The One with the Right Guy (История про того самого парня)

Моника сделала очередной изрядный глоток шампанского из пластикового стаканчика, точно такого же, какой ей изначально вручили на входе в бутик уже чуть больше часа назад. Неторопливо прогуливаясь по не слишком-то просторному залу, она допивала уже третью порцию «мимозы», а ее глаза, напоминавшие сейчас по цвету два очень глубоких синих озера, с восторгом и удивлением разглядывали каждый предмет одежды, выставленный на обозрение. Сердце ее начинало беспокойно колотиться в груди каждый раз, как она останавливалась, чтобы внимательно осмотреть дюйм за дюймом очередное накрахмаленное белое платье, облегающее безголовую фигуру манекена. Они дразнили ее, будто проказливые бесы — каждое из них безмолвно зазывало примерить именно его, каждое обещало вознаградить ее за правильный выбор надежным счастьем и настоящей любовью. Всем тем, что ускользало от нее всю жизнь — а уж сейчас так и вообще казалось недоступным. Наконец, одно из платьев полностью завладело ее вниманием, настолько, что у нее даже ослабли колени, и она уже готова была тихо свалиться в обморок. Выглядело оно идеально. Будто бы все вырезки из журналов, которые она с самого детства успела найти, вырезать и вклеить в свадебную книгу, ожили и поделились с ним своими лучшими качествами — всего лишь для того, чтобы оно сейчас, в этот самый момент, предстало перед ней наяву. Моника наклонилась поближе, пристально осматривая каждый стежок, пытаясь найти хоть один незаметный дефект, ничего не нашла и с обреченным видом повернулась к Чендлеру. — Сколько, ты говоришь, мы выиграли прошлым вечером? Чендлер осторожно перевернул ценник, прикрепленный к поясу, и внимательно изучил цифры на нем. — Недостаточно, чтобы купить вот это. — Он быстро отпустил бирку и недоверчиво посмотрел на Монику. — Что мы вообще тут делаем? Ты же, надеюсь, не собираешься покупать свадебное платье ради визита в клуб к моему отцу? Моника засмеялась, пытаясь придумать хоть какое-то оправдание. — Не-е-ет. Конечно, нет. Я просто хотела посмотреть, что тут имеется. К тому же, выпивка бесплатная… Из моря белых платьев выплыла сотрудница салона, и Чендлер подскочил на месте от неожиданности. Он широко распахнул глаза и отшатнулся назад, пытаясь заглянуть ей за спину, чтобы удостовериться, что больше оттуда никто не появится. Женщина улыбнулась Монике и легонько коснулась ткани выбранного ею платья. — Хотите примерить? — Что? — Моника недоверчиво усмехнулась, но тут же приобрела спокойный и серьезный вид, запретив себе даже пробовать сформулировать отказ от столь великодушного предложения. — Да, я хочу его примерить. Чендлер застыл в замешательстве. Поймав взгляд Моники, он попытался одними глазами передать, насколько бесполезна идея примерять платье ценою в пять тысяч долларов, но она лишь лихорадочно отмахнулась от него и подняла повыше пустой стакан. — И, кстати, можно мне еще шампанского? *** Чендлер вытянул ноги и посмотрел на часы. Никогда прежде он и представить себе не мог, что проторчит в бутике со свадебными платьями дольше пяти минут, что уж говорить о двух часах. Скука охватила его давно, и даже разложенные на столе яркие свадебные журналы уже не забавляли его своим внешним видом. Сначала мысль о том, что он захочет пролистать парочку из них, пока Моника не выйдет из примерочной, вызывала у него лишь ухмылку — но это было сорок пять минут и три журнала назад. Теперь же он всерьез раздумывал, как лучше поступить — перечитать внимательнее статью о самодельных цветочных композициях или все-таки выяснить, какое свадебное платье ему больше пойдет, ответив на вопросы теста. Чендлер откинулся на спинку кресла и оглядел салон. Его окружали безголовые и безрукие манекены, одетые в белое — буквально дом кошмаров. Комната, полная безжизненных будущих невест без голов, сердец и душ, зато роскошно одетых и готовых посвятить себя вечности. Он обреченно вздохнул, давая волю своим темным фантазиям и представляя, как они срываются со своих помостов и неуклюже приближаются к нему. Окружают его, подталкивают, заставляют подняться с кресла и пойти к алтарю, чтобы принять участие в кошмарной свадебной церемонии. И это даже не казалось ему надуманным страхом, поскольку он прекрасно понимал, что любое стремление к брачному статусу обречено на провал. Брак. Конечно же, его презрение к институту брака не уникально, а скорее, даже банально, но все же лично ему еще не доводилось видеть вблизи брак, не оказавшийся в итоге полной катастрофой. Союз его родителей, например, был просто золотым стандартом неудачных браков. Ссоры, измены, вечные препирательства, использование собственного ребенка в качестве пешки, пока они манипулировали друг другом, тратили деньги на адвокатов, бесцеремонно выставляли напоказ свои сексуальные завоевания — сначала друг перед другом, а затем и перед ним самим. Кошмарное зрелище. Они с каждым днем становились все более безжалостными, беспощадными и жестокими. После такого Чендлеру, пожалуй, уже никогда не понять, как два человека, считающие, что они любят друг друга, могут пойти на подобный шаг добровольно. Рискнуть всеми перспективами своих отношений ради одной шикарной вечеринки, и все только для того, чтобы спустя несколько лет начать грызню, лишь бы не называться больше Мистером и Миссис. Еще, конечно, Росс. Сейчас-то он был с Рэйчел, но и в этих его отношениях выстраивалась какая-то странная версия брачной головоломки, представляющая собой тройную угрозу. Росс и Кэрол — развод. Рейчел и Барри — побег невесты от алтаря. И, просто исходя из статистики, Чендлер подозревал, что Барри и Минди уже на всякий случай ищут телефоны адвокатов по разводам. Даже если Россу и Рэйчел каким-то невероятным образом удастся продержаться вместе до дня их свадьбы, каковы шансы, что они долго протянут в качестве супругов? Нет, Чендлер был уверен, что и они подвергнутся ужасным испытаниям, и их счастью, несомненно, суждено будет разбиться и сгореть. Брак — это такая авантюра, что только настоящий мазохист может решиться на него. — Ну, как я выгляжу? Чендлер вскинул голову, но, не успела Моника появиться в его поле зрения, как сотрудница салона вытянула руку, чтобы ее остановить. — Ой, нет, вы что! Жениху нельзя видеть невесту в платье до свадьбы! Моника фыркнула. — Это не мой жених. Это Чендлер. — А, ладно. Тогда понятно. Я просто подумала, что он… как бы сказать… у него достаточно высока вероятность оказаться женихом… Чендлер вскочил, суматошно взмахнув руками. — Что? Не дожидаясь его дальнейших протестов, Моника вышла в зал, окинула взглядом свое отражение и широко улыбнулась. Чендлер едва успел поймать свою челюсть, глядя, как она встает на ярко освещенную платформу перед тремя зеркалами. Это платье было самой белоснежной вещью, которую он когда-либо видел — такое свежее и чистое, что он на секунду побоялся, что может ослепнуть. Но еще более ослепительной была улыбка Моники. Она провела руками по ткани — платье облегало ее грудь и талию, демонстрируя подтянутую фигуру, бережно опоясывало бедра, давая все же ногам достаточно места, чтобы свободно двигаться и танцевать на свадьбе хоть всю ночь напролет. Взгляд Чендлера скользнул по ее ногам вниз — казалось, она шагает по облаку. Она была рождена, чтобы надеть это платье! — Ух ты… ты выглядишь… — Я знаю! — Моника еще раз осмотрела себя и повернулась, чтобы увидеть себя со спины. — Сидит на вас идеально. Будете покупать? Моника усмехнулась, мельком взглянув на продавщицу, и перевела взгляд на Чендлера, умоляя его одними глазами, будто ребенок, выпрашивающий у строгих родителей ту единственную волшебную игрушку, что способна поменять всю его жизнь. Чендлер мрачно прикрыл глаза и покачал головой. Моника нахмурилась, и он торопливо встал между ней и сотрудницей салона. — Знаете что? Я думаю, нам нужно обсудить это наедине. Не против оставить нас на несколько минут? — он посмотрел на Монику и забрал у нее пустой бокал из-под шампанского. — Мон? Тебе налить еще? — он передал стакан продавщице, та кивнула и отошла. — Моника, ты не можешь купить это платье. — Почему нет? — Потому что это безумие. Ты ведь даже не собираешься выходить замуж в ближайшее время. — Я знаю! — она продолжала изучать себя в зеркале. — Мон… — Я знаю. Я знаю. Вот бы найти такую работу, где можно носить весь день эту одежду. Чендлер ткнул пальцем в манекены. — Работа имеется, но конкуренция там жесткая и безголовая. Моника закатила глаза. Чендлер на мгновение замер, ловя ее взгляд через зеркало. — Выглядишь великолепно. Моника улыбнулась, разглядывая свое отражение. — Ты правда так думаешь? — Мон, свадьбы как раз и придумали для того, чтобы я увидел тебя вот такой. Моника почувствовала, как ее щеки запылали, и опустила глаза. На мгновение на ее губах возникла довольная улыбка, но быстро исчезла, сменившись угрюмой гримасой. Чендлер тут же уловил эту перемену в ее настроении и шагнул ближе, протягивая ей руку. — Что такое? — Моя мать права. Я никогда не выйду замуж. — Что? Как же… кто бы от тебя отказался? Она повернулась к нему, опустив глаза, и глубоко вздохнула. — Я совершила ошибку. — Какую ошибку? — С Ричардом. Плечи Чендлера поникли, и он сочувственно посмотрел ей в глаза. — Солнышко, а я ведь так и не удосужился выяснить вчера, что же произошло между тобой и Ричардом, и почему это не он здесь вместо меня. — Он не хочет детей. Не особо хочет. Я повела себя глупо? Выбросила все то, что у меня было, ради чего-то, что никогда не найду? Как говорится, синица в кустах — синица в руках. — Не думаю… хотя… конечно же. Все так и есть. — Что, если… что, если он именно тот мужчина, с кем мне суждено было прожить всю жизнь, а я отказалась от него по такой глупой причине? — Ох, Мон, — Чендлер опустил глаза, не находя ответа, и нежно сжал ее ладонь. Моника отстранилась и снова посмотрела на себя в зеркало. — Я знаю. Ты с этим никогда не согласишься. Ты не веришь во всю эту чушь. Чендлер издал короткий вздох, похожий на смешок. — Зато я верю в тебя. Она снова отвернулась и еще раз посмотрела на его отражение. — Мон, если ты правда решила, что надо поступить именно так, то я уверен, что ты сделала все правильно. — Почему? — Потому что ты всегда права! Моника улыбнулась, коротко хмыкнув. — Знаешь, в чем я еще уверен? Брак, свадьбы, дети, вечно вместе — все это пугает меня до чертиков. Я Бинг. Мое семейство — чемпионы мира по кошмарным бракам. Но, знаешь, когда я смотрю на всех остальных вокруг себя, меня переполняют сомнения и беспокойство. Но если бы я увидел тебя, идущей к алтарю в этом платье, все мои страхи и сомнения исчезли бы. Я бы сразу понял, насколько просто и легко все может быть. И мне очень жаль, что тебе пришлось расстаться с Ричардом. Поверь уж, я знаю, каково это — отказаться от чего-то, что хочется прямо сейчас, ради ожидания чего-то большего в будущем. Но ты… ты никогда не останешься в одиночестве. Моника неотрывно смотрела на Чендлера через зеркало. Губы ее изогнулись в улыбке, а глаза широко распахнулись от изумления. Это был совсем не тот парень, которого она много лет знала. Не тот, который выдавал себя за другого, лишь бы пойти на свидание с девушкой. Не тот, который составлял глупые списки. Не тот, который никогда не мог найти в себе смелости полностью разорвать отношения с Дженис. Скорее, вместо него она видела того самого парня, которому страшно было стать похожим на мистера Хеклса и превратиться в старикашку со змеей. Перед ней был мужчина, который хотел того же, что и она, даже если и не был пока уверен, когда и как он собирается все это получить. — Значит, ты не считаешь, что я закончу жизнь старой девой? — Нет. Разве что бабкой-стряпухой. Моника шлепнула его по руке и рассмеялась. Каким-то образом он, вопреки своим же убеждениям, заставил ее почувствовать, что все у нее будет отлично. *** — Давай, Чендлер. Я тебе все показывала. Теперь твоя очередь. — Моника стояла у примерочной, скрестив на груди руки и нетерпеливо постукивая носком туфли о пол. — Мон, мне кажется, твои слова имеют несколько иное значение. Правда, если ты прямо сейчас зайдешь сюда… — Да ладно, Чендлер. Дай посмотрю, как ты выглядишь! — Я не хочу. — Я показала, теперь ты. Таковы правила. — Ты говоришь об этом так, будто мы с тобой о чем-то договаривались. Я не просил тебя примерять свадебное платье. — Дай мне просто взглянуть на тебя. Чендлер фыркнул достаточно громко, чтобы она могла услышать его из-за шторки, и резко отдернул ее в сторону. Вышел и оглядел себя сверху донизу, покачивая головой. — Я ни за что не надену смокинг, когда пойду в клуб к своему отцу. Моника сложила вместе ладони и самодовольно улыбнулась. — Так и знала, что в смокинге ты будешь отлично выглядеть. Чендлер потеребил воротничок. — Серьезно? Я не сторонник смокингов. Я выгляжу в них каким-то нудным. — Нудным? Джеймс Бонд носит смокинги. Он точно не зануда. Чендлер усмехнулся, засунув руки в карманы. — Ага. А вот Бэтмен не носит смокинги. — Он задумчиво поднял глаза к потолку. — Хотя, наверное, Брюс Уэйн мог бы носить. — Кто такой Брюс Уэйн? Чендлер недоверчиво уставился на нее. — Ты серьезно? — Ну так кто это, какой-нибудь твой сокурсник в колледже? — Это Бэтмен. Моника саркастически приподняла бровь. — И ты сейчас хвалишься тем, что знаешь все про Бэтмена? — Ну, Бэтмен — это круто. — Чендлер, если ты не хочешь, чтобы женщины обходили тебя за милю, не говори им, что Бэтмен — это круто. Чендлер что-то недовольно проворчал себе под нос. — И что тебе не нравится в Джеймсе Бонде? Вот он крутой. И он всегда водит потрясающие машины. — Ты издеваешься? Бэтмен водит бэтмобиль! Моника повернула его лицом к зеркалу, встала позади и начала стряхивать ворсинки с плеч. Затем провела ладонями по рукавам и зажала немного материи между указательным и большим пальцами. — Чендлер, пожалуйста, перестань ныть. Ты отлично выглядишь. Мы же собирались повторить сцены из «Красотки», помнишь? — Тихо! — Чендлер заозирался, опасаясь увидеть кого-нибудь в пределах слышимости. Моника закатила глаза. — Ладно, из «Красавчика». — Не многим лучше. — Дай я еще раз взгляну на тебя, и можешь переодеваться. Потом, если хочешь, можем сходить куда-нибудь пообедать, я угощу тебя мартини. — Моника изменила голос и заговорила скрипучим и нескладным тоном. — Взболтать, не смешивать. — А это что, английский акцент? Моника пожала плечами. — В любом случае, я не люблю мартини. — Ладно, тогда найдем тебе «Ю-ху» в каком-нибудь магазине, будешь пить молоко через соломинку. — Другое дело! Моника развернула Чендлера лицом к себе и отступила на шаг назад. Черный смокинг сидел на нем прекрасно. Плечи его выглядели широкими и внушительными, а фигура казалась подчеркнуто подтянутой, и Моника вдруг отметила про себя, что ему как-то удается поддерживать себя в приличной форме и без ее ежеутренних тренировок. Потом она чуть опустила глаза, внимательнее присмотрелась к покрою брюк и нахмурила брови. — Пожалуй, тебе все же не стоит надевать этот костюм. Чендлер кивнул и провел ладонью по рукаву. — Ну да. Я же говорю, он чересчур официальный. — Да нет, не в этом дело. Просто в этих штанах прекрасно можно разглядеть твои ноль-ноль-семь. *** Моника схватила три платья сразу и потащила Чендлера к примерочным кабинкам. — О господи. Этот поход по магазинам никогда не закончится. Вот так я и погибну — в ворохе женской одежды посреди пустыни. По странному совпадению, у моего отца это считается обычным субботним вечером. Моника покачал головой, не желая его сильно обнадеживать. — Ладно, это последний магазин. Я просто примерю их и посмотрю, понравится ли мне хоть одно. Если нет, то вернемся в предыдущий магазин и купим то зеленое платье, которое вроде как неплохо смотрелось. — Как будто у меня есть выбор. Моника посмотрела на него и рассмеялась. — Никакого, — она торопливо чмокнула его в щеку и исчезла за занавеской. — Почему ты устраиваешь из этого такое большое событие? — Ну, как же… А. Я хочу произвести хорошее впечатление. Бэ. Мне нравится наряжаться. И цэ. Мне нужно почувствовать себя хорошо, а если я буду выглядеть красиво в новом платье, то и чувствовать себя хорошо я точно буду. — Что-то есть у вас общее… — Чендлер, клянусь, еще раз пошутишь о своем отце, и я закричу. — Ладно. Но эта шутка была особенно удачной. Чендлер порывисто дернул головой, осознав вдруг, что Моника в примерочной, конечно же, обнажена, а пялиться на занавеску, вторгаясь таким образом в ее личную жизнь, как минимум неуместно. Он даже задумался было о том, чтобы уйти в другую часть магазина, чтобы немного увеличить расстояние между ними, покуда она раздевается, но не успев ничего сделать, снова услышал из-за тонких стенок кабинки ее голос. — А что ты имел в виду в том салоне со свадебными платьями? Когда говорил, что отказываешься от чего-то, что хочется прямо сейчас? Это ты про свою новую знакомую из интернета? — Да. Нет. Может быть. Вроде того. — Ага. Хорошо. Стало гораздо понятнее. — Думаю, это про всех. — Про кого — про всех? — Про всех женщин, — Чендлер отошел на несколько шагов назад, но резко остановился, так как еще одна женщина прошла мимо него, направляясь как раз в кабинку напротив. — Про каких всех женщин? — Компьютерную девушку. Дженис. Аврору. Большеголовку. — Вот как можно называть женщину, с которой идешь на свидание, большеголовкой? — Когда я с этими девчонками… — Женщинами! — Когда я с этими женщинами, я чувствую, что да — мне сейчас здорово, я могу делать с ними все, что хочу. — Ты про секс? — По большей части, да, но вот потом, не знаю… — Ты хочешь большего. — Да. Я хочу большего. — Ух ты. Смотри-ка, ты взрослеешь. — Мне не нужны белые платья и смокинги. — Когда-нибудь будут нужны. Чендлер рассмеялся. Тон Моники был уверенным и игривым. Она совсем уже не напоминала ту женщину, которая несколько часов назад стояла перед ним в подвенечном платье, сумрачно размышляя о своем будущем. — А ты не слишком уж веселишься за мой счет? — Кажется, я нашла то, что надо! — Женщину для меня? — Нет, дурачок. Платье. Она вышла из-за занавески в облегающем красном платье на бретельках и улыбнулась, наблюдая, как глаза Чендлера снова затанцевали по всему ее телу. — Ох ты. Выглядишь потрясающе, — он поднес руку к губам и вытер рот. — Я что, слюни пускаю? Потому что это платье достойно того, чтобы я пускал слюни. — Моника застенчиво улыбнулась и наклонила голову. — Но ты же осознаешь, что мы идем на гейское бурлеск-шоу? Это платье там ни на кого не произведет впечатления. Моника иронично хмыкнула и повернулась, разглядывая себя в зеркало. — Наверное, стоит еще выбрать шаль, на случай, если похолодает. Значит, ты уверен, что я хорошо выгляжу? — Ты выглядишь прекрасно. *** Моника, проходя мимо вешалок, уверенно кинула Чендлеру несколько пар брюк и пиджаков. — Померяй это, это и-и-и… это. Может, еще купить тебе галстук, если вдруг в ресторан без него не пускают? — Это все что, моего размера? — Конечно, — Моника бросила на него строгий взгляд. — Думаешь, я не знаю, какой у тебя размер? — Она подтолкнула его к примерочной. — Давай, скажешь мне, подошло ли. Чендлер закрылся в кабинке. Не успел он раздеться, как через стенку перелетела и приземлилась ему на голову еще одна пара брюк. — Эти тоже померяй. — Вообще-то, я представляю, во что мне следует одеваться. Я занимаюсь этим не первый год. — И у тебя всего один хороший костюм. Остальное выглядит так, будто ты спал в этой одежде неделю. Чендлер проворчал что-то в ответ и принялся быстро переодеваться. — Эй, а у тебя действительно неплохой вкус. Я думаю, это сойдет. Он вышел из примерочной, натягивая на ходу пиджак. Этот спортивный пиджак темно-синего цвета был ему точно впору, облегал плечи и визуально делал грудь шире. Брюки соответствовали по цвету и тоже сидели идеально. Светло-голубая рубашка придавала ему респектабельный вид, хотя две верхние пуговицы и были расстегнуты, демонстрируя узкий участок кожи на груди. Чендлер взъерошил рукой волосы и опустил голову, глядя под ноги. Монике — по непонятным ей причинам — вдруг стало трудно дышать, и ее пробрала легкая дрожь. Щеки ее покраснели, зрачки расширились, она попыталась сглотнуть, но в горле, казалось, совсем пересохло. — Ух ты. Ты выглядишь таким сек… ты выглядишь очень здорово. Ты выглядишь очень, очень здорово. — Да? Сойдет для встречи с отцом? Спою тогда ему «Колыбельную для кошки». Моника прикусила губу, пробегая глазами по его подбородку до самой груди. — Да. У тебя что, глаза стали еще голубее, или это контактные линзы? Мне казалось, обычно у тебя не такие голубые глаза. — Да нет. Глаза все те же. — Хорошо. Ладно, переодевайся обратно в свои обноски и иди покупай эту одежду. И напомни мне сильно не пить этим вечером. Кажется, я до сих пор навеселе от «мимозы» и вина за обедом. — Само собой. Чендлер вернулся в примерочную и задернул занавеску. Моника поднесла пальцы к лицу и медленно потянула себя за губу. Потом будто очнулась от минутного замешательства и широко раскрыла глаза. — А сколько у нас осталось? — А? — Сколько у нас осталось от тех полутора тысяч, которые мы выиграли в кости? После моего платья, обеда, а теперь и всего этого? Просто любопытно. — Сейчас проверю, — Чендлер вытащил из кармана пиджака конверт, приоткрыл его, пересчитал нетронутые пятнадцать штук стодолларовых купюр и ухмыльнулся. Затем сунул конверт обратно в карман и достал из бумажника кредитную карточку. — Много еще? Наверное, надо бы привезти часть денег домой, оплатить все счета, но мне так хочется тут покутить. — Не волнуйся. Останется и для дома. Я обещаю.