Профессиональная попаданка: Вампир, который...

      Ученики разъехались на следующий день после выдачи дипломов, а выпускники — через день, после того, как пришли в себя после пьянки. Она обошлась без драк, но вусмерть упились буквально все. Даже те, кто пьянел очень медленно. Не имея никакого желания разносить всех по койкам, я только утащила волоком Миргаила и Тристана, которых бросила в комнате оборотня. Густой запах перегара меня не вдохновлял, так что сама я отправилась спать к себе. А с утра, когда ученики начали разъезжаться на каникулы, провожала их практически в гордом одиночестве. Помятые и смурные, остальные учителя присоединились только под конец.       Примерно неделю мы все дружно занимались бумажной работой и подведением итогов года, создавая огромные стопки исписанных листов. И хотя я не совсем понимала, зачем мы это делали — потом большая часть отчётности нигде не использовалась — всё равно занималась этим рутинным трудом. Я полагала, что с отъездом учеников наши условно публичные отношения если не сойдут на нет, то по крайней мере сбавят обороты, однако Миргаил и Тристан определённо были иного мнения на этот счёт. Иначе объяснить тот факт, что оба не нашли лучшего места заниматься своими бумажками, чем в моём учебном классе, было крайне затруднительно. А когда весь педагогический состав перевёл гору бумаги, директор Чарльз пригласил для беседы тех троих, кому мы хотели предложить спецкурс, и они вполне ожидаемо согласились. Класс ассасинов состоял из северного эльфа, полудемоницы и чародейки. Они были отпущены по домам до осени, а мы с Тристаном и Сильвин сели за программу обучения для них. Как к нам прибился Миргаил — одному ему было известно.       Подготовить программу с нуля было не так-то просто, тем более, что ассасинский опыт был только у меня и был он… Ну, вампирским, в общем. А потому мы все прекрасно понимали, что не успеем всё продумать и до конца лета, особенно учитывая, что в процессе всё равно придётся ещё тысячу раз всё корректировать. Так что за неделю мозговых штурмов мы набросали темы, которые следовало изучить с классом, но пока что у нас не было ни порядка, ни плана, ни количества часов на каждую. И представления о том, как мы будем встраивать занятия с ними в остальное расписание, тоже совершенно не было. После уже седьмого дня коллективных раздумий я вернулась к себе, размышляя о том, а стоила ли вообще затея сил. Я опустилась на диван и подумала, чем бы подпереть дверь, чтобы никто не вломился, вот только ничего настолько тяжёлого в комнате у меня не было. Может, стоило прикупить каменный саркофаг для сна?       Мой взгляд набрёл на небольшой флакончик, в который на церемонии выдачи дипломов были собраны мои слёзы. Стоял он на видном месте, так что если бы кому-нибудь пришло в голову сюда вломиться, найти и украсть его не было бы проблемой. Если, конечно, отбросить тот факт, что после такого я бы его выследила и… ну, определённо не погладила бы по головке. Мутная жидкость в тусклой таре напомнила мне о том, что я обещала по слезе троим ученикам из Руб’Аль. И я подумала, что надо разделаться с этим побыстрее. Не то чтобы вампирские слёзы теряли свои свойства с течением времени — скорее нереализованная ценность жгла мне карман. Так что я заставила себя подняться и порыться в вещах комода, где ожидаемо отыскались совсем крошечные бутылёчки. Я разлила по ним содержимое флакона и подумала, что надо будет прикупить им замену. Вампиры редко плакали, но порой это случалось, а среди нежити не было таких идиотов, которые упустили бы возможность заработать. Большим спросом, разумеется, пользовались именно слёзы, но и слюни продавались неплохо. Просто никто особо их не продавал в силу брезгливости.       Всего у меня вышло двадцать три бутылёчка со слезинкой в каждом. Три у меня уже были просватаны, и я сунула их в карман, а остальные двадцать я убрала в шкатулку с маленькими ячейками, имевшуюся у меня на подобный случай. Позже можно будет устроить аукцион какой или просто сразу написать в анклав Визардиан — так или иначе, с высокой долей вероятности именно они их и выкупят. С этими мыслями я полетела к директору Чарльзу.       — Добрый вечер, — улыбнулся он, когда я вместе с ветром влетела в его кабинет. — Что за дело привело вас ко мне, госпожа Тиранис?       — Мне нужно найти тех трёх учеников из Руб’Аль, которые были у нас по обмену в этом учебном году, — отозвалась я.       — Нет ничего проще — там ещё не закончился второй семестр, — сообщил он. — Если отправитесь туда до конца месяца, сможете их застать. Только зачем они вам?       — Ну, у них была причина заявиться сюда, несмотря на то, что они животворящие, — я развела руками. — Их силы весьма невелики, и они просили меня поделиться слезами, если у меня будет такая возможность. Мы договаривались, что я продам им по слезе за полцены.       — А, так у вас есть слёзы? — оживился директор.       — Да, я немного прослезилась на церемонии вручения дипломов, — я кивнула.       — А вы… Госпожа Тиранис, передайте слёзы учителям Регалиона, — он поднялся. — Прошу вас.       — За спасибо? — я изогнула бровь. — Не то чтобы я нуждалась в деньгах, но такие суммы как бы не дарят. Даже королям.       — Но вы же понимаете, что ни у школы, ни, тем более, у учителей нет таких денег, чтобы выкупить слёзы? — начал давить на жалость господин Чарльз.       — Да, конечно, — я кивнула. — И поэтому я никогда ничего не говорила о том, как школа на мне экономит. Я живу на аварийном этаже, куда больше никто заселяться не желает, не ем в столовой, и школа не взяла на себя обеспечение меня пакетированной кровью, даже часть оборудования на своём плаце я оплатила из своего кармана. Не то чтобы это ударило по моему бюджету, но я не вижу причин помогать школе чем-то, что никак не упростит жизнь лично мне. Так что скажу сразу — благотворительность в мои планы не входит.       — Ну хотя бы одну, — выдал он с интонациями канючащего ребёнка.       — Чтобы маги за неё бои устроили? — я изогнула бровь. — Нет уж, оно того не стоит.       — Алчная вы, госпожа Тиранис, — обижено пробормотал он.       — Вам не понять — ваш срок жизни слишком короток, — я вздохнула. — А вечность очень длинна. И её приятнее проживать, имея золото на любые траты. А потому, если есть такая возможность, я предпочту его подкопить.       — Ладно-ладно, я понял, — пробурчал он. — Так когда вы хотите лететь в Руб’Аль?       — Да в принципе прямо сейчас, — я пожала плечами и улыбнулась. — Это довольно далеко, так что вернусь только завтра.       Он кивнул, и я выпорхнула в окно. Однако я не сразу устремилась на запад, где находилась Руб’Аль, а сначала направилась в свою комнату. Не то чтобы я не доверяла учителям в школе, но когда речь идёт о такой ценности, как вампирские слёзы, лучше подстраховаться. Да и с чего бы вообще директору интересоваться, когда меня не будет, если не ради набега на мои апартаменты? Я забрала шкатулку из комода и, прикрыв её плащом, пошла к Тристану. Оборотень был у себя — дремал на диване, откинувшись на спинку. Он устал, и мне совершенно не хотелось грубо будить его, так что я осторожно погладила его по щеке. Приоткрыв веки, он посмотрел на меня и через мгновение притянул к себе.       — Ты пришла ко мне? — полусонно протянул Тристан.       — А здесь есть кто-то ещё? — я изогнула бровь.       — Я устал, но сначала хотел сходить на ужин в столовую… — заметил он. — Дождёшься меня?       — М, вообще-то, я собиралась слетать в Руб’Аль, — отозвалась я и мягко отстранилась. — Вернусь завтра. Хотела попросить тебя о небольшой услуге.       — В Руб’Аль? — Тристан мгновенно проснулся и пристально посмотрел на меня. — Там же животворящие.       — Да, но я обещала свои слёзы тем ученикам по обмену, — я слабо улыбнулась. — Надо слетать, пока у них не закончился учебный год.       — А… — оборотень глубоко вздохнул. — Хочешь, пойду с тобой?       — Я планировала полететь по воздуху — так удобнее и, вероятно, быстрее, — призналась я.       — Даже не знаю, — он улыбнулся и потрепал меня за щёку. — В волчьей форме я едва ли медленнее тебя в мышиной.       — Но ты устал и голоден, — я убрала его нахальную руку от своего лица. — Лучше смотаюсь одна.       — Тогда о чём ты хотела попросить? — озадаченно свёл брови Тристан.       — Сущая мелочь, — я выпростала шкатулку из-под плаща. — Это мои слёзы. Не хочу оставлять их без присмотра.       — О, так ты доверяешь мне? — он сощурился и хитро улыбнулся.       — Не стоит? — я склонила голову набок.       — Скорее, я просто немного удивлён, — усмехнулся Тристан. — Иногда кажется, что ты вообще никому не доверяешь.       — Как ни парадоксально это звучит — недоверие бережёт от предательства, — я мрачно вздохнула. — Как только начинаешь безоговорочно доверять, непременно получаешь нож в спину. У меня там даже пара шрамов осталась.       — Не замечал, — озадаченно свёл брови оборотень.       — В другой раз покажу… — я отвела глаза. — Посмертные шрамы… Моё тело не заживает так, как твоё… Ну так что? Могу я доверить тебе свои слёзы?       — Звучало бы романтично, если бы не имело столь буквального значения, — хмыкнул он.       — И не стоило бы столько денег, — скептически добавила я.       — Да, конечно, я присмотрю за ними, — Тристан улыбнулся и отпустил меня. Я поднялась и протянула ему шкатулку. — А сколько здесь?       — Двадцать слезинок, — я улыбнулась и склонила голову набок. — Если в золоте, то примерно на остров в Южном море. Размером так с Западное княжество.       Оборотень присвистнул и сжал шкатулку чуть сильнее. Потом глубоко вздохнул и покачал головой.       — А с чего ты решила, что кто-то может оказаться настолько безумным, чтобы вломиться к тебе и выкрасть их? — Тристан нахмурился. — Я имею в виду, зачем бы иначе ты просила меня за ними присмотреть.       — А просто директор попытался выклянчить их у меня задаром, — я пожала плечами. — Когда речь идёт о чём-то настолько ценном, иногда у живых съезжает крыша. Первый раз, что ли? И это он ещё меня алчной назвал…       — А-а, — протянул оборотень. — Ну, до завтра тогда.       Я кивнула и вылетела в окно. Было ещё светло, но даже с учётом направления у меня не было шансов добраться до места до темноты. В мышиной форме сверхскорости не было, зато был объёмный слух. Если подумать, то в человеческой форме я могла передвигаться быстрее, но вот бег по пересечённой местности навстречу закату был мероприятием так себе. Кроме того, как это ни странно, полёт отнимал меньше сил. Уже глубокой ночью я нашла себе дупло в сосне, где завалилась спать на пару часов — при отсутствии возможности лечь как человек, в буквальном смысле, вампиры могли дрыхнуть и в мышиной форме. Неудобно, конечно, но всё лучше, чем никак.       Руб’Аль показалась примерно тогда, когда меня нагнали лучи восходящего солнца. Школа представляла собой замковый комплекс из белого камня с ярко-синей черепицей на крышах. Между зданиями тянулись крытые галереи, делая весь комплекс как бы единым пространством. Во внутреннем дворе находился сад с несколькими фонтанами и скульптурами вдоль дорожек, а с южной стороны красовались тренировочные плацы. Несмотря на ранее утро, там уже кто-то даже занимался. Я полетела туда — у кого-то же надо было узнать, где мне искать Анику, Василя и Алеся.       Не то чтобы вампиры в принципе были невезучими. Хотя назвать тех, кого обратили, везучими, язык как-то не поворачивался, всё же сплошной череды неудач в нашем посмертии не было. Но вот уж если могло произойти какое-нибудь дряньство, оно всенепременно происходило. И о чём я вообще думала, отправляясь в школу, где обучались животворящие? Иными словами, именно они тренировались на плацу. По большей части нежить, с которой им приходилось сражаться, состояла из умертвий. Что неудивительно, потому что вампиры в принципе не особо опасны большую часть своего существования, а лича ещё попробуй найди. А умертвия становились слабее в рассветные часы, и потому эти бравые мечники привыкали. Так что когда я подлетела и обратилась человеком прямо у них перед носом, на меня ожидаемо наставили мечи.       — Здрасьте, — скисла я. Меч я с собой не взяла — не драться летела, и хотя немочь сейчас меня не одолевала, сила этих ребят всё равно была способна доставить проблем. — Я тут это… — ещё и красноречие отказало. — Ищу ваших соучеников.       — Зачем? — резко спросил меня один из животворящих, высоченный такой детина.       — Обещала отдать кое-что, — я глубоко вздохнула. — Может, вы мне подскажете, где найти Анику, Василя и Алеся?       — Дальний плац, — отозвался тот же парень. — И только попробуй что-нибудь выкинуть.       — Ну, если я решу выкинуть что-нибудь, ничего вы со мной не сделаете, — меня перекосило. — В конце-то концов, я всё-таки Тиранис, тысячелетний вампир, героиня Тевиты и дальше по списку. И пришла не сражаться — у меня даже оружия нет.       — Нежить должна быть упокоена, — мрачно изрёк всё тот же тип.       — А в сражениях с умертвиями мы с вами на одной стороне, — я развела руками. — Ведь именно этот тип нежити — ваша основная работа.       Не желая продолжать бессмысленный разговор, который всё равно бы ни к чему не привёл, я обратилась мышью и полетела к указанным плацам. Живые в принципе с разной степенью терпимости относились к вампирам, и я бы не сказала, что это было в корне неверно. Однако стоит отметить, что от клыков вампиров гибло в разы меньше живых, чем даже от рук самих живых. Даже в состоянии кровавого безумия никто не убивал более десяти жертв — это немало, конечно, но среди старых вампиров, благополучно преодолевших двухсотлетие, хватало таких, кто даже от живых и разумных никогда не питался. Белыми и пушистыми это нас, конечно, не делало. Однако беседа с упёртыми живыми про «нежить должна быть упокоена» — «вампиры, вообще-то, полезные» никогда не приводила к каким-либо вменяемым результатам. В лучшем случае каждый оставался при своих, в худшем случалась драка.       Три богатыря отрабатывали широкие махи тяжёлыми мечами, и чтобы по чистой случайности не попасть под горячую руку, я обернулась человеком у них за спинами. Пару минут я просто наблюдала за ними: за прошедшие полгода махи стали немного чётче и жёстче, но путь к совершенству в фехтовании предстоял им ещё очень и очень долгий. Замечать меня они определённо не собирались, так что я шумно и картинно прокашлялась, привлекая внимание. Все трое мгновенно развернулись и, тут же меня узнав, склонились в почтительном полупоклоне.       — Вижу, вы усердно тренируетесь, — улыбнулась я, и они выпрямились.       — Мы вынесли серьёзный урок из вашего обучения, — отозвался Алесь.       — Это греет моё учительское эго, — хмыкнула я. — Помнится, перед вашим отбытием из Регалиона я обещала продать вам свои слёзы за полцены, если они у меня появятся. Так вот, выпускная церемония оказалась до того трогательной, что я нарыдала довольно прилично, — я сунула руку в карман и достала бутылёчки, тут же перекочевавшие в руки богатырей.       — Я не думал, что случай выдастся так скоро, — осторожно заметил Василь. — Вряд ли мы можем позволить себе такое приобретение сейчас.       — Да мне не к спеху, — я усмехнулась. — Я не испытываю трудностей с деньгами, так что могу подождать. А поскольку вампиры бессмертны — подождать я могу и пять лет, и пятьдесят. Тем более, что остальные я рассчитываю продать в Визардиан, а они при покупке слёз вообще денег не считают. И если вдруг с золотом туго, могут накинуть какой-никакой недвижимости или артефактов… Неважно. Чем раньше вы выпьете слёзы, тем большую силу получите и лучше сможете её развить — возраст сделает это сложнее. А потому я отдаю их вам сейчас, а рассчитаться сможете потом.       — Это невероятно щедро с вашей стороны, — заметил Алесь, и все трое снова поклонились.       — И чтобы потом не было недопониманий — нападёте на меня, и я вас убью, — я опустила подбородок. — Я должна предупредить заранее: слёзы вампира несут в себе что-то типа кусочка души. И если вы направите на того, чьи слёзы выпили, обретённую с их помощью силу, итог может оказаться плачевным. Причём даже без моего вмешательства.       — Спасибо за предупреждение, — подала голос Аника. — Но я даже представить себе не могу, чтобы мы направили мечи на вас, госпожа Тиранис.       — Человек переменчив, — я пожала плечами. — По крайней мере пока жив. С этим ничего не поделаешь. Так что предупредить вас я была должна. И раз я закончила с делами, мне пора возвращаться в Регалион.       Они задержали меня ровно настолько, чтобы выпить отданные слёзы, а затем мы распрощались, и я улетела. И пока я добиралась обратно, директору Чарльзу успело прийти письмо, в котором руководство Руб’Аль интересовалось, а что, собственно, забыл преподаватель фехтования Регалиона в их благословенной школе. О моей вампирской сущности там, надо отдать должное, не упоминалось. А меня так и подмывало сказать, что я летала туда кровушки отхлебать, только выглядело бы это максимально неубедительно.       Выслушав тираду обиженного и до странного нервного директора, я пошла в общежитие пешком — слишком много времени провела в форме мыши. А суть отповеди господина Чарльза в итоге сводилась к тому, что умудрённым опытом магам Регалиона вампирские слёзы нужнее, чем животворящим. И это при том, что главной угрозой миру были умертвия, время от времени появлявшиеся на континенте то тут, то там. А тот факт, что они получили слёзы не даром, господин Чарльз и вовсе игнорировал. Но сдаваться я не собиралась.       Я устала и хотела улечься и поспать. Однако ничего неожиданного в том, что дверь в мою комнату была распахнута настежь, а сами апартаменты перевёрнуты вверх дном, не было. Увы. Я тяжело вздохнула, осознавая, что никакого желания прибираться у меня не было, и потащилась к Тристану — моя-то кровать оказалась поднятой и приставленной к стене. А надо было хотя бы проверить, не пропало ли чего другого ценного, да и вообще осмотреться… И пока я спускалась на этаж, где обитал оборотень, меня охватила исключительная апатия. Я должна была быть в ярости, чувствовать омерзение или гнев, но не ощущала ничего кроме усталости. От долгого полёта, от недосыпа, от алчности, от всего этого мира и от жизни.       Я ввалилась к Тристану без стука. Миргаил тоже был здесь, и они дружно поднялись мне навстречу. Я покачала головой.       — У меня чудовищный бардак, — мрачно изрекла я. — Так что я займу твою кровать.       — Ты… — оборотень нахмурился. — Что?       — Что — что? — я перевела на него взгляд.       — Плохо выглядишь, — заметил Миргаил. — Так выглядят вампиры, когда хотят умереть.       — То есть про значение живых цветов в подарок вампиру ты не в курсе, а про, как мы выглядим, когда хотим умереть — очень даже? — кисло уточнила я. Эльф только отвёл глаза.       — Никогда не видел, чтобы у тебя был бардак, — мрачно добавил Тристан.       — Можешь пойти посмотреть, — я сжала переносицу. — И чтоб ты знал, когда я улетала, там всё было на своих местах. Так могу я поспать у тебя? Меня уже ноги не держат.       — Не голодная? — оборотень сделал шаг ко мне.       — Нет, — я мотнула головой. — Два дня назад же только ела.       — Хорошо, отдыхай, — он кивнул и пропустил меня в спальню.       Вампиры спали без сновидений и как правило настолько крепко, что нельзя с уверенностью сказать, живы они были или нет. Ну, в том смысле, в котором они вообще живы — нежить всё-таки. Во сне мы не дышали и не шевелились. И, разумеется, ничего не чувствовали. Разве что в случае смертельной опасности инстинкт срабатывал, да и то сам вампир при этом мог и не проснуться даже. А потому многие предпочитали в качестве опочивальни выбирать такие места, куда никто вот так запросто не проникнет. В гробах и саркофагах, так или иначе запиравшихся изнутри, спали по той же самой причине. Так что я понятия не имела, где и как провёл ночь Тристан — потеснил ли он меня на своей кровати или проявил деликатность и улёгся на диване. Но когда я проснулась, в спальне его не было. Уже наступило утро, хотя было довольно рано. А вот звуки утра были необычными — щебет птиц начисто перекрывала отборнейшая ругань прямо под окнами общежития. И поскольку я узнала голоса Тристана и Миргаила, но не могла разобрать спросонья слов, потому что орали они наперебой, я подумала, что ссорились они между собой. Я глубоко вздохнула, поднялась и вылетела в окно. На удачу, спать я рухнула не раздеваясь, сняв только сапоги.       На небольшой мощёной площадке перед общежитием собрались почти все преподаватели. Не хватало, собственно, меня и дворфов, уехавших в отпуск. С одной стороны плотной группой стояли маги, с другой все остальные. И у второй группы вид был крайней степени воинственный. Я обратилась человеком ровно между ними. Зря сапоги не надела — брусчатка оказалась сырой.       — Что за шум, а драки нет? — мрачно поинтересовалась я, и крики мгновенно стихли.       — Щас будет, — сощурился Миргаил, а Тристан сделал шаг к магам.       — Поскольку госпожа Тиранис пролила слёзы благодаря Регалиону, мы считаем, что они должны принадлежать школе! — выпалил директор, и его голос дал петуха.       — А я в уборную хожу благодаря Регалиону, — низким голосом пророкотал оборотень. — Там тоже будете собирать?       — Что, в принципе, не такая уж плохая мысль, — обронила я. — Мерзко, конечно, но не сказала бы, что бессмысленно.       — Что? — все дружно повернулись ко мне.       — А что? — я склонила голову набок. — Это же вампирские исследования трёхтысячелетней давности. Не то чтобы они были широко известны, но все вампиры это знают.       — Что именно? — сощурился господин Чарльз.       — Немного предыстории, — я упёрла руки в бока и подняла взор в небеса. — В те времена ещё не было достигнуто соглашение с вампирами о том, что мы не жрём живых, хотя они тогда и так не жрали, а они нас не убивают по зубному признаку. А умирать вампирам как-то не особо хотелось. И они начали исследования на тему того, чем можно заменить кровь. В той или иной степени для этого годятся все телесные жидкости, лучше всего — молоко, кстати. Но с ним есть странная штука — от разумных оно подходит, а вот от животных вызывает ту же реакцию, что и остальная еда…       — То есть вампиры могут не пить кровь? — озадаченно переспросил директор.       — Чтобы прямо совсем не пить — нет, пару капель хотя бы всё равно надо, — я скривилась. — И потом, там огромная разница в объёмах. Если крови вампиру надо два стакана в месяц, то, скажем, пота — около сорока, — меня передёрнуло. — Но в ходе исследований были выявлены интересные свойства. Например о том, что для ритуалов некромантии лучше всего подходит именно человеческая кровь, а соли пота людей позволяют вырастить цветок юности.       — Его невозможно вырастить, — сощурился Джордано.       — Аластор бы с вами поспорил, — я пожала плечами. — Если продолжить эту тему, слёзы магов, способных на заклинания пятого уровня и выше, могут очищать воду, а слёзы животворящих вдобавок сделают её святой. Пот дворфов — исключительный по свойствам очиститель, особенно если смешать с некоторыми присадками. Слёзы дворфов тоже очищают, но по большей части окислы с металлов, а ещё избавляют драгоценные камни от примесей. Эльфийские слёзы невероятно эффективны в лечении зрения и не могут одолеть разве что слепоту, хотя если смешать с оборотничьими в определённых пропорциях, то и с этим можно справиться. Эльфы не потеют, а вот их кровь способна оживить любое растение. Все без исключения телесные жидкости оборотней несут в себе в разной мере регенеративные свойства, и чтоб вы знали, высококлассные эликсиры восстановления в Визардиане на основе именно оборотничьей крови и делают. Орочья кровь хороша как основа для ядов, слёзы — противоядий, а пот… эм… обладает свойствами для лечения бесплодия… Поскольку исследования вампирские, ими мало кто интересовался кроме самих вампиров, но если так подумать…       — Если так подумать, то что-то вы с пробирками подмышками не ходите, — скривился Тристан.       — Эти исследования необходимо срочно изучить! — провозгласил директор и развернулся уже уходить, но оказался поднят в воздух Сильвин.       — Не раньше, чем вы приведёте комнату Тиранис с порядок, — зло прошипела эльфийка. — И покроете расходы на всё то, что после ваших грязных лап она пожелает заменить.       Это она, видимо, намекала на нижнее бельё. Я не обратила на это внимания вчера, но в нём, очевидно, тоже рылись. Оставалось только надеяться, что этим занималась Розалия, единственная ведьма в Регалионе. Хотя это было несколько сомнительно.       — Я сама приберусь, — я глубоко вздохнула. — Заодно проверю, не пропало ли чего. И да, господин Чарльз, — я перевела мрачный взгляд на директора. — Увольняться я пока не планирую.       — Я и не думал… — вытаращился он на меня.       — А стоило бы, — я развела руками. — Если бы не вселенская скука, которую помогает скрасить школа, заявление об уходе уже лежало бы на вашем столе. А так я готова всего лишь потребовать компенсацию, которую, кстати, в случае увольнения вам всё равно пришлось выплатить.       В принципе, не было никакого особого смысла пугать директора моим увольнением — желающих преподавать в Регалионе было хоть попой ешь. Другой вопрос, что фехтовальщиков моего уровня больше не было. Да и откуда бы они взялись? И всё же я посчитала полезным обозначить, что действия его порицаю и просто так мы это дело не замнём. Директор начал было набирать в грудь воздуха, чтобы высказать мне всё, что он об этом думает, но я его слушать не хотела, а потому просто улетела от разговора. Тем более, что надо было разбирать бардак.       Минут через десять ко мне ввалились дружной гурьбой Тристан, Миргаил и Сильвин. Оборотень при этом принёс с собой шкатулку. Я вопросительно изогнула бровь, и он сказал, что в свете последних событий будет лучше держать её на глазах до тех пор, пока она не будет продана. Звучало убедительно, и я согласилась с этой мыслью. Тристан поставил шкатулку на стол, и мы начали разбирать бардак. В гостиной, конечно, ничего не пропало, однако в приступе яростных поисков маги разбили две довольно древние вазы — им было лет по шестьсот — и настольную лампу на магии, тоже безумно дорогую. И вазы-то безумные колдуны восстановить вполне могли — они были простого глазурованного фарфоры из империи Ко и использовались исключительно для украшения интерьера. А вот насчёт лампы я не была уверена: она представляла собой кристалл на ножке, накрытый абажуром. При касании рамки абажура кристалл начинал светиться, и его яркость можно было отрегулировать, водя пальцем по краю вправо или влево. Ножка была сделана из ледяного дерева и сохраняла форму за счёт вделанного внутрь камня маны: дерево удерживало магию внутри камня, а он не давал ему разрушиться. А абажур был изготовлен последовательно — рамка из платины выкована дворфами, а остальная часть вышита эльфами по шёлку с украшениями из драгоценных камней. Короче, стоила эта лампа, как весь этаж общежития только в пересчёте материалов, и я понятия не имела, можно ли вообще её починить теперь.       За магами, которые в добровольно-принудительном порядке должны были починить разбитое, ушла Сильвин, оставив на нас троих сражение с бардаком в спальне. И она в этом решении никаких противоречий не видела: раз уж мы для всей широкой публики встречались, справедливо было полагать, что допуск в мою спальню у этих двоих имелся. Не то чтобы им не доводилось там бывать, но не в те моменты, когда она была ракурочена. Когда Сильвин вышла, мы втроём некоторое время просто стояли перед прикрытой дверью, лишь через маленькую щель наблюдая масштаб разрушений.       — Я, пожалуй, сначала сама там разберу вещи, — осторожно заметила я.       — Почему? — Тристан вопросительно склонил голову набок.       — М… мне бы не хотелось, чтобы и вы копались в моём белье, — я вздохнула. — Не хочу разрушать свой целомудренный образ.       — Да брось, — усмехнулся Миргаил. — Что там может быть такого, что нам нельзя видеть?       — Даже не знаю… — саркастически протянула я.       — Неловко говорить, но мы ещё прошлым вечером туда заходили, — заметил Тристан, отведя глаза. — Ничего не трогали, просто хотели понять, насколько сильно следует наказать магов…       — И насколько? — я изогнула бровь.       — Скажем так, я вспомнил практически все известные мне пытки, — нахмурился оборотень.       — Ага, и я, — сверкнул очами Миргаил.       Мне даже стало не по себе. Если уж «все известные ему пытки» вспомнил Франкенштейн, то там за дверью меня ожидал сущий кошмар. Тяжело вздохнув, я открыла дверь. Вчера, когда я заглянула в спальню, обратила внимание только на стоящую у стены кровать — больше-то меня особо ничего и не интересовало. А теперь передо мной открылась картина разрушений во всех подробностях. Ладно бы маги просто всё повыкидывали и перевернули, это можно было бы просто поднять и разложить по местам. Но эти… слова подходящего не подобрать… порвали гобелен и картины, висевшие на стенах, и теперь они болтались лоскутами; одежда и бельё равномерным слоем покрывали пол, кое-где придавленные ящиками комода и шкафа, лежавшего мордой вниз. Дверцы от шкафа тоже были выворочены и валялись в разных концах комнаты. Перья из разодранной подушки присыпали черноту моих одеяний как будто снегом, и всё это художество было залито моими запасами крови в пакетах. Я застонала и съехала на пол по косяку.       — Уверена, что хочешь разбирать это сама? — присел рядом со мной Тристан и осторожно погладил по голове.       — Я должна… — пробормотала я. — Зараза, кровь…       — Тебе дурно от запаха? — обеспокоенно спросил Миргаил.       — Мне дурно от того, сколько это стоит, — я покачала головой. — Если они вылили все пакеты, это как бы зарплата учителя Регалиона за три месяца.       — А зачем тебе нужно было столько пакетов? — нахмурился Тристан.       — Вампирские привычки, — я с трудом поднялась. — Там не то чтобы много было, просто дорогая — могу же себе позволить. Ладно, надо всё это разобрать.       Если прошлым вечером на меня накатила апатия, то теперь, по мере разбирания вещей, меня всё сильнее охватывал гнев. Не то чтобы у меня был очень большой гардероб, но скромным я бы его не назвала, и теперь у меня не осталось ни одной чистой и целой вещи, если не считать того, что было на мне. Шкатулок с драгоценностями я вообще не нашла — то ли их содержимое было погребено где-то среди лоскутов ткани, если удалось вскрыть замки, то ли их вообще унесли. И когда Сильвин привела магов, я была полна решимости растерзать их на месте так же, как они растерзали платье цвета бургунди от Хельги. И настрой мой, видимо, читался слишком хорошо, потому что Миргаил и Тристан вдвоём удерживали меня от того, чтобы я вообще подходила к магам. А по моим ощущениям на меня накатывало состояние, близкое к ночи красной луны.       — Тристан, — прохрипела я, чувствуя, как зачесались клыки. — Кровь…       Оборотень скукожил меня в узел, чтоб не дёргалась, и быстро вынес из комнаты. Я слышала крики Миргаила и Сильвин, но голова уже пульсировала слишком сильно, и я только чудом сохраняла самоконтроль. Тристан вжал меня лицом в свою шею, и я впилась в его кожу резким движением. Попустило меня только глотков через пять, и я смогла немного расслабиться.       — Спасибо, — тихо произнесла я. — И прости. Не больно?       — Немного, — признал оборотень и погладил меня по голове. — Не переживай. Бывало и хуже. И было бы куда хуже, если бы я промедлил. Запасов крови же у тебя не осталось.       — Угу… — я кивнула. — Надо вернуться.       Тристан кивнул и опустил меня на пол. Когда мы вошли, Сильвин мёртвой хваткой держала в руках шкатулку со слезами, а Миргаил возил лицом по ковру Арчибальда, мага-артефактора. Остальные колдуны в лице директора и госпожи Розалии вжались в стену, белые как мел. Я глубоко вздохнула.       — Не переусердствуй, Миргаил, — мягко произнесла я. — Ворс на ковре жёсткий — лицо ему расцарапаешь. А я эти ссадины облизывать не буду.       — Алчность всему виной, — заметил эльф, но мага отпустил.       — Настроение у меня убийственное, — я перевела взгляд на директора. — Вы хоть осознаёте сумму ущерба?       — Мы… — пролепетал он, но закончить я не дала.       — Где мои драгоценности?       — А они были в такой большой бархатной шкатулке? — подала голос Розалия. — Или в резной из вишни?       — И там, и там и в шкатулке из чёрного дерева, — я склонила голову набок.       — Мы не смогли открыть их здесь и забрали, — она отвела глаза.       — И где они теперь? — я сощурилась.       — У меня в лаборатории, — подал голос Арчибальд. — Открыть так и не получилось, но грубых методов не использовали — боялись содержимое повредить.       — Чтобы вы знали, господин Арчибальд, одна только шкатулка из чёрного дерева сама по себе стоит как ваша зарплата за полгода, — я опустила голову и сжала пальцами переносицу. — Она изготовлена специально для меня мастером Киндеари в подарок за спасение его жизни пятьсот лет назад. Если на ней будет хоть царапина, я вас в вампира обращу.       Маг сглотнул и позеленел. Говорило ли это о том, что прямо можно приступать, или же он просто не был уверен, что с ней всё в порядке, сказать было сложно. Вообще, обращать магов в вампиров было идеей так себе — маги до определённого уровня способностей полностью их теряли, а выше него с большей вероятностью становились не вампирами, а личами. Очевидно, ни то, ни другое не прельщало Арчибальда — называть после случившегося магов господами в своей голове у меня не поворачивалась мысль.       — Вы же здесь ради того, чтобы восстановить разрушенное? — я склонила голову набок. — Так давайте. Советую начать с лампы. Ещё немного, и ножку будет уже не отремонтировать.       Арчибальд встряхнулся и наперегонки с директором ринулся к рабочему столу, на котором лежали осколки. Я сложила руки на груди и сверлила взглядом их спины, что заставляло их обоих нервно оглядываться. Ко мне тихо подошла Розалия с повинно опущенной головой и глубоко вздохнула.       — Мы перегнули палку, да, госпожа Тиранис? — тихо спросила она.       — Вы её не перегнули, — я поджала губы. — Вы её сломали к умервтиям. Я могу понять разбитые вазы, перевёрнутые шкафы и даже с большой натяжкой сорванные картины и гобелен. Но превращённые в лоскуты платья и разлитая кровь…       — Я говорила не портить вещи, — Розалия опустила голову ещё ниже. — Но кто-то предположил, что вы могли зашить бутыльки в один из кринолинов или спрятать в пакетах, вот и…       — Идиоты, — глубоко вздохнула я. — Вы думаете, вы первые, кто пытается стащить слёзы у меня, что ли? Единственный надёжный способ их уберечь — носить с собой. Ну, или оставить доверенному лицу, — я покосилась на Тристана. — Хотя это, наверное, едва ли не впервые в истории произошло.       — Тиранис, идите с Сильвин в сад, что ли, погуляйте, — кисло улыбнулся мне оборотень. — А мы тут проследим, чтобы эти трое сделали всё как надо.       — Лучше мы будем у меня, — заметила эльфийка, указывая на шкатулку в своих руках.       Я только кивнула, и мы с ней вышли из комнаты. По переброшенной вместо лестницы доске Сильвин скатилась боком, а я, не желая устраивать шоу эквилибристики, перелетела мышью. Эльфийка, как оказалось, жила прямо подо мной в точно таких же апартаментах, только отделанных в зелёных тонах. Мебель у неё была из необработанного дерева: стволы причудливой формы переплетались, образуя диваны, кресла и стулья, а вместо столов были здоровенные пни. в качестве ковра на полу был мох. Сильвин поставила шкатулку на низкий пень у дивана, который, видимо, заменял журнальный столик, и усадила меня к нему.       — Хочешь ча… воды? — спросила она, осматривая свою комнату.       — Не откажусь, пожалуй, — я кивнула.       — Ты в порядке? — сощурилась Сильвин, доставая стаканы и графин с водой из чего-то, отдалённо напоминающего шкаф. — Когда Миргаил рассказал, меня от ярости буквально трясло.       — Я только что чуть в состояние ночи красной луны не впала, — кисло заметила я. — Если бы не Тристан, кого-нибудь я бы точно… — я глубоко вздохнула, унимая гнев. — Нет, это перебор. Ну, обыскать комнаты, разбить что-то хрупкое… Даже вещи порвать — бывало такое, хотя не до такой степени, конечно. Но кровь разлить…       — А то, что они в твоём нижнем белье рылись? — эльфийка села напротив и разлила воду по стаканам.       — Меня больше волнует не то, что они в нём рылись, а то, чем они его залили, — я поморщилась. — Это ж ни умертвия не отстирывается! На чёрном не так заметно, конечно, всё равно, ё-моё, заметно! И ладно бы, я жила где-то в глуши и промышляла тем же, чем и раньше. Но как будут смотреть на это ученики в сентябре?       — А, так вот почему вампиры… — прозрела Сильвин.       — А ты думала, из любви к чёрному? — я изогнула бровь. — Ну, поначалу капли — явление частое, а потом в привычку входит.       Вообще, я раньше не замечала в эльфийке болтливости, но в этот раз она как будто старалась меня отвлечь и говорила без умолку. В беседе с ней почти незаметно прошло около двух часов, когда в дверь деликатно постучали. Судя по звуку — ногой. В коридоре оказался Тристан, и Сильвин пригласила его войти. Оборотень уселся напротив меня, опёрся локтями на пень и некоторое время просто сидел, глядя мне в лицо. А потом вздохнул и встряхнул головой.       — Есть новости. Хорошие, плохие и очень плохие, — он бросил короткий взгляд на Сильвин. — С каких начать?       — С очень плохих, — помрачнела я.       — Умертвие его знает, что произошло, но от северо-западного могильника двинулась армия умертвий, — как гранитной плитой приложил. — Меры уже принимают, финальное сражение планируется примерно через пять недель.       — Умертвие-то знает, не расскажет только… По шкале плохости эта новость уровня стихийное бедствие, — меня перекосило. — Ясно-понятно. Пакуем оружие и скачем к месту сбора. А менее плохие новости?       — Твою лампу пока починить не удалось, но Арчибальд сказал, что расшибётся в лепёшку, но сделает, — отозвался он. — И часть гардероба тебе придётся заменить. Платье с зимнего бала спасти удалось.       — Хорошо, — я слабо улыбнулась.       — А из хороших новостей — все твои шкатулки вернули без единой царапины, комнаты полностью восстановлены, — тут он злорадно улыбнулся и добавил: — Миргаил взялся посчитать ущерб в золоте и насчитал на пару городов купить. И не типа местного, а большие порты или торговые узлы.       — Надо будет в директора плюнуть, — усмехнулась я.       — Зачем? — хором поинтересовались Тристан и Сильвин.       — Так у него от таких требований сердечко может не выдержать, — я склонила голову набок. — А кто мне тогда платить будет?       Они рассмеялись, но надолго веселья не хватило. Армия умертвий — это не шутки. Последний раз такая поднималась почти четыреста лет назад, и она и оставила северо-западный могильник. Учитывая, сколько там народу полегло, даже если только половина поднялась, дела были очень плохи. И ещё хуже дела были, если шли они не сами по себе, а управлялись личом. В прошлый раз так и было, и пока до него не добрались, демоны говорили, что даже в Аду как-то полегче. А я ведь думала, что сейчас и личей-то нет.