Что-то на личном

      Было совестно признавать, но в какой-то степени Вика была права со своими сравнениями Маши с мемом “я пидорас”.       Кажется, до этого момента девушка сама не разу полноценно не задумывалась о своей ориентации. Во-первых, до поступления в университет она в целом не особо интересовалась отношениями: всю её жизнь занимала игра про пиксельных котиков, где она познакомилась с Тихуновой, а также чтение и конный спорт, к которому она со временем заметно остыла, и сейчас в памяти оставались лишь основные навыки; там уж не до отношений, это было неинтересно. А во-вторых, даже если бы она интересовалась отношениями и искала их, то она не очерчивала себе конкретные рамки, мол, вот, я люблю только мальчиков, в принципе, подсознательно ей всегда был безразличен пол. Не за набор колбас в трусах любят людей. Поэтому, как и лучшая подруга, все эти годы она была, в общем-то, одиночкой. Уделяла время иным вещам.       Но вот в случае с Яной, кажется, её установка мгновенно пошла по швам. Эта обаятельная девушка с игривым характером лисицы привлекла её внимание сразу, как только впервые к ним повернулась, и, как бы часто в школьные годы Маша ни ловила себя на очередной влюблённости в какого-нибудь известного персонажа или актёра, настолько быстро она не влюблялась никогда. С первого взгляда, получается.       Миронова казалась каким-то идеалом извращённого одиночеством сознания. Безумно красивая, яркая, активная, уверенная в себе, харизматичная, игривая… И, как назло, почти с первого же дня нагло поселилась у них под боком, как бездомный котёнок (лисёнок), которого ты пару секунд гладишь, а он своими маленькими лапками топает следом за тобой напрямую до квартиры, и вот ты уже счастливый обладатель домашнего кота. Даже если прислушаться к логике, а не к чувствам, то и сожительницей она была прекрасной: состоятельные родители были не против давать девушке неплохие карманные и помогать оплачивать её долю аренды, она помогала девочкам по дому, была чистоплотной и опрятной, а ещё всегда писала конспекты, чем сильно упрощала задачу по выполнению работ.       В такую грех не влюбиться. Особенно, когда она открыто с тобой флиртует. Правда, как и со всеми остальными, но всё-таки… на себе такое внимание всегда ощущается немного иначе.       Кажется, Маше действительно неплохо удавалось не подавать виду, не показывать, как сильно на её настроение и мысли влияет присутствие прекрасной леди. Делать вид, что не от вида сожительницы сердце начинает бешено колотиться в груди, словно желая выпрыгнуть и упасть ей в руки; не у неё каждый чёртов день взгляд инстинктивно прилипает к этой яркой розовой макушке, игнорируя окружающих.       И что уж точно не о ней и её губах Винокурова думала даже стоя под душем.       …Ладно, может, не так уж и хорошо она скрывалась, потому что в очередной такой же день, как все остальные, пока Яна уехала с ночёвкой к родителям, к подруге подходит Вика.       Дедукция Тихуновой явно была недооценена. Подруга ярко возмущалась тем, что “не надо держать её за дурочку”, объясняла, что всё прекрасно видит. Вот только многое ли она может понять, не копаясь, как подобает профессионалам, в дебрях этой рыжей головёшки – вопрос.       Но, как значимый человек в её жизни, она не могла стоять в стороне, ощущая это лёгкое неловкое напряжение между подругами, и настояла на том, чтобы Маша попробовала признаться и себе, и возлюбленной в чувствах.       И, казалось бы, идея правильная, но ведь любой адекватный человек боится раскрывать о себе такие секреты. И взвесить все “за” и “против” у Винокуровой была целая ночь. Одинокая и холодная ночь… Без крадущейся к ней в спальню Мироновой, которая жаловалась на прохладу и затёкшую спину и лезла обниматься, а под утро снова исчезала. Правда, без неё удобнее ворочаться от нервах, разминая уставшие бока, и таращиться в потолок, пытаясь предугадать её грядущую реакцию.       Скорее всего, девушка бы отшутилась, или списала всё на своё природное обаяние. Может, как всегда, перевела бы это в такой странный комплимент и продолжила спокойно существовать дальше. Но всё-таки, когда ты влюблён, хочется думать, что объект воздыхания обязательно ответит тебе тем же.       За этими размышлениями девушка проводит почти всю часть ночи и погружается в сон лишь под утро, но не успевает увидеть ни одного яркого образа: почти сразу (по ощущениям) её заставляет разлепить глаза возня под боком. Видимо, Вика уже ушла в их импровизированный офис за стенкой, а Яна уже вернулась от родителей.       – Прости, золотце, не хотела будить, – нежно шепчет девушка, устраиваясь поудобнее на краю кровати и обнимая Машу.       Родной аромат сладкой вишни и терпкого табака из её любимого парфюма захватывает почти моментально, дурманит, пьянит, выворачивает наизнанку, выдирает изнутри все эмоции и вытаскивает их наружу. Словно девушка вся превращается в оголённый нерв. На лице неосознанно расцветает нежная улыбка, когда их взгляды, наконец, пересекаются. Как лес и речка. С таким благоговейным трепетом её рассматривает Яна, что просто невозможно устоять, невозможно молчать.       – Кажется, я люблю тебя, – вдруг выдаёт очарованная Маша, сама до конца не осознавая серьёзность заявления. Нет, она уверена, об этом кричат все её чувства. – Возможно, даже с самого первого дня.       Девушка скромно улыбается, и её рука на чужой талии сжимает её чуть крепче, чем раньше. И именно сейчас она выглядит, точно фарфоровая кукла, словно бы даже не дышит. Но та нежность и тепло, с которым подруга рассматривает её, намекает: всё в порядке, действуй.       Определённо, за неимением опыта Маша не мастак, но всё равно осторожно, словно боясь спугнуть, обхватывает двумя пальцами чужой подбородок и, чуть приподнявшись, медленно наклоняется и легко целует Миронову, так невесомо и бережно, но сердце всё равно стучит так, словно пробьёт грудную клетку. Её губы безумно мягкие, нежные, и это небольшое действо чуть смазывает с них ароматный бордовый бальзам.       Всё также плавно она отстраняется и с волнением рассматривает покрасневшую девушку. Проходит несколько мучительно долгих секунд, но та вдруг приподнимается и меняет их расположение, уже нависая сверху над Машей.       Теперь её черёд рдеть.       Яна уверенно располагается на её бёдрах и с безграничной нежностью льнёт уже сама к её губам. Целует трепетно, долго, пьяняще и так сладко, оставляя терпкий привкус вина. Ладонями мягко наглаживает её горячие щёки и шею, забирает из лёгких последний воздух. Винокурова захлёбывается безумной смесью восторга, волнения и любви, и от того всё вокруг становится невыносимо тяжёлым и горячим, а, стоит девушке чуть отстраниться, позволяя вдохнуть, как губы начинает приятно покалывать, и вот уже вновь рыжая тянется к Мироновой, затягивая в очередной поцелуй и обхватывая тонкую талию свободной рукой.       Получается, она не просто так флиртовала с ней.