Гость из будущего

      Розовый лепесток сливы опустился на голову, а Пэк Чхон сглотнул. К его горлу было приставлено лезвие, но в нём не было намерения убить. Лишь поиздеваться, он знал это наверняка. Но по его спине тёк холодный пот совсем не по этому.       — Ты говоришь, что ученик Хуашань? — обладатель чертовски знакомых сливовых глаз, но совершенно чуждого лица усмехнулся, предвигая лезвие ближе и царапая горло. — А мордашка-то Чжуннаньская. Спрошу ещё раз: ты кто такой?       Не может быть. Почему этот мужчина так похож на того ублюдка? И почему он в форме ученика первого поколения Горы Хуа?..       — Ты… предок Чхон Мён-а?       — Ха?..       Предположительный предок Чхон Мёна выгнул бровь и недовольный ответом прорычал, сжимая рукоять сильнее:       — Какой, к чёрту, «предок», ублюдок? Я и есть Чхон Мён!       Ась?       Пэк Чхон тупо заморгал и чуть не опустил голову, рассматривая это злое лицо с другого ракурса и знакомясь с клинком. Нет, почему они так похожи? Но мысли Пэк Чхона прерывал вскрик и звук удара:       — Нет, сахён, ты что творишь?!       Бац!       — Агх! Не видишь, тут какой-то парень проник?       — А?       Второй мужчина выглянул из-за спины теперь предположительно человека с именем Чхон Мён, к груди он прижимал книгу, которой побил своего сахёна, и недоумённо рассматривал всё ещё сидящего на земле Пэк Чхона. Особое внимание он уделил форме, в которую тот одет, и цветку сливы на груди.              — Ох, ты ученик Хуашаня?       — …       Пэк Чхон промолчал, боясь, что Чхон Мён, который удосужился убрать меч, его всё же достанет и порежет на кусочки. Немного подумав, он всё же выдал:       — …я не из основной секты.       — Странно, — мужчина почесал подбородок, — Я тебя не помню. Новенький? — он пробормотал. — Непохоже.       Несмотря на то, что мужчина был дружелюбным, в его глазах был холодный расчётливый блеск. Скрипнув сердцем и попросив прощения у предков, Пэк Чхон резко взмахнул рукой и, впившись пальцами в форму, содрал с неё цветок сливы. Его старший брат определённо был бы доволен этой сценой.       — Д-да, я не ученик Хуашаня, — он поднял своё вспотевшее, но расплывшееся в улыбке лицо на двух недоумённо стоявших перед ним. — Могу я встретится с Лидером Секты?       По какой-то причине его — очень подозрительную личность — без расспросов сопроводили туда после посещения храма предков. Ах да… с каких пор Хуашань была так богата? Кажется, Пэк Чхон видел здание из чистого золота.       — Это…       — Это? — Чхон Мён зевнул, будто в целом здании — из золота! — не было ничего особого. — Да пустая трата.       — Это достояние секты! — ответил ему тот второй мужчина — Чхон Джин.       — Ме-э…       Нет, Пэк Чхон определённо сошёл с ума. И мужчина, сидевший перед ним в форме Лидера Секты, вместо Хён Чжона, подтвердил его догадки:       — Верно, сейчас все старейшины Горы Хуа являются тринадцатым поколением. Что-то не так? — Чхон Мун, нынешний Лидер Секты Горы Хуа, отставил чашку с чаем в сторону. — Тебе плохо?       — Дело в том что, — Пэк Чхон прокашлялся и бросил взгляд на стоящих по бокам от Лидера Секты Чхон Мёна и Чхон Джина. — Я… могу я поговорить с Лидером Секты наедине?       Чхон Мун нахмурился, но немного подумав, всё же кинул взгляд на Чхон Джина и Чхон Мёна, с просьбой их удалиться и если первый ушёл, не зарекаясь, с Чхон Мёном было всё не так просто.       — Чхон Мён, пожалуйста.       — Гр-р.       Он бросил недовольный взгляд на Пэк Чхона и всё же ушёл. Когда они остались наедине, Пэк Чхон, ученик поколения Пэк из столетнего будущего, выложил свою историю за кружкой чая. Чхон Мун не перебивал его, лишь иногда задумчиво рассматривая то гостя, то вид за окном. Там он видел мелькающую зелёную ленту, хозяин которой беззастенчиво подслушивал. По окончании тяжёлого разговора, Чхон Мун вздохнул, отвечая:       — Будущее спустя сто лет, война, демонический культ… звучит невероятно. Но я не думаю, что ты врёшь.       — Верно, я…              Но Чхон Мён, стоявший за стеной, не выдержал и вмешался, усмехаясь по-злому:       — Не врёт? Мой сахён, а по-моему, он бредит, — он не стал запрыгивать через окно, явив лишь своё потемневшее лицо. — Эй, как, ты говоришь, закончилась так называемая война?       — Старейшины говорили, что никто не вернулся живым, — Пэк Чхон сглотнул и озвучил ту несостыковку, о которой говорил Чхон Мён. — Ни Лидер Секты, ни старейшины, ни… Святой Меча.       Святой Меча Цветущей Сливы, один из трёх сильнейших мечников и гордость Горы Хуа в прошлом, Чхон Мён. Как Пэк Чхон мог не знать об этом величайшем потомке его секты? Кто будет обвинять его, что в этом ублюдке он не узнал того великого фехтовальщика?       — Мой сахён, ты слышал? Он столь невежественен, что так открыто врёт, — взгляд сливовых глаз был холоден. — Как «Святой Меча» мог погибнуть от рук какого-то ублюдка из демонической секты? Он насмехается надо мной или над всей Горой Хуа?       Чхон Мён мог бы продолжать вкапывать в грязь Пэк Чхона всё больше и больше, а потом вызвать на бой, чтобы выбить всё дерьмо, но Чхон Мун остановил его:       — Чхон Мён! — Чхон Мён пришёл в себя после этого вскрика. — Я хочу поговорить с гостем наедине. Покинь нас.       — Да…       И Чхон Мён действительно ушёл в этот раз. Он плёлся, недовольно пиная камни по дороге, в сторону гор. Чхон Мун покачал головой. Этот ребёнок и правда был несносным, что в двенадцать, что в семьдесят пять.       — Пусть Чхон Мён был и груб… но в его словах есть смысл. Я не могу подтвердить, что в будущем ты станешь учеником Горы Хуа, но ты можешь остаться в качестве гостя. Надеюсь, такой вариант устроит всех.       — Благодарю, Лидер Секты, за мудрое решение.       — Иди.       Чхон Мун проводил удаляющегося гостя тяжелым взглядом. Демонический культ и война…       Это может быть лишь совпадением, но они действительно начали шевелиться.

***

      Чвак!       Пэк Чхон перерубил горло последнему демоническому отродью. Эта безумная улыбка фанатика по-прежнему стояла перед глазами, а слова о величии Небесного Демона звенели в ушах.       — Сахён.       — Самаэ…       Ю Исоль позвала его, подходя на одной хромой ноге. На её плече была повисшая Тан Сосо, а за их спинами Юн Чжон с таким же беспамятным Чо Голем на плечах и Хэ Ён, читающий сутры. Пятеро…       Нет, погодите.       — Где Чхон Мён?..       — Разве он не был с сасуком? — спросил Юн Чжон, распахивая глаза. — Тогда…       Все повернулись в сторону затихшего поля битвы. Сваленные трупы, торчащие мечи и тишина. Где-то там ходили союзники из Альянса Поднебесных Соратников, так же выдохнув после боя. Но ученики Горы Хуа начали лихорадочно искать глазами лишь одного человека. Первым рванул Пэк Чхон, а за ним Хэ Ён, не имеющий груза на плечах. Оставив Тан Сосо на Юн Чжона, Ю Исоль присоединилась к поискам.       «Где ты, Чхон Мён-а?»              Пэк Чхон не верил, что этот до безумия сильный и упрямый сопляк мог умереть здесь. Нет, если Пэк Чхон выжил, то и он тоже. Почему… почему его не было?..       Сумрачный Аромат. Меч Чхон Мёна.       Пэк Чхон остановился, всматриваясь. Нет, он не мог ошибиться. Меч с зелёной кисточкой, не раз сопровождавший спину хозяина, который выскакивал впереди всех и вёл людей, валялся на земле.       — Чхон Мён-а… — Пэк Чхон рванул вперёд. — Чхон Мён-а!       С разбегу упав на колени, он принялся отодвигать тела, а его руки с противным чваканьем погружались всё глубже и глубже. Мысли проносились одна за другой, но все они меркли на фоне желания наконец найти Чхон Мёна и убедиться в том, что тот жив.       Но там был лишь меч.       Чхон Мёна не было.       ...       Минул месяц, два, полгода…       Без Чхон Мёна Альянс Небесных Соратников и объдинённые силы других сект, семей, дворцов были сломлены под натиском демонической секты.       Они проиграли и Пэк Чхон с ужасом наблюдал, как был не в состоянии спасти сначала всегда следующую за ним Ю Исоль, потом сломленную, но всё ещё рвущуюся в бой Тан Сосо, Чо Голя и Юн Чжона, Хэ Ёна…       Все они погибли, а Пэк Чхон, сидя в храме предков со сгорбленными плечами перед палочками с горящими благовониями в ожидании конца, почувствовал запах сливы.       — Кто ты такой?       Чей это был голос? Неужели они уже добрались до Хуашань и прошли через старейшин? Пэк Чхон сжал зубы.       «Я не сдамся этим ублюдкам»       — Я ученик Хуашань!       Пэк Чхон задрал голову с решимостью к бою, но встретила его лишь пара сливовых глаз сначала удивлённых таким боевым духом, а потом насмешливо изогнутых полумесяцами.       Пэк Чхон упал назад, а сердце его замерло. По спине пошёл холодный пот. Нет, это не мог быть он…       Но этот тон. Эти глаза.       — Ты предок Чхон Мён-а?..       Неужели у Чхон Мёна, в прошлом нищего, всё же был родственник так же владеющий боевыми искусствами и, пока Пэк Чхон отсутствовал, вступившим в Хуашань?..       Но ответ был другим, ставящим в ещё больше ступор:       — Я и есть Чхон Мён!

***

      Пэк Чхон поднимался в горы, отдаляясь от павильонов. Он снова окинул их нервным взглядом. Павильон Белой Сливы и учебный плац были разрушены во время внезапного нападения и времени восстановить их не было… А теперь зданий стало ещё больше, чем помнил Пэк Чхон. Он видел учеников, снующих туда-сюда. Их было так много. Почему-то в голову пришёл тот мужчина, Чхон Джин, который утверждал, что помнит всех здесь.       «Их около тысячи или трёх? Какое-то безумие…»       Да, он действительно сошёл с ума. Или попал в ловушку демонических ублюдков. Нет, может изначально, ещё с той битвы, когда пропал Чхон Мён, он был в ловушке жуткого кошмара?       Качнув головой, Пэк Чхон взбирался выше. Его вело наитие, чувство, что он знает, куда ушёл человек, которого он ищет. Будто они знакомы не год или два. Будто прошли не одну битву.       — Тц! Как ты меня нашёл, сопляк?       — Я же сказал, что ученик Горы Хуа.       Пэк Чхон сам не заметил как улыбнулся этому старческому бубнежу и недовольному выражению лица. Он так сильно походил на Чхон Мёна, его пропавшего саджиля… Вот только этот Чхон Мён не оценил мечтательного выражения лица и ещё больше скорчился в раздражении, вытаскивая ножны вперёд с вызовом:       — Иди сюда. Выбью из тебя всё дерьмо, сопляк.       Пэк Чхон коснулся рукоятки меча, а потом ножен, вытягивая их вперёд.       — Доставай меч.       — Раз ты этого не делаешь, то почему я должен? — он усмехнулся, раздражая Чхон Мёна ещё больше.       — Не жалуйся потом.       Чхон Мён отскочил от земли, в ту же секунду ударяя ровно по центру ножен. И его встретила та же нагая ухмылка на красивом лице, которая так и говорила «Это всё, на что способен великий Святой Меча?».       «Странно»       Чхон Мён бил в слабые места, которые часто оставались без внимания. Но этот мужчина отражал все его удары, отскакивая назад. Он всё ещё не поспевал за скоростью сильнейшего фехтовальщика, лишь парируя, но уже одно это бесило Чхон Мёна.       Нет, почему этот сопляк вообще знает техники Горы Хуа и стиль Чхон Мёна?!       — А ты неплох, — Чхон Мён отскочил, обнажая лезвие. — Как жаль твою мордашку.       — Что тот, что этот… Шутки про «красавчика» на мне более не работают, — Пэк Чхон вздохнул, будто говорил с ребёнком, и обнажил меч в ответ. — Придумай что-нибудь новое, Святой Меч.       Вена на лбу Чхон Мёна вздулась от напряжения. Нет, этот ублюдок его выбесил. Он не первый, кто насмехался над ним, но назвать его «Святым Меча» с таким пренебрежением — осмелился первым!       Без лишних слов, Чхон Мён взмахнул кончиком меча. Он решил явить ему самую совершенную технику, которую он доработал, Двадцать Четыре Движения Цветущей Сливы. По какой-то причине он хотел полностью утереть нос этому сопляку, который понравился его сахёну, и утверждающему, что он ученик Горы Хуа.       Хотя Чхон Мён начинает этому верить. Его техники принадлежали Горе Хуа.       Цветы сливы заполонили собой пространство, но Пэк Чхон ничего не ответив на такое поистине прекрасное зрелище, повторил движения за Чхон Мёном…       Нет, он «повторил» их?..       Он не показывал технику Двадцати Четырёх Движений Цветущей Сливы, которую изучают в Хуашань, это была изменённая самим Чхон Мёном техника для него самого же.       Лепестки сливы столкнулись друг с другом, растворяясь. Пэк Чхон убрал меч, удовлетворённый на мгновение потерявшим концентрацию Чхон Мёном. Ну, по сути, он удивил своего предка, не так ли?       — Ты, — после недолгого молчания начал он. — Кто такой?       Форму Хуашань можно сшить, техники скопировать, но уже это показатель большого мастерства, но этот ребёнок к всему прочему показал Чхон Мёну его же технику… Будто он и правда прибыл из будущего.       — Я же сказал — ученик Хуашань.       Чхон Мён некоторое время всматривался в лицо Пэк Чхона, будто проверяя его слова на подлинность. Но он звучал уверенным в своих словах, он произносил их с гордостью. Чхон Мёна это подкупило и он рассмеялся.       — Хорошо, ты принят, — Пэк Чхон удивлённо распахнул глаза. — Какое же поколение у нас сейчас… Пэк?              Глаза Пэк Чхона радостно засветились. Да, поколение Пэк! Его поколение!       — Кхм, у меня уже есть даосское имя…       — Не. Мне оно не нужно, — Чхон Мён покачал рукой. — Ты ведь из Чжуннаня, так?       «А он всё не остаивл эту идею. Чем моё лицо так выделяется, а?»       — Как твоё имя при рождении? — Чхон Мён подошёл ближе, тыкая его пальцем в грудь. — Пусть я и принимаю тебя как ученика Хуашань, но поколение Пэк — это младенцы. Хочешь к ним?       — Моё имя… Пэк Чхон.       — Младенцы.       — Угх…       Лицо Пэк Чхона покраснело от раздражения. Может ещё не поздно выдумать какое имя? Здесь нет подслушивающего их разговор с хёном ублюдка, который узнал бы его настоящее имя…       — Дон… Дон Рён. Моё имя.       Он всё же сказал это.       — Пф!.. Ха-ха-ха!.. Д-дон Рён?.. Ха-ха-ах!..       Ох, а реакция этого Чхон Мёна даже ярче, чем ту, что он знает.       «Пф!.. Кхм, Д-дон Рён…»       «Эй, Джин Дон Рён, где твои мозги?!»       «Нет, сасук…»       Лицо Пэк Чхона исказилось в гримасе боли. Возможно он действительно хотел услышать знакомый смех, пусть и вызванный насмешкой над его именем. Было бы так неплохо спорить друг с другом, перебрасываясь бессмысленным «Дон Рён!» и «Чо Сэм!». Увидев такое болезненное выражение лица, Чхон Мён всё же прокашлялся, хлопая его по плечу:       — Ладно, ладно. Не корчь такую мину только.       О, это так мило. Его даже пожалели из-за неудавшегося имени. Прикрыв глаза, Пэк Чхон глубоко вздохнул и выдохнул, оставив воспоминания о саджиле, которые оживали, стоило завидеть эти сливовые глаза перед собой и услышать насмешливый тон.       — Ладно, иди там, ищи себе павильон. Чхон Джин чего подскажет, может, — Чхон Мён махнул рукой, разворачиваясь и удаляясь.       Но Пэк Чхон Дон Рён не отставал. Чхон Мён повернулся к нему с улыбкой, которая предвещала пакость:       — О~ неужели хочешь выпить со мной?       — Почему бы нет? — выпить хорошего вина и отстраниться от сегодняшнего дня точно было бы лучшим решением, чем снова возвращаться к этим павильонам, казавшимися абсолютно нереальными.       Чхон Мён остановился, недоумённо спрашивая:       — Ты же даос?       — Ты тоже.       — …       Нет, он определённо его раздражал. С каких пор он страдает от своих же насмешек?       Но всё же этот парень был занимательным.

***

      Прошло полгода с момента, как Пэк Чхон закрыл глаза в храме предков и очутился… здесь. Он не знал сон ли это на грани смерти, иллюзия или он действительно попал в прошлое.       Но прямо сейчас он верил, что это реальность. Как минимум из-за сильного перегара.       — Ах-ха-ха, учени-ик такая хорошая телега~       — Дон Рён-а, поднажми~       Неся на руках болтающего ногами Старейшину Семьи Тан, гордость Семьи Сычуань Тан спустя сто лет, во времени Пэк Чхона, и Святого Меча на спине, гордость уже его секты, обоих вдрызг пьяных, Дон Рён верил, что он жив. Так грустно, что именно это заставило его так думать…       Выйдя за пределы города под странные взгляды окружающих, Дон Рён скинул пьяный груз на траву, выдыхая. Честно, лучше бы он таскал камни в гору или телегу с пьющим на ней Чхон Мёном, его саджилем, чем этих двоих. Улёгшись на траву подальше от заснувших, Пэк Чхон разглядывал звёздное небо в Сычуани.       «Дела секты не должны вмешиваться в семейные. Голь-а, тебе нужно разобраться самому»       «Что за чушь?! Секта — семья, так что мы имеем полное право высказываться!»       С Сычуанем было связано много воспоминаний, но Дон Рён вспомнил посещение семьи Чо и как они чуть не оставили там Чо Голя, если бы не Чхон Мён. «Секта — семья», разве не самое лёгкое, к чему можно прийти, только переступив порог? Но Дон Рён об этом не думал.       Но внезапно…       — Красивое небо~       — Старейшина Тан!       — Тс-с, — приложив палец к губам, Тан Бо улыбнулся и указал рукой на всё ещё крепко сопящего Чхон Мёна. — Ученик же не хочет, чтобы даос-хён сейчас проснулся?       — Старейшина… хочет что-то спросить?       — М-м, может быть. Но для начала, — Тан Бо вернулся к созерцанию звёзд. — Ученику не по нраву этот мир или хён?       Не по нраву мир или Чхон Мён? Он не мог об этом рассуждать, потому что его реальность была там, сто лет спустя — уже девяносто девять с половиной — и ему следовало бы искать возможность вернуться…       Вернуться туда, где все мертвы.       — Будущее… Оно такое непредсказуемое, — он закурил трубку. — Даже я не думал, что погибну там, на той войне. А семья Тан… ну, ожидаемо от этих стариков. Тц. Тц.       Тан Бо принялся недовольно бурчать на старейшин, что в будущем должны трусливо сбежать, поджав хвост. Нет, вот их называли королями Сычуаня? Всего лишь старикашки, которым пора играть в го и сравнивать своих внуков!       — Эй, ученик. Пообещай мне кое-что.       — Я не смогу изменить будущее. Возможно.       — Тц! Дослушай до конца, сопляк.       Нет, почему всё окружение Чхон Мёна становится таким испорченным? Даже Хэ Ён, монах Шаолиня, не смог избежать этого, читая даосские сутры вместе с оскорблениями.       — Когда я умру — позаботься о хёне. Если и ему суждено умереть… то пусть не в одиночестве. С этим справишься?       — … я постараюсь, старейшина.       — Молодец, ученик, — Тан Бо похлопал его по спине и упал на траву, довольно развалившись. — А теперь пора вздремнуть!       — Старейшина…       Но в ответ Дон Рёну было лишь сопение. Он хотел спросить у Тан Бо почему тот так легко поверил ему, когда пару месяцев назад услышал рассказ о таком нереальном будущем. Почему так спокойно воспринял мысль о своей смерти? О распаде семьи Тан? Почему решил доверить чужаку Чхон Мёна…       И просто поговорить. Ему нравилось проводить время вместе с Тан Бо, Чхон Муном, Чхон Джином и даже этим Чхон Мёном. Они все напоминал ему об ушедшей Горе Хуа и её учениках, которые, вероятно, более не вернутся, не назовут его старшим, старейшины более не хлопнут по плечу, тайно шепча, чтобы он сдерживал Чхон Мёна, или недовольный крик Хён Ёна после этого. Не будет ругани, сутр или звуков ударов с раздражительным смехом. Если бы Дон Рён взглянул на себя со стороны, то увидел бы то же скорбное и задумчивое выражение лица, какое можно было временами увидеть на Чхон Мёне.       И раз он сасук такого несносного человека, кончено же, он примет то же решение, что и он — напиться.       Пробравшись через блаженно спящего Тан Бо, Дон Рён сел рядом с Чхон Мёном и тихонько попытался умыкнуть остатки алкоголя, который как сокровище прижимал к себе Святой Меча.       Ожидаемо, но «сокровище» никогда не было так просто забрать.       Чхон Мён во сне сначала с силой ударил по чужой ручонке, что нацелилась на его алкоголь, а потом пнул в колено, заставляя Дон Рёна упасть на землю. Способность сильнейшего фехтовальщика в Канхо дать отпор даже во сне не могла не заставить восхититься. Дон Рён лежал на земле, стоная от боли в колени, и Чхон Мён наконец проснулся, спросонья затуманенными глазами уставившись на стенающего мужчину.       — Дон Рён-а, ты что делаешь? — он уставился на прижатый к земле лоб и сгорбленную спину. — Это одна из тех странных тренировок?       Чхон Мён достаточно нестандартно мыслил по меркам даосов, но даже ему казалось странным (пусть и нравилось) скалолазание с грузом, тяга железной телеги и бои насмерть, пока один из оппонентов не будет доставлен в павильон лекарей. Вдруг это одна из тех диких тренировок? Но нет, причиной этого он был сам и Дон Рёну хотелось бы сказать ему пару ласковых на это.       — Ты ударил меня, ублюдок.       — Неси эту чушь сахёну, ничего помню.       Как же его бесил этот ублюдок. Всё же был кто-то даже хуже его саджиля.       Посмотрев на это страдальческое выражение лица, вызванное скорее не ударом, а скверным характером человека, который его нанёс, Чхон Мён похлопал по макушке, успокаивая:       — Ну-ну, не плачь. Даже младенцы из поколения Пэк этого не делают, как их дэсахён может?       «Пожалуйста, верните меня назад»       Но его молитвы не были услышаны, а Чхон Мён прищурился, заметив странное движение на чужом воротнике. Уловив странный запах, он принюхался и скорчил гримасу отвращения. Повалив на землю Дон Рёна, он навис над ним, приближаясь и снова пытаясь учуять источник этого отвратительного запаха.       — Ты что творишь?!       — Помолчи и не мешай.       Кончик носа едва касался шеи, а горячее дыхание достигало кожи, опаляя. Возможно из-за выпитого алкоголя, но тело Чхон Мёна казалось горячее или это у Дон Рёна горячка? Его дыхание перехватило из-за этой странной атмосферы, пока Чхон Мён не поднялся, достав змею, с недовольством бросая её в сторону Тан Бо:       — Нет, хватит раскидываться этими тварями!       Маленький представитель хладнокровных, измазанный в вонючей, но не ядовитой жидкость, уполз, оставляя Дон Рёна от такого резкого крика после продолжительной тишины, с небольшим сердечным приступом. Чхон Мён выгнул бровь, уставившись на раскрасневшееся лицо:       — Чё с тобой?       — Всё… в порядке.       Чхон Мён пожал плечами и улёгся обратно, будто в том, что один мужчина спит на груди другого, не было ничего странного. Дон Рён позвал его шёпотом:       — Чхон Мён?..       Но как и в случае Тан Бо, Святой Меч тоже успевал вовремя засыпать, оставляя просящего без ответа. Дон Рён прикрыл своё разгорячённое лицо одной рукой, выдыхая.       «Наверное мне просто кажется»       Но его лицо и правда было… красивым.

***

      Дон Рён никогда не думал, что человек может и должен два раза проходить через кровопролитную войну. Он был из половину даосской секты и учения говорили об отрешении от мира, но боевые искусства и сжатый в руках клинок безжалостно отрубал головы. Хотя нет. Это было очень «миролюбиво», ведь если не один удар точно в цель, то эти фанатики будут подниматься вновь и вновь будет их тело в дырах или отсутствовать одна конечность. Дон Рён оглядел лагерь в поисках Чхон Мёна, лица окружающих были мрачными и тяжёлыми. Даже они, воины, сделавшие себе имя в Канхо, сомневались, что завтра выберутся оттуда живыми. Дон Рён шагнул по направлению к сидящему Чхон Мёну, белая форма истрепалась, а бинты под ней говорили о тяжёлых травмах, бережно перевязанных Тан Бо, а лицо было задумчивым.       — Чхон Мён.              — …       Чхон Мён ничего не ответил. Он вспоминал первый день их встречи, в который заявил, что подобной кровопролитной войны быть не могло. Ведь он, Чхон Мён, с лёгкостью отрубил бы голову любому демоническому отродью, будь это епископ или сам Небесный Демон.       Но когда он, сидя на коленях перед половиной тела своего саджиля Мён До, требовал от Небесного Демона самого простого — просто обратить на себя внимание и сразиться — тот бросил лишь мимолётный взгляд и ушёл, будто Чхон Мён, сильнейший фехтовальщик, был не более, чем мошкой среди груды таких же, но уже мёртвых.       И если то предсказание было верным —       Значит никто не выживет.       Чхон Мён сжал сцепленные руки у подбородка и посмотрел на Дон Рёна с колыхающимся от ветра огоньком в глазах:              — Дон Рён-а, скажи, когда… голову Небесного Демона отрубили?       Дон Рён поджал губы. Чхон Мун уже спрашивал об этом, но спустя сто лет было мало подробностей о войне, где почти не осталось живых, а о последней битве тем более. Он знал лишь, что последняя битва была на Горе Тысячи Демонов, но чтобы добраться туда — предстоит пройти длинный и кровопролитный путь, а ярость демонических последователей будет разжигаться лишь больше по мере их приближения.       Он покачал головой и Чхон Мён вперил взгляд в землю.       «Когда я умру — позаботься о хёне. Если и ему суждено умереть… то пусть не в одиночестве. С этим справишься?»       Старейшина Тан Бо… он не знал видит ли Чхон Мён, что беззаветно доверял свою спину ему, считая равным себе, но даже у великого Короля Ядов иссякали силы. Один из его глаз был повреждён, уменьшая обзор. Дон Рён сжал кулаки, открывая и закрывая рот. В конце концов, он сказал тихо, но отчётливо:       — Я не умру.       Чхон Мён на мгновение вздрогнул и поднял голову на смотрящего на него своими ясными незатуманенными глазами Дон Рёна.       — Чтобы не произошло — я выживу.       Точно так же как Дон Рён и вся Гора Хуа верили в Чхон Мёна, их самого младшего, но самого сильного ученика, так и Святой Меча должен был верить в эти сказанные слова. По крайней мере Дон Рён сделает так, чтобы они стали реальностью, чтобы он не пропал как Чхон Мён много лет назад посреди боя без весточки, чтобы хотя бы один человек выжил и Гора Хуа, пожертвовавшая всем, не пала, забитая и оскорблённая трусами, прятавшимися в тылу и их потомками.       Как дэсахён второго поколения Горы Хуа и представитель Лидера Секты через сто лет, он не допустит этого. Даже если ему придётся иметь дело с самими богами, что повелевают временем или встать на суду перед Тянь Цзюнем.       Он выживет и не даст умереть другим.

***

      Дон Рён смотрел то на шпильку в ободранных руках, то на Чхон Мёна, что не отрывал взгляда пустых глаз от неё. Не сказав ни слова, он подошёл и обнял стоящего мужчину так крепко, чтобы тот ощутил тепло живой плоти и услышал бьющееся сердце, говорящие, что рядом с ним живой человек. И Дон Рён никуда не уйдёт.       Если Тан Бо нет, то он отразит направленный в спину удар чёрных когтей. Если больше нет Старейшины Тан, он перебинтует своими дрожащими, но крепко сжимающими бинты руками раны. И он разделит чашу вина, если у них вообще будет такая минутка отдыха.       Тот Старейшина Тан, портрет которого он видел в поместье Семьи Тан, совсем отличался от реального человека. И теперь он понимал тот полный невыразимых чувств взгляд сливовых глаз, направленный на этого совсем незнакомого мужчину.       Дон Рён тоже не смог бы вынести взгляда на этот портрет больше.

***

      Равновесие Шести. Голова Небесного Демона была отрублена самой простой, но выполненной искусно техникой. Чхон Мён пронёсся над трупами тяжело дыша. Из его цицяо шла кровь, а сил почти не осталось, но он искал взглядом выживших в этой бойне.       Мужчина в белом шагнул ему на встречу с прямой спиной. На его измазанных в крови губах была слабая улыбка.       Этот ад закончился.       «Самаэ, Чжон-а, Голь-а, Сосо, монах Хэ Ён…»       В этот раз всё закончилось. У этой войны был конец.       И Чхон Мён выжил. Он не сомневался, что это был их Чхон Мён. Их саджиль, что как сейчас Дон Рён, не проходил через вторую жизнь и вторую войну с демоническим культом.       Он медленно шагал ему навстречу, ступая по сваленным грудами телам.       — Чхон Мён…       Святой Меча смотрел на него в ответ и делал шаг за шагом, держась за дыру в животе. Кто-то выжил… хоть кто-то выжил…       Хоть кого-то он спас.       Но внезапно он застыл. Перед его лицом пролетел розовых лепесток, точно из одной техник Хуашань…       — Дон Рён-а?..       Мужчина растворялся прямо на его глазах. Последнего выжившего, помимо Чхон Мёна, медленно поглощали розовые лепестки, растворяя сначала его руки и стопы, а затем подбираясь к талии. Дон Рён растерянно уставился на это розовое эфемерное мерцание, а затем на приближающегося хромающего Чхон Мёна с испугом на лице.       — Дон Рён-а!!!       — Чхон Мён, послушай, — его тело онемело, но он продолжал говорить, пока у него есть время. — Я вернусь через сто лет. Дождись меня!       Когда Чхон Мён приблизился к мужчине, отбрасывая меч в сторону в порыве схватить за растворяющееся розовое мерцание, он ощутил лишь пустоту и, потеряв равновесие упал, прижимая к груди воздух.       Дон Рён исчез. Растворился, будто сами божества насмехались над Чхон Мёном, считающего, что он спас хоть кого-то, прямо сейчас.       «Чтобы не произошло — я выживу»       — Ха…       Чхон Мун сахён, которого насквозь прошиб меч, брошенный, как копьё. Мён До, половину тела которого оторвали. Тан Бо, умерший на его руках от темнеющей демонической метки, проникшей во внутренности и заставившей их гнить…       И Дон Рён, что растворился в воздухе, будто его и не было вовсе.       Чхон Мён был единственный выжившим посреди поля трупов. Он засмеялся, ударив кулаками по поверхности из трупов.       — Ха-ха-ха-ха! ХА-ХА!!!       Это был безумный смех человека, считавшего, что он сильнейший в этом мире, но не сумевшего спасти никого. Никого.       Смех стих, а Чхон Мён поднял пустые сливовые глаза к небу. Оно было ясным, как и в любой другой день. Оно бездушно смотрело на затихшее поле битвы, а Святой Меча равнодушно смотрел в ответ.       «Моё имя… Пэк Чхон»       Пэк Чхон… Пэк..       Чхон Мён встал на ноги, вновь оглядывая Горы Тысячи Демонов. Он должен выполнить свой долг и вернуть своих боевых братьев домой, на Гору Хуа, а потом повести совсем ещё малых детей, научить их техникам и передать о произошедшем здесь, чтобы подобного никогда не повторилось вновь…       И дождаться возвращения Дон Рёна через сто лет. Какое же жестокое требование к восьмидесяти двух летнему старику, что век должен нести на своих плечах груз воспоминаний об этой войне.

***

      Последнее, что он увидел — скорченное в гримасе ужаса побледневшее лицо Чхон Мёна, а затем розовое мерцание. Всё его тело онемело, а горло сжали тиски, будто он задыхался. Всего на миг, но ему показалось, что перед меркнущим зрением он увидел знакомую спину, что всегда вела их вперёд. Он протянул руку в желании дотянуться до этой спины, но его зрение окончательно заволокло чёрным. Он парил в невесомости.       Шух.       Его ноги коснулись земли, а в глаза ударил яркий солнечный свет. Голова кружилась от такой резкости, и он сделал пару шагов вперёд. Перед его горлом оказалось лезвие меча.       Очень знакомо.       Подняв глаза, Дон Рён затаил дыхание. На него смотрело такое же лицо, как и пару мгновений назад, но его обрамляли полностью белые пряди, а сливовые глаза были холодными, но в них плескались невыразимые чувства. Брови сдвигались всё больше к переносице с затянувшимися мгновениями, а лицо темнело. Наконец мужчина выдохнул тихо:       — Дон Рён-а?       Сердце Дон Рёна ускоренно забилось. Да, он наконец вернулся. Почти одними губами всё ещё измазанными в крови он пробормотал:       — Я вернулся.       Сливовые глаза скрылись за побелевшими от временем ресницами. Меч с шарканьем был убран в ножны, а ноги шагнули вперёд, на встречу мужчине. Чхон Мён прижал к себе Дон Рёна так крепко, будто тот пропадёт прямо сейчас, как и сто лет назад, на том поле боя.       — Сопляк, прошло сто семь лет. Кто так задерживается?       Дон Рён сжал руки на спине, вдыхая знакомый совсем не поменявшийся сливовый аромат с горьким настоявшимся алкоголем. Он прошептал:       — Прости за опоздание.       Для него минул всего миг, а для Чхон Мёна более века. Он посмотрел на ворота своей секты. Где-то там были Пэк Сан, сидящий в павильоне финансов, Ю Исоль, практикующая меч, спаррингующиеся Юн Чжон и Чо Голь, Тан Сосо в зале медицине и Хэ Ён, читающий сутры…       А прямо в его руках Чхон Мён, который не собирался больше пропадать.       Он наконец вернулся домой.       Но в его сердце навсегда будет сохранена та старая Гора Хуа…