Соленые капли дождя

      Пронзительный вой со временем превратился в едва различимое эхо и вскоре совсем исчез. Всё это время Блэйд пытался унять бушующую мару. Он не сдвинулся с места ни на дюйм, но его глаза яростно изучали человека на возвышенности.       Дань Хэн замер в изумлении. Чешуйчатую пещеру никогда на его памяти не посещали люди, не относящиеся к расе видьядхар. И тем более никто из жителей Лофу не посмел бы нарушить покой священного места, в стенах которого множество лет происходил цикл перерождения.       Любому, взглянувшему сейчас на Блэйда, сразу станет ясно: от этого человека исходит недоброе намерение. Но даже если мечник начнёт крушить всё вокруг, Дань Хэн не сможет помешать, потому что для него это место давно стало сродни тюрьме для заключенного на пожизненное. Железные обручи обжигали холодом, а от длительной носки на икрах ног и запястьях образовались кровавые отметины и синяки. Каждый шаг отзывался острой болью. Но самое страшное — цепи блокировали циркуляцию духовной энергии, из-за чего он постоянно испытывал слабость, а лицо приобрело нездоровый вид.       Юношу заперли в этой пещере со дня появления из яйца, лишь изредка к нему приходили люди, которые требовали одного — раскрытия тайны проведенного его предком обряда. Но Дань Хэн не помнил своей прошлой жизни и того преступления, за которое должен расплачиваться в этой, однако смиренно принимал наказание. Иногда ему снились образы и воспоминания Дань Фэна, но они были неясные, отрывочные и после пробуждения оставляли лишь тень легкого беспокойства.       Юноша наконец решился и, сделав пару шагов навстречу мужчине, спросил:        — Господин, вам плохо? — он прижал сжатую в кулак руку к груди.       Блэйда, однако, рассмешил этот вопрос. Не в силах больше сдерживать гнев, он с невероятной скоростью преодолел разделяющее их расстояние. Нечеловеческая сила, источником которой было проклятье, позволяла перемещаться по воздуху, как по земле, поэтому даже возвышенность, на которой стоял изящный юноша, не стала преградой. Лицо молодого парня было очень знакомо мечнику и, недолго раздумывая, он записал этого человека в ряд своих врагов.       Дань Хэн не дрогнул, когда мужчина оказался на расстоянии полуметра от него. Ни взглядом, ни жестом он не выдал своего замешательства.       — Не боишься, что я могу прямо сейчас сломать тебе шею? — низкий голос с легкой хрипотцой и звериный оскал сделали из мужчины настоящего хищника. Он медленно поднес свою руку к подбородку юноши и небрежно приподнял его ладонью, заставив последнего посмотреть прямо в алые глаза напротив. — Кто ты такой? — задумчиво и едва слышно, будто размышляя и перебирая в голове то, что осталось от воспоминаний, произнёс Блэйд.       Дань Хэн, до этого со всей стойкостью переносивший махинации неизвестного, заинтересовался внезапным вопросом. На Лофу не было, пожалуй, ни одного долгоживущего, кто не знал бы имя предателя. О, как изящно верхушка альянса Сяньчжоу напоминала каждый год жителям о том, что бывает с преступниками.       В день чествования драконорожденных, спасших когда-то их процветающую страну от беспощадных вод океана, они водили Дань Хэна, закованного в цепи, на различные балы, светские ужины, рыночные площади, одним словом, таскали всюду, словно зверушку. И всё ради устрашения. Обычно такие походы не ограничивались одной демонстрацией заключенного. Они сопровождались сухим оглашением длинного списка подвигов, которые молодой видьядхара совершал в своих прошлых перерождениях, затем наемные ораторы ещё долго рассказывали о его «грехе», и после выносили приговор: «Любой, даже человек высшего света, равен перед законом! Вот, полюбуйтесь на вашего старейшину, он — яркий пример нашей справедливой системы!»       Ненависть к Дань Хэну взращивалась в людях постепенно, и вскоре образ юного дракона стал символом нечестивости, клятвопреступничества и много-много чего ещё — в общем, всего того, что считали морально отвратительным.       Он помнил те дни, когда имел ещё разрешение один раз в месяц выходить из пещеры в качестве обычного жителя — день свободы, так называл его Дань Хэн. Но теперь, когда он стал объектом всеобщей ненависти, появляться снаружи было просто-напросто опасно для жизни.       Парень грустно усмехнулся и, схватив Блэйда за руку, которой тот держал его подбородок, отбросил её в сторону. Он сделал несколько шагов назад и уже на этом расстоянии заговорил с гостем:       — Ты утверждаешь, что не знаешь, кто я, но при этом в первую очередь угрожаешь свернуть мне шею? — сложив руки на груди, начал Дань Хэн. — Хочу предупредить, что ты находишься во владении видьядхар и твои действия неуместны. Что ты хотел сделать с яйцом?! — грубо спросил юноша.       Когда молодой человек отошел от Блэйда, охотник наконец заметил тяжелые железные кандалы, прикованные к его рукам и ногам. «Заключенный? Но с каких это пор тюрьма выглядит, как райский уголок спокойствия?» — подумал мужчина.       — Кто ты такой?! — проигнорировав вопрос Дань Хэна, продолжал Блэйд. Он был не в том состоянии, чтобы вести рассудительный разговор. Мара с каждой секундой всё сильнее захватывала его мозг, и он понимал, что вскоре не сможет контролировать свои действия. Глаза словно покрыла алая пелена, он схватился за голову и отшатнулся назад.       Дань Хэну не приходилось раньше встречаться с пораженными марой, но он читал об этом в книгах и слышал рассказы одного знакомого рыцаря. «Тело можно исцелить, но для изношенной души спасением станет только смерть», — эти слова он крутил в своей голове каждый раз, когда думал о маре, и вот столкнулся с её проявлением сам.       Несмотря на то, что Дань Хэн был заключенным, относились к нему получше, чем к остальным преступникам. У него даже имелась собственная библиотека и личные вещи. Одну из таких вещей он предпочитал всегда носить с собой в целях самообороны. Это было копьё Дань Фэна — его прошлого перерождения. Изящное древко из черной древесины, такое гладкое и твердое, будто металлическое. Идеально круглый шар у основания лезвия олицетворял луну, а широкий наконечник отливал нефритом. Красивое и крайне острое копьё — подарок от некоего Инсина — это имя было выгравировано на лезвии, словно подпись художника под своей картиной.       Без малейших колебаний юноша схватил оружие и приготовился нападать. Долгое время он тренировался сам, у него не было наставника, который показал бы, как правильно. Только позже загадочный облачный рыцарь стал приходить в чешуйчатую пещеру и давать наставления. Это был один из тех немногих людей, которые относились к Дань Хэну дружелюбно. Облачный рыцарь с седыми волосами, всегда завязанными в тугой высокий хвост, не называл своего имени, но юноша не настаивал, ему было достаточно приятной компании человека, с которым можно поговорить по душам.        — Твое тело отравляет мара! Не знаю, в сознании ли ты, но скоро всё закончится, прости меня. — И он занес копье, чтобы в следующий миг пронзить им грудь Блэйда. Охотник зашелся в сильном приступе кашля, в горле неприятно забулькала кровь, а её солоноватый привкус вернул мужчину в сознание.       В глазах юноши, который до этого никогда никого не убивал, мелькнули страх и сожаление. Он опрометчиво отпустил копье, с ужасом глядя на содеянное. Но долго предаваться своим мыслям ему не дали. Охотник злобно, надрывно смеясь, схватился за древко и, с силой дернув от себя, вынул лезвие из груди.       Кровь была повсюду.       Скатывалась с кончиков свисавших у лица Блэйда прядей, маленькой струйкой сочилась из края рта. В его груди зияла рана, а вид внутренностей напоминал распустившиеся ликорисы, из отверстия лился поток темной жидкости. Кровь брызнула и на лицо Дань Хэна, отчего тот не смог сохранить самообладание. Он упал в воду ручья, протекающего у самого ствола векового дерева, замер и, хватая ртом воздух, старался успокоить бешено колотящееся сердце.       Блэйд смотрел на напуганного этой сценой парня и не мог сдержать ухмылку ликования. Нефритовое копьё, находившееся в руках, сейчас обильно покрывала его собственная кровь, и выглядел он так угрожающе страшно, будто только что побывал в пылу битвы. Рана на груди быстро затянулась, оставив после себя небольшой длины шрам. В глазах цвета темной киновари плясали языки пламени, этот яростный огонь намеревался перекинуться на Дань Хэна и сжечь его дотла.        — Доволен своим поступком? Посмотри в мои глаза! — нетерпеливо вскрикнул Блэйд. Когда их взгляды пересеклись, он продолжил: — Как тебя зовут?       Растерянный и напуганный юноша едва ли соображал, что от него хотят. Он почти шепотом, невнятно произнёс имя и опустил взгляд. Блэйд раздраженно рявкнул:       — Не смей отводить глаза! — он поднес кончик Пронзающего Облака к подбородку Дань Хэна и надавил, вынуждая посмотреть вверх. — Имя, — коротко бросил он. В ответ тишина.       Охотник раздраженно сжал кулак и, резко опустившись на одно колено, ударил рукой по стволу дерева позади Дань Хэна. Копьё, угрожающе упиравшееся в шею ранее, было отбито рукой напуганного юноши и придавлено его ногой к земле. На это маленькое мгновение он почувствовал себя защищенным хотя бы от острия нефритового лезвия.       Даже в этом положении Блэйд оказался выше, капли крови скатывались с его лица и падали на щеку парня под ним. Он вновь задал тот же вопрос, но на этот раз раздраженно прошипел над самым ухом:       — Твоё имя?..       — Дань Хэн, — четче, чем в прошлые разы, но всё ещё шепотом.       — Ты мне напоминаешь кого-то, Дань Хэн, — начал мужчина, — но тебе очень повезло: я плохо помню, какой вред причинил мне этот «кто-то». Однако если воспоминания вернутся, наша следующая встреча станет последней для тебя. — И он отстранился, чтобы ещё раз окунуться в бирюзу глаз напротив. Отчего-то при взгляде на них Блэйда будто накрывало волной спокойствия. Мир стал терять свои краски, он упал без сознания.       Дань Хэн испуганно вздрогнул от того, что мужчина свалился на его колени. Сердце всё ещё билось о ребра, словно дикая птица в клетке. Прошло несколько минут, но юноша так и не успокоился. Кажется, за всю свою жизнь он не испытывал такого сильного чувства страха и отчаянья, как пару минут назад.

***

      Кривые ветви персикового дерева тянулись в раскрытые узорчатые ставни из темной древесины. Нежный ветер трепал крону цветущего растения, оно, словно прогибаясь под ласками стихии, роняло свои лепестки на пол небольшой комнаты. Маленькие, они кружились в воздухе, как в танце.       Юноша, увенчанный короной лазурных рогов, с чашкой чая в руке задумчиво смотрел в окно. Его губы тронула улыбка, а щеки покрылись румянцем, он думал о чем-то смущающем или, быть может, умилялся внезапному воспоминанию. В его внешности угадывались драконьи черты. Несколько чешуек проступали на щеках, шее и около локтей. Внизу вертелся величественный хвост с мягкой кисточкой на конце, Блэйд был уверен, что на ощупь она приятней пуха. Дракон размахивал им из стороны в сторону, но не нервно, а, скорее, предвкушая грядущую встречу.        От горячего чая поднялось облако ароматного пара, юноша поднес чашку к губам и сделал небольшой глоток. Удивительное непередаваемое чувство окутало мечника, наблюдающего за этим незнакомцем, на секунду ему показалось, что он счастливее всех на свете. Боль утихла, утихли ненависть и злоба, мара отступила, разум освободился от её склизких лап. Он почувствовал, будто снова стал смертным, ему хотелось продлить это мгновение, но в тот момент, когда он об этом подумал, видение рассеялось.       Блэйд понимает, что это был сон. Как давно он не видел снов… Веки не хотят подниматься. Приложив немало усилий, он наконец открывает глаза. Лицо задумчивого мужчины сменяется точно таким же, но более молодым и уже без чешуек и рогов. Сознание не сразу улавливает, что произошло. Блэйд лежит на мягком футоне, рядом за столом увлеченно перебирает страницы книги его неудавшийся убийца. Дань Хэн слишком поглощен чтением, чтобы заметить пришедшего в сознание охотника, а у Блэйда есть пара минут, чтобы просто полежать в тишине. Хочется пустить всё на самотек, к черту мир, пусть катится в бездну, только бы то недолгое видение продлилось ещё чуть-чуть.        Дань Хэн наконец замечает бодрствующего и на удивление спокойного мужчину. Он поднимается со стула, подходит к спальному месту и, присев на колени, пытается разговорить охотника.        — Ты в порядке? — вопрос растворяется в воздухе, Блэйд будто не слышит юношу, он пустым взглядом смотрит вверх. — Не знаю, почему ты молчишь, но я хотел извиниться, что ранил тебя копьем, это было грубо с моей стороны. Так что прими мои извинения. — Дань Хэн опустил голову коснулся лба раскрытой ладонью и приложил её к сердцу. Этот особый знак он увидел в старинной книге, когда-то так выражали высшую меру раскаяния. Но сейчас, наверное, никто не использует этот жест, однако юноше показалось правильным сделать именно так.       Блэйд наконец повернул голову в его сторону. Привычное выражение лица сменила гримаса презрения.       — Мне не нужны твои извинения, развяжи эти веревки, и я уйду. — Он кивнул головой в направлении своих рук, которые Дань Хэн, чтобы обезопасить себя, привязал к железной трубе.        — Обещай, что не тронешь меня, — настойчиво потребовал юноша.       — Я уже говорил: пока не вспомню, кто ты, ничего тебе не сделаю, — раздраженно рявкнул мечник.       Атмосфера накалялась. В тишине, повисшей после этих слов, зашуршала ткань — это молодой видьядхара встал с колен, чтобы развязать руки хмурому мужчине.       Дань Хэн бросил веревки на пол и отошел подальше к книжным стеллажам. Можно сказать, он неосознанно сторонился черноволосого мужчину, в глазах которого сверкало пламя. Пусть сейчас оно не было яростным пожаром, но кто знает, когда эта свеча вспыхнет и обожжет своим огнем всех, кто находится рядом. Дань Хэн не хотел быть одним из них, но, кажется, уже стал.       Когда Блэйд решительным шагом направился к выходу из комнаты, его остановил взволнованный голос юноши:        — Если мара настигнет тебя в городе, стража без раздумий убьет… поэтому… — он замолчал, не зная, что можно предложить в такой ситуации. Но Блэйд не хотел слышать продолжение, он посмотрел на Дань Хэна через плечо и, горько усмехнувшись, ответил:       — Они и без этого хотят меня убить. — Больше он ничего не сказал и, поднявшись по винтовой лестнице, выбрался на поверхность.       Комната, из которой он вылез, была небольшим подвальным помещением и находилась как раз в корнях векового дерева, у которого произошла драка. Кровь была частично смыта водой ручья, но большая её часть впиталась в листья травы. Отвратительные грязно-алые пятна смотрелись так неестественно в этой наполненной жизнью пещере, что на секунду он почувствовал яростное желание выкорчевать эти оскверненные участки и унести с собой, неважно куда, главное, чтобы не здесь. Но это был глупый порыв его человеческого начала. Он сжал кулаки и отвернулся.       Мужчина спрыгнул с возвышенности и, пройдя приличное расстояние, услышал позади нерешительное:       — Ты можешь вернуться сюда, когда захочешь!       Блэйд ничего не ответил, он даже не обернулся, но мысленно заключил: «Бесстрашный дурак!»       Дань Хэн сам не понял своего внезапного порыва, но что-то в глубине души твердило: «Этот человек ещё вернётся и лучше бы с добрыми намерениями». А может, юноше просто хотелось, чтобы кто-то его навещал.