Быть, а не казаться.

Перед отправлением к Лавгудам они, кажется, десятки раз отрепетировали план посещения его дома, и всё равно оно пошло под хвост гриндилоу. Уже при первом взгляде на Ксенофилиуса стало ясно, что он либо под империусом, либо под дурманящими зельями: ничего не выражающий остекленевший взгляд, заторможенность реакций и безразличие к происходящему говорили сами за себя. Но отступать, не попытавшись, было бы кощунством. Поэтому стоило рискнуть и выведать хоть небольшие крохи информации. В целях безопасности, Гарри так и остался под мантией-невидимкой, а Гермиона и Рон - с изменённой заклинанием внешностью, представились выдуманными именами, назвавшись поклонниками «Придиры», выпускаемого мистером Лавгудом. Пока Рон и Гермиона рассаживались в запущенного вида гостиной, с толстым слоем пыли по поверхностям, каждая из которых была занята либо книгами, либо причудливыми изобретениями, Ксенофилиус готовил чай на кухне, что-то монотонно приговаривая себе под нос. Гермиона, которая назвала себя Марджеретт, оглядывалась по сторонам, рассматривая причудливое жилище с неподдельным интересом. Особенно её поразили стихи, написанные на небесно-синем, куполообразном потолке дома, которые были выведены золотой краской, благодаря чему ярко выделялись. Ей никогда не доводилось видеть столько разноцветных и разномастных вещей одновременно: ярко-жёлтые и салатовые плюшевые кресла, бордовые коврики под ногами, сиреневые шторы на арочных окнах – тут было так много цвета и света, что, казалось, совсем несочетаемые вещи странным образом гармонично уживались рядом друг с другом. В какой-то момент Гермиона поймала себя на том, что сидит с приоткрытым, от увиденного, ртом. Она бросила взгляд на Рона, который, судя по скованности, чувствовал себя неуютно и не могла его винить за это, лишь внутренне молила о том, чтобы всё прошло гладко. Так же нервозности добавлял и тот факт, что Гарри был по-прежнему скрыт от глаз и приходилось только надеяться на то, что он не отступил от плана и находился неподалёку от входной двери. Спустя некоторое время раздалось позвякивание посуды и в гостиную вплыл Ксенофилиус с абсолютно пустой улыбкой на лице и подносом с чайным набором в руках. Если это вообще можно было назвать набором: пузатый керамический чайник оранжевого цвета в крупный зелёный горох и разномастные чашки, с узорами и без (несколько из них были с отколотыми ручками), которые стояли на абсолютно неподходящих к ним блюдцам. Гермиону бросило в холодный пот: чашек на подносе было четыре. Она стрельнула глазами в сторону Рона и почувствовала, как язык высох во рту, словно его промокнули ватой. Этого просто не может быть. Нет. Липкими каплями паника спускалась по позвоночнику, заставляя лихорадочно придумывать варианты побега, пока они не были отрезаны от выхода. - Мистер Лавгуд, сэр, - Рон прочистил горло. – А для кого четвёртая чашка? – Ксенофилиус медленно, неестественно плавно перевёл взгляд на Уизли, и уставился на него, не моргая. Рон заёрзал в кресле, явно ощущая себя не в своей тарелке от противоестественных реакций хозяина дома. - Ах, Биллиус! – обратился он к Рону его подставным именем. – Так привык делать чай на себя и на Полумну, это моя дочь, кстати, очаровательная умница! – на этих словах волшебник проявил по-настоящему искренние эмоции, что только усугубило общую ситуацию. - На Рождественских каникулах она всегда приезжает домой, и мы обожаем чаёвничать, но в этом году она осталась в школе, подготовка к экзаменам, знаете ли… - постепенно его голос стихал и перестал содержать хоть какие-либо краски. Рон и Гермиона с пониманием переглянулись. Сердце Грейнджер кольнуло от сочувствия, но необходимо было придерживаться плана, поэтому она заулыбалась в ответ, подставляя чашку под чайник, из которого Лавгуд наливал жижу странного буро-красного цвета с терпким запахом растений. - Это настойка лирного корня, мы собирали его с Полумной этим летом. Обладает прекрасным вкусом… «Вот уж вряд-ли» - хмыкнула про себя Гермиона. - … и чудесным ароматом! Точно нет. Но, чтобы не привлекать к себе внимание, друзья сделали вид, что отпили из чашек резко пахнущую жидкость и поблагодарили мистера Лавгуда за гостеприимство. - Так что же вы хотели узнать? – подтолкнул Ксенофилиус к основной причине их посещения. - Мы восхищаемся вашими открытиями и смелостью! – начала Гермиона заготовленную речь. - Ох, спасибо Марджеретт, это всё благодаря моей жене – Пандоре. Она была потрясающей волшебницей! – и снова живые, неподдельные эмоции показались в глазах мистера Лавгуда. – Все эти изобретения, - он махнул рукой вокруг, - её рук дело. Талант! Редкостный талант! - Вы сказали «была»? – аккуратно уточнила Грейнджер. На мгновение повисло молчание. - Да, Вы не ослышались, дорогая. Когда Полумне было восемь, после очередной экспедиции, мы с Пандорой привезли с собой рога морщерогого кизляка и, один из них взорвался, когда моя жена проводила эксперимент. Это нанесло ей непоправимый ущерб, она погибла. – тихим, едва слышным голосом закончил мистер Ксенофилиус. - Примите наши соболезнования, мистер Лавгуд. – дрогнувшим голосом ответила Гермиона. Ей вдвойне стало жаль Полумну: тяжелее терпеть несправедливое к себе отношение, когда почти некому пожаловаться или просто рассказать об этом. - Спасибо, голубушка. Сначала было очень тяжело: всё время думал, уж лучше бы это был я, чем Пандора. Дочь осталась без мамы в таком юном возрасте… -Но Полумна нам не расс.. ой! – Гермиона больно ткнула локтём под рёбра Рона, чтобы он не проболтался. Уизли бросил на неё взгляд, полный вины и паники одновременно. Но, к счастью, мистер Лавгуд не обратил на них никакого внимания, будучи полностью погружённым в свой рассказ: - Я не знал, справлюсь ли. Но мы преодолели и это, я каждый день старался любить нашу Полумну за двоих. – Ксенофилиус погрузился в молчание, Гермиона не рискнула заговорить первой. - И теперь, второй уцелевший рог висит на стене нашего дома, как напоминание о последнем деле моей возлюбленной жены! – на этих слова хозяин дома махнул себе рукой за спину и Гермиона увидела то, о чём он говорил. И можно было снять все очки с Гриффиндора, если она ошибалась, но это был не рог морщерогого кизляка. Он принадлежал взрывопотаму. И любое механическое воздействие с ним незамедлительно приводило ко взрыву. Мерлин, несчастная миссис Лавгуд. - Но, сэр… - Гермиона попыталась подобрать слова, чтобы вразумить волшебника. – Это вовсе не рог морщерогого кизляка… - Ну что Вы, Марджеретт! - перебил её Ксенофилиус. – Сразу видно, что вы плохо разбираетесь в зоологии! – он добродушно махнул рукой в её сторону. Такая реакция только больше подстегнула Гермиону, и она уже было открыла в возмущении рот, как получила ощутимый тычок от Рона. Он смерил её недовольным взглядом, вернув ей обратно её же, чуть более раннюю, реакцию. Сделав глубокий вдох в попытке успокоиться, Гермиона продолжила: - Вы правы, мистер Лавгуд, я абсолютный профан во всём, что касается волшебных существ. – В ответ отец Полумны безэмоционально улыбнулся, подбадривая её: - Ну-ну, это не повод расстраиваться. Вы не зря читаете мой журнал и можете многому научиться. – и он снова замолчал с неестественной, будто приклеенной улыбкой на губах. - Есть ещё один вопрос, который нам очень хотелось бы обсудить… - издалека начала Гермиона, обращаясь к хозяину дома. В ответ он лишь приподнял брови, побуждая её продолжить. – Я увлекаюсь символикой, и на одном из ваших фото в журнале увидела необычный знак. – это была чистая отсебятина, конечно. Оставалось надеяться, что мистер Лавгуд не придавал особого значения тому, что и когда носил. – Он выглядел вот так. – с этими словами она протянула клочок бумаги с нарисованным на нём треугольником, в который был вписан круг, разделённый пополам линией. Ксенофилиус потянулся к рисунку и осторожно взял его из рук Гермионы, рассматривая. - Дары смерти! – явно слышалось благоговение в его голосе. - Что? – в непонимании переспросила волшебница. - Это символ даров смерти. Вы слышали историю о братьях Певереллах? - Я не понимаю… - Гермиона, будто чувствовала, как от неё что-то ускользало. - Так это просто сказка! – подал голос Рон. - Как и все сказки, которые когда-то были чьими-то историями, Биллиус. – многозначительно ответил мистер Лавгуд. Словно почуяв след, Гермиона внутренне напряглась, готовая впитывать любую информацию, чтобы потом препарировать её на важное и второстепенное. - Вы… Вы можете рассказать эту историю? – голос Гермионы подрагивал. Она услышала, как Рон негромко фыркнул, явно не доверяя источнику в лице Ксенофилиуса. Но у них не было выбора. - Конечно, дитя. Много веков назад жили три брата Певерелла, каждый из них обладал особым даром, - рассказывая это, мистер Лавгуд повернул к ней листок с изображённым на нём символом. – У одного из них была Бузинная палочка, обладающая поистине невиданной силой. – Он провёл пальцем, с забившейся под ноготь грязью, по вертикальной линии на рисунке. – У второго в распоряжении был Воскрешающий камень, способный вызвать духов из мира мёртвых. – И снова он сопровождал рассказ, показывая теперь уже на окружность. – Наконец, у третьего брата была мантия-невидимка, которую невозможно было обнаружить ни одним заклинанием. – Он очертил контуры треугольника. И Гермиона, не удержавшись, стрельнула глазами в ту сторону, где, по её предположениям, находился Гарри, мантия-невидимка которого обладала действительно незаурядными качествами. – Но такие особые дары привлекали к себе не самых благочестивых людей. Обманом, силой или воровством, так или иначе, они переходили от одного хозяина к другому. И давно затерялись на страницах истории. Но известно одно: если волшебник соберёт их всех вместе у себя, то возобладает невиданной силой! - Пф, мама читала нам эту сказку в детстве. – не удержался от комментария Рон, на автомате поднося чашку с напитком ко рту и делая глоток. Возглас застрял в горле Гермионы буквально физически ощущаясь, как инородное тело, давящее на связки. Заклинание изменения внешности, наложенное на Уизли раннее, перестало действовать. Увидев обратную метаморфозу, взгляд мистера Лавгуда на мгновение прояснился, он что-то прошептал себе под нос, почти сразу же на дом случился налёт Пожирателей Смерти – их было не больше пяти человек, но каждый был обученным бойцом. Началась неразбериха. У Гермионы от страха выпрыгивало сердце: Гарри по-прежнему находился под мантией-невидимкой и его могли случайно задеть шальное или отрикошетившее заклинание. Рон, абсолютно забыв о мерах предосторожности и привлекая внимание, кричал во всё горло: - Гарри! Ты где? Нет! Жгучая злость зажглась в груди Грейнджер. Кинув в Рона невербальное «Силенцио» и пообещав себе лишить его языка собственными руками, как только они выберутся, Гермиона направилась в сторону выхода, где, как она предполагала, должен быть Гарри. В это время кто-то из сражающихся попал в иссушенный рог взрывопотама, и он взорвался, почти полностью разрушив часть стены. Пыль клубами взвилась в воздухе, оседая в лёгких мелкими частичками и мешая дышать. - Бежим! – схватив безмолвного Рона под руку, Гермиона стремительно двигалась в сторону выхода, пригибаясь от летящих вокруг заклинаний и отбиваясь наугад. Увидев красный луч «Экспеллиармуса», возникший, будто, из ниоткуда, она определила примерное положение Гарри, и, было двинулась к нему, как в этот момент на неё сверху упала балка, повредив левое плечо и бок, вынудив разомкнуть руки с Роном. Она упала, ударив колено о что-то выпирающее и твёрдое, втянув воздух сквозь зубы. Боль была такой сильной, что из глаз брызнули слёзы, мешая ясно видеть. Гермиона пыталась проморгаться, чтобы их смахнуть и встать, но шум вокруг мешал сосредоточиться. - Давай же, - подбадривала она себя, - Вставай. Не время умирать. Оттолкнувшись правой рукой, с утробным рычанием, она заставила себя подняться, оглядываясь назад, в поисках Рона. Он лежал возле балки, скрытый за упавшим шкафом и облаком извести, делавшей воздух непрозрачным. От его рассечённой брови на пол стекала струйка крови, падая на багровый нелепый коврик и теряясь, полностью совпадая с ним по цвету. Его грудь поднималась и опускалась, а значит, он был жив. Впопыхах Гермиона кинула в сторону предполагаемых Пожирателей пару атакующих заклинаний, молясь про себя, чтобы ни одно из них не причинило вреда отцу Полумны и поспешила (насколько это было возможным в её состоянии) к Уизли. Она видела перекрёстные вспышки проклятий, а это значило, что Гарри продолжал отбиваться от нападающих. Пока преимущество было на их стороне, но ровно до момента, пока не будет обнаружено, откуда ведётся бой. Стараясь не терять времени, Гермиона послала в Рона легкое заклинание электрического импульса, чтобы взбодрить его нервные окончания и вывести из обморока. Сработало на второй раз. Открыв мутные, расфокусированные глаза, Уизли пытался понять, что происходит. Стараясь не медлить, Гермиона потянула его на себя правой рукой, побуждая встать. Поднимаясь, он действовал, скорее, по инерции, нежели осознанно. Боль слева продолжала жечь бок Гермионы, во рту появился металлический привкус крови. Годрик, скорее. Надо уносить ноги. Она тянула за собой друга, продолжая движение в сторону Гарри, ориентируясь по красным вспышкам обезоруживающего заклинания. Наконец, добравшись до него, и, почувствовав, как друг схватил её за правую руку, которую она освободила, и, протянув повреждённую Рону, Гермиона резко крутанулась вокруг себя, унося их из-под вспышек магии. Трангрессировав с мальчиками в лес, девушка немного промахнулась и, вместо поляны, троица очутилась на камнях возле бурной реки. Застонав от боли, Гермиона, не удержалась на ногах и рухнула на колени. Гарри принялся возводить защитные чары в то время, как Рон подлетел к нему сзади и, развернув лицом к себе, врезался кулаком в скулу Поттера, бешено вращая глазами, полными гнева, не издавая, при этом, ни звука. - Блять, какого хрена! – возмущенный голос Гарри резанул по ушам. Зашипев от раздражения, Гермиона вспомнила о наложенном «Силенцио» и сняла заклятие, потратив, казалось, последние силы на это. - Зачем ты это сделал! – Уизли был в ярости, он держал Гарри за грудки куртки и потряхивал его. - Убери руки… - хриплый голос Поттера сквозил обидой и непониманием, в то время как он сам пытался оторвать от себя железную хватку друга. - Что происходит… надо защитить нас. – Рон отпустил его, но вместо того, чтобы помочь, продолжил выяснять отношения. Классика. - Нахуя, Гарри? Просто, ответь. Зачем ты наложил на меня "Силенцио"? – грудь Уизли тяжело вздымалась, будто он бежал марафон на скорость. - Это не он… это была я. – голос Гермионы угасал, боль обволакивала всё сильнее, предлагая забыться. - Что-о? – Рон резко крутанулся в её сторону, будто не веря своим ушам. - Рон, сейчас не время, помоги Гермионе! – голос Гарри дошёл до её слуха, словно чрез вату. - Не время?! – взорвался друг. – А наслать на меня немоту и лишить возможности колдовать - это было нормально? - Помоги ей! – вновь повторил Гарри, гораздо громче. – И если бы ты тренировался с нами, то мог бы пользоваться невербальными заклятиями лучше. - Ах, это я ещё и виноват! Я тоже пострадал! – Рон, малиновый от шеи до лба, орал на весь берег. - Да! Ты! – взорвавшись, Гарри отвлёкся от накладывания защитных чар, поворачиваясь к Уизли лицом. – Нахера ты начал кричать моё имя? - Я переживал за тебя! - Включи. Свой. Мозг. Нас могли рассекретить и поймать. Реддл мог узнать о наших планах. – Гарри пытался говорить спокойно, но его выдавал дрожащий от гнева голос. Перебранка друзей долетала до слуха Гермионы словно сквозь толщу воды. От ярких вспышек боли с левой стороны тела, она стала терять связь с реальностью. - Помоги ей, наконец! – голос Гарри сорвался. Затем он вернулся к возведению барьеров. Рон, послав недовольный взгляд в его сторону, вернул своё внимание Гермионе. Взяв в руки её бисерную сумочку, усовершенствованную заклятием невидимого расширения, он замер: - Я... я не знаю, что с ней. Тяжёлый вздох вырвался из лёгких Гарри. Никак не комментируя некомпетентность друга, он наложил диагностическое заклинание на Гермиону. Оно показывало внутреннее кровотечение от сломанных рёбер, которые повредили внутренние органы. Не доверив заклинание сращивания Рону, Гарри просто велел влить настойку бадьяна в рот Гермионе, чтобы затянулись раны внутри и положив её ровно, освободить от одежды левую сторону. - Я..ты… ты не можешь её раздеть прямо посреди леса! – услышав инструкции, вспылил Рон, вливая в горло Гермионы бадьян. Попав внутрь, лекарство, будто разожгло пламя и Гермиона закашлялась. - Ты издеваешься? – устало вздохнул Гарри, снова прерывая манипуляции по защите местности. - Скажи, что делать, и я её вылечу. – Рон продолжал упираться. - Но это сложное заклинание! – Гермиона слышала, как нервы Гарри сдают: это проявлялось в его взвинченном голосе. - Если умеешь ты, то... - Мы учились этому всё то время, что тебя не было! – не выдержав закричал Гарри на друга. - Да-а? – голос Рона, наоборот, стал тихим и вкрадчивым. – Что ещё вы делали, пока меня не было? – он встал, приближаясь к Гарри, оставив Гермиону лежать на земле. К этому моменту она пришла в полное сознание: бадьян помог, но рёбра всё ещё были сломаны и доставляли дискомфорт при каждом вдохе, сохраняя шанс повторной травмы. Однако, от пережитых перегрузок, у неё не было сил даже вступиться в диалог этих двоих, выясняющих отношения, не то, чтобы попытаться сделать что-то самой со своими ранениями. – Я понял, что поступил, как говно! - продолжал набирать обороты голос Рона. - Не обязательно каждый раз меня тыкать в это носом. Не сомневаюсь, что вы перемыли мне все кости, пока меня не было. И, возможно, я заслужил это. Но не надо разговаривать со мной как с несмышлёным. Будто вы двое ебать какие волшебники. - Рон, я надеюсь, ты не серьёзно. – голос Гарри звучал с крайней степенью недоверия. - Нет, я, как раз, крайне серьёзен. Гарри смотрел на друга некоторое время, после чего предложил спокойным тоном: - Дай мне её вылечить, и мы поговорим. — Значит, ты даже не отрицаешь, что я ни на что не гожусь! – снова взорвался Рон. Поттер, не слушая, прошёл мимо него в направлении Гермионы, разрывая заклинанием одежду на ней с левой стороны. - Отвали от неё! Я тебе не доверяю! – Уизли схватил Гарри, оттаскивая его от Гермионы. - Рон, пожалуйста... – её слабый голос вряд ли был услышан. - Ты что творишь, придурок! - Гарри трясло: то ли от гнева, то ли от холода. Недолго думая, он кинул путы на Рона, привязав его к ближайшему крупному камню и вновь кинулся к Гермионе: - Сейчас-сейчас, потерпи. – он начал манипулировать палочкой, вычерчивая над ней руны, мало-помалу сращивая рёбра. В это время, прикованный к одному месту Рон, не унимался: - Вы меня предали! Я так и знал! Вы только были рады, когда я ушёл! Избавились от балласта, от тупого дружка! - Закрой свой рот! – не сдержался Гарри, обернувшись в сторону Рона и отвлекаясь на него. – Не мешай мне. Чем быстрее я вылечу её, тем быстрее смогу вернуться к защите этого места! Рон замолчал, но продолжил рвано дышать, прожигая недобрым взглядом спину Поттера. - Ну вот, - спустя время подал голос Гарри. – Не так идеально, как у тебя, Гермиона, но я всё починил. – он постарался улыбнуться, успокоив подругу. Потом вручил ей зелье бодрости: - Выпей сейчас, нам ещё нужна будет твоя помощь. А потом сразу уложим тебя спать. Гермиона слабо улыбнулась в ответ, глотая зелье. Голова прояснилась почти мгновенно - прилив сил и тепла не заставили себя ждать. Вернув одежде первозданный вид, Гарри отошёл от неё, возвращаясь к Рону, чтобы отвязать. Как только заклинание спало, Уизли, замахнувшись, врезал другу по лицу так сильно, что Гарри упал. - Что ты делаешь, Рон! – истошно закричала Гермиона. Уизли смерил её презрительным взглядом: — Значит, не зря все эти годы шутили про «подпевалу Поттера». – буквально, выплёвывал он слова. – Ты, как я посмотрю, на его стороне. Прекрасно спелись. Считаете, что можете делать со мной, что вздумается? Привязать, лишить голоса! Что дальше, блять, Гермиона! Что дальше?! - Что ты такое говоришь? – Гермиона никак не могла поверить, что слышала это из уст лучшего друга. - Лучше бы я не возвращался! Я думал, вы ищете возможности уничтожить Волдеморта! Я думал, вам без меня плохо, а вы тут возомнили себя невесть кем! - Рон! Нет! Заткнись! – Гермиона была в ужасе, услышав хлопки аппарации неподалёку – сработало табу. Мерлин. На троицу упали путы, почти полностью обездвижив. Вместе с этим пришло тянущее чувство холодка, будто что-то родное и близкое покидало, просачиваясь сквозь пальцы. Блокировка волшебных сил. Хм, умно. Магия, будто замирала, в невозможности быть использованной, оставляя ощущение пустоты вместо себя. До этого момента Грейнджер не задумывалась, насколько живым ощущался этот дар. Как волшебство бурлило под кожей, покалывая на кончиках пальцев в моменты эмоционального напряжения, как окутывало, будто тончайшей паутиной, искрящейся разрядами, словно роса в рассветном солнце, как дарило ощущение защиты и уверенности. И сейчас, пока последние крохи магии покидали её тело, она, как никогда явно ощутила себя уязвимой, будто обнажённой, не имеющей ни малейшей возможности защитить себя. В последний момент Гермиона успела кинуть на Гарри и Рона «Силенцио» и жалящее заклинание, в надежде сделать неузнаваемыми. Их лица стремительно стали заплывать, искажая черты. Плюс фингал, который оставил Уизли на лице Поттера, добавлял неузнаваемости мальчику-который-выжил. - Так-так, кто это тут у нас? – игривым, но злым голосом прозвучали слова показавшегося первым волшебника. Он был грязным, с подгнившими зубами и мерзкой ухмылкой. За ним потянулись ещё двое, похожих на первого своей неопрятностью. Скорее всего это были егеря – низшие шестёрки Реддла, которые не были удостоены звания Пожирателей Смерти. - Ого, сразу трое! Хозяева будут рады – словно лай, звучал голос другого. И он хрипло рассмеялся, довольный своим уловом. Хозяева. Будто они псы, а не люди. В это время егеря осматривали пленников, неспешно обходя их со всех сторон и негромко переговаривались. Гарри и Рон, лишённые возможности издавать какие бы то ни было звуки, распластались на земле с искажёнными лицами и посылали в сторону подруги полные недовольства и злобы взгляды. Путы больно давили на залеченное, но не до конца окрепшее плечо Гермионы, причиняя дискомфорт, от чего девушка, лёжа на сырых листьях, пыталась извернуться так, чтобы перенести вес тела на другую сторону. Заметив это, кто-то из прибывших несильно пнул её ногой под дых, выбив воздух из легких и гадко засмеялся, когда Грейнджер закашлялась. Одновременно с этим, Гарри и Рон стали неистово дёргаться, стремительно багровея от гнева, но всё, что им удалось – рассердить захватчиков и получить пару ударов ногами по рёбрам. - Чёй-та они молчат? Ни звука не проронили и выглядят странно. – подозрительно спросил самый молодой, судя по виду, из егерей, и кивнул в сторону мальчишек. - Ты на их морды глянь. – снова лающий голос с нескрываемым весельем. - Небось, сожрали что-то не то, вот их и разнесло. – егеря рассмеялись, будто это была удачная шутка. - Хоть девчонка не пострадала. – злобно ухмылялся обладатель подгнивших зубов. - Чур, она моя! – подал голос младший, плотоядно облизав губы. Гермиону передёрнуло от омерзения. - Обожди! – снова вступил первый, видимо, он был у них кем-то вроде главаря. – Сначала отведём их на смотрины, а уж потом развлечёмся. – гадко улыбаясь в лицо Грейнджер подытожил он.