Нарушенная клятва: Каз Бреккер.

Каз – Сделка есть сделка, Ван Эк, – закричал Каз, стараясь перекричать шум нарастающей бури. – Если Торговый совет не выполнит свою часть сделки, ни один человек в Бочке никогда больше не станет иметь с вами дело. Ваши обещания ничего не стоят. – Это было бы проблемой, господин Бреккер, если бы совет знал об этой сделке. И тут его словно обожгло. Он все понял. – Они никогда не принимали в этом участье, – прошептал Каз. Почему он поверил, что Ван Эк действовал с благословения Торгового совета Потому что тот богатый, честный купец? Потому что он одевал собственный слуг и солдат в фиолетовую форму городской стражи? Каз встретился с Ван Эком в пустовавшем доме другого купца, а не в правительственном здании, и он купился на обычную подставу. Ситуация с Герцуном и кофейней повторилась, только теперь Каз был достаточно взрослым, чтобы лучше думать головой. – Вы хотели заполучить Юл-Баюра. Вам нужна формула парема. Ван Эк подтвердил догадку, кивнув головой. – Нейтралитет – это роскошь, которой Керчия наслаждалась слишком долго. Члены Совета думают, что их богатство защищает их, что они могут просто сидеть в сторонке и пересчитывать купюры, пока мир рушится. – Но вы не такой? – Именно. Юрда-парем – это не тот секрет, который можно сохранить, уничтожить или запереть в хижине на границе с Новым Земом. – Значит, все ваши разговоры о торговых потоках и обвале рынка... – О, все произойдет, как я и предсказал, мистер Бреккер. Я на это рассчитываю. Как только совет получил весточку от Бо Юл-Баюра, я начал скупать плантации юрды в Новом Земе. Когда парем ворвется в мир, каждая страна, каждое правительство будут требовать новых поставок юрды, чтобы давать ее своим гришам. – Хаос, – сказала Лия. – Да, – кивнул торговец. – Воцарится хаос, и я буду его хозяином.  Очень богатым хозяином. – Тем самым вы будете способствовать развитию работорговли и обречете гришей на смерть по всему миру, – сказала Инеж. Ван Эк поднял бровь.  – Сколько тебе лет, девочка?  Шестнадцать? Семнадцать? Народы поднимаются до вершины и падают. Рынки появляются и исчезают. Когда власть переходит в новые руки, кто-то непременно страдает. – Когда прибыль переходит! – крикнул Джеспер. Купец выглядел озадаченным! – Разве это не одно и то же? – Если совет об этом узнает... – начала Лия. — Совет никогда об этом не узнает, – отрезал Ван Эк. – Почему, по-вашему, я взял в компаньоны подонков из Бочки? О, признаю, вы куда более находчивее и умнее любых наемниках. Но самое главное – вас никто не будет искать. Ван Эк подал знак. Проливные покрутили руками. Каз услышал крик и повернулся, чтобы увидеть, как над Ротти зависла водяная спираль. Она врезалась в лодку, оставив от нее одни щепки, и он нырнул в море, чтобы спастись. – Никто из вас не покинет этот остров, мистер Бреккер. Все вы исчезнете, и всем будет наплевать. – он новь поднял руку, и проливные откликнулись. На «Феролинд». понеслась огромная волна. – Нет! – закричал Джеспер. – Ван Эк! – крикнул Каз. Твой сын на том корабле! Торговец быстро взглянул на парня. Он дунул в свисток. Проливные замерли, ожидая инструкций. Ван Эк неохотно опустил руку. Волна упала, не причинив никому вреда. Потревоженное море плескалось об борт «Феролинда». – Мой сын? – переспросил мужчина. – Уайлен Ван Эк. – Господин Бреккер, вам наверняка известно, что он уже пару месяцев не живет дома. – Я знаю, что вы писали Уайлену каждую неделю с того момента, как он ушел, и молили его вернуться. Так не поступают люди, которым наплевать на своего единственного сына и наследника. Ван Эк рассмеялся – теплым, можно сказать, веселым смехом, однако было в нем что-то нервное и горькое. – Позвольте мне рассказать вам о моем сыне, – он выплюнул слово, словно оно отравляло его уста. – Ему было предназначено стать наследником одного из величайших состояний во всей Керчии, целой империи с построенным моим отцом и дедом судами, которые путешествовали по всему свету. Но мой сын, мальчик, от которого ждали, что он будет управлять этой великой империей, не может того, на что способен даже семилетней ребенок! Он может решить уравнение. Может рисовать и прекрасно играет на флейте. Чего мой сын не может, господин Бреккер, так это читать. Он не умеет писать. Я нанимал лучших репетиторов со всех уголков планеты. Испробовал разные методы, тонизирующие и укрепляющие средства, избиение, гипноз. Но он отказывался учиться. Наконец мне пришлось смириться, что Гезен посчитал нужным проклясть меня отпрыском-недоумком. Уайлен мальчик, который никогда не станет мужчиной. Он – позор моего дома. – Письма... – сказал Джеспер, и Каз увидел, как его лицо искаилось от злости. – Вы не просили его вернуться домой. Вы издевались над ним! Джеспер был прав. «Если ты читаешь это, то знаешь, как сильно я хочу, чтобы ты вернулся домой». Каждое письмо было пощечиной для Уайлена, своеобразной злой шуткой. – Он – ваш сын! – возмутился Джеспер. – Нет, он – моя ошибка. И скоро я ее исправлю. Моя милая молодая жена вынашивает дитя, и, будь это мальчик, девочка или тварь с рогами, именно этот ребенок станет моим наследником, а не какой-то пустоголовый идиот, который не может прочитать ни святые тексты, ни тем белее бухгалтерские книги. Не какой-нибудь дурак, который сделает имя Ван Эков посмешищем. – Это вы – дурак! – прорычал Джеспер. – Он умнее, чем мы все, вместе взятые, и заслуживает отца получше, чем вы. – Заслуживал, – поправил Ван Эк. А затем дважды подул в свисток. Проливные не мешкали. Прежде чем кто-либо успел вздохнуть, две огромные волны выросли и обрушились на «Феролинд» с двух сторон. Корабль треснул между ними со страшным грохотом, и во все стороны полетели обломки. Джеспер взвыл от ярости и поднял оружие. – Джеспер! Отпусти оружие! – приказал Каз. – Он убил их! – сказал Джеспер. – Он убил Уайлена, Нину и Бахтью!  Матиас положил руку ему на плечо. – Джеспер, – спокойно сказал он. – Успокойся. Парень оглянулся на бушующие волны на месте, где секунду назад был корабль, а сейчас плавали обломки мачт и рваные паруса. – Я... я не понимаю. – Признаюсь, я тоже немного шокирован, господин Бреккер, – сказал Ван Эк. – Никаких слез? Никаких гневных заявлений о вашей утерянной команде? В Бочке всех воспитывают такими бессердечными? – Бессердечными и предусмотрительными, – ответил Каз. – Недостаточно предусмотрительным, судя по всему. По крайней мере, вам не придется жить, сожалея о своих ошибках. – Скажите, Ван Эк., а вы будете каяться? Гезен не одобряет нарушенных сделок. Ноздри купца вздулись. – Что вы дали этому миру, господин Бреккер? Вы нажали состояние? Процветали? Нет. Вы крадете у честных людей и служите только самом себе. Гезен благосклонен к тем, кто этого заслуживает, к тем, кто строит города, а не к крысам, которые кормятся и паразитируют на устоях. Он благословил меня и мои деяния. Вы погибните, а я буду процветать. Такова воля Гезена. – Есть только одна проблема, Ван Эк. Для этого вам понадобится Кювей Юл-Бо. – Жалкий блеф в лучшем случае. – Я не очень люблю блефовать, не так ли, Лия? – Как правило, нет. Купец широко улыбнулся. – И почему же? – Он предпочитает жульничать, – ответил мальчик, который не был Кювеем Юл-Бо, на идеальном керчийском без малейшего акцента. Ван Эк вздрогнул при звуке его голоса, а Джеспер удивленно отпрянул. Шуханец протянул руку. - Плати, Каз. Тот вздохнул.  – Ненавижу проигрывать пари. Видите ли, Ван Эк, Уайлен поспорил со мной, что вы без колебаний оборвете его жизнь. Можете назвать меня сентиментальным, но я не верил, что отец может быть таким черствым. Ван Эк уставился на Кювея... или на мальчика, который, как он думал, был Кювеем Юл-Бо. Каз наблюдал, как он ломает голову над фактом, что изо рта – или на мальчика, которого он считал Кувэем Юл-Бо, но у него был голос Уайлена, его манеры и – хоть Каз видел страх и обиду в его золотистых глазах, там была и его удивительная храбрость. После битвы в джерхольмской гавани маленький купец подошел к Казу, чтобы предупредить, что его нельзя использовать в качестве рычаго против отца. Лицо Уайлена залилось краской, и он с трудом рассказал о своем «недуге». Каз только пожал плечами. Некоторые рождались поэтами. Другие – фермерами. Третьими – богатыми купцами. Уайлен мог идеально нарисовать здание в разрезе. Он сделал сверло, которое резало стекло гришей, из куска ворот и осколков драгоценных камней. Ну и что, если он не умеет читать? Бреккер думал, что мальчик возмутится и откажется от идеи получить внешность Кювея. Столь экстремальная трансформация без помощи парема была не по силам ни одному гришу. – Возможно, это навсегда, – предупредил его Каз. Уайлену было плевать. – Мне нужно знать. Я хочу наконец-то выяснить, что отец думает обо мне на самом деле. Теперь он знал. Ван Эк продолжал пялиться на Уайлена, пытаясь найти хоть какой-нибудь намек на черты своего сына. – Не может быть. Уайлен встал рядом с Казом. – Может, тебе стоит помолиться Гезену, чтобы он ниспослал тебе понимание, отец. Парень был немного выше Кювея, его лицо – круглее. Но Каз видел их, стоящих плечом к плечу, и сходство было невероятным. Работа Нины, которую она сделала на корабле до того, как силы начали убывать, была почти безупречной. Лицо Ван Эка исказилось от ярости. – Ничтожество! – зашипел он на сына. – Я знал, что ты дурак, но что ты окажешься предателем? – Дурак ждал бы смерти на корабле. Что же касается «предателя», то за последние пару минут ты называл меня и похуже. – Только представьте, – сказал Каз. – Что если настоящий Кювей Юл-Бо находился на корабле, который вы превратили в зубочистки? Голос Ван Эка оставался спокойным, но его шея покраснела от злобы. – Где Кувей Юл-Бо? – Позвольте нам безопасно покинуть остров с нашими деньгами, и я с радостью расскажу вам. – Тебе не выбраться отсюда, Бреккер. Твоей маленькой команде не по силам тягаться с моими гришами. Каз пожал плечами. – Убьете нас – и никогда не найдете Кювея. Торговец задумался, а затем отошел. – Стража, ко мне! Убейте всех кроме Бреккера! Каз сражу же понял, что совершил ошибку. Все знали, что до этого может дойти. Нужно было доверять своей команде. Его взгляд должен был оставаться на Ван Эке. Вместо этого, в момент опасности, когда все его мысли должна была занимать битва, он посмотрел на Лию. И Ван Эк это заметил. Он дунул в свисток. – Забудьте об остальных! Хватайте деньги и девчонку с топорами! «Настаивай на своем», – говорил его внутренний голос. У Ван Эка есть деньги. Он – ключ. Лия может защитить себя. Она – пешка, а не приз. Но Каз кинулся на подмогу в туже секунду, когда напали гриши. Проливные добрались до нее первыми, испарившись в тумане и возникнув рядом с девушкой. Однако только идиот попытался бы схватить Лию в ближнем бою. Гриши были быстрыми – исчезали и появлялись, пытаясь поймать ее. Но она – Жнец, и ее топоры попадали прямо в сердце, горло, селезенку. На песок полилась кровь, и проливные рухнули, как две бездыханные кучи. Краем глаза Каз заметил, что к Лии вихрем мчится шквальный. – Джеспер! – крикнул он. Тот выстрелил, и щквальный полетел на землю. Второй шквальный был умнее. Он летел низко, скользя над обломками. Джеспер и Матиас открыли огонь, но они стояли лицом к солнцу, и даже Джеспер не мог прицелиться вслепую. Гриш налетел на Лию и быстро взмыл с ней небо. «Не двигайся», – мысленно убеждал ее Каз, доставая пистолет. Но Лия не послушалась. Ее тело изогнулась, и она взмахнула своим маленьким кинжалом. Издалека донесся крик шквального. Он выпустил ее из рук. Лия стремительно полетела на песок. Каз побежал к ней без всякого плана, не руководствуясь даже логикой. Перед его глазами пронеслась какая-то тень. Третий шквальный подлетел и поймал Лию за секунду до приземления и тут же нанес ей сильный удар по голове. Каз увидел, как тело девушки обмякло. – Стреляйте в него! – взревел Матиас. – Нет! – крикнул Каз. – Если пристрелите его, она тоже упадет! Гриш извернулся и исчез из поля зрения, сжимая Лию в руках. – Нет! Лия! – закричала Инеж рядом с Казом. – Инеж, стой! Но было слишком поздно. Инеж бросилась к гришу. Каз почувствовал ярость. Неужели она не подумала, прежде чем действовать? Хотя она всегда думала, прежде, чем нападать. Ван Эк снова дунул в свисток. – Хватайте сулийку! Джеспер побежал к Инеж, Матиас тоже, но они были слишком медленными. Шквальный быстро отреагировал и ударил Инеж. Каз почувствовал, как его сердце пропустило удар, когда она обмякла. Сначала Лия, девушка, которую он любил, а затем Инеж, его сестра. Они ничего не могли поделать, только стояли, словно истуканы, и смотрели, как силуэт девушки в небе становились все меньше и меньше – далекая луна, гаснущая звезда. И вот она исчезла. Стражники и гриши Ван Эка сомкнулись, подняв купца и сундук с крюге в воздух, и понесли на ожидающую их бригантину. Месть за Джорди, все, над чем Ках столько работал, ускользало у него из рук. Ему было все равно. – У тебя есть неделя, чтобы привезти мне настоящего Кювея, – сказал Ван Эк. – Или крики этих девушек услышат в самой Фьерде! А если и это тебя не вразумит, я сделаю так, что все узнают о том, что ты прячешь самого ценного заложника в мире. Каждая банда, правительство, все контрабандисты и шпионы будут охотиться за твоей головой и за Отбросами. Тебе негде будет скрыться. – Каз, я могу выстрелить, – предложил Джеспер, поднимая ружье. – Ван Эк еще в зоне досягаемости. И тогда все будет потеряно – Лия, Инеж, деньги, все. – Нет, – ответил Каз. – Пусть уходят. Море успокоилось, не дул даже бриз, но оставшиеся в живых шквальные наполнили паруса судна попутным ветром. Каз наблюдал, как бригантина мчится в Кеттердаму, в безопасность, в крепость, построенную на безупречной репутации Ван Эка. Он чувствовал себя так, словно вглядывался в темные окна дома на Зельверштрате. Снова беспомощный. Он молился не тому богу. Джеспер медленно опустил ружье. – Ван Эк отправит на поиски Кювея солдат и гришей, – сказал Матиас. – Они его не найдут. Ни его, ни Нину, ни Бахтью. Ни в Клепке, ни в любой другой части Бочки. Нигде в Кеттердаме, – прошлой ночью Каз приказал Шпекту забрать Кювея, Нину и Бахтью с «Феролинда» на второй лодке, которую, как он сказал Джесперу, якобы ремонтировали. Они были надежно спрятаны в заброшенных камерах под старой темной башней Хеллгейта. Каз кое-что разузнал, когда посещал гавань, чтобы связаться с Ван Эком. После катастрофы на Хеллшоу клетки затопили, чтобы очистить их от зверей и трупов. С тех пор они пустовали. Матиасу претила сама мысль, что придется отпустить Нину куда-нибудь без него, особенно в ее нынешнем состоянии, но Каз убедил его, что оставлять их на борту «Феролинда» гораздо опасней. Бреккер поразился собственной глупости. Тупея барана. Только сошел с корабля и уже планировал заработать состояние в Восточном Обруче! Его главная слабость находилась прямо рядом с ним. А теперь ее украли. Джеспер рассматривал Уайлена, изучая его черные волосы, золотистые глаза. – Зачем? – наконец поинтересовался он. – Зачем ты это сделал? Парень пожал плечами. – Нам необходимо был рычаг. – Это голос Каза. – Я не мог допустить, чтобы вы пошли на обмен заложников, думая, что я могу послужить какой-то страховкой. – Нина перекроила тебя? – В ночь, когда мы отплыли от Джерхольма. – Вот почему ты исчез на время путешествия! – воскликнул стрелок. – Ты не помогал Матиасу ухаживать за Ниной и Бахтьей. Ты прятался. – Вовсе нет. – Ты... Сколько раз ты стоял со мной на палубе ночью, когда я думал, что это Кювей? – Каждую ночь. – Знаешь, возможно, у Нины не получится вернуть тебе прежний вид. И Лии тоже, хоть она и целительница. По крайней мере, без дозы парема. Ты можешь навсегда застрять в этом теле. – Какая разница? – Не знаю! – рассердился Джеспер. – Может, мне нравилось твое дурацкое лицо! – Он повернулся к Матиасу. – Ты знал. Уайлен знал. Инеж и Лия знали. Все, кроме меня. – Спроси меня почему, Джеспер, – влез Каз, потеряв терпение. Джеспер тревожно переминался с ноги на ногу. – Почему? – Это ты продал нас Пекке Роллинсу. – сказал Каз обвиняющим тоном и ткунл пальцем в земенца. – Ты – причина по которой нам устроили засаду, когда мы пытались отплыть из Кеттердама. Из-за тебя мы все чуть не погибли! – Я ничего не рассказывал Пекке Роллинсу. Я бы никогда... – Ты сказал одному из Грошовых Львов, что уезжаешь из Керчии, но скоро вернешься с большими деньгами, не так ли? Джеспер сглотнул. – Мне пришлось. Они начали давить на меня. Ферма моего отца.. - Я приказал никому не рассказывать, что мы покидаем страну! Я предупреждал тебя держать рот на замке! – У меня не было выбора! Ты запер меня в «Клубе Воронов». Если бы ты позволил мне... Каз обернулся. – Позволил тебе что? Сыграть пару партий в «Ежевику на троих»? Закопаться еще глубже в могилу, раскопанную всеми боссами Бочки, которых хватило тупости одолжить тебе денег? Ты рассказал члену банды Пекки, что скоро будешь купаться в деньгах! – Я не думал, что он пойдет к Пекке. Или что Роллинс знает о пареме. Я просто пытался выторговать себе немного времени. – Святые, Джеспер, ты действительно ничему не научился в банде, не так ли? Ты все тот же глупый фермерский мальчик, сошедший с лодки. Джеспер накинулся на него, и Каз почувствовал, как нарастающая в нем злоба перетекает в звериную жестокость. Наконец-то битва, которую он может выиграть! Но Матиас встал между ними, придерживая парней своими огромными ручищами. – Хватит. Прекратите. Каз не хотел прекращать. Ему хотелось избить их всех до полусмерти, а потом кулаками прокладывать себе путь через Бочку. – Матиас прав, – сказал Уайлен. – Мы должны обдумать, что делать дальше. – Нет никакого «дальше», - рявкнул Каз. Ван Эк об этом позаботиться. Они не смогут вернуться в Клепку или попросить помощи у Пера Хаскеля и Отбросов. Купец будет наблюдать и ждать момента для атаки. Он превратит Бочку, дом Каза, его маленькое королевство во вражескую территорию. – Джеспер совершил ошибку, – продолжал Уайлен. – Глупую ошибку, но он не собирался никого предавать. Каз отошел от них, пытаясь привести мысли в порядок. Он знал, что Джеспер сам не осознавал, что творил, но он также понимал, что никогда больше не сможет ему доверять. И, возможно, он не рассказывал ему о Уайлене, потому что хотел немного его наказать. Через пару часов, когда они не выйдут на связь, Шпект приплывет за ними на баркасе. Сейчас не было ничего, кроме гладкого серого неба и мертвых скал этой жалкой пародии на остров. Не было Инеж. Сулийке, которой он пообещал безопасность. Он вспомнил, когда Инеж впервые прокралась в его кабинет. Год, проведенный в Зверинце, так травмировал ее, что она не чувствовала себя в безопасности, спя в комнате без замка. Его сердце сжалось, когда он вспомнил, как Инеж и ее сестра спали на полу в его кабинете. И еще не было Лии. Эта мысль убивала его. «Лия, Лия, Лия». Она была всем, чего Каз хотел, и о чем мог заботиться. Казу захотелось кого-то ударить. Или чтобы кто-то ударил его. Он посмотрел на тех, кто остался от его команды. Ротти все еще барахтался среди обломков лодки. Джеспер сидел, облокотившись на колени и подперев руками голову, а Уайлен с чужим лицом успокаивал его. Матиас глядел на воду в направлении Хеллгейта, как каменный страж. Если Каз был их лидером, то Лия была магнитом, который притягивал их всех всякий раз, когда казалось, что они вот-вот разойдутся в разные стороны. Нина замаскировала его татуировку в виде ворона и кубка, прежде чем они вошли в Ледовый Двор, но он и близко не подпустил ее к букве «Р» на бицепсе. Парень коснулся пальцами в перчатке места, где его рукав прикрывал эту метку. Сам того не осознавая, он позволил Казу Ритвельду вернуться. Он не знал, началось ли это с ранение Лии, или с той отвратительной поездки в тюремном фургоне, но каким-то образом он позволил этому случится, и это дорого ему стоило. Но это не значит, что он допустит, чтобы какой-то лживый торговец обыграл его. Каз посмотрел на юг, в сторону кеттердамских гаваней. На задворках его разума зашевелилась мысль, начала зудеть, тонко намекать. Это сложно было назвать планом, но однажды она может им стать. Бреккер уже видел, каким он будет – невозможным, абсурдным и требующим серьезных денег. – Он что-то затевает, – пробормотал Джеспер. –Определенно, – согласился Уайлен. Матиас скрестил руки. – Копаешься в своем мешке фокусов, демжин? Каз сжал пальцы в перчатках. Как выжить в Бочке? Когда у тебя отнимают все, ты обращаешь ничто в нечто. – Я придумаю новый трюк, – сказал Бреккер. – Такой, какой Ван Эк никогда не забудет. – Он повернулся к остальным. Он бы отправился за Лией и Инеж в одиночку, если бы мог, но даже ему такое не по силам. – Мне понадобится подходящая команда. Уайлен поднялся на ноги. – За Жнецом и Призраком! Джеспер тоже встал, все еще не встречаясь взглядом с Казом. – За Лией и Инеж, – тихо произнес он. Матиас коротко кивнул. Лия хотела, чтобы Каз стал лучше, благородным вором. Но такому здесь не место. Такой парень умер бы от голода в каком-нибудь переулке. Такой парень не смог бы вернуть ее. «Я получу свои деньги, – поклялся Каз. – И верну свою девушку». Лия никогда не будет по-настоящему его, но он найдет способ подарить ей свободу, которую так долго обещал, в ту ночь, прямо перед верховным судом Кеттердама. Грязные Руки готов выполнять грубую работу.