Огонек

Дилюк выдыхает, жмурит глаза, кусает нижнюю губу, морщится, потому что губа болит и опухла. Он сегодня выполнил лимит по поцелуям на год вперёд, хотя, даже не так. На годы вперёд. Дилюк больше никогда не будет целоваться. Никогда! За прикрытой дверью шумит вода. Ему бы сейчас встать с кровати, собрать свои вещи и свалить от сюда как можно скорее, что бы не встретиться с хозяином квартиры, но. Но он не может. Тело его совсем не слушается, оно его предало. Так что, все что он может, это прикрыть глаза ладонью, ещё крепче зажмуриться и выдохнуть сквозь стиснутые зубы, что бы не спалить все к чертям собачьим. Тело словно ватное, неповоротливое, перенасыщенное утехами. Поющее и что скрывать то, повязанное. Ему ещё никогда не приходилось ощущать на себе вязку с альфой, ещё и не одну, да он до этого вечера никогда и не спал с альфами. А теперь он лежит совершенно голый, вытраханный до звезд перед глазами в чужой постели на смятых и мокрых простынях. Слушает как льется вода в душе, как довольно насвистывает себе под нос парень, который вскружил ему голову и привез к себе. Как он мог попасть в такую странную ситуацию спросите вы? Да все просто. Во всем виновата Джинн. Его милая-милая Джинн, которая позвонила и несколько минут не могла завязать разговор, а после с дрожью в голосе попросила сопроводить ее на свидание. Дилюк на несколько минут потерял дар речи, отнял телефон от уха и долго изучал загоревшийся вновь экран, проверяя не шутка ли это, и ему правда звонит Джинн Гунхильдр. Как потом выяснилось, Барбара, милая младшая сестра его подруги детства, приехав к всегда занятой работой сестре, зарегистрировала ее на сайте знакомств. Без ведома Джинн конечно. После познакомилась с женщиной по имени Лиза и назначила встречу, на которую теперь выпихивает сестру. И это монашка! У Дилюка мороз по коже от этой девчушки, а он как-никак носитель Пиро элемента. И его трудолюбивая, словно пчёлка подруга согласилась на свидание, правда с одним условием. Дилюк должен ее сопроводить, и он откладывает в сторону все накладные на новые поставки вина в сторону, надевает свой лучший костюм, под вопросительные взгляды Аделаиды, и смешки отца, который ещё и напутствовал его словами, которые заставили Дилюка покраснеть расплавить ручку от входной двери. Отец предложил ему не предохраняться и принести уже хоть кого нибудь в подоле. Видите ли мистер Крепус готов к внукам. Так он и оказался в баре, за соседним от парочки столиком, цедя какой-то отвратительный коктейль, и наблюдая как Джинн краснеет, хватает ртом воздух на откровенные заигрывания, а после, словно девчонка, неумело на них отвечает, смеётся, немного выпивает вина и наконец расслабляется. Дилюк преподнесет Барбаре самое дорого вино из коллекции отца, он давно не видел подругу настолько счастливой. А ещё через час, он больше не может наблюдать за чужим свиданием, потому что ему начинают преподносить разные коктейли. Начиная от самых сладких, с непристойными названиями, заканчивая теми, от запаха которых Дилюка мутит и перед глазами плывет. Он только и может что мотать головой на очередное подношение, совать бедному официанту чаевые с просьбой больше ничего ему не носить, а это раздать другим посетителям. Но не тут то было, его намеков совершенно не понимают, и его не оставляют. Ухажёр сам подходит к его столику, присаживается напротив и ставит запечатанную бутылку с соком перед Дилюком, а после открывает рот. - Такой неприступный и категоричный, - голос у парня напротив просто нечто. У мастера Рагвиндра мурашки по спине бегут от этого мурлыканья, а внизу живота все скручивает узлом и опаляет жаром. - Только сильнее распаляешь этим огонек. Дилюк складывает руки на груди, хмурится, но чувствует как щеки заливает предательская краска, чувствует как тело реагирует на альфу напротив. Как ему хочется прогнуться в спине, оттопырить зад и оказаться заполненным. - Не интересует, - зло бросает Дилюк, а сам исподтишка рассматривает ухажёра. Красив. Чертовски красив и обаятелен, такой вскружит голову за секунду любому человеку. Выше его самого на пол головы, с синими глазами и такой же шевелюрой, с шикарным торсом, который видно из-за незастегнутой рубашки. Дилюк туда не смотрит, правда. Так мажет взглядом пару раз, заливает на розовом соске, и сглатывает, прикусить бы его. А ещё у них были бы красивые дети. Он в раздражении дёргает ногой, все отец виноват со своими внуками, бьется об ножку соседнего стула, чем вызывает бархатный смех своего ухажёра. - А мне кажется интересует, - альфа напротив ставит локоть на стол, подпирает ладонью щеку и разглядывает его, откровенно так, не таясь, - ты во мне уже несколько дыр прожог. Дилюк только фыркает, зло косится на парня, на Кейю Альбериха, как тот успел представиться. Старается не реагировать на откровенный флирт, заигрывания, а после и попытки втянуть его в разговор. Но он не может, не реагировать, косится, хмыкает, стараясь сдержать смех, когда этот несносный павлин выдает очередную шутку. Кейя забавный, даже веселый, ему нравятся ео шутки, что очень странно, в основном молодой наследник семьи Рагнвиндр, шуток не понимал. А еще Дилюк не любит врать себе, ему нравится компания альфы, но кто сказал что он скажет об этом своему собеседнику? Лучше тому быть в неведении. В какой-то момент он ловит себя на том что попивает сок, который ему купил этот несносный, а после и есть какие-то снеки. Принимает чужие подношения, словно так все и нужно. Из головы совершенно выветривается с кем и для чего он сюда пришел, сейчас это не важно. Он покорен этим обаянием, этим сверкающим ледяным глазом. Этим томным голосом, который зовёт его не иначе как "огонек". И каждый раз Дилюк ёрзает на стуле, потому что непростительно иметь такой голос и такую власть над ним. Хотя, ему кажется что Кейя имеет власть не только над ним, а над любым другим омегой. Дилюк умеет испортите себе настроение несколькими мыслями в своей голове, он отвлекается от магнита напротив и оглядывается. В баре кроме него есть омеги. И эти парни и девушки Омеги с большой буквы, не то что он. - Эй, - щеки касается прохладные пальцы, от контраста температур Дюлюк вздрагивает и отстраняется, даже отдергивается, не понимающе смотрит на своего собеседника. - Если ты меня ещё раз коснешься я переломаю тебе все пальцы, - он складывает руки на груди и тяжело выдыхает, место к которому прикоснулся этот Альберих просто горит огнем. Рагнвиндр хочет ещё прикосновение. - О, не волнуйся, я обязательно коснусь тебя, и не один раз, - Дилюк уже было открывает рот что бы возразить, нагрубить, но получает лишь смех, и странный взгляд, который он совершенно не может расшифровать, - но позже, а сейчас я бы хотел что бы все твое внимание, огонек, было направлено на меня, а не на других посетителей бара, которые совершенно недостойны твоего внимания. - А ты достоин? - не выдерживая спрашивает Дилюк, и вновь тянется за поднесенной ему едой. - Да, достоин, ты же ешь мою еду. Он практически давиться дурацкими сухариками, щурится, отодвигает, практически отшвыривает тарелочку от себя, на другой конец стола, смотря как рассыпаются вокруг снеки. Подскакивает на ноги, и наконец замечает чуть обеспокоенный взгляд Джинн. Дилюк чувствует как жар заливает щеки, видит как люди смотрят на него, вскакивают со своих мест, чуть ли пальцами в него не тычут. - Огонечек, - как то благоговейно тянет альфа напротив, ловит его руки своими, тянет на себя, что бы поцеловать кончики пальцев. Губы у него ледяные. Мастер Рагнвиндр глаз оторвать от этого не может, и руки вырвать из лёгкого захвата не может. - Люк, - плеча касаются тонкие, нежные пальцы Джинн, от чего он вскидывается, вынимает свои руки из чужих ладоней и оглядывается. Подруга детства отводит глаза в сторону, сразу видно, что она смущена, - у тебя волосы пылают, все хорошо? Дилюк задерживает дыхание, нет, все ой как не хорошо. Он от смущения потерял контроль над Пиро, и теперь словно ребенок полыхает не только щеками, но и волосами. Барбатос всеблагой, какой стыд. - Прекрасен, - только и слышит он чужой выдох и это становиться последней каплей, не слова, сказанные этим чертовым павлином, а именно то как на него смотрели, словно он какое-то божество, божество которое достойно поклонения, любви. А ещё омега замечает как вокруг все меняется от чужого запаха, как его окружают феромоны, как они влекут его самого, готового лечь под этого альфу, прямо сейчас. Его впервые в жизни так хотели. И это пугало, и до дрожи в руках хотелось чувствовать себя принадлежащем кому-либо. Этому Кейе Альбериху. Дилюк покидает бар стремительно словно фурия, не слыша за своей спиной удивлённо вздох Джинн, не веселого смеха ее спутницы, ни окрика бархатистого голоса. На улице, всего в десяти шагах от входной двери, он останавливается, опирается спиной о кирпичную стену, переводит дыхание, стараясь угомонить Пиро в своей крови, гладит кончиками пальцев глаз бога, и ждёт. Дилюк и сам не понимает чего ждёт, хотя понимает. Особенно когда через несколько минут хлопает входная дверь и на улицу выскакивает сам виновник его странного состояния и поведения. В свете фонаря этот павлин оказывается высоким, на голову выше самого Дилюка, и это заставляет биться его сердце быстрее. Кейя высок, статен, с талией затянутой в корсет, в баре омега этого не заметил, а на боку сверкает Крио глаз бога, вот почему пальцы этого парня были так холодны. Тот оглядывается, словно ищет кого-то, а после наконец замечает Дилюка, и губы его, растягиваются в улыбке, и он словно начинает источать облегчение. Дилюк и сам облегчённо выдыхает, тот все таки вышел за ним, и начинает злиться, за дурные мысли, за желания, что переполняют его. - Огонек, - тянет Кейя подходя ближе, нависая над ним, - так быстро сбежал от меня... Мастер Рагнвиндр рычит, хватает его за рубашку обеими рука, и меняет их местами, впечатывая своего собеседника спиной в стену, хоть он и омега, но силы ему не занимать. - Ты!!! - он практически кричит негодующие, - это все ты виноват, - а после, встаёт на носочки и целует эти дурацкие губы, искривлённым ухмылкой. Он вообще-то хотел их разбить! А не набрасываться с поцелуями. Но альфа и сам, словно голодный зверь набрасывается на него с поцелуями, сминает губы, забирается своими ледяными пальцами ему под пиджак, и целует. Целует. У Дилюка ноги подгибаются, ему кажется он сейчас рухнет. Поцелуи просто прекрасны, он такого никогда не ощущал. - Огонечек, - сквозь поцелуи-укусы шепчет Кейя, - сидел там совсем один, скучал, манил собой, неприступный, - его кусают за нижнюю губу, а он только и может что цепляется за чужие плечи, тихо стонать, - отвергал все мои подношения, - теперь его кусают за скулу, это не больно, но его словно электричеством простреливает, настолько это приятно, - злился, рычал на меня, а сам смотрел, раздевал глазами, ел меня, - Дилюк стонет громко и несдержанно, когда к нему прижимаются сильнее, давая почувствовать как человек перед ним возбуждён. Он и сам возбуждён, и трётся об парня словно мартовская кошка. - Думаешь я не видел как ты ёрзаешь? Как сбивается твое дыхание? Как ты прогибаешься на том стуле? Как ты мокреешь... Он толкает парня, выбивая из чужого тела выдох, когда чужая спина ещё раз прилаживается к кирпичам, шипит от смущения, а после кусает чужую шею, что бы тот закрыл свой рот, что бы перестал болтать такие смущающие вещи! И вновь тянется за поцелуем, который моментально получает. Дальше он помнит урывками. Вот они едут на такси, целуются словно подростки, слюняво и неумело, сталкиваются зубами, носами. Трогают друг друга, смеются от этой странной ситуации. А вот они уже в прихожей, сдирают одежду друг с друга. Дилюк отчётливо помнит как из карманов чьих то штанов, по пол посыпалась мелочь, словно маленький дождь. А вот он уже на кровати, совершенно голый, с раздвинутыми ногами, его пальцы в чужих волосах, а Кейя самозабвенно вылизывает его, шепча насколько он сладкий, насколько принадлежит ему. Чёртовы альфы с их собственническом. В следующий момент он уже наполнен до отказа, кричит срывая голос на любое легкое движение. Его плечи болят от чужих укусов, а он сам, раздирает ногтями чужие плечи. Кейя двигается медленно, давая почувствовать Дилюку всю свою длину, каждую венку на члене, крупную головку, которая растягивает его вход. Рагнвиндр не знает когда этот медленный, сводящий с ума ритм переходит во что-то первобытное, в быстрые хаотичные толчки, рычание, хлюпанье его смазки, что покидает тело и пачкает бедра и мятую простынь. Он срывает голос и кажется теряет сознание от накрывшего его оргазма. А потом плачет на чужом узле, под придавившим его телом. Получает ласковые поцелуи, Кейя слизывает его слезы, трахает его этим дурацкий узлом, и шепчет непристойности, а он млеет слушая этот голос. - Такой хороший мальчик, так идеально смотришься на моём узле с этими слезами и искусанными губами, ты создан, что бы принимать его в себя Огонек. Только мой член, только мой узел, только мое семя. Ты же мой? Скажи маленький, ты мой? И он хныча, кивал головой, сопел, пряча горящее лицо в чужой шеи, собирал кожу на чужой спине, сжимался на узле Кейи и чувствовал себя настолько восхитительно, что это пугало, но этот страх улетучивался с новым толчком или поцелуем. Дюлюк не может точно сказать сколько раз кончал, или сколько раз они занимались сексом этой ночью, или сколько раз Кейя повязал его, в какой-то момент он просто отключился, а проснулся от того, что Альберих медленно скользил в его растраханной дырке, по смазке и смени что вы искали из него, а чужой рот самозабвенно вылизывает его шею, местечко куда метят омегу. Тело так болело, что он не мог даже пошевелится, только и мог что скулить и тихо плакать, он больше не мог. - Хватит! - голос поход на воронье карканье и настолько тихий, что Дилюк и сам его практически не услышал, но альфа за спиной услышал, прикусил кожу на шее, но не метя, толкнулся ещё несколько раз, и вновь наполнил его нутро горячим семенем, но на этот не повязав его. - Все, все Огонек не плачь, спи, спи хороший мой, я больше не буду, правда больше не буду, - его сгребали в крепкие объятия, поцеловали в макушку, и он так и уснул, чувствуя как медленно в нем обмякает чужой член. Второй раз он просыпается в постели совсем один, за неплотно прикрытой дверью шумит вода. Тело ломит и совершенно не слушается. Он чертовски смущён, и не знает что делать.