Eifersucht

За распахнутым окном виден кусочек огромного вечернего Берлина. В окнах расположившихся напротив многоэтажек горит свет. Люди, спеша и чуть ли не бегом мчатся по своим домам, срывался дождь. В теплую квартиру через окно проходил холодный воздух, колыша струю дыма вишневой сигариллы, пока в доме бушевал скандал, а из стороны в сторону метался мужчина, агрессивно высказывая что-то своему собеседнику. — Ты можешь сесть и успокоиться? — будничным тоном поинтересовался Круспе, зажав между пальцев сигариллу. — Я сказал, что больше не хочу видеть тебя здесь? Одевайся и проваливай к черту из моего дома. — выкинул Тилль, грубо ткнув пальцем в грудь брюнета. — Я тебе еще раз повторяю, у нас с Ландерсом ничего нет и не было. Я не пойму, что у тебя опять за ревность? Он же просто поцеловал меня! Блять, это и было-то в процессе концерта, Линдеманн. — возмущался Цвен, докуривая тлеющую сигарету. — Просто поцеловал. — он усмехается. — Как он на тебя смотрит, сука, раздевает взглядом. — прошипел немец, отвернувшись от возлюбленного. — Ты каждый раз будешь закатывать скандал? — он вздыхает, бросает окурок в распахнутое окно и поднимается с края кровати. Цвен подходит к любовнику со спины, и прислонившись к его уху, начинает шептать: — Придурок ты, Линдеманн. Я же люблю тебя… — он сделал акцент на последнем слове. — Одного тебя-я… — Шолле запустил руку ему под футболку, поглаживая торс. Последний театрально попытался отмахнуться, но по коже предательски побежали мурашки. Он пока держался, вернее, пытался; до конца показывал свою непреклонную хозяйскую натуру. А Цвен все продолжал дразнить игривым шепотом, блуждая ловкой рукой по телу. — Хочешь, сам убедись в этом… — Круспе безжалостно рвет со спины и без того потрепанную футболку мужчины, и принимается выцеловывать его широкую спину, шею, так же поглаживая грудь. — Любишь, говоришь? — усмехается он и разворачивается к Цвену, — Это была моя любимая футболка, сучка. — Она мне давно не нравилась. Тебе без нее намного лучше. — на его лице вырисовывается ехидная ухмылка, потемневшие голубые глаза глядят прямо в сознание. Линдеманн толкает любовника на кровать, и Шолле, будто стоявший на ватных ногах, послушно падает на нее; становится на четвереньки, приподнимая бедра, предоставляя Тиллю возможность стянуть с себя шорты и нижнее белье. Мужчина стаскивает с него одежду, повторяя то же самое и со своими вещами. Пристроившись сзади, он шлепает любовника по упругой заднице, от чего тот возбужденно вскрикивает, и выдвигая ящик прикроватной тумбы, достает из него тюбик со смазкой. Он протягивает ее любовнику, выгибается в спине. Тот выдавливает немного прохладной субстанции в ладонь и растирает между его ягодиц. Сразу входит во всю длину, а Круспе громко стонет, то ли от боли, то ли от наслаждения этой болью. Без прелюдий, никаких ласк; Тилль сгорал от ревности. Цвен этим вечером останется без нежного секса, хотя его и так все устраивало. Сзади снова следуют грубые резкие толчки, один за другим, никакой пощады. Руки любовника жадно сдавливают упругие ягодицы, оставляя за собой красные пятна от пальцев. Рихард, опираясь одной рукой о матрас, тянется свободной к члену, но Тилль обрывает эту попытку, заламывая руку за спину. — Не смей себя трогать, — рычит он на ухо, а после кусает острое плечо любовника, тут же зализывая укус. Цвен бормочет что-то в роде «Да, мой господин» и сжимает кулаки. Обхватив чужие кисти одной рукой, Линдеманн снова шлепает Цвена по бедру, оставляя за собой красный отпечаток ладони. Рихард опять вскрикивает, напрягая шею, запрокидывая голову назад. Линдеманн вдалбливает его в кровать, которая то и дело, отзывается жалобными скрипами. Изголовье громко бьется о соседскую стену, но это никого из этих двоих сейчас не волнует. По квартире разносится вой Цвена, скулеж и стоны, вперемешку с криками, шлепками. Вдруг входная дверь по-тихому открывается. — Да какого хрена у вас все время чертов проходной двор? — шипит Пауль себе под нос, заходя внутрь. Ландерс прислушивается, перед тем как идти дальше. Пройдя в недра квартитры, он оглядываяется по сторонам, дабы не попасть под горячую руку скандалистов. Знал, что этот момент на концерте не останется опущенным Линдеманном. Пройдя дальше, Пауль снова прислушивается и его губы расплываются в злодейской улыбке, когда он слышит происходящее за дверью спальни. Послышался очередной выкрик. Хайко болезненно жмурит глаза и тихо шипит, представляя всю картину. — Да! Черт, накажи меня за это! Линдеманн рычит низким басом и приглушенно говорит какие-то пошлости, в роде «Еще» и «Громче». Пауль, чуть ли не плача со смеху, на носочках сваливает из квартиры, будто его тут и не было, попутно прикрывая свой рот ладонью. — Ага, а потом накажи и Пауля. — он так же тихо закрывает дверь и в голосину ржет в подъезде. Выходя на улицу, он сам себе поклялся, что никому из группы об этом не расскажет. Хотя, зная этих двоих, все четверо могли бы предсказать весь их «разговор» насчет этого инцидента. Но это их личное дело, верно? — Проси меня замедлиться, кричи, Цвен. — он сжал его запястья в своей ладони, а свободной рукой принялся за его член, надрачивая и пережимая. Еще какое-то время Круспе держался, но, протерпев еще несколько минут, Рихард стал молить мужчину замедлиться, дать ему наконец кончить. Тилля забавляло это поведение любовника. Он все долбился в него, не давал кончить, то и дело меняя скорость темпа. Цвен извивается под Тиллем, запрокидывая голову. Звёзды кружат перед глазами, а стоны не перестают вылетать из его рта, хотя, на такие слова, как «Быстрее», «Глубже» и «Сильнее» Круспе еще силы находит. Особенно, когда у самого уха рычит Линдеманн. Мужчина стал грубо дрочить любовнику, ведь кончать первому ему не хотелось. Он наконец разжимает руку. Рихард гортанно стонет и, задрожав, изливается на белоснежную простыню. Следом за ним и Линдеманн, кончая партнеру на спину. Он падает на кровать и пытается отдышаться, бормочет что-то в роде «Сучка», каждый раз повторяя это слово. Круспе падает следом, захватив с тумбочки зажигалку с сигаретой. Он закуривает. — Блядь.. — Линдеманн примыкает к его губам. Табачный запах, вперемешку со слюной, отдает приятное послевкусие вишни. Он переходит к шее любовника, начинает «метить» Цвена, оставляя яркие засосы и укусы. Чтобы все знали, что этот засранец занят. — Не обожгись. — говорит последний сквозь его поцелуи, рисуя узоры из густого дыма. Выполнив свою хотелку, он довольно выдыхает и снова целует любовника в губы. — Вот видишь, придурок. — Круспе насмехается, делая затяжку, выдыхая тонкую струйку дыма прямо в его лицо. — Вижу, вижу. — он улыбается. На телефон Цвена вдруг приходит сообщение. Он, отвлекаясь на зов мобильника, берет его в руки. Украдкой глянув на Линдеманна, Круспе читает сообщение от Пауля на главном экране: Я надеюсь, что вы с Тиллем не сильно поругались из-за этого. Во всяком случае, не хочу получить по заднице, как ты, друг мой) Рихард непонимающе выключает телефон и откладывает его обратно на тумбочку. Не придав этому особого значения, он докуривает сигарету и ложится рядом с возлюбленным, закрывая глаза.