Дотянуться до тебя

— Она остановилась в доме своего брата, но через некоторое время съехала оттуда и теперь живет вот по этому адресу. Толстый и весьма неопрятный мужчина сидел, развалившись перед Мехмедом. Частный детектив протянул ему клочок бумаги с адресом и Мехмед брезгливо принял ее из его рук. Наверняка такая же холодная и бездушная квартира, как все в этом европейском мире. Даже здесь, в Будапеште, он снял самый лучший офис, обставленный антиквариатом и устеленный коврами. Ничего общего со стилем этих европейских богачей. — Квартира зарегистрирована на Ноэ Локида, это… — Я знаю, кто это, — резко прервал мужчину Мехмед, но его грубость никак не отразилась на эмоциях детектива. — А Басараб? — Он живет в своей квартире, но часто ночует у мисс Бернелл. Сойдан взглянул на мужчину так, словно он был виноват в том, что они проводят время вместе. За большее детективы не брались. Вторжение в частную жизнь каралось очень сурово в этих европейских странах. Куда проще было следить за ней в Стамбуле. Мехмед разглядывал фотографии, перелистывая одну за другой. Счастливая! То одна, то с братом, то с этим румыном! Он следил за ней, едва эти двое покинули Стамбул после оглашения завещания. Но детективы из Румынии неохотно работали с турками. То ли пережитки прошлого, то ли местные законы. Мехмед не хотел разбираться в этом. Но здесь он все равно получал намного больше, чем в Лондоне. В Лондоне он не мог почти ничего, ему лишь сообщили, что эти двое уехали из города и тогда ему ничего не оставалось, как крушить все подряд и выливать злость на подчинённых. Фантазия отлично работала за него. Он представлял их вместе, как Лайя стонет от удовольствия, как своими руками этот румын лапает ее тело. Это выводило его настолько, что он мог сутками не спать, накручивая себя все больше и больше! А дальше умер отец, и Лайя приехала к нему сама. Но она больше не боялась его. Рядом с Владом Басарабом она стала уверенной в себе женщиной. Боже, как же он его ненавидел! Когда в его жизни появилась Лайя Бернелл, Мехмеду было двадцать пять лет. Уверенный в себе, в своих силах и своем очаровании, он мог многое. Мать мечтала женить его на какой-нибудь девушке из богатой семьи, но ему не нравились турчанки. Все они имели сложный характер, плюс каждый знал друг друга, и слухи быстро распространялись. Хоть свои предпочтения он умело скрывал, в маленьком районе мало что можно скрыть от других. Слишком странный для мусульманина. Слишком много запретных желаний. Но Лайя была другой. Мехмед влюбился в нее с первого взгляда. Робкая и застенчивая, немного напуганная, приведенная в дом его отцом, она покорила его сердце. Красивая, молодая, с нежной, чуть загорелой кожей она просто должна была стать его! Кто, если не она, поймет его вкусы и желания? Тем более такая робкая, могла стать отличной игрушкой в его руках. Он гулял с ней долгие дни, показывал город и надеялся, что уже иностранка то будет с ним, раз все другие отказывали. Показывал ей мечети и пляжи. Пытался очаровать ее восточной сказкой. Делал все для того, чтобы она доверилась ему. Мехмед был очень терпелив. Но она дарила ему лишь улыбку. Ночью его мысли были лишь о ней. И чем больше времени он проводил вместе с ней, тем постыднее становились его мысли. Теперь он мечтал лишь о том, что он будет делать с ней, и какие крики будут вырываться из ее горла, когда руками он будет сжимать нежную кожу. Однажды Мехмед осмелел и постарался взять ее за руку. Сначала она замерла. Тогда он потянулся, чтобы поцеловать ее, но Лайя мягко высвободилась и отпрянула назад. Это окончательно вывело его из себя. Кто она такая, чтобы отказывать ему?! Терпение его закончилось, и он не сдержался. Когда никого не было дома, он налетел на нее, желая получить свое. И она закричала. Но это был крик ужаса и страха, а не то, что он себе представлял. Он не мог и не хотел останавливаться. Если бы не отец, кто знает, чем бы все это закончилось. А дальше начался его ад. Мехмед искренне не понимал, почему какая-то иностранка, пусть даже на половину турчанка, дороже семейных уз, дороже собственного сына! Он стоял в углу комнаты, всерьез опасаясь отца. Юсуф был разъярен. Почему он вообще оказался дома? Он не увидел, как Лайя выбежала из дома, едва Юсуф оттащил его от нее. — Отец, — постарался позвать его Мехмед. Если он не успокоит его сейчас, неизвестно, что он может сделать. — Не смей! — остановил его он, замахиваясь. Он никогда не видел отца таким злым, как сейчас и откровенно не понимал, из-за чего. — Я хочу объяснить! — Объяснить? Мне стыдно за тебя! Эта девушка — наша гостья! — Она сама… — Не ожидая от себя такого, стал оправдываться Мехмед. — Не лги мне! Или ты думаешь, я не знаю, какие вещи ты творишь! Мехмед опешил. Он всегда был уверен, что осторожен. О его похождениях не знали даже его друзья. — Посмотри, где мы сейчас! Он и так это знал. Некогда богатая семья потеряла все, всего лишь однажды неудачно вложившись. — Если ты сядешь в тюрьму, это убьет твою мать раньше, чем нищета! — Она ничего не сделает! — уверенно заявил Мехмед отмахиваясь, имея ввиду Лайю. И словно по волшебству раздался стук в дверь. Полиция выволокла его из дома, выламывая руки. Лайя все-таки подала заявление в полицию. Оказалось, что британский подданный, подвергшийся насилию в другой стране, мог намного больше, чем просто житель этой же страны. Без объяснения, без предъявления обвинений, Мехмеда затолкали в камеру. Мехмед боялся даже представить, что будет с ним дальше. Он дрожал, словно листок на ветру, сидя на бетонной скамье за решеткой. В этот раз он все-таки зашел слишком далеко. Никто к нему не приходил, не допрашивал. Ему даже не дали воды. Только запах нечистот и собственного страха не давал ему успокоиться. Но чуть больше суток спустя его отпустили. Он вошел в дом, опасаясь встретиться с матерью или сестрой. Но ни той, ни другой дома не оказалось. Пройдя в кабинет отца, он со страхом взглянул на изменившегося за ночь Юсуфа. Казалось, что отец постарел на десяток лет. Юсуф сидел за старым дубовым столом, за котором будет сидеть много лет спустя, умирая на его глазах. Отец долго смотрел на него, словно оценивая. Мехмед стоял, уверенно глядя на отца, словно ужаса этой ночи никогда не было. — Я уговорил ее забрать заявление, — тихо сказал он. — Хорошо, — равнодушно ответил Мехмед, хотя поджилки его тряслись. — Я могу идти? — Теперь ты можешь идти куда угодно. Но если ты еще раз прикоснёшься к ней, для тебя двери этой семьи будут закрыты. Пока еще ты можешь носить фамилию Сойдан, но если я только услышу что-то о тебе недостойное… — Юсуф смотрел на него холодным проницательным взглядом. — Отныне ты сам по себе. С этого дня он больше и ночи не провел в родном доме. Даже сейчас, вспоминая это, его брала дрожь. Он поклялся, что Лайя заплатит за его унижения. Он пока не знал как, но это должно было случится. Мехмед не знал деталей, как и почему у отца оказался какой-то эскиз Лайи, но он отговаривал, его как мог. — Что за безрассудство вложить все, что у нас есть, во что-то… Юсуф не дал ему договорить. — Ты не глава этой семьи, чтобы что-то решать! Мехмед видел перепуганную мать, которая стояла в дверях, боясь зайти в комнату. Уверенный, что уж при ней то отец ничего ему не припомнит, решил говорить открыто. — С чего вообще такое доверие к этой… Юсуф ладонью хлопнул по столу так, что подпрыгнули чашки. — Хватит! Мое отношение и доверие к этой девочке не имеют никакого отношения к работе! — Да она даже больше не вернется сюда! — не унимался Мехмед. — И кто в этом виноват? Твоя попытка изнасиловать ее надолго оставит след в ее душе. Они оба услышали, как мать ахнула в дверях. Повернувшись на этот звук, Мехмед увидел, как мама, зажав рот ладошкой, смотрит на него. С этого дня она почти не говорила с ним. Год спустя случилось невозможное. Отель, построенный по эскизам Лайи Бернелл на последние деньги семьи Сойдан, стал самым популярным в городе. Лайя приехала в этот же год по приглашению их отца. И ее встречали как родную. Она упорно приезжала в Стамбул каждое лето, словно пыталась что-то доказать. Приходила в их дом, гордо глядя в его глаза, словно напоминая, что она может сделать. Но каждый раз тряслась от страха, стоило ему только подойти к ней ближе, чем на пару шагов. А он следил за ней, не забывая напоминать, что он от нее хочет и что непременно получит. И с каждым годом его злость только увеличивалась, потому что Лайя ускользала от него, словно мираж. *** Мехмед еще раз перевернул фотографии, на которых были запечатлены она и Влад Басараб. Лайя доверчиво обнимала его за талию запрокинув голову. Мужчина же улыбался, наклонившись к ней так близко, что их губы соприкасались. Сойдан смял фотографию и зашвырнул ее в другую сторону комнаты. Сейчас, когда отца больше нет, не было сдерживающей его силы. Видит Бог, смерть отца — последнее, чего он хотел, но раз так произошло, он должен был этим пользоваться. В ту минуту, когда умер Юсуф Сойдан, Мехмед почувствовал небывалое облегчение. Ему было жаль мать и Пелин, но то облегчение, которое он испытал, стоили всех смертей на свете. Мехмед прекрасно знал, что отец не оставит его наследником. Он был уверен, что все перейдет Пелин, его сестре или матери. Но чтоб все получила Лайя! Даже после смерти отец оставил сына в дураках. На телефоне высветилось сообщение, в котором был указан адрес. Это значило, что Мехмед должен приехать туда. Но сначала у него было дело. Он остановился на другой стороне улицы перед квартирой Лайи. Чего он ждал, он сам не знал, но ему хотелось взглянуть на нее. Увидеть не только на фотографиях, но настоящей. Долго ждать не пришлось. Подъехал черный внедорожник, и оттуда вышел блондин. Лайя открыла почти сразу и пропустила его в квартиру. Как она могла так просто пускать в квартиру чужаков?! Когда она будет его, всё, что она будет видеть — это Босфор из окна и внутренний дворик! Мехмед на полном серьезе рассчитывал запереть ее дома. Его ревность была настолько сильной, что он еле сдерживался, чтобы не выскочить из машины, не вытащить ее из дома прямо сейчас. Двадцать минут спустя Лайя Бернелл и Ноэ Локид вышли из дома, и сев в машину, уехали. Мехмеду не терпелось. Поэтому не выжидая долго, он вышел из машины и тихо подошел к дому. Коттеджный комплекс из трех квартир выделялся на фоне других домов. Он давно изучил этот дом на фотографиях рекламных компаний, живо представляя, как там может жить Лайя. Убедившись, что никого нет, он дернул за ручку. Конечно, заперто. Тогда он обошел дом желая хотя бы заглянуть в окно, но с удивлением обнаружил маленький садик. В доме на три квартиры у каждого из них была собственная зеленая зона. Веранду Лайи было найти легко. Книга и плед на шезлонге ярко описывали ее натуру. Не раздумывая, Мехмед перемахнул через маленький заборчик и решительно дернул за ручку двери. Тут ему сопутствовала удача. Очень тихо, словно вор, он вошел в дом. Первое, что бросалось в глаза, это обилие цветов. Тюльпаны и розы были везде. А на кухонном островке две чашки кофе. Он живо представил, как Ноэ и Лайя перегнувшись через стойку негромко беседуют. Даже этому блондину было позволено больше, чем ему! Но его интересовало еще кое что. Мехмед быстро прошел в спальню. Большая кровать была безупречно заправлена. Вряд ли здесь сегодня спал кто-то еще. На маленьком пуфике аккуратно сложенной, лежала ее крохотная пижама из черного атласа. Мехмед не сдержался. Он взял ее в руки и, прижав к лицу, жадно втянул носом аромат. Эрекция тут же дала о себе знать. Один только запах возбуждал его! Что с ним будет, когда она, наконец, станет его? Телефон в его кармане звякнул. Снова смс с адресом. Быстро положив пижаму обратно, он ушел тем же путем, аккуратно прикрыв за собой дверь веранды. *** Месяц назад, едва он приземлился в Бухаресте, ему позвонил неизвестный номер. — Слушаю, — сухо ответил он. — Мехмед Сойдан? — Услышал он мелодичный голос. — Да. — Я Елена Петру. Влад Басараб мой муж. Думаю, нам есть о чем поговорить. Без предисловий, без объединений. Он понятия не имел, откуда она узнала его номер, но быстро согласился на встречу. Они встретились через час в ее офисе. Таком же безжизненном, как все эти здания Европы, стекло и металл. Шикарная женщина до кончиков ногтей. Пока она говорила, Мехмед все смотрел на нее, пытаясь найти что-то. Елена была очень красива. Но проблема была в том, что ничего натурального в ней не было. И судя по тому, что он видел, очень давно. Она была обычной куклой. Фальшивой от кончиков ногтей. Тем не менее, Елена не стала лукавить или увиливать. У них была одна цель, и в этой войне они шли вместе. А уже час спустя он трахал ее на стеклянном столе, развернув спиной к себе. Жестко, как он умел. И ей нравилось это. *** С тех пор они встречались почти каждый день. Они не сидели, планируя, что можно сделать, а просто занимались сексом. Изредка Елена делилась с ним некоторой информацией. Мехмед же предпочитал молчать и не говорить, что следит за Лайей. *** Елена встала с кровати, едва он кончил, и направилась в ванну. Это оскорбляло его. В этих отношениях вела она, чем дико его злила. Привыкший доминировать в отношениях с женщиной, сейчас он был словно игрушка в ее руках. — Если ты на можешь просто решить эту проблему, придется ее решить мне, — равнодушно сказала она. — Как, например? — Это уже мое дело. — Я рискую, — неуверенно сказал он. — Чем? Репутацией, которой у тебя нет? — смеялась она. Мехмед медленно подошел, поправил локон волос. Затем сначала аккуратно, а затем чуть сильнее сжал ее шею. — Поосторожнее, — прошептал он, заглядывая в зеленые глаза. Но беда была в том, что Елена не боялась. Она рассмеялась и без труда убрала его руки со своей шеи. — Я тебе не твоя безмозглая девка. И если позволяю себя трахать, это значит, что я этого хочу. А затем просто взяла сумочку и ушла, оставляя его голым и униженным посередине гостиничного номера. Мехмед кипел от злости и ярости. Одно то, что женщина могла с ним так обращаться, выводил его из себя! Никто, ни одна женщина не имела права обращаться с мужчиной так, тем более с ним. Но он не мог ничего сделать. Его не боялась Елена, его не боялась Лайя. Но как только он получит Лайю, все изменится. Его бессилие и гнев найдут выход. Только как ему получить ее? Он принялся медленно одеваться строя не реализуемые планы и фантазируя, какая жизнь у него наступит, когда он получит желаемое. Звонок с неизвестного номера, вернул его на землю. — Господин Сойдан? — услышал он мужской голос, едва сняв трубку. — Слушаю. — Меня зовут Гохан Бахи. Я помощник турецкого посла в Румынии господина Мустафы Сертела. Мехмед замер. По спине побежал холодный пот. Что он сделал, если привлек внимание самого посла? — Господин посол передает вам свои соболезнования в связи с кончиной вашего отца. — Вот как… Мехмед еле заметно выдохнул и снова принялся застегивать рубашку, зажав телефон плечом. — Да, большая потеря для нашей страны! — Мягкий голос не выражал сочувствия, скорее заученные механические слова, которые, очевидно, он произносил не раз. Но Мехмед прекрасно знал, о какой потере идет речь. Налоги и благотворительность, которыми занимался его отец, были щедрыми и значимыми. — И раз вы тоже находитесь в Румынии, господин посол приглашает вас, как единственного представителя семьи Сойдан, на бал в честь дружбы между Румынией и Турцией. — Как господин посол узнал, что я в Стамбуле? Такая осведомленность волновала Мехмеда. Если за ним следят, то они знали, что он здесь тоже не просто так. — В посольство ежедневно обновляют списки прибывших и убывших, — просто ответил помощник. — Знать своих граждан — это обязанность хорошего посла. Мысли в голове вдруг впервые за все дни стали обретать форму. — Есть ли информация, кто еще будет на этом празднике? — аккуратно спросил он. — Некоторые турецкие подданные, элита Румынии. Или господин имеет ввиду кого-то конкретного? Мехмед не стал таить. — Госпожа Бернелл тоже приглашена. Мы заинтересованы в сохранении наших активов в нашей стране, — не скрывая, сказал Гохан. — Понимаю, — доброжелательно ответил Мехмед, — тогда передайте господину послу, что я почту за честь присутствовать. — Благодарю! Мы вышлем приглашение на адрес вашего офиса. Мехмед улыбнулся. Активы! Вот кем была Лайя Бернелл. Активом его отца! для него! С деньгами его семьи, с уважением его семьи и его отца! Активом, который он собирался вернуть! И она станет его женой и родит ему сына! *** На следующий день Елена позвонила ему в полной истерике с криком, чтобы он забрал «эту сучку отсюда!» Мехмед засмеялся. Скорее всего Лайя сказала что-то, что вывело ее из себя. Что-то честное. Что-то, что не вынесла сдержанная Елена. Скромная и добрая Лайя наверняка смогла поставить ее на место одной фразой. Поэтому, когда он шел к Елене, то был уверен в себе как никогда. Он знал, что делать дальше.