Что не так? Мы в безопасности, можем спокойно дожидаться утра. — Да нет, просто я... — Просто кое-кто из присутствующих до усрачки тревожился за кое-кого из отсутствующих, — наябедничала из одеяльного кокона Изабелла. — Упорно рвался лезть на палубу и спасать. — И совершенно напрасно, — одевшись, эльф завернулся в согретый рунными камнями плед и обессиленно упал рядом с Ривейни. — Правда, Варрик, не стоило так волноваться. Иза, на больших парусниках в шторм тоже творится бардак? — Бардак — не то слово, — вздохнула бывшая пиратка. — Шла я как-то на корабле моего приятеля из Герцинии в Денерим, и ровнехонько на траверзе Аламари нас накрыло ураганом. В сей драматический момент самой тупой части экипажа ударила в голову идея затеять бунт. В итоге мы поимели гребаный балаган на выезде. Вменяемые парни рифят паруса, чокнутые с воплями ломятся в капитанскую каюту, сметливые грабят каптерку с ромом. — А ты в это время чем занималась? — немедля пожелал узнать Варрик. — С катлассом наперевес гонялась за зачинщиком. Хотела сбросить говнюка за борт, меня едва оттащили. — Почему? — не понял Фенрис. — Так ведь за бунт, подстрекательство к оному и соучастие положено вешать на рее. Вот мой дружок, как только мы оказались в виду Денерима, всех и вздернул. Совершенно правильно, я считаю. Эти сучары своим мятежом испортили нам отличный перепихон. Но зато как шикарно мы влетели в гавань с драными парусами и мертвяками на мачтах!.. Полгорода сбежалось глазеть, а другие полгорода рванули тихариться в погреба. Решили, опять прибыл дружеский десант из Лломеринга. — Иза, почему все твои истории или сводятся к сексу, или заканчиваются сексом? — Потому что секс правит миром, сладкий. В шкафчике нашелся тщательно завязанный мешочек с травяным сбором, куда щедро сыпанули чабреца и мяты. Растопить печку не удалось, пришлось бросить один из камней с руной огня в чайник. Вода долго не закипала, они вяло спорили о том, могла ли сработанная Сэндалом руна испортиться, пока из носика чайника внезапно со свистом не ударил пар. Бутылки в потайном отсеке благополучно пережили шторм, Варрик соорудил для всех чай с ромом. Согреваясь, они сидели плечом к плечу, по глотку отхлебывая из кружек обжигающий напиток и слушая, как затихает дождь. — Мы утром обратно? — негромко спросил Фенрис. — Иза, как голова? — Ноет, зараза. Спасибо, хоть блевать больше не тянет. Вот как на духу, парни, позарез неохота тащиться в город. Мы ведь так толком и не повеселились, да, мастер Тетрас? — Мастер Тетрас готов рассмотреть альтернативные предложения, — согласился Варрик. — Только без фанатизма и гениальных идей «давайте махнем на карнавал в Риальто». — Сто лет не была на карнавале, — запечалилась Ривейни. — Ладно, тогда как насчет старой башни у входа в залив? Отличное местечко для лагеря. Придем в себя, уберемся на борту, высушим паруса. Заодно пошарим по развалинам, вдруг сыщется чего полезного. — Только на пару дней, не больше, — уточнил дворф. — У меня срач с Хартией в самом разгаре. Я этим бронтолизам еще не все претензии высказал. — Идет, — согласилась Изабелла и вкрадчиво протянула: — Бьянка, я спешу к тебе... — Никакой удар не в силах выбить из этой головы грязные мыслишки, — Фенрис снисходительно потрепал подругу по плечу. — Ложись, вздремни. Гном ожидал раздраженного ворчания и протестов, но Ривейни слишком устала, чтобы спорить. Пиратка откатилась к изогнутой стене вельбы, свернулась бесформенным кулем, натянув одеяло на голову. Варрик собрал опустевшие кружки, вскарабкался по короткой лестнице и выглянул, полной грудью вдохнув соленую сырость. В каюте было душно и слегка пованивало рвотой, снаружи — темно и ветрено. Надежно закрепленная «Пелла», успокаивающе поскрипывая, качалась на длинных, плоских волнах. Волоча за собой низкие тучи, шторм устремился дальше на запад, собираясь обрушиться на Киркволл. Сидевший на краю койки Фенрис выпростал руку из-под наброшенного на плечи пледа. Привычным цепким движением сгреб дворфа за запястье, требуя присесть рядом. Варрик обхватил пальцами его кисть, затянутую в обтрепанную перчатку-митенку с обрезанными пальцами: — Твои ненаглядные перчатки держались изо всех сил, но сегодня настал их последний день. — Мокрые канаты, острые камни. — Вернемся, куплю тебе новые. Можно снять? Фенрис кивнул. От соленой воды подсыхающие волосы эльфа слиплись крупными прядями. Стоило Варрику с усилием стянуть влажную шелковую перчатку, как ладонь в тонких белых линиях рывком взметнулась вверх. Томительно неспешным движением обвела линию челюсти, скользнула по шее, мимоходом зацепив сережку в ухе, огладила затылок — и вернулась к лицу. Варрик закрыл глаза, подставившись настойчивым прикосновениям так и не согревшихся пальцев. Легкие касания отдавались во всем теле нарастающим жаром и неровно колотящимся сердцем. Сознает ли Фенрис, что с каждым проведенным вместе днем, с каждой ночью его желают все больше и больше? Что невозможно насытиться свежестью и яркостью его чувств? От шквала чужих и собственных эмоций дворфу порой становилось не по себе. Варрик привык к легкости, с которой он раскладывал сколь угодно запутанные чувства на трепещущие компоненты и надежно пришпиливал их булавками слов к бумажным листам на радость публике. Он опасался, что эльф из Тевинтера, с рождения будучи чьей-то собственностью, вновь ступит за грань несвободы, неосознанно стремясь в его лице обрести нового хозяина, понимающего и снисходительного. Боялся не заметить опасной черты, не устоять перед искушением, натворить ошибок и испоганить чужую жизнь. Ведь сейчас было так просто заполучить безоговорочную эльфийскую преданность, слегка прикрытую флером привязанности и, помилуй их Создатель, влюбленности. Фенрис пребывает в столь расслабленном состоянии духа, что спокойно, не раздумывая, пойдет за ним. Если мастер Тетрас в шутку бросит «Вот бы мне заполучить сердце такого-то», эльф мимоходом уточнит, когда именно нужно доставить трофей. А потом уйдет и вернется с треклятым сердцем. Он должен проявить благоразумие. Ему нужен друг, компаньон, единомышленник, соавтор, а не живое оружие. Нужен Фенрис с его шрамами, потаенными страхами, сомнениями и бесконечной отвагой в познании себя самого. Почти одновременно они подались вперед, мягко соприкоснувшись лбами. — Я ошибся, — вполголоса признал Фенрис. — Зря не согласился днем. — Вот оно, тяжкое бремя свободы выбора, — беззлобно съязвил Варрик. — Хватит надо мной смеяться, гном. — Упаси меня Андрасте высмеивать того, кто вырывает сердца голыми руками. — Я не... я никогда не причиню тебе вреда. — Не зарекайся. Вдруг мои остроты однажды встанут тебе поперек горла? Взмах, удар, и вот одним безмерно талантливым, но надоедливым гномом в мире стало меньше, — Варрик притянул эльфа в объятия, ощутив ткнувшийся в плечо твердый подбородок. Вдохнул его запах, аромат дымной горечи и морской соли, шепнув в полумраке: — Знаешь, я всю жизнь провел в портовом городе, но мне никогда не приходило в голову освоить хотя бы азы морского дела. Это же бешеная стихия, неукротимый хаос и вообще ремесло совершенно не для таких, как я. Но ты — ты учишься и упорно идешь к своей цели. Даже Изабелла признает, ты в этом хорош. — Я всего лишь выудил ее из моря прежде, чем она нахлебалась воды, и намотал на камни пару веревок. — Да ты у нас непревзойденный мастер в отрицании собственных успехов, — Варрик огладил поверх пледа узкую крепкую спину. Ощутив над ухом горячий вздох и мимолетное влажное касание. Невесть почему эльфа привлекали его тяжелые серьги-кольца. Ему нравилось водить кончиком языка по холодной гладкости золота, порой прихватывая украшения зубами и вызывая яркие всплески щекочущего под ложечкой удовольствия. — Подумай, как бы мы выкрутились без тебя? Ривейни булькнула бы в темные глубокие воды, а в одиночку я точно не смог бы отсюда выбраться. Не понимаю, как вы с Изой заставляете эту плавающую вязанку дров двигаться в нужном направлении. Потом бы иссякли запасы провианта, пришлось бы грызть подошву от сапог. К концу года во всех портовых тавернах с ужасом шептались о встречах с брошенной вельбой. На борту которой обитают смертоносные призраки распутной пиратки и вечно голодного дворфа. Эльф представил картину и не удержался, смешливо фыркнув Варрику прямо в ухо. Заерзал, высвобождая из пледа вторую руку и стаскивая с плеч гнома тяжелую намокшую куртку. Варрик замешкался, избавляясь от сапог, и торопливо забираясь на койку. Все было малость отсыревшим и холодным — спальные мешки, пледы, одеяла. Фенрис увлек его за собой, толчком заставив завалиться набок. Вытянулся рядом, прижавшись к груди Варрика спиной с ощутимыми выступами позвонков. Гном зарылся лицом в жесткие спутанные волосы, обхватив эльфа поперек торса и ощутив ладонью быстрый перестук сердца. Спина и плечи Фенриса оцепенели на миг, прежде чем он в который раз вспомнил и осознал — ему ничего не угрожает. Эльф приподнялся на локте, чтобы Варрик смог подсунуть руку ему под голову, глубоко вздохнул и расслабился. Дворф прекрасно сознавал, что компаньон изрядно вымотался после треволнений нынешнего перехода по бурному морю. Что им обоим стоит воспользоваться моментом и отдохнуть. Что хватит уже задирать край рубашки Фенриса, жадно приникая к теплу согревшейся кожи. Но эльф не отталкивал, не шипел раздраженно, мол, уймись. Поддавался, слегка изгибаясь под бережно скользящей по телу рукой. Уткнулся горячим лбом в чужое предплечье, и тихо, как-то жалобно застонал. Варрик осторожно провел чуть подрагивающими пальцами по его напряженному животу вдоль кромки бриджей, безмолвно задавая вопрос. Фенрис рывком дернул завязки на штанах, соглашаясь и подпуская к себе. Замер, часто и неглубоко втягивая воздух. Трогать его, разгоряченного, с опаской доверяющего чужой ласке и собственным желаниям, было невыразимо, завораживающе приятно. Наслаждаться ощущением сдержанной силы и гибкой крепости мышц под гладкой кожей. Тем, как сжатая в кулак ладонь удобно охватывает бархатно-горячее достоинство, когда Фенрис размашистыми рывками подается навстречу. Кусается, с силой впиваясь в подставленное предплечье и заглушая рвущийся крик в попытках не разбудить Изабеллу. Глухо, протяжно рычит сквозь зубы, ерзая упругой задницей и норовя ощутимо задеть чужой вставший дыбом хрен под натянутой тканью штанов. Отчаянно старается продлить острый, болезненно-яркий миг достигнутого удовольствия, но срывается, выплескиваясь в теплую темноту наброшенных одеял. Обессиленно вздрагивает в объятиях, рвано переводя тяжелое дыхание и откидывая голову назад. Зная, что Варрику нравится долго, благодарно целовать влажный изгиб между шеей и плечом, пока эльф приходит в себя. Искристо вспыхнули клейма — те, что оплетали плечи и стекали вдоль позвоночника. В полумраке бело-синий взблеск высветил частые переплетения шерстяных нитей в пледах, отразился в тусклом стекле круглого оконца. Переведя дух, эльф завозился, высвобождаясь и сбивчиво шепча: — П-пусти, пусти меня... Я должен... должен сделать для тебя... — Ничего ты не должен, лежи спокойно. — Но ты... у тебя же... — не унимался эльф. — Все у меня в порядке, — Варрик слегка стиснул его, лишая возможности отползти. — Мне хорошо, а штаны, клянусь, сменю завтра с утра. Вставать неохота. Ты потрясающий, я тебе это уже говорил? — Сегодня — нет. — Мне тут пришло в голову... ты похож на нашу вельбу. — На лодку? Чем? — озадачился внезапным сравнением Фенрис. — Так чутко и непредсказуемо отзываешься на любое прикосновение. Звенишь под кожей. Идешь своим курсом, и я не понимаю, как тобой управлять. Да и нужно ли? — Опять ты за свое. — Ага, — согласился Варрик. — Ты согрелся? Тебе удобно? Полежишь со мной... вот так? Эльф слегка дернулся, натягивая съехавшие аж к коленям штаны, и заворочался, расправляя безжалостно скомканные одеяла и выбирая положение для сна. Устроившись, сплел их пальцы в замок и решительно придвинулся вплотную. Мы ложки, невесть почему подумал дворф. Ложки в немудреной деревянной коробке, уносимой морским течением. Надо будет не позабыть и записать.