Все началось с Нарцисса

Молодой светловолосый господин неспешно ступал по коридору. Его броский костюм играл зелёными тонами, убранные назад волосы не покидал натуральный блеск. В руках он держал цветок нарцисса. Задумавшись о чем-то, он вертел его в руке, мимолётно улавливая сладкий аромат. Невольно вспыхнуло воспоминание о его первом испытании, а Эмилико. "Нет, стоит забыть эту горькую утрату," поспешил отвлечься он от мыслей, сжав кулаки сильнее. Вдруг солнечный свет обогрел его лицо. Он огляделся и не заметил того, как оказался на улице. Он немного прошёлся. И краем глаза уловил чьи-то длинные золотистые волосы, заворачивающие за кустарники алых роз. Тело само последовало за ними. Патрик увидел знакомую фигуру. Его дыхание перехватило , сердце отбилось сильнее. Он застыл. Но охватившая его радость вылилась в слово: — Эмил-...! — которое тут же оборвалось, стоило ему увидеть лицо. Лицо, что уставилось на него, выражало недовольство. — Ох, Кэйт, — понуро уставился он в сторону, замолчав на несколько мгновений. — Здравствуй. Он немного приподнял глаза. На Кэйт было закрытое чёрное платье. Почему то оно напомнило Патрику одежду кукол без лица. — Кэйт приветствует Патрика, — спокойно сказала она, немного поклонившись, а затем, соединив руки впереди, уставилась на Патрика. Ее ледяной беспристрастный взгляд будто бы вжигался в его душу, как и строгий голос, услышав которой Патрик невольно выпрямился. Он не знал, что сказать дальше. Руки суетливо переменали цветок в руке. "Если бы только Рикки был бы рядом, то он бы знал что делать". — Кэйт интересуется, все ли у Патрика в порядке? — А? Почему же Кэйт спросила? — Сажа, - дала короткий ответ она, указав рукой на темный дым, исходящий вокруг головы, а само лицо Патрика потерялось, открывая безликий черный контур. Патрик вздрогнул, уловив витающую вокруг сажу, и поспешил помотать головой, будто бы это поможет стрясти с нее такие цепкие мысли. Он пытался собраться воедино, но неприятное чувство все никак не хотело отпускать. Лицо Эмилико было таким серьезным. Он не привык видеть Эмилико такой. Патрик увел взгляд обратно в сторону. - Патрик в порядке, - немного нервно постарался утешить, - просто, он кажется сегодня очень устал из-за большого количества работы. - Понятно, - девушка закрыла лазурные глаза. - Кейт было приятно говорить с Патриком, но она хотела бы погулять в саду одна. Патрик помедлил. - Да, конечно... И, попрощавшись, он ушел. Как только он вышел из поля зрения далёкого "друга", он быстрым шагом помчался куда-то прочь. Сам не знал куда. Хоть куда-нибудь , чтобы сердце наконец остыло, а тяжёлое дыхание не перебивало здравые мысли. Чтобы руки не потрясывались от то ли злости, то ли потерянности. Наконец, завернув за какой-то укромный угол в этом огромном особняке, он громко выдохнул, оперевшись об стену, и глухо скользнул по ней вниз, безвольно падая на пол. Весь благородный вид тут же испарился. Растрёпанные волосы, помятая одежда, пот соскальзывающий с розоватого лица. - Эмилико, - несколько грустно прошептал он, уставившись в уходящий далеко ввысь потолок. Он не понимал почему ее постигла эта участь. Такая яркая и прекрасная. Она не заслужила этого. Не мог поверить, когда узнал. А затем был сбит с толку от постоянной горечи во рту. Был напуган тем, что его тело ныло и, словно тысячи игл, что-то впивалось в сердце каждую ночь. Это чувство обуявшее его, ведь не правильно, так ведь? Он издал смешок. Затем его охватила злоба, его тело трясло. Он ненавидел Кейт, что стала носить столь невинное лицо, ненавидел взрослых, что не договаривали правды. Верховного Дедушку, что установил эти порядки. Патрик все это время хотел знать, спросить у Кейт почему она поступила именно так, почему не помогла Эмилико сбежать? Накричать, допытаться до ответов, если она будет смиренно молчать. Но из горла и слова не выходило, стоило ему заметить знакомое, но такое непривычное лицо. Поэтому ему только и оставалось, что сдержанно улыбаться, ощущая как в горле застрял отвратительный ком. - Патрик.. так скучает, - его взгляд теряется, слова звучат сами собой. - Даже не попытался спасти тебя. Он вспомнил про нарцисс и взглянул на руку, заметив как тот уже немного помялся. Руки обмякли сами собой. С тех пор, как Эмилико не стало, он ощущал, как его тело сделалось тяжёлым. И он мог по несколько часов лежать в постели после того, как посыпался глубокой ночью. Тогда он о многом думал. О той яркой улыбке и трудолюбии, вечно не унывающем взгляде. О мягком голосе и некосающимся объятии, которое он ощутил, через ящик. О том, что он так и не раскрыл и сотой, того, как себя чувствовал рядом с ней. - Прости... Прости меня, - горькая улыбка расцвела на его лице, пока он поправлял измявшиеся лепестки.