Fairytale

Попойка продолжалась уже третьи сутки подряд, и только этим можно было объяснить все более дикие идеи, приходящие им в головы. Началось все невинно: с пива и вина, закономерно сменившихся скотчем, водкой и джином, от которого у Имаи почему-то смешно немел язык. Потом Реймонд предложил вызвать проституток, но они пили уже абсент, от резкого запаха которого внезапно прояснилось в голове, и Имаи смутился и отказался. А уже полчаса спустя пожалел об этом, потому что Реймонд достал из комода пару длинных и толстых самокруток, и по телу полилась сладостная разнеженность. Хотелось трогать кого-то, хотелось ощущать всем телом чужое – теплое и мягкое. Нужда в тактильном контакте была такой сильной, что они какое-то время целовались, медленно и чувственно, очень приятно, но Реймонд сбил все настроение, потому что стал постанывать – высоко и жалобно, как пес, который вот-вот описается, если его срочно не вывести на прогулку, так что Имаи не выдержал и начал смеяться. Потом они снова пили и снова курили, смеясь уже без остановки, а в какой-то момент Имаи обнаружил себя в ярко освещенной кафешке на заправке жадно поедающим картошку в соусе и крупные куски чего-то мясного и хрустящего – тоже в соусе, но другом. Реймонд сидел напротив и чавкал, весь перемазанный, попутно о чем-то рассказывая, а Имаи внимательно слушал и кивал, не понимая, конечно же, ни слова. Дальше был провал, чернота, в которой кафельным бликом мерцало тусклое воспоминание о каком-то туалете и попытках отмыться, руки в чем-то красном и желтом… и снова чернота, но уже просторная, шелестящая над головой, прозрачная как теплая ночь в сентябре. – Это здесь? – услышал он словно вату свой голос. Реймонд что-то забубнил над ухом, и стало понятно, что это именно то место, о котором он рассказывал. Правда, Имаи как ни старался, никак не мог поймать мысль, вьющуюся вокруг головы, словно настырная мошка у фонаря: что за место-то? Ощущение было, что это что-то важное, безумно интересное, но… что? – Удачи, – Реймонд со смешком ткнул его в поясницу. – Только будь осторожней. Они любят заигрывать новые игрушки. Имаи пошел, почти совсем ровно, даже не спотыкаясь. Теперь уже было понятно, что тьма вовсе не непроглядная – синее небо плыло в жемчужных разводах над головой, а в какой-то момент круглая и пухлая, как никуман, луна растолкала облака и облила серебряным светом его путь. Это был лес, душистый, влажный, беспрестанно похрустывающий и стрекочущий справа, слева и даже, кажется, сверху. Живой. Наблюдающий. На секунду Имаи стало не по себе, и он даже протрезвел – ощущение, что кто-то смотрит ему в спину, возникло внезапно из ниоткуда, но было таким сильным, что он приостановился на секунду. Но потом снова продолжил путь – почему-то ему показалось неловким показать, что он что-то чувствует. Что ему не по себе. Словно новенький в классе, идущий к своей парте под колющими взглядами, Имаи понимал, что нельзя демонстрировать слабость и страх. Это опасно. Тем более, что ему совсем не было страшно. Любопытно – да, до чертиков. Хотелось обернуться, поймать взгляд, сверлящий между лопатками, разглядеть преследователя… но он знал, что ничего не выйдет – тот скроется в листве, в переплетении ветвей, в темноте чащи. Только выставишь себя на посмешище… Имаи шел неторопливо, как на прогулке, и освещенная луной серебряная тропинка вилась перед ним, постепенно забирая влево и вверх. Очень хотелось закурить, но было понятно, что лучше этого не делать. Ему – тому, кто неотступно следовал за ним вот уже несколько минут – это не понравится. А если Имаи хотел добиться своей цели, расстраивать его не стоило. Огни появились внезапно: луна, казалось, на секунду скрылась за облаками, лес погрузился в темноту, а потом медленно осветился – но уже изнутри. В глубине чащи мерцали призрачные серебристые огоньки, словно где-то там на холме была деревня и свет из окон просачивался сквозь переплетение темных стволов и высоких трав. Имаи даже не мог понять: то ли он не замечал этого света до сих пор, оглушенный яркой полной луной, то ли… то ли все наконец начиналось. Он вскинул голову вверх, но небо теперь было ровным, сине-серым, ни единого просвета. А вот огни на холме разгорались все ярче. Имаи шел по тропинке, не снижая темпа, и через какое-то время к шелесту листьев, шороху его шагов и своеобычному лесному похрустыванию добавилось едва слышное пение. Кто-то далеко подрагивающим голосом выводил неимоверно грустную песню – хоть слов было и не разобрать, Имаи почему-то отчетливо понимал ее смысл. Песня была о потерях, об одиночестве, о… Именно в этот момент на его плечо легла ладонь, песня оборвалась, и вместо нее теперь был слышен только сухой стрекот крыльев над самым ухом. – Ты пришел ко мне в гости? – спросил мягкий, глубокий, такой знакомый голос. Стоило больших усилий не обернуться, и еще больших – вытолкнуть из горла застрявший в нем ком воздуха. – Да, – сипло ответил Имаи. – Если примешь. Смех – бархатный, обволакивающий, и почему Имаи считал, что они должны смеяться как звонкий колокольчик? Стереотипы. – Ты даже не представляешь, как много я могу принять… Что?.. Это было… или он неправильно понял? Имаи медленно развернулся и едва удержался от потрясенного вскрика. Он висел в воздухе – прозрачные, словно стрекозиные крылышки трепетали в воздухе, шурша. Маленький, едва ли полметра ростом, но с пропорциями взрослого мужчины, совершенно обнаженный, если не считать длинных волос, шелковым пологом спускающихся ниже талии. Но поразило Имаи не это, а то что на лицо он был – вылитый Сакураи! – Аччан? – позвал он растерянно, но крошечный летун снова рассмеялся, качая головой. – Как скажешь. – В смысле… – Ты ведь пришел на Холм Фей… – маленький Аччан приблизился, заглядывая ему в лицо и соблазнительно прикусывая нижнюю губу, улыбаясь так, что прояснившаяся голова снова начинала кружиться. – А значит, ты получаешь ровно то, чего хочешь. – То есть… Крошечный палец прижался к его губам. – Тссс… Хватит разговоров. Иначе мне станет скучно… А ты не хочешь, чтобы мне стало скучно, поверь. И Имаи поверил тут же и безоговорочно, особенно, когда Аччан наконец поцеловал его, сразу глубоко и напористо, сминая любое сопротивление и стирая малейшие сомнения. Стрекот крыльев звучал как эротичный аккомпанемент, маленькое ладное тело выгибалось в его ладонях, и кожа у Аччана была гладкая и горячая, а язык – быстрый и острый, словно жало. Оторвавшись от Имаи наконец – растертые яркие губы, расфокусированный взгляд, чокнуться же можно! – Аччан деловито схватил его за руку и полетел вперед по тропинке, волоча за собой, как муравей гусеницу. Сила в нем, несмотря на размеры, скрывалась колоссальная, и почти срываясь на бег, Имаи сумбурно думал, что если такого Аччана расстроишь, и правда может не поздоровиться… Место, куда Аччан его в результате притащил, наверное, можно было бы назвать домом, вот только на дом оно не походило совершенно: это было огромное дупло в исполинском дереве метрах в трех от земли, и на эту высоту Аччан его буквально вознес за пару секунд. Втолкнул в слабо освещенное помещение, застланное листьями и травой, снова прижался и поцеловал так, что подогнулись колени, а потом толкнул в грудь, и Имаи покорно упал на спину. Травная подстилка была мягкой, словно пуховая перина, голова кружилась, а в паху пульсировало горячим. Каким-то волшебством он оказался уже обнаженным, и когда Аччан опустился на него сверху, прикосновение кожи к коже обожгло так, что он едва не кончил в ту же секунду. – Тише, тише… – ласково прошептал Аччан, скользя по его груди всей поверхностью тела. – У нас впереди целая ночь… Или даже больше, если захочешь остаться после того, как луна пойдет на ущерб… Имаи понятия не имел, чего он там захочет и при чем тут луна, единственное, что сейчас имело для него значение, – это ладное тонкое тело, которое можно было трогать сколько влезет. Имаи конечно же осознавал, что в целом для Японии он довольно высокий и крупный, но из-за того, что рядом всегда болтались здоровенные Сакураи и Хиде, сам себе казался субтильным. Даже привык к тому, что на их фоне выглядит… скажем так, андрогинно. Знакомство с англичанами тоже только усугубило это впечатление от себя. Но сейчас… он еще никогда не ощущал себя таким огромным, это было даже тревожно – то, что вся задница Аччана помещалась в его ладонь, то, что его язык растягивал рот Аччана до предела, а тоненькие ручки и ножки казались такими хрупкими… – Не сдерживай себя, – словно прочтя его мысли, шепнул тот, освободившись и сев Имаи на грудь. – Ты не сможешь причинить мне вред, даже если захочешь. Но мне очень приятно то, что ты волнуешься. Это… мило. Ты очень милый. Чувствуя, что невольно краснеет, Имаи решил воспользоваться разрешением и притянул его к себе за задницу поближе, чтобы наконец взять в рот. Для такого крошечного создания член у Аччана был довольно внушительный, но все равно маленький, будто игрушечный – и такой же хорошенький. Ласкать его языком и губами было одно удовольствие, особенно, когда Аччан принялся стонать и вскрикивать, толкаться и слабо дергать Имаи за волосы, подгоняя. Очень музыкально у него получалось и так жарко, что терпеть уже сил не оставалось. Имаи понимал, что, скорее всего, огребет, но не мог не попытать удачу и скользнул одним пальцем между маленьких ягодиц. Аччан, вопреки его ожиданиям, не попытался пресечь посягательства, а наоборот, только больше прогнулся и развел бедра в стороны, будто бы подставляясь, застонал нетерпеливо… Кто бы удержался? Вот и Имаи не смог: нащупал крохотное отверстие, надавил легонько – и палец будто провалился в горячее и тесное. Аччан вскрикнул, заводя руку назад, вцепился в ладонь Имаи, дернул так, что палец вошел до самой костяшки. И принялся быстро двигаться, одновременно потираясь членом о влажные губы и язык Имаи и насаживаясь на его палец… Честно, Имаи был уже настолько одурманен и вкусом его члена, и стрекотом его непрерывно движущихся крыльев, и выражением лица Аччана, что наверняка мог бы кончить прямо так, от одного ощущения, как неожиданно ставший сверхчувствительным палец скользит внутри невероятного, но абсолютно реального и живого на ощупь тела. Вот только у Аччана были другие планы. Длинно простонав, он отстранился, уперся ладонями в плечи Имаи, нависая над ним глаза в глаза. Вот так, почти вплотную, уже не настолько сильно ощущалась разница в размерах, и Имаи облило горячечным пониманием, кто именно в его руках. Кто дрожит и морщится, насаживаясь на его палец, тихонько хнычет и кусает губы. Вблизи лицо уже не казалось кукольным, Имаи знал его до последней черточки, до малейшего выражения. Знал, как трепещут изящно вырезанные ноздри, когда Аччан возбужден, знал, как тяжело поднимаются и падают вниз темные, даже на вид горячие веки. Как скользит кончик языка из одного уголка рта в другой, как страдальчески вздергивается верхняя губа, как все тело продергивает дрожащий вздох любовного изнеможения… Они никогда не спали друг с другом, но Имаи откуда-то знал это все и сейчас тонул в ощущениях и порывах, в волнах похоти и нежности. – Аччан… – прошептал он, совершенно потерянный, не понимающий даже, что именно просит. – Аччан… – Конечно, – мягко и ласково ответил тот. – Сейчас, мой хороший… Он легко оттолкнулся и взлетел вверх, позволяя разглядеть все свое миниатюрное тело в полумраке, вынудил невольно потянуться следом… А потом опустился и развел ноги, показывая Имаи свою промежность. И сделал то, чего он никак не ожидал: обеими руками обхватил его член и приставил к своему отверстию: напоказ, демонстрируя. Очевидная разница в размерах не столько возбуждала, сколько откровенно пугала, и Имаи невольно дернулся, пытаясь его остановить. Но Аччан только крепче сжал под головкой, прикусил губу и… Имаи не мог глазам своим поверить: член раздвигал крошечное тело, будто оно было сделано не из плоти и крови, а из мягкой резины. Отверстие, которое только что едва принимало палец, растягивалось и краснело, пока Имаи продвигался внутрь, а на идеально плоском смуглом животе Аччана начинал расти бугор, и от осознания того, что это он, это он сам своим членом натягивает Аччана на себя, в мозгу коротило и вспыхивало. Тем более, что тот сам скулил и ныл на все лады, насаживаясь медленно и мучительно, а когда наконец сел, прижимаясь ягодицами к поджавшимся яйцам Имаи, выпуклость под его ребрами едва не доставала ему до подбородка! – Аааах, – выдохнул он в изнеможении и погладил ладонью по натянувшейся коже, легонько сжал член сквозь себя пальцами, и Имаи чуть не кончил в ту же секунду. – Я же говорил, что способен принять что угодно, – хмыкнул Аччан и попытался сдвинуть колени, но в эту минуту у Имаи окончательно снесло крышу от всей этой фантастической ситуации и зашкаливающего возбуждения. Он сжал тонкую талию Аччана – если бы не распиравший внутренности член, ее можно было бы обхватить пальцами одной руки – и вздернул вверх, глядя, как разбухший член почти полностью выскакивает из растянутого отверстия, а потом резко насадил на себя. Аччан вскрикнул и повис в его руках словно тряпичная куколка, полностью отдавая инициативу, только беспрерывно облизываясь и мотая головой так, что длинные волосы словно змеи извивались в воздухе над ними. И дальше все было невероятно жарко, быстро и… Имаи не ожидал от себя такого, но это оказалось невероятно приятно – мастурбировать маленьким узким телом, чувствуя, как головка члена при каждом качке скользит по ладони сквозь брюшную стенку Аччана. Как в него это все помещалось и, главное, как он ухитрялся получать при этом удовольствие, Имаи не понимал, но не мог отрицать очевидное: его это возбуждало. И это странное соотношение размеров, и ощущение невероятной плотности и нежности внутри эластичного тела, и то, как покорно и доверчиво висит Аччан в его руках, позволяя пронзать себя едва ли не до горла. Помня о том, как на самом деле силен его лесной любовник, Имаи не мог не чувствовать переливающейся через край благодарности, которая парадоксально только обостряла все и без того яркие ощущения. В конце концов терпеть стало совершенно невозможно, и Аччан словно почувствовал это, сфокусировал на нем горячий взгляд, выдохнул со стоном и плавно сжал внутри, массирующим движением прокатившись внутренностями по члену снизу вверх. И этого оказалось достаточно для абсолютно беззвучного и такого же бесконечного, как в космосе, взрыва. Имаи трясло и разметывало на частицы от невероятно долгих судорог, а он почему-то даже зажмуриться не мог, с изумлением глядя, как живот Аччана раздувается словно воздушный шарик, как его крошечный по сравнению с животом член вздрагивает и выстреливает тонкой струйкой, и сам Аччан обмякает тряпочкой, повисает, словно насаженный на кол. Последнего соображения хватило только аккуратно приподнять Аччана, освобождая, уложить спиной на грудь и гладить, гладить по измученному животу, чувствуя, как вытекает из него сперма, какое-то неправдоподобное ее количество… Кажется, потом он не удержался и снова запустил пальцы Аччану между ног, и там все было такое мокрое и чувствительное, невероятно растянутое, а сам Аччан так ныл и метался, что пришлось еще раз трахнуть его – уже пальцами, и он снова кончил и наконец затих. Перевернулся на живот, уткнулся Имаи в шею, словно кошка и, кажется, заснул. И сам Имаи после этого заснул тоже, совершенно обалдевший и счастливый. – Хисаши, – раздалось над ухом, едва он, казалось, закрыл глаза. Имаи потянул носом и улыбнулся. Пахло чудесно – свежестью и кондиционером для белья, идеальный запах для долгого продуктивного сна. – Хисаши! – не унимался голос. – Вставай уже! Имаи недовольно промычал и попробовал закопаться в подушку, но его дернули за ухо и шлепнули по плечу. – Или ты встаешь, или я уйду и запру тебя здесь. На весь день, между прочим. Угроза была смехотворная, как будто Имаи не в состоянии спать весь день, даже будучи запертым в… а, кстати, где? Он с трудом разлепил глаза – над ним нависал Аччан, смешно сердитый и лохматый. И уже нормальных размеров! Имаи радостно потянулся к нему, обхватил за шею и повалил на себя, с облегчением гладя по горячей обнаженной спине. Ну и куда он грозился уйти, голышом-то? На секунду задеревеневший Аччан после поцелуя за ухом видимо подобрел и ткнулся носом Имаи в щеку. – Ты что делаешь? – спросил он тихо. – Ну как… Продолжаю. Или тебе… не понравилось? Аччан приподнялся над ним, заглядывая в глаза и начиная подозрительно улыбаться, так, будто знал, что Имаи в чем-то крупно и потешно облажался, и уж теперь будет припоминать ему это до конца жизни. – Тебе что тут приснилось-то, а? А? – Чего… – Что, я прихожу к тебе в эротических видениях? Ну, Хисаши, зачем же все держать в себе, сказал бы сразу, мы бы… нашли компромисс… – В каких еще снах! – возмутился Имаи, отпихивая ржущего Аччана от себя, и наконец-то проснулся окончательно. Сел в постели, оглядываясь по сторонам. Что за… – Где я?.. – спросил он растерянно. – В моем номере. И на моей кровати, между прочим. Имаи сглотнул – горло было сухим до скрипа. Будто почувствовав его состояние, Аччан взял с тумбочки бутылку воды, открыл ее и пихнул ему в руку. Первый глоток пролился на язык, как дождь над пустыней, было такое ощущение, будто он впитался в слизистую мгновенно и ни капли не попало в пищевод. Пришлось выглотать всю поллитровую бутылку до дна, пока Аччан скептически смотрел на него, пересказывая события минувшей ночи. – Я прилетел уже заполночь, надеялся, что хоть кто-то меня встретит, но нет. Вы с Реймондом были очень заняты… я даже не знаю, чем, и знать, если честно, не хочу. Он позвонил мне, когда я уже добрался до отеля и заселился в номер, сказал, что вы скоро придете меня навестить… И я как дурак поверил! Сидел и ждал вас, вместо того, чтобы отоспаться после перелета! – Прости, – просипел Имаи, стараясь выглядеть виноватым. – Я думал, ты прилетаешь завтра… В смысле, сегодня. Аччан только глаза закатил. – Реймонд приволок тебя только под утро, сказал, что ты отрубился во время прогулки по лесу и никак не просыпаешься. Ему нужно было ехать по делам, тебя он одного оставлять в таком состоянии боялся, так что… естественно, кому всучить твое обдолбанное тело, как не мне… Ты же обещал, что больше не будешь употреблять! – Это была просто трава… – Так и знал, что нельзя вас вдвоем оставлять. – Нельзя, – согласился Имаи, наконец-то напившись и влажно на него глядя. – Как же хорошо, что ты приехал! – Ну да. Конечно, – Аччан все еще сердился, но по глазам было видно, что он оттаивает. И этим нужно было срочно пользоваться. – Мы такой сон приснился… – сказал Имаи тихо, чувствуя, как от одного только воспоминания о фантастических ночных утехах у него снова неудержимо встает. – Это было… И ты там был такой… вообще… – Под травой еще и не то приснится, – хмыкнул Аччан. Ему явно было лестно, хоть он и старался не показывать этого. – Ну… и что там такое было? – Короче, мы выпивали, и Реймонд сказал, что здесь недалеко есть место, где водятся феи…