«Своего рода свидание»

— Ты, Марьяна, единственная женщина, способная так искусно вывести меня из себя. — Из равновесия, Кось. Не из себя. — её пухлых губ касается улыбка. Гецати хмуро отводит взгляд, хотя и в глубине души прекрасно понимает, что это бесполезно. Романова считывает всё досконально. Именно его считать ей не составит никакого труда. И как он только до этого докатился? Перед этой женщиной он попросту беззащитен. — Из себя пока не выводила. Взгляд внимательных светлых глаз скользит по неприступному выражению лица. Предательски дрогается тонкая линия крепко сжатых губ — Костя готов поклясться, что шаманка это заметила невооружённым взглядом. И именно потому улыбается снова, отворачивая наконец голову в сторону. Эта игра в кошки-мышки когда-нибудь аланского провидца добьёт. Но ему и не хочется чарам ведьмы сопротивляться. Когда-то давно мужчина уже озвучивал, что не может позволить себе чувства эти заземленные, любовь, отношения, семья — это всё не для него, если он хочет посвятить себя всего своему ремеслу. Помощи людям. Практикам, не всем понятным. Но есть во всём этом ирония. В том, что судьба сводит их именно тогда, когда Гецати готов окончательно поставить на личной жизни крест. А Марьяна так исхрищённо крутит хвостом и намекает на то, чего оба не могут озвучить вслух, хотя и прекрасно понимают всё и без слов. Ирония в том, что практики и ритуалы у ведьмы куда страшнее и непонятнее, чем у самого провидца. — Знаешь, что прадед мне нашептал? — Мм? это тот, что на знахарке-травнице тебя женить решил? — Романова намеренно головы не поднимает, но на самом деле заинтересованно ловит каждое слово медиума. — А ты поди трав от меня не примешь? Марьяна выдерживает паузу, пытаясь осмыслить Костины слова, прежде чем поднять на него немного растерянный взгляд. Гецати тоже не промах; Гецати умеет, когда надо, ошарашить и пробить. Просто неохотно за этим тянется обычно. — Горные твои? — отзывается весело, недрогнувшим голосом. — А чего не принять, коли предлагаешь? Лишним в хозяйстве не будет. — Тихую и скромную, говорит, ищешь, а надо ту, что тебе не по зубам. — Костя говорит почти невпопад, перескакивая с темы на тему, но говорит ровно и уверенно, глядя перед собою. Добавляет с едва заметной ухмылкой: — ...Потому что сама кусаться будет. Марьяна ничего не отвечает, уводя взгляд к окну. Когтистая рука так и тянется к чужой ноге, ощутимо щипая за бедро — чтоб не повадно было. Костя даже не шипит болезненно; только улыбается украдкой, ловя чужой жест вполне желанно и без стеснения. Кусаться она и впрямь любит. Коготки и клыки показывать — прерогатива всех самодостаточных, чёрных кошек. Только она уже не брюнетка; рыжая. Рыжие страстнее и ласковее. Поэтому она не только позволяет, но и даже несколько ревностно уводит Костю за собою с погоста следующим же вечером. — Это тоже своего рода свидание. На свидание атмосфера, конечно, совсем не похожа: у Гецати в руках лопата, и он в кромешной тьме выкапывает для сердечной своей могилку. Не это ли особая романтика? — Череватый бы сверху попрыгал. — шутит ведьма. — Череватый бы первый вперёд ногами полетел. Романова следит за мимикой медиума исподтишка: то, как ровно ложится на лицо его свет от где-то расположившихся поодаль прожекторов, как напряжены мускулы на его лице, как заходили скулы и захмурились тёмные брови, пока он задумчиво всматривается в почерневшую почву. Костя был очарователен, когда так упорно пытался проявить своё мужское начало и не дать эмоциям взять вверх. Она прекрасно видит и знает, как он на самом деле нервничает. Энергетику считывает легко, даже не пытаясь «подключиться». — Оставишь меня? — Ты с ума сошла? — Кость, это моя практика. — женщина уступит ему, потому что только и ждёт, чтобы провидец настоял. У неё всё продумано наперёд, а Гецати так легко на все её уловки ведётся. Совсем котёночек. Ну же, почувствуй себя царём зверей, милый. — Я подстрахую. — Костя не спрашивает и не просит — он утверждает, даже не собираясь слушать чужие возмущения. Он всё для себя решил и не собирается отступать. Только почему тебе, аланский провидец, для такой слепой уверенности всегда нужны пинки со стороны? — Нечего страховать. — усмехается Марьяна, нагинаясь к вырытой яме. — Не трогай меня и не вмешивайся, что бы ни происходило. — Сам разберусь. — фыркает недовольно мужчина, хватая шаманку под локоть — чтобы помочь опуститься. — Нет. Я сказала: ты не будешь вмешиваться. — Романова поднимает на него снизу вверх взгляд, сверкая в полной темноте побелевшими глазами. Гецати несколько очень долгих секунд смотрит в них, после чего медленно, совсем нехотя кивает, соглашаясь. — Ты сумашедшая. — шепчет почти беззвучно, одними губами. Ведьма неопределённо хмыкает в ответ, впиваясь длинными ногтями в чужое предплечье как бы в знак принятие помощи. — Именно этим я тебе и нравлюсь. Эти слова остаются висеть в воздухе неотвеченными, но Марьяна совсем не чувствует себя проигнорированной. Сильные руки на мгновение усиливают хватку по инерции, прежде чем в извиняющемся жесте похлопать по плечу и исчезнуть. Они исчезают в темноте, как и сам силуэт — сливается с лесными массивами на фоне ярко-горящей на ясном небе луны. — Прикопай меня. — Ты... — у Кости едва хватает выдержки, чтобы не сматериться вслух и не высказать всё то, что крутится на языке уже давно. Но он с усилием воли сглатывает эти слова и шумно выдыхает, послушно хватаясь за лопату вновь. Романова прячет улыбку, для эффектности складывая руки поперёк груди — совсем как покойница. Гецати молча качает головой, стараясь на неё не глядеть. Бледная, как призрак. Чарующие губы больше не двигаются, нашептывая что-то себе под нос. Лицо умиротворённое, и даже веки не дрожат — Марьяна и впрямь похожа на мертвеца. Не шелохнётся даже, не двинется, ни звука не издаст — хоть бы грудь вздымалась от дыхания, но с такого расстояния без освещения уловить и это было нереально. Костя честно старается держать себя в руках. Ждёт терпеливо, отгоняя прочь все лишние, тревожные мысли. А вдруг не получится? не справится? вдруг в опасности? не пора ли вмешаться? Не он ли собственноручно сейчас ей могилу вырыл да прикопал, ещё и с такой невозмутимостью, будто каждый день этим занимается? Эта женщина точно сведёт его с ума. Медиум уже пару десятков кругов наматывает вокруг, притоптывая рыхлую землю, прежде чем Романова вдруг подаёт признаки жизни. Тонкое запястье взмывает вверх — и из глотки у Гецати непроизвольно вырывает облегчённый выдох. Неужели правда в ней сомневался? и как справиться с этим порывом ринуться к ней — удостоверится, всё ли в порядке, дотронуться, помочь подняться, довести до машины? просто в глаза взглянуть да прочитать подноготную без лишних слов? — Ты бы видел лицо своё... — хрипло посмеивается шаманка севшим голосом, когда к ней склоняется провидец. У Кости и впрямь на лице всё было написано — все переживания, желания, мысли, опасения. Но Марьяна не спешит Гецати и дальше высмеивать — прокашливается, протягивая руки навстречу; позволяет подхватить, вытащить из холодной могилы, и облокачивается о крепкое мужское плечо, понимая, как у неё затекли ноги и тяжело держать равновесие. Тело казалось ватным и чужим, а болело так, будто всё это время она не неподвижно лежала в земле, а по ней как минимум пару раз проехался автомобиль да пробежалось стадо лошадей. Костя крепко сжимает холодную ладонь в собственной — широкой и тёплой. И Романова совсем не сопротивляется; послушно идёт вслед за мужчиной, совсем как тряпичная, безвольная кукла. Что бы она ни говорила вслух и как бы ни пыталась показаться самодостаточной и сильной, сейчас так сильно хотелось довериться и позволить чуть покрасоваться собою провидцу, что было не зазорно пренебречь собственной репутацией. — Во сколько завтра выезд? — шаманка спрашивает тихо куда-то ему в плечо. Она задремала по дороге к отелю, уткнувшись лицом в подставленное на этот случай плечо, но так и продолжала, даже придя в себя, без лишней необходимости сжимать ладонь Гецати меж их сидушками. Костя не решался даже шевельнуться, лишь бы ведьму на спугнуть. Рядом с ней он становился словно несмышлёным мальчишкой, совсем не умеющим вести себя с женщинами. — В семь. — провидец поворачивает голову в сторону Марьяны, отзываясь также шёпотом в ответ, будто боялся разрушить эту идиллию и атмосферу. — Я не проснусь. — мотает головою Романова, заёрзав и подтянувшись повыше на своём месте. Вздыхает, наконец раскрывая сонные, уставшие, почти выцветшие глаза — всё-таки ритуал и впрямь сожрал у неё слишком много энергии. Восстанавливаться точно придётся пару-тройку дней. — Куда ты денешься? — Останусь в этой глуши... как раз и могилка уже вырыта, лес знакомый. Костя цокает языком, демонстративно закатывая глаза. Марьяна довольно хихикает, будто этого и добивалась. С минуту они молчат, пока ведьма вдруг не выдаёт: — Разбудишь меня. — Я? — не то, чтобы медиум был против, но знатно теряется после такого уверенного и не терпящего возражений тона Романовой, будто они уже давно перешли эту невидимую черту и были друг другу верными супругами последние десять лет. — Ты хотел подстраховать. Чувствуешь, как аура ослабла? Только после её слов провидец вдруг понимает, что так и есть. Марьяна была совсем ослабшей и истощённой, и это было видно невооружённым взглядом, что уж говорить про её энергетический поток. Гецати на мгновение становится стыдно, что он не обратил на это внимания, даже несмотря на то, что был сильно сосредоточен и озадачен состоянием шаманки. — Я дам тебе кое-что выпить — полегчает. — уверяет её Костя, на что Романова едва заметно пожимает плечами, мол, делай, что хочешь. Она не говорит вслух, но знает наверняка — в эту ночь медиум останется в её номере. Она просто так чувствует, а ещё — не хочет, чтобы он уходил. Ей уже снилось это перед испытанием. Гецати не позволил бы Марьяне остаться одной — даже если бы она того не хотела.

— Это что? — Букет кавказских трав. Романова смеётся звонко, так заразительно, что Костя даже при всей своей выдержке не сдерживает ответной улыбки. — Обошёл две гвоздички с лентой! — А если венок из полыни припру? . . . — Кость! Теперь смеётся уже Гецати. На пассажирском сидении машины, в которую шаманке галантно придерживает дверь аланский провидец, покоится пышный, нежно-пастельный букет цветов, перевязанный красной лентой и крафтовой бумагой. Он не сравнится ни с двумя гвоздичками, ни с кавказками травами. Марьяна не помнит, когда в последний раз принимала такой красивый букет в подарок. Просто так — без причины и повода.