Налоговый вычет

       Самое обыкновенное утро самого обыкновенного дня имело смелость бесцеремонно вторгнуться в скромную обитель одинокого и ничем не примечательного мистера Грибсона, который, вопреки тому факту, что сегодня разгар рабочего вторника, никак не желал просыпаться. Солнце, словно бы не желая просыпаться тоже, отнюдь не спешило озарять небосвод, скрывшись за плотными иссиня-чёрными тучами, что пророчили скорую грозу. Обещанная по прогнозу чуть ли не с пяти утра, она, судя по всему, тоже проспала.        Однако всё хорошее имеет свойство заканчиваться. Рано или поздно, так или иначе. И вот, вторя первому раскату грома, один глаз мистера Грибсона медленно и нехотя открылся, а голова плавно повернулась в сторону настенных часов.        “Вот чёрт!”, — тотчас пронеслось в окутанном остатками сна разуме, и молодой человек двадцати девяти лет отроду, обросший щетиной и с взлохмаченными рыжими волосами, резко подорвался с места и влетел в ванную на второй космической скорости.        К сожалению, времени на чистку себя от последствий вчерашней бурной ночи не осталось вовсе. А вот необходимость в этом просматривалась налицо: из зеркала на некогда весьма привлекательного молодого человека глядело нечто среднее между бездомной выхухолью и весёлой сколопендрой. Хотя бы зубы почистить…        Быстро захватив зубную щетку дрожащей от расшалившихся нервов рукой, мистер Грибсон выдавил щедрую порцию пасты на ворсистую поверхность и, совершая машинальные ритмичные действия, погрузился в мысли о всяком.        Несмотря на внушительно звучащую должность, Грибсон никогда не являл собой образец показательной пунктуальности. А если уж совсем начистоту, то просыпал, опаздывал или вовсе забывал о важных встречах он куда чаще, чем являлся на них. Но так сложилось, что именно сегодня быть привычным миру мистером Грибсоном было никак нельзя.        Ну вот просто никак. Нельзя.        А он был.        И даже выйди он из дома прямо сейчас, то чисто технически не смог бы добраться до офиса налогового инспектора номер четыре, с которым у него назначена “приватная” встреча, вовремя. В голову, как назло, лезли дурацкие тревожные мысли, а воспоминания о том злополучном дне, когда Грибсон впервые явился в офис инспектора номер четыре для подачи заявления на налоговый вычет по договору о возмездном оказании образовательных услуг, отзывались болезненным скрежетом по дну черепной коробки.        Угораздило же его тогда ляпнуть тот неуместный, бессмысленный комплимент. Грибсон слишком приноровился решать бóльшую часть своих проблем с помощью блестящей харизмы и природного обаяния, и он никак не мог ожидать, что его слова воспримут всерьёз.        “А слабо вам пойти со мной на свидание?”, — ты ведь не умеешь сдаваться, да, Грибсон? Даже когда ситуация буквально вопит о том, что самое разумное решение — в срочном порядке дать заднюю, развернуться на сто восемьдесят и лететь в первый попавшийся выход, будь он даже окном.        “А вам слабо пойти на свидание со мной?” — голос инспектора номер четыре — мягкий, мелодичный, почти пьянящий — но неужели он правда это сказал?        Сказал, ещё как, и даже назначил время и место. Время… Чёрт!

***

       Офис налогового инспектора номер четыре встретил мистера Грибсона абсолютной пугающей тишиной. На улице окончательно разбушевалась гроза — то было отнюдь не редкостью в их регионе ранней осенью — так что плащ Грибсона, как и он сам, промок до нитки и нуждался в скорейшей сушке.        Завидя сгорбленный силуэт мужчины средних лет, сидящий за рабочим компьютером и что-то заинтересованно печатающий, Грибсон прочистил горло с целью обратить на себя внимание.        Не вышло.        — Так что насчет моего налогового вычета? Мне, как студенту, он полагается, ведь я работаю официально… — боже, ну что он несёт?        — Присядь, — повелительным тоном прохрипел инспектор номер четыре. Он явно давно не утруждал свои голосовые связки тяготами речи и нуждался хотя бы в глотке воды.        — Я опоздал, — слишком уж задержав взгляд на пересохших губах инспектора и возжелав разрядить обстановку, Грибсон предпринял неуверенную попытку оправдаться, но был тотчас перебит.        — Да что ты? — наконец оторвав взгляд от монитора, инспектор номер четыре не то озадаченно, не то насмешливо выгнул бровь и ухмыльнулся краешком губ. Тех самых соблазнительно пересохших, потрескавшихся губ.        — Проспал, — почти шёпотом промямлил Грибсон и смущённо отвел взгляд. — На учёбе загрузили всяким. Разным. Правда.        — Верю, — коварная улыбка озарила лицо инспектора, а его внимание вновь переключилось на монитор. — Ну, теперь и ты подожди.        — А мы уже на ты? — едва не прикусив язык, Грибсон всё же изрек из своего рта эту вольно пробежавшую в голове мысль. И как он только дослужился до своего положения при такой-то концентрации?        — А что, слабо? — всё та же смущающая усмешка сквозила в притягательном голосе инспектора номер четыре. И противиться ей было невозможно, даже если бы Грибсон того желал.        — Ни в коем случае! Разве что вам… тебе. А тебе слабо стать моим парнем? — собрав остатки воли в кулак, Грибсон сделал всё возможное, чтобы его голос звучал твёрдо и уверенно.        И у него почти получилось. Почти.        — А если не слабо?        Видит бог, Грибсон не хотел.        Не хотел портить, очевидно, важные документы своим неловким перелезанием через стол и кражей поцелуя налогового инспектора номер четыре, но свойство обдумывать свои действия и слова уже после их фактического осуществления всегда было сильнее него.        Вот чёрт…