Любовь мечника

Это была ошибка с первого удара. Кто бы мог подумать, что аромат дерева может перебить гнилостная вонь затхлой крови, сочащаяся сквозь холщовый мешок, лежащий на барном стуле, но откуда Хельмеппо мог знать о такой бренной и холопской вещи, как чья-то кровь. Его отец – капитан базы Морского дозора, легенда, кумир, владыка маленького города, население которого живёт в страхе, и никто не смел перечить ему, выхолощенному пижону из выдраенных палат. Как мало знал Хельмеппо до встречи с тусклым золотом, сверкающим в ухе грязного пирата. - Очень вкусно, - сказал он, подобрав ошмётки онигири, сделанного маленькой соплюхой, посмевшей врезаться в него. В него, уважаемого единственного сына капитана Моргана. Мужчина, склонившийся перед ним в баре, полном народу и дозорных, был ненамного выше него. Сильный, суровый, но кто такой Хельмеппо, чтобы бояться его? - А теперь ты попробуй и извинись перед девочкой. Хельмеппо рассмеялся. Смешно. До одури смешно. Он, единственный и неповторимый перед простолюдинкой? Рот его раскрылся в издевательском смехе. - Ты знаешь кто я? – спросил юноша, ожидая знакомый страх и подобострастие, чем так щедро одаривали его местные жители, но мужчина, лишь взглянув на него чёрными, бездонными глазами произнёс: - Говнюк-морпех с плохой причёской. Хельмеппо ощутил мимолетный укол ярости, унижения и страха. Как посмел? Это ничтожество? Внутренний писк предупреждения парень проглотил в зародыше. Чего ему бояться? Он неприкосновенен. Любой, кто причинит вред сыну капитана Морского дозора, будет приговорён к смерти. Но этот мужчина не боялся. - Я бы не стал. - Ну же, крутыш. Три меча? – его смелые слова будят неистовый смех, и Хельмеппо достал саблю. Зелёные волосы, нахмуренный лоб, мышцы перекатываются под простой хлопковой одеждой. Всё вопит о том, что связываться с ним не стоит. Эдакий зверь, даже не пытавшийся замаскироваться под овечьей шкурой. Но зверь, которого хотелось себе. – Мне и одного хватит. - Ладно, но будет больно, - четыре слова, на одно больше, чем количество его мечей. И началась бойня. Он так и не вытащил ни одного меча и при этом уделал бойцов гарнизона отца. Этот ублюдок. Право, ублюдок. Расшвырял всех, как котят. Этот ублюдок унизил, растоптал и опустил самого его, Хельмеппо. - Не доставай клинок, если не собираешься его использовать, - прозвучало на ухо. Глубокий, низкий голос пробрал Хельмеппо до глубины души. Казалось, сам демон поднялся с глубин ада, чтобы достать самые потаённые, грязные и трусливые струны души юноши. Член непроизвольно дёрнулся от холодных стальных нот, прозвучавших в этом пронизывающем голосе. - Не убивай меня, прошу! Мой отец даст тебе всё, что хочешь! - Кто твой отец? - Командующий базой дозора. - Он должен мне денег. Отцу он понравился. Отец им восхитился. Он не Хельмеппо. От него он получил только тупой стороной топора по голове, не было ни разочарованного взгляда, ни презрительного хмыка. Взгляд Моргана прикипел к бронзовой коже неизвестного пирата. Зеленый затылок даже не дёрнулся. Он был бы идеальным сыном для капитана Моргана – промелькнула в голове Хельмеппо мысль и тут же угасла, стоило увидеть, как Морган обхаживает Охотника за пиратами. Зоро. Ророноа Зоро. Так его имя. Имя того, кто внушает страх одним взглядом. Тот, кто может победить морпехов, не вынимая меч из ножен. Смотря какой меч… Хельмеппо дёрнулся, помотав головой. - Семь дней? Смогу, наконец, выспаться, - сказал Охотник на пиратов, не моргнув глазом. Хельмеппо точно решил, на что будет дрочить ночью, глядя на катану в белых ножнах. Как бы капитан Морган не источал презрение к сыну, в них текла одна кровь, а иначе зачем отец так стремился привязать Ророноа к базе. Очень туго привязать к дыбе и смотреть горящими глазами сквозь тёмные провалы окон. После смерти матери Хельмеппо Морган на женщин больше не смотрел, он выполнил свой долг, больше похожий на галочку в выверенном резюме. Юноши привлекали его больше. Хельмеппо знал о пристрастиях своего отца и ревновал, проходя мимо гордого мечника, чей взгляд загорался только при виде белых ножен. И что такого в этой железяке? Парень с ненавистью смотрел на катану, кривя бледные губы. Этот дикарь никогда не получит свои мечи обратно. Утром он проснулся от горячечного удушающего сна и тут же вскрикнул от неожиданности, отдёрнув влажное одеяло. Мокрое пятно на его трусах громче всего говорило о его пороках. Хельмеппо откинулся на подушках, ловя обрывки захватившего его в плен фантазий сна: сильные руки на его бёдрах, пальцы, сжимающие под коленом, ритмичные шлепки, низкий рычащий голос, тихий звон серёжек, которые так хотелось взять в рот и перекатить языком, и пылающие страстью чёрные глаза. Хельмеппо простонал. Он чувствовал себя грязным, капризным и неудовлетворённым. Выйдя из душа голышом, Хельмеппо решил, что больше дерзкий мечник не захватит его голову. Он получит по заслугам, не выдержит семи дней на дыбе без еды и воды, и сын капитана Моргана забудет о диком наваждении на следующий день. Улыбнувшись своим мыслям, парень самодовольно глянул на ростовое зеркало, встав в позу. Несмотря на тщедушное тело, он всё ещё считал, что хорош собой. Сливки высшего общества не ходят со следами физического труда, это для простолюдинов, слуг. В отражении взгляд его упал на одинокий меч в белых ножнах, и этого хватило, чтобы всё безумие последнего сна вернулось в трёхкратном размере. - Ах ты! – зарычал Хельмеппо, хватая катану. Пахнуло полиролью и железом, аромат крови. Хельмеппо вздрогнул, чувствуя, как член начинает твердеть. Ненависть и мелькнувшая паника сменились самодовольством. Он повернулся к зеркалу, оценивая, как смотрится с чужим мечом, и решил, что весьма органично. Он крутился и так, и эдак, приседая и изворачиваясь, совершенно не обращая на шум со двора. Опять, наверное, кадеты что-то не поделили, или началась очередная отработка боевых навыков. И зря, потому что совсем скоро дверь с грохотом распахнётся, оставив трещины в стене, и на пороге возникнет он – Ророноа Зоро. Хельмеппо по-девичьи взвизгнул, хватая мягкую игрушку и прикрывая стояк, не желающий спадать даже под невероятным страхом и ужасом перед пленником. Хотя кто из них теперь будет пленником? Без малейших эмоций на лице Зоро просто отобрал у него свой меч, не отрывая холодного взгляда от трясущегося Хельмеппо. Ноги вот-вот могли подкоситься в просьбе то ли пощадить жизнь, то ли… дальше боялся озвучивать. - Ты убьёшь (трахнешь) меня? – дрожащим голосом проблеял Хельмеппо, молясь всем известным богам, чтобы мечник не тянул с ответом. - Нет, у меня есть идея получше. Коротко и ёмко, после чего Хельмеппо развернули, рывком опустив на колени. Парень вскрикнул, вяло пытаясь отбиваться, но Ророноа схватил его за волосы и зафиксировал, заставив поднять голову. Кадык нервно дёрнулся. От тела Зоро пахло мускусом, песком, солью и полиролью. А ещё кровью. Запах битвы. Молча Охотник на пиратов сделал пару движений ненавистным мечом, и Хельмеппо ощутил долгожданную свободу, упав ничком, с горечью признавая, что не такая уж она была и желанная. Ророноа ушёл, оставляя Хельмеппо собирать ошмётки гордости в окружении пшеничных прядей. Юноша судорожно сжимал их, выл. Игрушка отброшена в сторону. Ему хватило пары рваных движений, чтобы излиться на дорогой ковёр с экзотическим именем на губах. Зоро. Ророноа Зоро. Хельмеппо не помнил себя от ярости и унижения. Его отец проиграл. Герой, легенда валялся в пыли, как какая-нибудь жалкая ящерица, а Охотник на пиратов с рыжей девкой и грязным мальчишкой уже смылись в порт. Ненавижу, ненавижу – думал Хельмеппо и дрожащими пальцами заряжал пистолеты на ходу. - Опоздали! Морпехи уже здесь. Вы все арестованы, - прокричал Хельмеппо, догнав их на причале и целясь в ушлёпка в соломенной шляпе и… о, боги. Ророноа Зоро… улыбался… - А что у него с волосами? – смеялся пацан, показывая на Хельмеппо пальцем. Немыслимо, оскорбительно, невозможно. И глядя на него, мечник улыбнулся ещё шире, показывая ряд блеснувших зубов. Хельмеппо показалось, что даже клыки у него звериные. Унизительно. Его глаза горели. Именно тем огнём, который преследовал его во сне. Но взгляд обратился в сторону – на мальчишку. На грязного оборванного щенка, скалящегося на обрывки волос сына капитана Моргана. Голос громкий, раздражающий, выбешивающий до гневной дрожи, а этот… даже голову наклонил в его сторону, будто чтобы лучше слышать. Ненавижу. - Моя работа, - ржал мечник, опираясь на корабль и фонарь. Открытый, мощный, расслабленный. И даже не дёрнулся, когда пуля попала в деревянный столб в какой-то паре десятков сантиметров от загорелой руки. Ророноа перестал улыбаться. - Не смейте смеяться надо мной! Вы арестованы, я отведу вас к отцу, - пушки говорили лучше слов. Он заставит его уважать. Заставит пойти на базу даже под дулом пистолета. - И буду героем. Может, даже медаль получу. Он смилостивится, умаслит отца, чтобы тот оставил Ророноа живым. В кандалах, подвале, но где-то там, откуда Охотнику на пиратов уже никогда не достать свои мечи. И тогда Хельмеппо ничего мешать не будет, чтобы доказать – он лучше. Лучше этого мальчишки в соломенной шляпе. Нагнёт – как пить дать и удовлетворит все свои извращённые фантазии. Его торжество было таким сказочным, солнечным, лёгкие распирало от самодовольства, пока резкая боль и удар не утянули его во тьму. Отец думал, что это он заставил никчёмного сына пойти в Морской дозор. Пусть думает, Хельмеппо не мешал ему в запугивании местных жителей и корумпированных сделках, не будет переубеждать и теперь. Под началом вице-адмирала Гарпа у него появилась цель, и эта цель носила три меча, три серёжки, харамаки и стальную волю, запах которой так жаждал ощутить снова. В следующий раз он увидел его в деревне Сиропа. После такого наслаждения, как арест оборвыша, мнящего себя будущим Королём пиратов, получить обидный удар кулаком было катастрофически ужасно. Обстановку почти можно было назвать интимной. Фонари, кустарники – романтика, если бы не одно «но». Хельмеппо еле подавил горький фырк. - Эй ты, с чёлкой, - сказал Ророноа. Но эти горящие чёрные глаза смотрели только на Монки Ди Луффи, на блеванувшего на него пирата, так, будто это самое дорогое, что у него есть. Цель, мишень, идея фикс, его хозяин, державший прикованную к ошейнику демона цепь. И даже когда Ророноа подошёл вплотную, взгляд его не отрывался от кудрявой головы, и в этом взгляде Хельмеппо увидел жажду такую, от которой свело внутренности. Впрочем, больше ему разглядеть не удалось. Мир снова заволокла тьма с запахом стали. У него было достаточно времени, чтобы взяться за ум. И оказалось достаточно смирения, когда Коби спас его из-под падающей мачты. Они пили в баре Барати, когда Хельмеппо услышал, что Ророноа Зоро на грани смерти. Пал от рук шичибукая Михоука. Тогда-то его сердце и замерло. Тогда-то он и понял, что ни за что не посмотрит на него так Ророноа, как на своего капитана, чья жизнь для него важнее всего. Все его амбиции и желания померкли, стоило представить гордого мечника в ледяных объятиях смерти. Он ещё долго не сможет стереть из памяти шальную улыбку Охотника на пиратов, и даже суровые тренировки Гарпа не выбивали из него дурь, вбитую в голову. Ещё долго будет фантазировать о том дне, когда Зоро вошёл в его комнату забрать катану, а потом долго вколачивал его в матрас. Но он верил, что когда-нибудь сможет забыть блеск золота и стали старпома Мугивары, Монки Ди Луффи, чьи грязные руки с лаской и нежностью зарываются в короткие зелёные волосы, когда они празднуют победу над Арлонгом. Верность равна Зоро. Зоро - это верность. И его любовь к капитану станет очевидной совсем скоро, и она, признает Хельмеппо с разбитым сердцем, будет до одури взаимной.