В свете фонарей

      Пушистые снежинки медленно кружились и падали в кучу таких же снежинок, освещаемые жёлтым фонарём. Антон всегда задавался вопросом, почему именно такой свет. Тёплый, искажающий естественные цвета. Классический белый кажется более разумным для освещения дорог и тротуаров. Менее романтичным, но более целесообразным. А потом в жизни Антона появился Арсений и прочитал целую лекцию о лампах, что используются в фонарях. И об их эффективности. Больше Антон не задавался вопросом о свете. Тёпленько, романтичненько, и «да понял я, Арс, пошли лучше чай пить, а то холодно пиздец».       Сейчас тоже не было тепло. Январь в самом разгаре и столбик термометра уверенно показывал минус пятнадцать за бортом. А Антон не мёрз. На голове — ушанка, которую Миша заставил надеть. На шее — шерстяной шарф от мамы, который свято почитался Арсением. Настолько, что и ему такой же связали. На руках — тёплые пушистые варежки. На ногах — штаны, которые при каждом движении делают шур-шур. Прямо как в детстве, только эти без подтяжек. Носок на носок, свитер на свитер и Антон чувствовал себя колобком на коньках. Зато тепло. И от вида Арсения с Мишей тепло.       С Арсением Антон был знаком с первого курса. Вместе учились, жили в одной комнате в общежитии, вместе участвовали во всеобщих попойках и целовались из-за них вместе. Стыдно потом так было… А ещё немного страшно, ибо Антону понравилось. Арсению, как оказалось, тоже, но узнал Антон об этом после новогоднего пьянства. Хи-хи ха-ха под ёлкой в главном холле общежития, взгляд глаза в глаза, резкая пауза и «я кажется тебя люблю, Антон». Пьяное, не очень связное, но слишком понятное.       А потом в их жизни появился новый одногруппник и сосед по комнате. Миша. С интересной фамилией Коллинз. Студент, приехавший по обмену. Говорящий достаточно чисто, но с забавным акцентом. Особенно, когда злился. Красивый до чёртиков, умный, харизматичный и… И тогда-то Антон и понял, что встаёт у него на голубоглазых брюнетов, любящих позанудствовать. Впрочем, Миша больше был похож на Антона в своём раздолбайстве, но если уж им случилось закуситься с Арсением… Антон предпочитал не вмешиваться, ибо эта борьба «кто кого передушнит» могла выйти боком.       Чувства к Арсению у Антона никуда не делись. Он так же любил, восхищался, готов был хоть до старости жить с этой занудой красивой. И это радовало. А вот то, что Антон начинал чувствовать что-то к Мише, пугало. Не нравилось, не хотелось, не вписывалось вообще никуда, но происходило. И Арсений всё чаще с ним спорил, выводил на эмоции, заглядывался. Такое пугало Антона не меньше. А потом опять общажное пьянство в честь прибывших по обмену, приучение их к русской культуре, и… Одна комната и три тела на одной кровати, которые гладят, целуют и наслаждаются друг другом. Вновь было стыдно. Вновь непонятно. Вновь понравилось. Вновь попойка и вновь кровать. И такое пьяное, бессвязное и опасливое «а может, втроём попробуем?». Стоит ли говорить, что больше они в попойках не участвовали?       — Антон! — Миша подъехал к нему и заглянул в глаза. — Ты замёрз?       — Не. — Антон с улыбкой помотал головой. — Задумался просто.       — О чём? — Миша с интересом склонил голову набок.       — О нас. — Антон уверенно оттолкнулся от бортика и тут же об этом пожалел.       В отличие от Арсения с Мишей, Антон на коньках только стоял уверенно. И то, возле бортика. Кататься он умел, но медленно и с постоянным страхом навернуться на этот холодный и весьма твёрдый лёд. К счастью, Арсений мигом оказался рядом и подхватил Антона под руку, чтобы тот не навернулся. А потом и Миша их догнал.       Парк, в котором они катались, был уже давно закрыт на ночь. И только они втроём рассекали на небольшом, но уютном катке в свете жёлтых фонарей. Спасибо Мише с его акцентом и Арсению, который и мёртвого уболтает пустить их иностранного друга на русский каток. Охранник пытался сопротивляться, но в итоге сдался, взяв с них обещание ничего не ломать и оставить после себя всё в том же виде, в котором оно и было.       Антон и представить себе не мог, что катание на крайне неустойчивых коньках под открытым небом, может быть настолько романтичным и сексуальным. Миша с Арсением катались бесподобно с элегантностью, присущей фигуристам с олимпийских игр. Крупные хлопья, падающие в свете фонарей, добавляли какой-то сказочности данному процессу. И даже холодный ветер, упорно пытавшийся заморозить щёки, не беспокоил. Куда ему, когда кожа горит от любви.       Миша с Арсением плавно развернулись и покатили Антона к раздевалке, уверенно держа его под руки. Раздевалкой оно считалось лишь условно. Просторное помещение, служившее летом складом для всяких электромобилей, даже толком от ветра не было защищено. Построенный прямо на земле загончик, наспех обитый досками, между которыми свободно входило пару пальцев, и покрашенный. Да, зимой его обтягивали плёнкой изнутри, чтобы ветер уж сильно не задувал, но температура в нём редко когда поднималась выше уличной. И служил этот склад исключительно для того, чтобы люди могли переобуться и повесить сумки с рюкзаками. Скамейки по периметру, да несколько вешалок — вот и все удобства. Спасибо, что не на улице приходится переобуваться.       — Накатались? — Антон с удовольствием наступил на прорезиненное покрытие.       — Почти. — Арсений хитро улыбнулся и переглянулся с Мишей за спиной у Антона.       Антон лишь пожал плечами, коряво ступая по покрытию на лезвиях. Удобного мало, но явно устойчивее, чем на скользком льду. Пройдя в раздевалку, Антон плюхнулся на низкую лавку и с удовольствием вытянул ноги, облокачиваясь спиной на дощатую стену. Арсений с Мишей весьма уверенно сели рядом и сразу же принялись развязывать коньки. Антон лениво подтянул к себе свои длинющие ноги, чуть ли не упираясь коленями в уши, и тоже начал развязывать бесконечные шнурки, освобождая ноги от узкого плена коньков. Самое приятное во всём катании. Ну, для Антона. После этих неустойчивых и твёрдых орудий пыток любая обувь покажется тапочками. И даже то, что она холодная, в данном случае скорее плюс, чем минус.       Миша с Арсением справились быстрее и даже успели снять с себя тёплые шуршащие штаны, под которыми были обычные джинсы. А под джинсами термобельё. Сто одёжек, частично без застёжек, блин. Зато жопка не мёрзнет. Это, знаете ли, главнее стиля, моды и прочей чепухи, направленной на заболевание граждан.       Антон и свои шуршащие штаны снял, ощутив на ногах всю прелесть неотапливаемого помещения. Точнее, оно вроде как подогревалось с помощью теплового кондиционера над дверью, но смысла от этого не было примерно никакого. Только если прямо под ним стоять. Запихнув ноги в холодные ботинки, Антон ощутил то самое райское наслаждение, которое обещают после того, как ты поешь кокосовой шелухи в шоколаде. Глупцы. На коньках никогда не катались.       Протереть сухой тряпочкой лезвия, осторожно закрыть их чехлом и убрать в специальную сумку. Туда же штаны, предварительно свёрнутые и запихнутые в небольшой мешочек. Антон и варежки с шарфом бы туда кинул, но слушать лекцию от Арсения о проценте заболеваемости с поддакиванием от Миши всю дорогу не очень хотелось. Антон почти собрался с мыслями, чтобы встать с низкой лавочки, рассчитанной на школьно-дошкольный рост, даже руки поставил для того, чтобы оттолкнуться, как вдруг заметил, что Миша с Арсением повесили свои сумки обратно на крючки и зачем-то схватились за одну из лавочек, потащив её к двери. Прямо под тёплый воздух.       — Вы чего? — Антон хмуро глянул на парней.       — Ничего. — Миша поставил свой конец лавочки и подмигнул Антону.       — Красивый ты. — Арсений тоже поставил свой конец и развернулся к Антону с коварной улыбкой.       А у него в голове только «ёб твою мать» пронеслось. Тихое и шокированное, ибо эти два ангела слишком уверенно пошли к нему. Впрочем, Арсений сейчас больше походил на коварного демона, в отличие от Миши, который опустился прямо перед Антоном на холодный пол с максимально невинным выражением лица и потянулся руками к его ширинке. Арсений тем временем раскрыл свою сумку и достал из неё компактное микрофибровое полотенце, которое при разворачивании превращалось в целую простыню, и пошёл обратно к лавочке. «Нахрена?» — Антон спросить не успел, ибо руки Мишины осторожно достали ещё вялый член в зимнюю прохладу и начали мягко массировать. В успешности данной процедуры Антон сомневался всей душой, однако тело решило по своему и плоть медленно, но верно начинала реагировать на прикосновения тёплых пальцев. А затем и на движения горячего языка.       Контраст температур творил что-то невообразимое. Тёплый рот и неприятная зимняя прохлада творили чудеса, заставляя Антона подаваться навстречу бёдрами. А сбоку уже встал Арсений в полной боевой готовности от такой шикарной картины. Он убрал с шеи Антона шарф и любезно снял с него шапку. А после и с Миши, чтобы Антон мог забраться руками в его волосы. И с себя снял всё лишнее, даже куртку расстегнул. Температура в этой сараюшке как-то слишком стремительно поднималась, да и атмосфера накалялась. А Антон был и не против. Он быстро расстегнул ширинку Арсения, спустил вниз джинсы с термобельём, не без труда и с довольным «ох, блять» из-за действий Миши добрался до Арсеньевского члена, что в таких условиях то ещё развлечение, и с довольным урчанием спрятал горячую плоть в своём рту. Подальше от недружелюбного холода.       Лампы внутри тоже были жёлтыми, как и фонари снаружи. Ветер, упорно пытающийся проникнуть внутрь, шелестел плёнкой, но даже он не мог разрушить ту магию, что происходила внутри. Они любили друг друга. Да, неправильно и непозволительно для многих, но… Когда хорошо, тогда хорошо. И плевать на всех этих моралистов, что существовали где-то в своих коробках. Громче всего осуждает тот, кто сам мечтает об этом, только вот позволить себе не может из-за ограниченности. А трое в холодной раздевалке любят друг друга. Души соединяют. Наслаждаются, дарят себя.       Арсений нагнулся, чтобы поцеловать Антона, и потянул его за собой. К той самой лавочке, что была накрыта полотенцем. Арсений даже позаботился о сохранности коленей и подстелил тёплые штаны. Возможно, свои. А может, Мишины. Не важно. С кошачьей грацией Арсений встал у Антона за спиной и надавил ему на плечи, чтобы тот нагнулся. Антон, благоразумно расстегнув куртку, попытался сначала просто опереться руками на скамейку, но с его ростом и так себе растяжкой вышло примерно ничего, поэтому он опустился на колени и поставил локти на эту самую скамейку. Где-то за спиной Арсений щёлкал крышкой смазки, а перед лицом устроился Миша. Точнее, устроил свой член, который нетерпеливо покачивался от желания. Забавно было бы, если бы на ветру, но нет. Впрочем, тёплый воздух сверху приятно согревал голые ягодицы.       Куртка ужасно мешалась, поэтому Антон избавил руки от неё, оставив лежать на спине. Он бы и совсем её снял, но зная Арсения, который осторожно вводил уже второй палец… Рисковать своей задницей не хотелось. Арсений и так растягивал быстро, проходясь пальцами по простате в такт с Мишиными движениями. У Антона до сих пор в голове не укладывалось, как до жизни такой он докатился. И ведь нравилось. Нравилось принадлежать сразу двум великолепным мужчинам. Нравилось доставлять им удовольствие. Нравилось получать от них безграничную ласку и нежность. Нравилось чувствовать чужие руки одновременно и на голове и на бёдрах. Нравилось ощущать сразу два члена в себе, пусть и с разных сторон.       Антон соврёт, если скажет, что не хотел почувствовать их двоих одновременно в одном месте. Хотел. Ужасно. Но как-то не доходило до этого. Страх брал своё и заставлял поджиматься и сжиматься всё, что находится в непосредственной близости к точке проникновения. Арсений с Мишей на размеры не жаловались, а Антон всё ещё свято верил в ограниченность вместимости, хоть и видел многое. В некоторых случаях даже очень сильно сочувствовал порно-актёрам. Впрочем, те так стонали, что сочувствовать Антону нужно было себе, из-за того, что ещё не попробовал.       Холодок на ягодицах, периодически сменяющийся теплом от кондиционера создавал ужасно приятный контраст. Горячий член Арсения также создавал невозможно приятный контраст и, кажется, входил свободнее, чем обычно. Антон, конечно, не профессионал анальных утех, но чувствовал всё несколько иначе, чем обычно. Вероятно, атмосфера влияла. Изо рта с дыханием выходил пар, и язык Антона проходился по успевающей остывать плоти Миши, который сжимал светлые кудри и покачивался бёдрами навстречу. Сколько раз они такое практиковали, а сейчас будто всё впервые происходило.       Так ярко, умопомрачительно, приятно, возбуждающе. Даже собственный член совершенно не смущался холода и стоял как никогда. На улице минус, а внутри пожар горел от этих двух. Куртка, давно уже казавшаяся лишней, наконец пропала со спины благодаря ловкому Арсеньевскому движению. И будто второе дыхание открылось. Податься назад и там Арсений. Вперёд, и Мишин член приятно упирается головкой в самое горло. Неприятно, но приятно. Парадокс, возможный только с ними двумя.       Антон будто жил где-то между двумя мирами. Арсений — чуть более грубый и страстный. Он любит резко, до искр из глаз и трясущихся коленей после. Миша — предпочитает размеренность, неспешность, растягивание удовольствия, чтобы прочувствовать всё. Арсений входил резко, заставляя стонать и выгибаться от удовольствия. Каждый толчок — мурашки и волны удовольствия по телу. Его пальцы крепко сжимали бёдра, давая почувствовать себя буквально в чужих руках. Миша же бережно, но со всей страстью перебирал волосы, тянул за них мягко, скользил головкой по нёбу и давал ощутить всю её тяжесть на языке.       А потом внезапно всё пропало. И тяжесть члена с языка, и чувство заполненности где-то с другой стороны. И руки Арсения пропали, а Мишины осторожно переместились на линию челюсти и мягко подняли лицо Антона вверх.       — Ты нам доверяешь, Тош? — Миша склонился низко-низко, почти касаясь носа Антона своим.       — Да-а?.. — Антон вздрогнул от цепких Арсеньевских пальцев в своих волосах.       — Вставай. — Арсений осторожно потянул на себя Антона за волосы.       Антон послушно встал и тут же оказался втянут в настойчивый и жадный поцелуй. Арсений прохладными пальцами забрался под кофты Антона и добрался до сосков, заставляя их обладателя застонать в поцелуй. Сзади прижимался Миша, водя членом между ягодиц и целуя в шею. Антон вновь плавился между ними. Как сыр между двух горячих булок. Как лёд, если его положить на электрогриль и прикрыть. Как сливочное масло между раскалённой сковородкой и горячей лопаткой. В общем и целом, если бы парни его не сжимали между собой, то Антон совершенно точно превратился бы в лужу на бетонном полу.       Миша внезапно отстранился, а Арсений наоборот прижал к себе сильнее. Ненадолго, правда, ибо через несколько секунд он провёл языком по Антоновым губам и мягко его отодвинул от себя, разворачивая лицом к Мише, который лежал на скамейке, расставив ноги по бокам от неё, и размеренно водил рукой по своему члену. Под спиной у него лежало две куртки, то ли для удобства, то ли чтобы спину не застудить.       — Ты же понимаешь, что я не сяду? — Антон вопросительно изогнул бровь, указывая руками на свои штаны, которые каким-то чудом всё ещё держались на коленях.       — Всё продумано, малыш. — Арсений, дьявол во плоти, шепнул это Антону на ухо и провёл языком по его мочке. — Переодевайся.       Антон непонимающе моргнул, когда перед его лицом оказались какие-то чёрные штаны, и развернулся к Арсению с огромным вопросом в глазах. Арсений лишь ухмыльнулся и взялся за Антоновы плечи, осторожно его толкая к лавке, а после и вовсе сажая на неё. Арсений помог Антону снять ботинки и все слои штанов, вместе с трусами, а после надел на него… Штаны. Термо штаны. С одним нюансом. Промежность у штанов — одна сплошная дырка. Да, движения не сковывает и вообще чувствуешь себя свободным от бельевых оков, но…       — Серьёзно? — Антон сунул ноги в ботинки и встал, демонстрируя парням всё во всей красе.       — О, да. — Арсений хищно улыбнулся и подтолкнул Антона к Мише. — Иначе ноги отморозишь.       — Спасибо, мам. — Антон закатил глаза и перекинул ногу через бёдра Миши.       — Предпочитаю, чтобы ты звал меня господином. — Арсений встал за Антоном и провёл носом по его затылку. — А теперь садись.       Антон послушно опустился вниз, направляя в себя член Миши. Легко, без какого-либо сопротивления и с довольным выдохом. Снова заполненность. И голубые глаза перед своими. Любящие, нежные и с какой-то хитринкой, на которую Антон совершенно не обратил внимания. Все его мысли были заняты движением бёдер. Плавными, приятными, такими, какими нужно. После резкости Арсения контраст чувствовался теперь не только в температуре, который никуда не делся, но стал какой-то изюминкой. Остринкой, добавляющей необычные и крышесносные ощущения.       А потом Антон почувствовал руки Арсения на своих плечах. И тихий шёпот на ухо «ничего не бойся, малыш». У Антона от такого закоротило всё внутри. Ну и от того, как Миша проехался головкой по простате. И только покорное «да, господин» крутилось в голове. Антон замер, бережно удерживаемый Мишиными руками, и почувствовал, как Арсений осторожно пристраивает головку своего члена ко входу, в котором уже был Миша. Антон глубоко вдохнул и честно постарался расслабиться, но вышло совсем наоборот.       — Расслабься, Тош. — Арсений слегка надавил на спину Антона, чтобы тот нагнулся посильнее. — Я тебя достаточно растянул.       Антон понимал это где-то внутри себя. Возможно, в том самом месте, где покорно притормозил Мишин член. Антон видел светлые глаза напротив, полные поддержки и уверенности. Антон чувствовал, как Арсений давит, входя по миллиметру. Антон ощущал, как два члена неприятно давят на стенки, растягивая их до невообразимых размеров. В здравом уме невообразимых. Но Антон уже давно рассудка лишился с этими двумя и полностью концентрировался на четырёх руках, поглаживающих его со всех сторон. Старался дышать и не напрягаться, пропуская Арсения всё глубже. Максимальное единение тел и душ. Ближе уже вряд ли возможно. Только если сожрать друг друга, но это уже совсем другая история.       — Выдержишь? — Арсений прижался пахом к бёдрам Антона.       — Только не резко. — Антон с выдохом прикрыл глаза.       И ощутил, как становится немного легче из-за того, что Арсений начал медленно отстраняться. А потом так же медленно входить обратно. Антон не сказал бы, что это что-то бесподобное и именно то, о чём он мечтал. Скорее не очень удобное, распирающее, и очень, очень необычное. Однако сам факт, что в нём сейчас сразу два любимых человека, срывал крышу напрочь и притуплял весь дискомфорт. Антон слегка поёрзал, устраиваясь поудобнее, и со стоном выдохнул. Чёрт знает, что там эти двое творили своими членами, но каким-то образом они умудрились задеть простату, заставляя забыть напрочь о дискомфорте и желать только повторения этого волшебства.       Три тела в холодной раздевалке разогрели пространство настолько, что плёнка запотела и будто вся светилась из-за уличных фонарей. Пространство заполнили стоны и сбитое дыхание. Антон не думал, как там им двоим в его заднице, но чувствовал, что очень даже хорошо. Арсений держался от своего любимого резкого проникновения, плавно двигаясь в такт с Мишей. И сам Антон насаживался навстречу, чувствуя себя с каждым толчком всё лучше и лучше.       Всё смешалось в какое-то сплошное удовольствие. Разгорячённые тела посреди зимнего холода, на который ужасно плевать. Антон терялся в руках, его трогающих, и в собственных ощущениях. Финишировал он, кажется, первым, спровоцировав тем самым ещё два почти синхронных финиша. Чувствовать пульсацию двоих внутри себя оказалось ещё более бесподобным, чем мог представить себе Антон.       А потом бережные руки нежно вытирали, помогали переодеться в нормальные штаны, прибирали всё за собой, пока Антон отходил от этого сумасшествия. С улыбкой на губах и чувством полнейшего удовлетворения. Теперь уж точно.