Подарок

— Я же говорил тебе не покидать своей комнаты! — громкий, строгий, отточенный голос отдаётся эхом в стенах квартиры.       Мичикацу, стоя в дверном проёме, понимает, что вышел не в самое подходящее время. Может, гнев Отца отчасти не распространялся на него, но видеть, казалось бы, безразличное лицо, такое же как у себя, с притупленным взглядом и опущенными уголками губ, было невозможным, вызывая такое же раздражение как у Отца, но внутри, щекочущее чувство беспокойства, говорит, что он просто обязан зайти к нему, до отъезда.       Ёриичи поднимает взгляд на брата, но тут же получает удар перчаткой по лицу от отца, брошенной в его сторону.       Мичикацу напрягся, когда Ёриичи поднял брошенную в него перчатку, к счастью, догадался не отдавать её в руки отцу. Молча положил кожаную вещь на тумбочку и ушёл в свою комнату, даже не закрывая дверь на замок. — Ты как раз во время. — также отстранённо и строго, звучит грубый мужской голос, обращаясь у своему единственному сыну, — спускайся вниз через десять минут. — с этими словами входная дверь квартиры хлопает и наступает тишина.       Мичикацу поджимает губы и возвращается в свою комнату. Желание съесть чего-нибудь, пропало сразу же, как только он увидел отца и своего брата, зная, чем всё кончиться. «И что ему в своей комнате не сиделось? Знает ведь, что Отец в это время уходит на работу.»       Мичикацу машет головой и цокает, предвещая, оправдания Ёриичи, почему тот поступил столь неразумно и глупо.       Скоро они станут совершеннолетними, и, как обещал Отец, Ёриичи навсегда покинет их дом. На фоне предстоящего совершеннолетия в доме участились ссоры. Слышать крик Матери и Отца, а после звук бьющейся посуды за какой-то месяц стало более, чем привычным.       Мать говорила им довериться ей, что она знает, что делает, сможет сберечь их обоих, не позволит Отцу выгнать Ёриичи на улицу и издеваться над Мичикацу. Но что она могла сделать?       Мичикацу пропускал её слова мимо ушей, в то время, как Ёриичи внимал каждому её слову, словно под гипнозом, довольно прижимался к ней при каждом удобном случае. Словно до сих пор был ребёнком.       Мичикацу подобные действия давались сложнее. Он не был из тех, кто любил объятия и подобные этому вещи. В частности из-за нравоучений Отца и отсутствия какой-либо поддержки в детстве. Прикосновения, давались ему трудно, если не с злостью, то с отвращением и отторжением. Ёриичи был негласным исключением. Парень нуждался в ласке будучи намного младше, но не сейчас. На данный момент в голове было лишь то, как соответствовать ожиданиям Отца, чтобы получить наследство, которое принадлежит ему по праву. Ради которого он лишился детства, друзей, матери, любви.       Всё это должно окупиться. Второй проблемой было временное проживание Ёриичи где-нибудь подальше в съёмной квартире. В отличие от Матери, Мичикацу не питал нереальных надежд, что Отец позволит Ёриичи остаться в доме из-за мольбы жены. Однажды он оставил его в живых, позволил жить под одной крышей. Теперь он не пойдёт ни на какие уступки, и, похоже, Мичикацу был единственным, кто воспринимал ситуацию такой, какая она есть.       Из размышлений парня отвлёк зазвонивший телефон. Отец. «Уже прошло десять минут?» — Мичикацу поднял трубку, уже зная, что скажет в своё оправдание. — Сын, планы поменялись, поэтому встречу пришлось перенести на вечер. Оставайся дома с матерью. — Да, отец. Завершение звонка и короткий дзынь.       Мичикацу выдыхает, ослабляя туго завязанный галстук, расстёгивая несколько пуговиц.       Звук закрывающегося замка заставляет Мичикацу еле заметно вздрогнуть и резко развернуться на источник шума.       Это был Ёриичи. Зашёл к нему в комнату и закрыл дверь. Похоже, Мичикацу был слишком занят своими мыслями, чтобы услышать как открылась дверь. Старший тяжело выдыхает, предсказывая, о чём будет их разговор, или младший как обычно сядет рядом с его кроватью и будет молча сидеть.       Как сказал однажды сам Ёриичи: — в твоей комнате, братик, мне спокойнее.       Но Мичикацу замечает, что младшенький что-то прячет за спиной и неуверенно переминается с ноги на ногу, прежде чем подойти ближе к старшему. — Я знаю. как ты любишь самураев… или, по крайней мере, любил, братик… — Ёриичи протягивает Мичикацу, спрятанную до этого за спиной, красивую подарочную коробочку фиолетового цвета с чёрным бантиком. — Я хотел заранее поздравить тебя с днём рождения.       Мичикацу смотрит на протянутую коробочку перед собой и не сразу берёт её. Причём здесь его увлечение самураями? И какой это ещё такой сюрприз он приготовил?       Последний его сюрприз и «доверься мне» закончилось плачевно для них обоих.       Всё-таки Мичикацу берёт коробочку и наспех открывает её, не дав себе додумать самому, что там может быть. В комнате повисает неловкая тишина.       Ёриичи наблюдает за братом, пытаясь уловить каждую его эмоцию, понять, понравилось ли ему, стоило ли вообще дарить ему это. Но на лице старшего брата не двигается и мускул, лишь веки слегка опускаются, отображая возникшее спокойствие. — Спасибо. — поблагодарил Мичикацу, — мне нравится.       Он достаёт из коробки миниатюрную игрушку самурая из популярного фильма, на который ему, к сожалению, не удалось посетить. Фигурка идеально помещалась в руку, меч, который можно было отделить от основной фигуры, был довольно острым, и как Мичикацу понял, из настоящего железа, потому что из-за его неосторожной попытки отправить меч в ножны фигурки палец начал кровоточить.       Красная жидкость огибает палец, стекая на тыльную сторону ладони, очерчивая еле видимый шрам, он навсегда останется с ним. Единственная неидеальная часть мужского, мускулистого тела. О том, как он получил этот шрам, Мичикацу никогда не забудет, не забывает ни на минуту, помнит всегда, стоит только взять в руку телефон или ручку, взгляд огибает шрам вдоль ладони, напоминая о своей ошибки верить в кого-то, довериться кому-то, всегда напоминает, насколько может быть непредсказуем и безумен Отец. Мичикацу щурит глаза, рассматривая, как кровь течёт по ладони, перед глазами проскакивает ситуация словно это было вчера. — Дорогой, он этого не делал! Это был не он, правда! — Мать закрывает собой сына, который прижимается к её боку, закрыв глаза, прячась в просторном кардигане матери. Шестилетний Мичикацу стоит позади Отца. Они только вернулись с братом с улицы, что он мог сделать? Почему Отец так взбешён? В сторону матери летит ваза с цветами. Осколки разлетаются по всей комнате, и Мичикацу закрывает лицо, чтобы защитить глаза. Вода лужей расплывется по кафельному полу, отражая в себе чумазое лицо ребёнка в оцепенении наблюдающего за происходящим. — А кто? Кто?! — кричит мужчина, его голос табатом бьёт по вискам, а в области солнечного сплетения собирается ком. Когда отец берёт в руки нож из шкафчика, Мичикацу тихо шепчет: — Папа не надо… — но его не слышат, губы дрожат, а перед глазами начинает всё плыть, накатившие слёзы закрывают собой обзор. — Не он… не он… — повторяет женщина закрывая собой одного из сыновей, она обращает своё внимание на Мичикацу, который не сводит глаз с Отца, а по щекам текут слёзы. — Нет?! — Отец одновременно с матерью переводит свой взгляд на Мичикацу, лицо мужчины распирает от злости, Мичикацу даже кажется на момент, что перед ним не человек. — Значит он?! — спрашивает Отец подходит к ребёнку, чтобы схватить его за запястье с силой, против воли, притащить к столу. — Он я спрашиваю?! — Отец не находя отрицания ни в жестах ни в глазах матери ребёнка, кладёт маленькую руку на стол. Мичикацу сжимает губы в струну, пытается вырваться, используя свободную руку, но хватка слишком сильная. Он смотрит в сторону Матери, которая даже не поворачивается в его сторону, её лицо закрывают длинные волосы, поэтому Мичикацу точно не может сказать, какое у неё было выражение лица. Нож протыкает маленькую ручонку на сквозь, пачкая и портя дерево из которого был изготовлен стол. Лезвие прошло сквозь плоть, между костей, застревая на середине, чтобы проткнуть стол. Крик Мичикацу срывается на хрип и тихие всхлипывания, когда лезвие покидает его ладонь. Мальчик падает на пол рядом с полом, пытаясь остановить кровь он делает только хуже, кровь пачкает шорты, футболку, кафельный пол и расплёсканную воду, окрашевая её в красный. — Братик. — Ёриичи практически подлетает к Мичикацу, хватая его окровавленный палец, — сильно больно? — спрашивает он, прижимая свой палец к ране, чтобы остановить кровь. — Нет. — Мичикацу ставит коробочку и фигурку на стол, — просто неприятно. Ёриичи поникает, словно цветок, который давно не поливали. — Прости, оно сделало тебе больно. Я не хотел. — Я знаю. Это я был неосторожен. — Мичикацу касается щёки Ёриичи, которая была всё ещё красная от удара перчаткой.       Ёриичи вздрагивает от прикосновения, ему больно, но не отстраняется, неприятное шеплещее чувство сменяется приятным поглаживанием.       Мичикацу шипит, когда язык брата качается его царапины на пальце. Знал был Ёриичи, как непристойно и дерзко выглядит в такие моменты. У Мичикацу просто башню сносит, когда он видит брата, такого покорного, довольно облизывающего его палец. Что ж, раз уж, он первый начал историю с сюрпризами и подарками, то ему не стоит останавливаться, потому что Мичикацу будет мучить его, потому что Мичикацу не станет делать первые шаги, как обычно.       Медленно, движения языка, почти останавлиются и Ёриичи смотрит на своего брата в поисках ответов на свои вопросы. И, похоже, найдя их, младший целует ладонь старшего и спускается на колени.       Мичикацу надеялся на продолжение… прелюдий. Он ожидал, что Ёриичи потянется к нему за поцелуем или попросит поцеловать его, а не встанет на колени перед ним. С серьёзным, как обычно, лицом, которое слегка покрывал румянец.       Мичикацу был более чем уверен, что никто не сможет стоять так невозмутимо, серьёзно и мило перед кем-то на коленях… мило.       Ёриичи выглядит очень сосредоточено, когда избавляет брата от тисков ремня, а после брюк, приспуская чёрные брюки и боксеры.       Мичикацу вдыхает полной грудью, когда тёплый язык, касается головки члена, а всегда горячие руки брата не оставляют без внимания его мошонку и ствол. Грудную клетку словно сковывают тисками, дышать тяжелее, в момент становиться душно, не смотря на то, что окно открыто.       С улице доносятся крики людей, рёв моторов машин, а после глухой удар и сигнализация, похоже кого-то сбили прямо у них под окном. — Мне нужно идти… — нарочно врёт Мичикацу, чтобы вызвать в теле Ёриичи дрожь и страх, — Отец ждёт меня внизу…       Ёриичи открывает рот, чтобы возразить, но ничего не говорит. Факт, что их могут потревожить, что кто-то может подойти к комнате прямо сейчас и начать стучать в дверь, требуя выйти, только больше подогревали интерес. Осознание того, что это будет Отец… возбуждало ещё больше. Он, определённо, был бы вне себя от ярости… такой ярости, которой близнецы даже представить не могут.       Они так давно не были вместе, почти месяц.       Ёриичи скрашивал свои ночи без брата мастурбацией, но чаще всего всё равно оставался неудовлетворенным. Лежать, корчась на кровати от возбуждения было хуже ада, осознавая, что где-то там его любимый брат по велению отца развлекается с какой-то девушкой… будущей невестой       Младший любил и желал всего самого наилучшего Отцу, когда тот в очередной раз находил отличную пару, для своего единственного сына.       Ёриичи видел девушек только по фотографиям, потому что выходить наружу, когда в доме есть кто-то посторонний было запрещено, также, как попадаться отцу на глаза.       Мичикацу хватает своего горячо любимого младшего брата за волосы, оттягивая от своего члена. Или Ёриичи слишком задумался, пока отсасывал ему, или решил заставить его кончить и просто уйти, но Мичикацу не позволит ему отделаться просто так. — Как ты сильно возбудился, братец. — Мичикацу стопой касается бугорка и давит, чтобы Ёриичи поднял на него свой умоляющий взгляд. — Тебя возбуждает факт того, что Отец может нас поймать? — нога двинулась вверх-вниз по бугру, вызывая тихий стон, больше похожий на писк.