Сумерки. Волчье клеймо

К вечеру все мои вещи уже были упакованы. В моей спальне и ванной стояли коробки, подписанные черным маркером. Я старалась взять все по максимуму: после ссоры с отцом я не особо горела желанием сюда возвращаться. С другой стороны, для моего творчества это было даже полезно. Как многие в Интернете мне советовали, перемена обстановки — лучшее лекарство от творческого кризиса и выгорания. И я надеялась, что это так. Застегнув чемодан, я осмотрела комнату. Непривычная пустота в комнате меня угнетала. Холод от одиночества и преддверии неизведанного, пробиравший до мозга костей, ужасал. Прошло много времени с тех пор, как мои родители переехали в Ла-Пуш, однако я до сих пор помню, насколько расстроенной я была. Мама тогда еле-еле убедила шестилетнюю меня собрать свои вещи. «Будь она здесь, то мы бы и с отцом не рассорились» − невольно проскользнуло у меня в голове, и от этой мысли на сердце еще тяжелее. Как бы я не старалась отогнать тяжелые воспоминания, отвлечься от них, они всегда возвращались. И, как ни странно, тому виной был мой отец, сам мистер Джек Питерсон. Вот бы мама тебя услышала, так упала бы замертво! Да в кого ж ты такая? Точно! В маму! Хочешь уехать? Уезжай! Я уже давно этого жду! «Я тоже этого ждала, пап. − мысленно ответила я с явной язвительностью, − Слава богу, что теперь меня ничто и никто не держит». Подойдя к окну, я в последний раз оглядела улицу. Окно из комнаты выходило аккурат напротив пекарни. Как только мы заселились в квартиру, мы с мамой и папой любили там сидеть, попивая горячий шоколад. Особенное удовольствие доставлял дождь, и тогда я с мамой часами глядели в окно, по которому ритмично стучали капли воды. Сейчас же единственное чувство, колыхаемое во мне дождем − тоска. Разъедающая душу тоска, и ничего более. Вытерев слезы, невольно затмивший мой взор, я вздохнула. В конечном счете, мне все равно пришлось бы отсюда уехать, начать жизнь с чистого листа и прочее. Это было лишь вопросом времени. Услышав звонок в дверь, я решительно развернулась на каблуках и направилась к входной двери. - Ваши вещи прибудут приблизительно через неделю. Если ваши вещи задержатся, то сразу же звоните. - Хорошо, спасибо. И, подписав все бумаги, я закрыла дверь и выдохнула с облегчением. "Вроде ничего и не сделала, а так устала. - подумала я, - Побыстрее бы покончить со всем этим." - Наконец-то свои шмотки увезла, да? Я испуганно повернулась. Отец стоял, опершись на косяк и скрестив руки. Его круглое поросшее темной бородой лицо прямо-таки источало ярость, а зеленые глаза искрились от раздраженного огонька. - Не ответишь? Я поджала губы. Когда отец был раздражен, он всегда пытался вывести людей на эмоции - так он самоудовлетворялся за их счет. После маминой смерти он то и дело, что скандалил с соседями, почтальонами и прохожими, отчего ему постоянно доставалось от полиции. Дошло до того, что меня даже хотели забрать соцработники, но безуспешно. - Не волнуйся, пап. - решила ответить я как можно спокойнее, - С этого момента тебе уже никто не ответит. И я, дабы избежать дальнейших распрей, быстро прошла к себе, захлопнув дверь.