***
— Буду ждать Вас здесь, Господин Президент, — раздаётся гоготливый голос Чонгука. Юнги поправляет узел своего галстука, отточенного мастерским глазом стилиста, снимает очки, рекомендованные тем же стилистом для подчеркивания благородного облика перед камерами, и нежно пальцами касается розовых лепестков цветов. Эти бархатистые пионы, он не смог бы приобрести сам, ведь каждая душа в этом государстве знает кто он. Их купил Чонгук. Вдыхая аромат пионов, Юнги чувствует, как солнце движется к закату. День сегодня был тяжёлый. График расписан по минутам, и неважно, что он глава государства. Встречи, совещания, собрания, выступления перед прессой, решение глобальных проблем и созвоны с президентами других стран — лишь малая часть того, что приходится делать ежедневно. Юнги толкает Чонгука в плечо, подавшись вперёд, чтобы дотянуться до водительского кресла. — Перестань меня так называть, мы же одни, — просит Юнги. — Ты же мой президент, я за тебя голосовал, между прочим, — подмигивает Чонгук, обернувшись. Понимающий взгляд Чонгука ловко разгадывает желание Юнги задержаться на этом «островке» блаженства до самого рассвета, но дома Юнги ждут супруг и обязательный семейный ужин с родителями. Он не сможет насладиться прекрасным мгновением слишком долго. — Ладно, я пойду, не хочу терять время, — произносит Юнги, мечтая ускользнуть туда, где нет давлений и обязанностей. — Всё чисто, — взгляд Гука скользит по камерам и датчикам на планшете. — Просто дай знать, когда будешь готов выйти. Моя работа — убедиться, что ты в безопасности. По мнению Юнги, Гук слишком хорош в своей роли, иногда даже чересчур. Память ведёт в те времена, когда они оба только ступили на порог университета, зелёные и мечтающие об утопии, которая воплотится в их судьбах. Юнги даже не мог предположить, что когда-нибудь его имя станет олицетворением государства, а Гук не планировал быть начальником службы безопасности и личной охраной президента. С самого детства Чонгук пропитан спортивным духом, и в этой страсти он был бесспорным победителем. Бокс, джиу-джитсу, тхэквондо и каратэ — каждое из этих искусств в его исполнении звучало как симфония мощи и грации. Мечтал он стать чемпионом мира, проводя свободное время после соревнований в объятиях самых красивых омег мира, но в итоге он оказался не на спортивной арене, а в Синем доме, рядом с дорогим другом. Вместо медалей и поцелуев от гарема омег он познал нечто иное, абсолютно противоположное: служение родине и моногамную любовь. Хотя он и не думал, что будет с такой гордостью носить кольцо на безымянном пальце. Машина уютно расположилась в тени небольшого, но довольно уютного закоулка, укрытого величественным деревом. Приобретая этот дом для своего шефа, Гук тщательно изучал окрестности, проверил всех без исключения жителей в этом районе, для того, чтобы безопасность Юнги была гарантирована на сто процентов. Выйдя из автомобиля, Юнги направляется к элегантному чёрному входу, что раскрывает путь в уютный дворик и изысканный современный дом в стиле столицы Кореи. Высокие заборы охраняют этот уголок от любопытных взглядов, и лишь Юнги имеет право заходить сюда. Ступив на эту землю, Юнги чувствует, как его душа преобразилась, как будто он оказался в альтернативном мире, где он не президент, не политический игрок и даже не наследник семьи Мин — а всего лишь простой альфа, мирно существующий под именем Юнги. Дверь медленно распахивается, и перед Юнги восстаёт образ настоящей красоты, а точнее — Ким Тэхёна, самого любимого в мире человека. Омега облачён в потёртые светлые брюки, в дешёвую коричневую футболку, испачканную мукой, но выглядит дороже, чем любые бриллианты. Его взгляд ярче звёзд ночного неба, волосы играют с ветром, словно вихрь страсти, а кожа, как молочная карамель, излучает аромат нежности, сравнимый лишь с тёплой улыбкой, промелькнувшей на его губах. Никто бы не подумал, что Ким Тэхён — скромный творец сладких шедевров, заядлый самоучка, путь которого начался в глухой провинции Франции, теперь — любовник первого человека Кореи. Юнги никогда не называет его «любовником». Всегда только… — Тигрёнок мой, — голос Юнги звучит нежным грозным шептанием, он обвивает своими ладонями хрупкие плечи, словно держит мир в них, и с глубоким вдохом вдыхает аромат мягких, завораживающих волос. — Ты смог ко мне приехать, мой Юнги — я так счастлив! — Тэхён словно совершает прыжок в радостном экстазе, и его руки встречают пионы, как прекрасное завершение песни. Тэхён всегда встречает именно так, когда желание выразить то, что невыразимо, сливается с неподдельным восторгом. Он скачет, словно вальяжный зайчик, светится, словно само солнце, прижимается к груди Юнги, стремясь объять любимого своим сердцем, готовым растаять в нём. — Ты весь в муке, Тигрёночек, — Юнги бережно скользит пальцами по щеке, отмывает белое пятно с этой идеальной кожи. — Я решил испечь торт по новому рецепту. Попробуешь? С вихрем волнения Тэхён заводит своего гостя в дом и тянет на кухню, где творится полный хаос. Это вызывает в Юнги радостный смех: кастрюли разнообразных размеров раскиданы не только по стульям, но и по полу; таймер оповещает о том, что нечто в духовке готово вылезти наружу; сахар и мука пышно перемешиваются на столешнице, пока вода из крана мелодично устремляется в безумный бег. Такой Тэхён: суетливый, но заботливый хозяин дома, когда его душа отпущена в мир ароматных экспериментов. Шумный и живой, он дарит всей кухне право участия в своих замыслах, как нежный миролюбивый диктатор, не готовый оставить ни единую чашу в одиночестве. Когда же дело доходит до рассказа о новом рецепте, он не упускает ни одной детали. Чтобы создать очередную начинку для бисквитного торта, у него ушла целая неделя, ведь нужно было придумать нечто уникальное, необычное, экзотичное. Именно поэтому Тэхён посетил с утра самый дальний рынок, куда привозят спелые ягоды и фрукты из всех уголков планеты. — Я скучал… — Юнги, словно магнит, подходит сзади и горячим поцелуем окрыляет Тэхёна на шее, когда тот нарезает ароматный кусочек торта. — Я тоже скучал. Очень. Торт падает в нежнейшее забвение, ибо как остаться безразличным, когда любимый альфа так властно обнимает его, как будто призывая мир между ними. Юнги сейчас не до выпечки, не до еды, не до крана, который до сих пор никто не закрыл. В его руках самое ценное его сокровище, и хочется овладеть им как можно скорее. Тело Тэхёна молодое, стройное, подтянутое. Ни одной морщинки нет на нём. Белый шум возникает в ушах от возбуждения. У обоих. Юнги поднимает Тэхёна и сажает на мраморную столешницу; мука вокруг трансформируется в магическую пыль, закружившуюся в нежном танце, и пусть. Одежда летит в полную воды раковину, обнажая изящный торс, спешно опускаемый на стол. В такие моменты, когда страсть повышает градус комнаты, милейший Ким Тэхён превращается в необузданную лошадь. И даже пот, стекающий по лбу, вискам и шее становится невыносимо сладким…***
…Два года назад, когда Юнги только проводил рекламную кампанию и стал кандидатом в президенты, он принял решение отправиться в загадочную Францию вместе с мужем по имени Ким Сокджин, а также со своими и его родителями. Местом для отдыха стала усадьба, расположенная недалеко от города Лион, где виноградники простирались до границы горизонта, как роскошное приглашение в мир вин и вдохновения. Родители Юнги и Сокджина были прекрасными друзьями, и там, среди холмов и лоз, они проводили вечера за бокалом вина, упиваясь моментами и размышлениями о своей благословенной жизни. Юнги же смотрел на этот живописный пейзаж, желая, чтобы солнце поскорее угасло в вечерней дымке. Он внутренне жаждал того момента, когда монотонность дня окутает его своим ночным покоем. — Дорогой, ты меня слушаешь? — в очередной раз позвал Сокджин. Юнги устремил свой взгляд на мужа и положительно кивнул. Джин обладал бесподобной красотой, настолько ошеломляющей, что сердца корейской нации начинали трепетать от восторга. Юнги был знаком с ним с самого детства, их отцы были неразлучными друзьями, но ни разу он не видел в Сокджине «омегу». Джин наслаждался жизнью, которую вёл, словно он был высококлассным блюдом, разносимым на серебряной тарелке во время роскошных приемов. Он с лёгкостью выбирал наряды из последних модных коллекций, регулярно посещал фешенебельные салоны, где встречался с такими же искушёнными друзьями, как он сам. Поэтому, когда родители сообщили, что они стремятся соединить две знатные семьи Мин и Ким, Джин просто не мог скрыть своего восторга, ведь именно так и должно было случиться. Джин не любил Юнги, для него любовь не была чем-то важным, в приоритете всегда стояли репутация, власть, богатство. И может быть, это неплохо. Он прекрасно справлялся с ролью супруга будущего президента. — Я хочу съездить в Монако, — снова заявил Джин, медленно прикоснувшись губами к бокалу вина. — Поедем? Мои друзья устраивают вечеринку. — Мне нужно поработать, — ловко солгал Юнги, пальцы его мягко скользили по переносице. На самом деле, работы у него сейчас не предвиделось, но в Монако он отправляться не торопился. — Ты сам поезжай, развлекись, а я тут побуду. — Но там будут наши одногруппники, — Сокджин сказал это с ноткой разочарования, рука ласково поглаживала супруга. — Может быть, отложишь свои дела? Юнги склонялся к согласию, он всегда стремился быть идеальным мужем, но тут вмешался отец Джина, произнеся: — Сынок, наш Юнги без пяти минут президент, у него очень много государственных дел. Повезло. Супруг и оба родителя-омеги отправились в Монако, а отцы решили насладиться прогулкой по виноградникам, окружённые ароматами и клубами дыма от сигар, продолжая впитывать в себя вино и погружаясь в безмятежность. Таким образом, Юнги остался в одиночестве. Правда, стоит учесть, что охрана не в счёт. Чонгук для Юнги всегда был отдушиной, но на этот раз он не приносил никакой радости. Своего телохранителя Юнги отпустил отдохнуть, и теперь сам отправился на прогулку по местной деревне, где его лицо было анонимным, как капля в океане. Все корейцы для иностранцев сливались в единое обличье. Эту возможность беспечно прогуляться без охраны и далеко от своей семьи было глупо упускать. Юнги ясно осознавал, что вскоре его предназначение — стать президентом — обретёт свою форму, так что скоро Юнги даже в туалет один сходить не сможет. Его наряд оказался простым и непритязательным: широкие брюки, рубашка в свободном стиле, обувь на плоской подошве. Однозначно, на него не обратят внимания. Франция была великолепна, словно живопись, в которую Юнги готов был углубиться навеки. Жить в такой деревне, быть свободным, делать, что душе угодно — это не просто жизнь, это была бы настоящая сказка. Вдали играла весёлая музыка, и Юнги почувствовал, что ноги ведут его к этим звукам. Возможно, происходила какая-то праздничная ярмарка, свадьба или просто местные жители наслаждались прекрасным вином. За углом мелькнула табличка с надписью «Bonbon», и вокруг столов весело плясали гости, сосредотачивая внимание на чём-то за столбом. Дивный голос разливался в воздухе, исполняя песню на французском, а все окружающие не могли удержаться от подпевания и аплодисментов. Голос был настолько бархатным, что Юнги не мог устоять и приблизился. В этом голосе было нечто глубокое и трогательное, что окутывало его душу, вызывая приятное покалывание. На небольшой сцене танцевал и пел омега с азиатской внешностью. Его наряд, хоть и скромен, притягивал взгляд — особенно выделялся принт тигра на светлой футболке. Да и сам омега был похож на тигра: то рычал, то мурлыкал в такт музыки. Юнги далёк от того, чтобы назвать себя гулякой. До женитьбы он, разумеется, повидал немало омег, но с момента, когда безымянный палец украсило кольцо, его жизнь наполнилась лишь работой. Он даже не задумывался о поиске развлечений вне дома. Секса с мужем было вполне достаточно, поэтому Юнги не смотрел на омег как на объект вожделения, не испытывал никакого притяжения. Но вот этот парень с волшебным голосом проливал свет на новые ощущения, и Юнги не мог оторвать глаз от него. Впервые за продолжительное время, а возможно, впервые в своей жизни, Юнги ощутил прилив подобного тепла. Обычно мир казался холодным, словно мраморный зал, словно драгоценные камни, и такой статус-кво принимался им как само собой разумеющееся. Но что-то изменилось в этот вечер? Сев за свободный столик, Юнги погрузился в магию песни, слова которой ему оставались неясны. Музыка внезапно затихла, и зал заполнили аплодисменты гостей, явно подкупленных молодым омегой. Их поздравления были страстными: обнимали, похлопывали по плечу — даже не зная французского, можно было понять, что они испытывали гордость за этого парня. Когда все расселись и продолжили трапезу и бурные разговоры, омега смело приблизился к Юнги, извлекая блокнот из кармана. Вблизи его внешность ошеломляла даже больше. Видно, что кореец, но какой-то особенный, французский кореец. — Bonjour, — поздоровался он с некой кокетливостью в интонации. Это могла быть исключительно французская манера, либо же желание познакомиться, пусть даже в мимолетной беседе. — Je ne parle pas français, — медленно произнес Юнги одну из недавно усвоенных фраз, что переводилось как «я не разговариваю по-французски». Омега засмеялся, но не надменно, нет, скорее доброжелательно. Его смех вызвал улыбку, которую просто невозможно скрыть, даже если очень сильно постараться. И тут вдруг показалось, что даже внутри как будто бы в мгновение ока замёрзший лёд раскололся вдребезги и на его месте расцвёл нежный цветок. Очаровательный розовый цветок. — Акцент у вас смешной, — заговорил омега на корейском. — Французский тяжело мне даётся, — стыдливо признался Юнги. Он ведь могущественный альфа, не привык к тому, что нужно признаваться в своих слабостях. А особенно перед прелестным омегой. — А мне вот английский сложно даётся, так что всё в порядке, — поддержал парень, взглядом проявляя некую гордость. — Вам повезло, что я знаю корейский. — Ты из Кореи? — Да, но с детства живу здесь, — омега взял под руку свой блокнот, настроившись на запись. — Что закажете? Юнги на минуту ощутил какую-то лёгкую растерянность. Но мгновение спустя до него дошло — оказывается, этот парень, которого он предположительно принял за музыканта, здесь работает. На металлической нашивке рядом с изображением тигра гордо блеснуло имя «Тэхён» — вот оно, латиницей, словно ниточка разгадывания в загадке его личности. Оказалось, что кореец остался верен своему имени, не извращаясь под влиянием иностранных тенденций. Не так часто встретишь это в посторонних странах, думал Юнги, обычно соотечественники подстраиваются под местные реалии, выбирая себе какое-нибудь прижившееся иностранное имя, чтобы проще его было произнести и запомнить. Этот омега совсем не такой. — Есть меню? — Юнги окинул взглядом столик в поисках хотя бы одной картонки с возможным выбором, но в ответ на его вопрос Тэхён лишь вновь рассмеялся. — У нас нет меню. Иностранные туристы тут бывают редко, а местные знают наши блюда, — разъяснил он и предложил: — У нас есть луковый суп, рататуй, крепы, cassoulet, blanquette de veau, gratin dauphinois… — омега и не заметил, как переключился на французский. — Pot-au-feu, quiche lorraine, coq au vin… Конечно, Юнги с наслаждением слушал каждое произнесённое слово, но его понимание остановилось на одном звуке — «кассуле». — Принесите на свой вкус, — решил прервать Юнги. — Oui, monsieur, — с характерным аппетитом откликнулся омега и быстро скрылся внутри, чтобы выполнить данное поручение. Юнги с удивлением наблюдал за гостями забегаловки и в это мгновение он осознал: вот она жизнь. Он совсем позабыл, что люди вот так собираются в местных ресторанчиках, поют песни и живут сегодняшним днём, не задумываясь об утомительных расписаниях. У него ведь даже секс с мужем по плану, не говоря уже о других делах. Да, в прямом смысле этого слова, весь интимный график записан у Чонгука, следящего за выполнением каждого акта. От пробежек по утрам до бесконечных встреч и собраний, Гук следил, чтобы каждый час Юнги был четко организован, словно часовой механизм, никогда не теряющий такта и ритма. По утрам обязательно пробежка, три раза в день Юнги проводил собрания, один раз в неделю встречался с родителями и два раза в неделю в десять вечера после ужина и принятия душа записано «Секс с мужем». Так жить на самом деле было гораздо проще, потому что не приходилось слушать от Джина что-то вроде «ты не уделяешь мне время». И даже доктор одобрил подобную практику, ведь периодический половой контакт оказывает благоприятное влияние на организм. — Это самый лучший бёф боргиньон, который вы пробовали в жизни, уверяю вас! — оторвал от мыслей Тэхён. — Бёф боргиньон? А что это? — Говядина по-бургундски. К нам из Парижа сюда ездят, чтобы поесть это блюдо. И пока Тэхён побежал обслужить других посетителей, Юнги распробовал мясо, самое вкусное мясо, которого он когда-либо касался в своей жизни. Честно сказать, принеси этот парень обычный бургер или кимчи, да хоть покупные чипсы, всё, поданное его руками, стало бы эксклюзивным деликатесом. Последующие три дня Юнги посещал это место на завтрак, обед и ужин, сам не понимая, для чего он это делает. Знакомиться с парнем поближе он не планировал, да и вообще не думал о том, чтобы предпринимать какие-то действия, но хотелось и дальше любоваться шедевром по имени Тэхён. И Юнги не единственный альфа, который приходил в «музей». Неожиданно, за этими блюдами и столиками он заметил единомышленников — других альф, плененных магией Тэхёна. Они сидели, как замедленные фотографии, покорно следя за каждым жестом, каждой улыбкой омеги. Жаль, что слово «французский» было для Юнги загадкой, ибо он не мог услышать, какие комплименты и приглашения летели к Тэхёну со всех сторон. Так как Сокджин развлекался с друзьями, а родители были заняты своими делами, Юнги был свободен. Он и не заметил, что остался последним посетителем в заведении. Он отвлёкся на работу, сидел и читал письма от своих подчинённых. — Мы уже давно закрылись, — вдруг раздался нежный голос на знакомом языке. — Ох, я и не заметил, — Юнги взглянул на наручные часы. Время: 23:00. — Вы сюда переехали? Я вижу вас здесь каждый день. — Нет, я здесь отдыхаю, — Юнги растягивал слова, чтобы продлить это мгновение. Зачем? Для чего? Уже через два дня нужно улетать. Тэхён смотрел прямо в глаза, не отрываясь, будто пытался разгадать загадку, но не мог. — Хотите познакомиться? — спросил Тэхён и протянул руку. — Меня зовут Ким Тэхён. Мне двадцать… семь. Не может такого быть. Юнги давно не ребёнок, так что прекрасно понимал, что парень солгал о своём возрасте, но это звучало довольно мило. Значило ли это, что Юнги ему понравился? — Меня зовут Мин Юнги, — коснулся он изящных тэхёновых пальцев, разглядывая аккуратные ногтевые пластины. — Мне тридцать. — У вас красивое имя. Юнги прекрасно понимал, что не должен произносить следующих своих слов, но он не мог себе в этом отказать. Он взглянул на принт тигра на футболке и улыбнулся: — Тебя проводить, Тигрёнок? — предложил он. Что за странный порыв его побудил называть омегу так ласково? Ведь такого необычного прозвища не требовала ситуация. Возможно, это было проявление нервозности, но Юнги уже знал, что он теперь не оставит этого юного омегу. И неважно кем Юнги станет для него: любовью, другом или просто надоедливым знакомым. Все остальное теперь казалось вторичным — перед ним расстилалась палитра возможностей, и он был готов погрузиться в этот новый мир. Тэхён стал и навсегда останется его тигрёнком…***
Тэхён лежит на груди Юнги, его взгляд устремлен в окно, словно он пытается разглядеть в небе загадки, что разгаданы им одним. Секунды ленивыми облаками плывут медленно, и в этой тишине звучит молчание, подобно музыке без нот, но с глубоким звучанием. Им обоим комфортно, нет необходимости заполнять пустоту наигранными фразами, чтобы преодолеть неловкость: её не возникает. Юнги чувствует, что пора произнести те самые слова, которые прервут на какое-то время дарованную бесконечность, которые вернут его из этой вселенной в реальную, где приходится играть роль президента. «Мне пора идти», — Юнги внутренне повторяет фразу, словно стихи, но эти слова боятся покинуть его губы. Скажи он это любому другому человеку, он бы не придавал им такое значение, но прощаться с Тэхёном сразу после потрясающего секса — не очень уважительно. Ещё большую неприязнь к себе вызывает понимание, что ночью придётся возвращаться в Синий дом, в свою спальню, и делить ложе с супругом. Тэхён молчит, он никогда не был тем, кто жалуется и просит, он принимает Юнги таким, какой он есть — с его заботой и обязанностями. В его глазах читается молчаливое согласие, словно он знает, что сейчас придёт время прощания. Никаких больших желаний, никаких упрошений — только простое принятие. — Ты молчишь, — Тэхён поднимает голову, его влажные губы касаются щеки Юнги. — Тебе нужно ехать? — Я бы хотел остаться. — Я знаю. — Тигрёнок… — шепчет Юнги, и его голос становится нежным пением, что долетает до сердца. — М? — Тэхён смотрит в его глаза, словно хочет прочитать ответы в их глубинах. Юнги поднимается с кровати и начинает одеваться. Взгляд не может оторваться от отражения в настенном зеркале: Тэхён подобен скульптурам Ренессанса, его обнажённое тело прикрыто шёлковыми египетскими простынями, глаза не двигаются, взгляд направлен на Юнги, он замер, ждёт чего-то: то ли хороших новостей, от которых сердце в очередной раз взлетит к небесам, то ли объявления о расставании, способное превратить сердце в прах и пепел. На самом же деле в уме Юнги проснулась мысль, что долго скрывалась в тени, но теперь время стремительно ускользает, а видеть Тэхёна хочется всё больше. Как любой другой альфа, имеющий любовника, Юнги долго раздумывал о том, как создать идеальный сценарий жизни, где Тэхён всегда будет поблизости. Однако в этой игре есть свои риски. Во-первых, Юнги знает, что чувства практически невозможно скрыть, когда Тэхён рядом. К тому же за ним всегда наблюдают: работники, камеры, народ в конце концов. Бóльшие переживания давят на плечи даже не за себя, а за Тэхёна: корейское общество довольно жестоко по отношению к известным личностям, которых они возвеличивают. Они падают из крайности в крайность, сначала превознося человека, делая его своим непревзойденным кумиром, а соверши ты хоть одну-единственную ошибку, тебя уничтожат, как морально, так и физически. Юнги считает себя психически сильным мужчиной, способным справиться с ненавистью и презрением к себе, но если защитить Тэхёна физически он сможет, то морально — маловероятно. Давление социума может сломать этого хрупкого омегу, созданного далеко не для интриг и политических игр. Во-вторых, обеспечение дополнительной безопасности для Тэхёна станет жизненно необходимым, ведь постоянное нахождение в политике, а тем более на её пьедестале, подвержено опасности: покушения на президентов случаются гораздо чаще, чем кажется на первый взгляд. А то, что общество не имеет абсолютно никакого понятия об этом — безупречная работа администрации. Ну и в-третьих, есть причина гораздо более сложная, чем предыдущие. Если о Тэхёне узнают родители или муж, то единственный огонёк в серой жизни будет затушен. Юнги никогда не шёл против своего отца, тем более, когда речь шла об омеге без имени и фамилии, без заработанного или унаследованного состояния, без власти. Раньше не было причин противостоять родителям, и хоть два года назад это изменилось, сейчас так же непросто встать, сказать «нет» и уйти, хлопнув дубовой дверью. Будут ли отец или папа шантажировать, узнай они о Тэхёне? Устроит ли Сокджин акт мести за измену? Ответ на оба вопроса вполне предсказуем. И в таком случае, Тэхён опять же станет мишенью для аристократов. Риски не исключить, и их достаточно много, но внутренняя наивная мечта о счастливой жизни, когда Тэхён рядом, максимально близко, перекрывает всё. Юнги имеет возможность дать Тэхёну любую должность в своей администрации. Лучшей позицией могла бы стать роль личного ассистента, но, к сожалению, помощники являются людьми частично публичными и могут появляться в прессе. Рассматривались варианты персонального стилиста, переводчика или массажиста, но в таком случае не подберёшь достаточных причин, чтобы видеть Тэхёна каждый день. Юнги придумал что-то более «интимное», если можно так это назвать. Президента постоянно окружают люди, которые не так уж интересны обществу как персонажи — охрана. Возможно, их форма не вызывает никакого внимания: обычный чёрный костюм без каких-либо излишеств. Чонгук, будучи личным телохранителем, имеет право доступа абсолютно ко всему, даже по разумным причинам большему, чем сам Юнги. Он в любой момент может зайти в спальню своего шефа без уведомления, если посчитает, что безопасность его находится под угрозой. Такие же полномочия Юнги может дать Тэхёну, если тот станет его телохранителем. Тэхён оборачивается в простынь и тянет Юнги к себе, валит на кровать. Этот огонёк в глазах заинтриговывает так сильно, что сердце начинает биться чаще положенного. — Что ты хотел сказать? — не может успокоиться Тэхён. — Мой Президент, скажи, скажи, скажи… Юнги одаривает прохладные ладони Тэхёна бережным поцелуем. — Хочешь попасть в Синий дом? — решительно предлагает Юнги, воплощая в себе ожидание и неустанное стремление. — Со мной. В глазах Тэхёна появляется целый букет эмоций: радость, шок, заинтересованность и страх. Он прекрасно знает свой статус и никогда не хотел бы поставить Юнги в неловкое положение. — Как, Юнги? — Будешь всегда рядом со мной. Думаю, что одного личного охранника мне мало. Ты будешь охранять меня, а Чонгук будет охранять тебя. — Но я ведь не альфа, даже спортом не занимаюсь. Как же я охранять тебя буду? Нужно держать оружие и… Юнги тянет его к себе поближе и шепчет на ухо: — Мы сможем закрываться в моём кабинете, обедать одни, завтракать одни. Ты даже можешь оставаться со мной дома. — Я… Тэхён встаёт с кровати и отходит к окну. Юнги не ожидал такой необъяснимой реакции. Разве это не сблизит их? Разве не даст возможности быть вместе практически всё время? Но Тэ на вид не так уж и счастлив от такого предложения. — Тэхён, что-то не так? Я думал, ты обрадуешься. — Я рад, просто… — Тэхён нервно кусает ногти и оборачивается. — А вдруг с тобой что-то случится, я не смогу тебя защитить, а ты будешь страдать на моих глазах? — Тигрёночек, тебе не нужно меня защищать, это только формальность, — Юнги как-то полегчало. Оказывается, Тэ вообще переживает о другом, а не о том, что не хочет проводить больше времени со своим альфой. — Я буду тебя защищать. Иди ко мне. Тэ всё ещё с тревожной улыбкой опускается на колено Юнги. — Я буду рад побывать в твоём доме, но твой муж… Он узнает обо мне. — Всё, чем он занят, — это шоппинг, благотворительные вечера и работа на камеру. Соглашайся, Тигрёнок. Моя жизнь превратится в рай, если я буду видеть тебя каждый день. Сомнение все ещё не отпускает Тэхёна, как туман, который скрывает видение ясного пути. Но глаза, полные любви, говорят о более глубоком желании — быть рядом, как пульсирующее сердце внутри камеры, бьющееся в унисон с ритмом времени. Он мечтает быть с ним вместе как можно чаще. Им ведь не часто удаётся вот так сидеть в обнимку; в лучшем случае Юнги приезжает два раза в неделю, но бывает, что и целый месяц могут не видеться. Юнги не может потерять свою любовь, несмотря на то, что знает, как он эгоистичен. Тэ было всего двадцать, когда они познакомились во Франции, их разница в возрасте — десять лет. Он юн, талантлив, красив, он мог бы встретить альфу, который сможет сделать его счастливым по-настоящему, законно и открыто, а не так. Но раз Тэхён молчит и ничего не требует, значит, его устраивает такая жизнь. Страшно представить, что Тэхён однажды поставит ультиматум и попросит бросить Сокджина ради него. Юнги бы рад, но не всё так просто: он — президент, на его плечах лежит груз ответственности не только в виде своей семьи и её репутации, но и целого государства. Вряд ли будет хорошо, если вдруг лидер страны, которая ценит традиции и институт семьи, будет поощрять разводы. Известные люди, а тем более политические деятели, должны быть примером для граждан, эталоном для молодёжи, любой неправильный шаг будет опубликован в газетах, а потом общество возненавидит так же быстро, как полюбило. Но что будет делать Юнги, если его поставят перед выбором? Ведь по сути, выбор стоит не перед супругом и любовником, а перед своим государством и своим Тигрёнком. Сердце знает ответ, но… — Я буду видеть, как ты работаешь? — разрывает молчание Тэхён, пальцы его легко скользят по лбу и призрачно обрамляют брови. — Да. У тебя будет доступ абсолютно ко всему, как у Чонгука, — пролетает по щеке нежный поцелуй Юнги. Юнги проникся жаждой поделиться всеми благами, что новая жизнь принесет в Синем доме. Каждое слово его — настоящий аккорд убедительности, красками описывающее будущее, сверкающее как драгоценный мозаичный пазл, где их встречи будут столь часты, что даже момент разлуки будет казаться всего лишь краткой паузой в океане их счастья. Двум влюблённым людям мир всегда видится именно таким, простым, где проблемы и реалии уступают место возможностям. Надолго оставаться сегодня уже нельзя, хоть «часы и остановились», и этого всегда будет мало. Чонгук прерывает их идиллию, напоминая о наступающем времени. Три уверенных стука в дверь разносятся в воздухе, подчёркивая, что президентские обязанности и реальность остаются неотъемлемой частью его существования. Юнги приходится прощаться. Он обещает Тэхёну, что уже завтра заберёт его в Синий дом, представит своему окружению как своего второго телохранителя. В машине Юнги делится с Гуком своими планами, но тот выражает переживания, перечисляя все риски, которые и так известны. — Юнги, это опасно. Если это вскроется, то всё, над чем ты трудился, пойдёт коту под хвост, — Чонгук оборачивается, пока машина останавливается на светофоре, и пытается убедить своего друга передумать. — Он нужен мне. Я его люблю и хочу, чтобы он был рядом. — Я понимаю, но ты рушишь его жизнь. Чонгук с первого дня знакомства с Тэхёном был против их интрижки, перешедшей в отношения. Нет, он не испытывал к любовнику своего друга никакой неприязни, наоборот, ему очень понравился молодой и жизнелюбивый омега, однако ключевым словом всегда было и остаётся «молодой». Разумеется, юному парню из французской деревни вскружил голову взрослый и сильный альфа, сам президент, поэтому любой бы на его месте потерял голову, но его жизнь раньше была наполнена целями и мечтами, Тэхён всегда хотел открыть свою кондитерскую, перебравшись в Париж, и в итоге он перебрался, только не в столицу Франции, а в столицу Кореи. Там, в деревушке недалеко от Леона, он общался с людьми, знал всех горожан и приезжающих постоянных гостей забегаловки, в которой работал, а здесь он стал затворником, за которым наблюдает тайно нанятый телохранитель, о котором Тэхён даже не догадывается. Юнги заставляет Чонгука быть в курсе всего о Тэхёне: где он бывает, с кем встречается и чем питается. Да, это делается в целях безопасности, но Тэхён толком нигде не бывает, кроме продуктовых магазинов и рынков, у него нет ни друзей, ни хотя бы близких знакомых, с кем он мог бы проводить свободное время, коего у него слишком много. Утром он просыпается в своём домике, готовит себе завтрак, ходит за необходимыми продуктами, а потом возвращается и готовит торты и десерты, которые из-за отсутствия окружения, приходится выбрасывать. Иногда он посещает какие-нибудь культурные места вроде музеев и театров, но ему даже познакомиться толком не удаётся ни с кем, так как охранник, крутящийся возле него неподалёку, не позволит какому-нибудь подозрительному человеку сблизиться с ним. Вечерами же этот юный омега ждёт звонка от своего альфы. За этим грустно наблюдать, очень. Чонгук сотни раз за эти два года получал от охранника видео- и фотоотчеты, где Тэхён чахнет в этом загнивающем политикой Сеуле, словно цветок без воды и солнца. Пусть Чонгук всегда занят сам и не может уделять своему супругу больше времени, чем хотелось бы, но Чимин хотя бы не живёт в заточении, у него есть своя жизнь, дело жизни, друзья. Как минимум Чимин живёт в своем городе, а вот Тэхён пусть и кореец, он всё-таки и иностранец, не по крови, но в душе. Чонгук и Чимин мечтают о детях, особенно о маленьких милых омегах, но пока что природа их не даёт. Они пытаются, даже ходили на обследование в клинику, но у них не получается зачать ребёнка. Гук невольно думает о том, что не хотел бы своему сыну такой жизни, как у Тэхёна. Не дай бог вырастет и станет любовником женатого альфы, который старше его на десять лет. Лучше бы Юнги не был эгоистом, желающим иметь всё: прекрасную карьеру, семью, репутацию, власть, деньги, а ещё и любовь. Так априори не бывает, всегда нужно чем-то жертвовать, ибо жизнь — это не детская сказка. Чонгук не раз советовал своему лучшему другу отпустить Тэхёна, но в ответ всегда получал только «Он нужен мне». Как и сейчас. Правда, раньше Юнги хотя бы не переходил границы, не позволял себе сталкивать лицом к лицу своих супруга и любовника, а теперь он познакомит юного Тэхёна не только с ним, но и с родителями, способными ради сохранения репутации своей семьи на всё. Только было Чонгук хочет ещё раз просить друга освободить Тэхёна от участи, когда приходится становиться на шахматную доску и играть в политические игры, как Юнги сразу же прерывает: — Даже не начинай. Это моё окончательное решение. Подготовь завтра приём Тэхёна на работу и привези его ко мне лично. Я хочу пообедать с ним у себя в кабинете. Что остаётся Гуку? Спорить бессмысленно, ведь Юнги не только друг, но ещё и руководитель. — Как скажешь, — соглашается Гук. Единственное, что придумал Чонгук, — это познакомить Тэхёна со своим мужем. Возможно, хоть так ему будет проще выжить в Синем доме.