Чисто гипотетически

Осаму Дазай не способен влюбиться. Это чувство было слишком глубоким, чтобы его почувствовать, слишком сложным, чтобы понять, и слишком человечным, чтобы кто-то вроде него мог ощутить подобное. Ничего хотя бы на каплю похожего на настоящую влюбленность. У него, конечно же, были отношения, причём их было очень много, по крайней мере, так говорили ему знакомые. Он, как и все, флиртовал, признавался в любви, ходил на свидания и так далее. Однако таких чувств к своим партнёршам он не испытывал. Встречался только развлечения ради, чтобы разбавить нагнетающую рутину хоть чем-то, а с последствиями он никогда не разбирался. Благо, матушка наделила его привлекательностью, обаятельностью и хорошим чувством юмора, так что мало кто мог устоять перед ним. Не сказать, что он ничего не чувствовал к своим партнёрам. Конечно же, он ценил их и хорошо относился к ним, но сильной привязанности, а тем более великой любви, он не испытывал. Отношения с ними были разной серьёзности: где-то они не заходили дальше объятий, где была только близость, а где-то уже планировали свадьбу и имена будущих детей. Однако итог везде был одинаковым: Дазай бросал их. Всегда по-разному, в зависимости от партнёрши, но итог был один. Ему никогда не было жаль. Ведь Осаму Дазай не способен влюбиться. Влюбляться могли люди, люди полноценные, а не такие, как он. Так думал он сам, глядя на счастливых парочек. Так считал он, встречая очередную историю о страстной любви в книгах и фильмах. В этом он был уверен, пока не встретил его. Фёдор Достоевский стал его первой любовью. В самую первую их встречу он показался каким-то странным, будто немного малохольным, но это только показалось. Стоило присмотреться чуть дольше, как Осаму начало казаться, что он смотрится в зеркало. А потом до него дошло, что этот русский с красивой фамилией станет его самой потрясающей находкой за последнее время. И ведь даже не знал, до чего всё дойдёт. А началось всё с разговоров, как обычно. Достоевский привлек его своим интеллектом почти сразу, и Дазай понял, что он просто не может не заговорить с ним. Это было бы упущением. С этого всё и началось. С Фёдором он мог обсуждать много интересных тем: и моделирование климатических систем, и нравственные дилеммы, и симуляционную гипотезу. Пищи для размышлений было много, а с таким восхитительным собеседником, как его новый русский друг, становилось ещё больше. По мере их общения темы стали более личными. Они стали больше интересоваться жизнями друг друга и проводить время вместе без всяких интеллектуальных дебатов. Вместе они смотрели отстойные ужастики и смеялись над героями, придумывали издевательства над Куникидой и обсуждали профессоров. В общем, они проводили много времени вместе. Очень много, настолько много, что Накахара уже начал подшучивать над ними. Дазай подшучивал в ответ, и эта чихуахуа давала ему в нос от всей души. В ту же ночь он пожаловался Фёдору. В ту же ночь они придумали, как отомстить Чуе. И как же много нецензурных слов они выслушали из его уст. Кажется, тогда он и понял, что влюбился по уши. Точнее, у него появились первые подозрения на это. Поверить в собственную влюблённость было тяжело, и первое время он, разумеется, отрицал существование хоть каких-то чувств, похожих на привязанность, что же говорить о чувствах романтического характера. Однако чем ближе они общались, чем чаще пересекались их пути, чем больше они проводили время друг с другом, тем быстрее Дазай проходил через все стадии принятия, и теперь он сидел совсем один в освещённом солнцем классе, усердно размышляя. Допустим, он действительно мог испытывать влечение к Фёдору, вот чисто гипотетически. Чисто гипотетически… Это ведь не так плохо. Достоевский был единственным человеком, способным его понять, кто, если не он? А с чего бы это вдруг ему обязательно понадобилась вторая половинка? Таким людям, как он, путь в мир любви изначально закрыт. А каким людям? Неполноценным? Ведь Федя такой же, минус на минус равно плюс? Да и с ним он чувствует себя целым. Будто он нормальный. До чего же доводит общение с человеком, который понимает тебя с полуслова… И вот настал этот священный момент, момент, когда он полностью осознал ошибочность своих предыдущих суждений относительно своей влюбленности. В этот же момент в его голове зародилась ещё одна восхитительная гипотеза. А что, если Феденька тоже?.. Они так похожи, он наверняка тоже чувствовал себя одиноко, пока не встретил Дазая. Он, безусловно, переживает те же чувства, что и он, разве что религия могла помешать. Однако стоило попробовать, да и затягивать не хотелось. Дост спокойно смотрел фильм с геями, значит, очевидной ненависти к ним не испытывал. Это хорошо, а остальное он узнает завтра. Нет, сегодня же. Вечером. У Фёдора дома. Прямо сейчас пойти к нему домой и расспросить обо всём, начать, конечно же, издалека. Это «издалека» продолжалось примерно полтора часа, он уже и сам забыл, зачем пришёл к другу домой. Он так много забывал в общении с Достоевским, тот всегда действовал на него как мощный дистрактор: стоило отвлечься на секунду — и их уносило далеко и надолго. К счастью, Осаму вспомнил цель своего визита, когда Федя вновь погрузился в проповедь. — Разумеется, духовная реальность — это всего лишь гипотеза… — не успевает он договорить, как спотыкается о чересчур довольный взгляд собеседника. Широкая улыбка Дазая и хитрый блеск в глазах указывали на то, что тот явно собирался что-то задумать. — Что ты собираешься опять вытворять? — Ну что же… — обиженно буркнул в ответ, стараясь как-то прикрыть улыбку. Попытка явно не удалась. Фёдор с непонимающим взглядом смотрел на него и ждал, пока тот не скажет, что задумал. По выражению лица Осаму и его поведению было понятно, что он собирался совершить какое-то активное действие, что-то сообщить. Что-то, очевидно, очень интересное и волнительное. — Ведь ты хочешь мне что-то сказать, да? — прошептал Достоевский, улыбаясь и вызывающе разводя губы. — Федюш, представь себе такую ситуацию, — интригующе тянул Дазай, совсем не от смущения или страха. — Вот чисто гипотетически, что, если я предложу тебе быть моим парнем? Фёдор тихо посмеялся. — Слегка сдерживайся с такими вопросами, Осаму. — Он резко изменил выражение лица, изображая забавную смесь смущения и беспокойства. Конечно, притворные. — Гипотетически я могу и согласиться. — В таком случае… Мы с тобой, конечно же, только гипотетически встречаемся? — Именно. — Уже не гипотетически? — Точно нет. Осаму, я уже устал от этого слова. — Он фыркнул, но уже в следующий момент мягко улыбнулся и лег на своего почти-как-минуту-парня. — Но я бы позвал тебя на свидание. Не гипотетически. — Смотри, какие мы взрослые, ты как-то быстро взрослеешь, не так ли? — У нас с тобой ещё много времени впереди. На это Дазай улыбнулся, впереди действительно ещё много времени и возможностей. Он больше не неполноценный, хотя бы не один такой. Теперь они с Федей будут двумя половинками, составляющими целое, и эта мысль захватывала его. Да, нужно срочно думать о свидании.