Собачья палата

Попов шёл по двору больницы. Он бывал в этом крыле. Ходил к коллегам, гораздо реже, к пациентам. Отделение считается не то, что острым, опасным. Корпус даже не был соединен метро (коридор между зданиями), стоял чуть поодаль, для безопасности. Арсений поправил волосы, что растрепал ветер. На улице осень, мужчина шёл в дорогом распахнутом чёрном пальто. Не смотря на то, что до корпуса рукой подать, идти прохладно. Врач уже имел представление, с кем ему предстоит работать, но как именно, ещё не знал. Слишком сложный случай. Есть риск, что его могут поменять, как врача. За этого ребёнка обещают большие деньги, да дело даже и не в этом, у Попова этого в достатке. Какой опыт он получит, если сможет разобраться в этой проблеме… В корпусе врача встретили, провели к нужной палате. Это единственная палата, где стояли камеры. — Арсений Сергеевич, доброе утро, — мужчина в возрасте протянул руку. Попов пожал её. — Доброе утро. — Вам рассказали, с каким человеком предстоит работать? — Рассказали, — он кивнул. — Для большего понимания ситуации, мне бы хотелось, чтобы вы понаблюдали за завтраком вашей пациентки. Кто-то может есть сам, а кого-то приходится кормить. Буфетчицам, которые занимаются кормлением детей нельзя позавидовать в этом случае. Женщина, зашедшая в палату, мало того, что была в перчатках, так ещё и в защитных очках. Ребёнок мог запросто плюнуть кашей в лицо, нередко пытался выхватить ложку, дабы потом угрожать ей. Ещё, кислотно-оранжевые очки нравились больной, она всё время пыталась сорвать их, чтобы носить самой. Этот приём пищи мало отличался. Без плевков едой тоже не обошлось, любимое занятие. Были попытки согнуть зубами ложку, но они провалились. — Эй! — завопил ребёнок, когда ему предложили ещё каши. Резко вскочил, дабы подойти к буфетчице со спины. Та тут же отложила ложку, обернулась. Девочка отскочила в сторону, зарычала. Она не успела подойти, дабы начать душить, попытка предотвращена. Арсений, наблюдавший за этой ситуацией, покачал головой. — Я рекомендую надевать под халат что-нибудь толстое, чтобы она не смогла укусить вас, в случае чего. Лучше вам будет жарко, чем вам прокусят кожу, — пожилой врач посмотрел на молодого коллегу, — Насчёт перчаток, лично я, всегда надеваю их. Пусть они не спасают от откушеных пальцев, но если их отработать спиртом, риск того, что вас укусят — куда меньше. — Кому-то откусывали пальцы? — Пусть не полностью, но, да. Санитару одному, помогал медсестре укол делать. Поэтому. Берегите руки, Арсений Сергеевич. Да, пожалуй, не только их. Попов вздохнул, смотря на монитор компьютера. И правда, ребёнок кусается. Нападает, как собака. Ярко выраженная агрессия: пнуть, укусить, ударить, бросить что-то. — В палате своя ванная? — мужчина обратил внимание на ещё одну дверь. — Мы надеялись, что таким образом нам удастся привить ей чистоплотность… К сожалению, этого не случилось. С недавнего времени она панически боиться мыться — Когда я могу зайти к ней? — Минут через десять. Не думаю, что сейчас она рада гостям. Хорошо, если нужно подождать, подождём. Ребёнку нужно успокоиться. Неизвестно, сколько времени займёт этот процесс в данном случае, но тянуть слишком долго тоже нельзя. В момент, когда к девочке зашли, она лежала на кровати, держа во рту палец. Но не облизывала его, как маленькие дети, а слегка покусывала. Краем глаза увидела гостя, неспешно повернулась. Святые духи больницы, это новый человек! В халате, с бейджем, значит, врач. Зачем? У неё же есть человек, к которому она привыкла. Как только Арсений сделал несколько шагов перед, пациентка зарычала, пободно собаке. Но к её сожалению, мужчина не остановился. — Ты кто вообще? — девочка села на колени, внимательно наблюдая за врачом. — Давай начнём с того, что ты обращаешься ко мне на «вы», — строгость? Другие доктора редко применяли её, а этот, с порога… — Ладно, начали. Тоже вы значит ко мне обращаетесь, — пациентка не смогла правильно сформулировать предложение, Попов где-то в голове поставил себе галочку по этому поводу, — Вы врач типа? — Типа, да, — в палате был стул, к нему мужчина и направился. — А зовут как? — девочка прищурилась, вытянувшись впред, дабы прочитать надпись на бейдже, — Арсений… — повисла пауза, видимо, не сразу разглядела отчество, — Арсений Сергеевич. Врач-психиатр, — весь текст был прочтен по слогам, ещё одна галочка в голове медработника. — Я тоже такой хочу, отдай! Отдайте, — больная облизнула губы. Не привыкла поправлять себя. — Возможно, я сделаю вам его, но для этого вы скажите мне, как вас зовут. Тут последовало нецензурное высказывание, выражающие восхищение. — Не, — протянула она, — На «вы» не хочу, хочу просто! — Хотите, чтобы я обращался к вам на «ты»? — переспросил Арсений. Он-то все понял, но есть сомнения, поняла ли пациентка. — Нет. Типа, как я к вам, только наоборот. — На «ты»? — упростил предложение мужчина. — Да, — согласилась девчонка, прыгая на кровати. — Ты мне не сказала, как тебя зовут. — Леночка. — Елена, — врач на мгновение задумался. — Нет! — этот вопль заставил Попова выйти из размышлений, — Именно Леночка! Психиатр пробежал глазами по ребёнку. По сравнению с ним, низенькая, метр шестьдесят, не больше. Со светлыми волосами, но в какую-то рыжину, скорее даже, с медовыми. Насчёт цвета глаз, что-то между голубым и серым. — А у вас есть животные дома? — Есть. Кот, — в ответ на это больная уставилась на Арсения, — Ты знаешь, кто это? — Да, который шипит. — Который мяукает, — добавил мужчина. Ответ ребёнка был частично верен, но, все же, относился и к другим животным. — Да! — согласилась блондинка, пожалуй, её всё-таки можно так назвать, — Я люблю тех которые гавкают. У психиатра появилось желание ответить: «Это заметно,» — но он не стал. — Только я не помню, как зовут их. — Собаки, — подсказал Попов. — Ага, точно, да! — на мгновение воцарилась тишина, — Собаки гоняют кошек. Значит я могу гонять вас? — Я же не кот, а ты не собака. — Собака! Я лаять могу и рычать, — Лена спрыгнула с кровати и ударила врача. С чего, почему? Он встал, направился к выходу. Ребёнок побежал за ним, замахнулся снова, но Арсений, неожиданно для пациентки, развернулся, подошёл к кровати и взял плюшевого пса. — Эй, его нельзя брать, это моё! Арсений улыбнулся, повернувшись в больной. Та хотела выхватить игрушку, но, вот проблема, он выше, намного. Будто с какой-то издевкой во взгляде, мужчина поднял руку, дабы добраться до желаемого было ещё сложнее. — Так нельзя, это моё! — взвизгнула пациентка, вцепившись в руку врачу. Вообще, она намеревалась укусить его, но он продолжал наблюдать за действиями. Это вызвало некое смятение, — Отдайте мне, или я вас укушу!.. — Кусай. — Да это моё! — Лена ударила психиатра ногой. Не сильно, но ощутимо. — Твоё, твоё, — согласился Попов и направился к выходу. Только сейчас больная поняла, что отдавать игрушку не собираются. — Нет! Отдай, отдай! Ребёнок бросился в сторону двери, а как только ту закрыли, и на неё. Что это ещё за дела? Никто не позволял себе такого, врачи в принципе не трогали личные вещи, а тут вдруг… После нескольких ударов последовал долгий вопль звуком «а». Впервые за долгое время больная пыталась выйти, причём агрессивно. — Отдай!.. — плакала девочка, барабаня в дверь. Но ответа не последовало, — Вот же гадина!.. Арсению эта игрушка была не нужна, зато было нужно показать ребёнку, что такое поведение не останется безнаказанным. Вообще, у девчонки шизофрения, но это не повод вести себя так. Врач отдаст собаку, может, ближе к обеду или после него, как только больная успокоиться. Но, казалось, она не собиралась делать этого. Врачи не видели в этом проблемы. Пойдёт время, эмоции утихнут. А если нет, лекарства в помощь. В больнице была своеобразная школа. Лена тоже ходила туда. Вот и в этот раз есть занятия. Девочка чуть успокоилась и могла посещать уроки. Какие-то предметы любила, типа литературы. Иногда нравилась математика с физикой. Тетради, учебники и письменные пренадлежности в этом отделении выдавали непосредственно на уроках, получить их просто так было нельзя. Исключение составляли только те случаи, когда нужно было учить стихи. И то, ребята делали это не в палатах, а в специальной комнате. — Доброе утро, — дежурный врач зашёл в комнату. Пациенты сидели за партами, списывали что-то из учеников. — Доброе утро, — поздоровалась они, подняв головы. — Жалобы есть у кого-нибудь? Нашлись ребята, которых забрали с урока. Из-за проблем со здоровьем или для каких-то процедур. Лена же продолжала учится, в этот раз, ей не повезло. Если бы этим врачом был Попов, девчонка бы набросились на него, точно. Хотя, может быть встретиться с ним где-нибудь. Как и хотела, повстречала Арсения в коридоре, когда шла в палату. Взвизгнула, бросились на мужчину. Тот ловко взял её за одежду, удерживая на расстоянии. Девочка продолжала кричать, требовать возвращения игрушки, махать руками. Но врач не стал церемониться с ней. Вызвал санитаров, которые быстро разобрались с буйным ребёнком. Во время обеда Лена тоже устроила истерику. Заявила, что без собаки есть не будет. Чуть не набросились на женщину, что пришла кормить ее. Такое поведение привело к тому, что пациентке насильно дали успокоительное и заставили съесть тарелку супа. Конечно, возмущению больной не было предела, но это никого не волновало. После трапезы тихий час. К нему блондинка относилась неоднозначно. С одной стороны, не любила, нужно вести себя тихо. С другой стороны, очень нравилось, что можно поспать. Вот и сейчас девочка устроилась на кровати, дабы вздремнуть. К отделении тишина, поэтому сну ничего не будет мешать. Дверь в палату еле слышно открылась. Лена подняла голову. Она уже успела закрыть глаза, но еще не спала. — Всё, наоралась? — Попов прошёл к кровати. — Отдай! — зарычал ребёнок, откидывая в сторону одеяло. Сел, подобно животному. — Поспокойнее, — сделал замечание врач. Он держал руки за спиной, но это ни о чем не говорило пациентке, — Чего вскочила? Ложись обратно. — Отдай! — повторила блондинка, продолжая рычать. — Ложись, — так же повторил мужчина. В ответ получил ту же фразу, что и до этого, — Хорошо, я подожду. — Не буду. Я собака! — гавкнула больная, прыгая на кровати. — Кинолога пригласить к тебе? Лена смутилась. Нет, не надо никакого кинолога. Это предложение уже заставило чуть успокоиться. Более того, она не любила, когда за ней наблюдали. Особенно пристально. Поэтому довольно быстро легла обратно, дабы избавиться от этого взгляда. Арсений достал из-за спины собаку, что держал другой рукой, посадил на кровать. Девочка вцепилась в игрушку, прижала к себе. — Ничего не хочешь сказать? — Спасибо, — выдавила больная, накрываясь одеялом. С игрушкой разобрались. Она — хороший способ манипулировать. Поэтому оставим этот способ на случай агрессивного поведения и непослушания. До завтрашнего дня Попов больше не будет заглядывать к пациентке, незачем. Лена лежала в больнице достаточно продолжительное время. Около полугода. Вообще, ребёнок давненько стоит на учёте. Сначала поставили слабоумие, а только потом, пару лет назад, шизофрению. Но родители не только не следили за состоянием дочери, но и отказались признавать диагноз. Поэтому, были очень удивлены, когда девчонка вдруг стала вести себя так. Только после этого взрослые обратились к специалисту. Нравилось ли ребёнку лечение? Это было неважно собственно, главное, чтобы оно помогало. Но с этим тоже были проблемы. Его часто корректировали, пытаясь добиться результатов. Поэтому Арсения и пригласили. У него каким-то чудесным образом получилось находить общий язык даже с самыми буйными ребятами и подбирать им лечение. К тому же, врач ещё молод. Чем чуднее пациент, тем лучше. Во-первых, это интересно, во-вторых, опыт. Пожилой коллега, что передал статус лечащего врача Попову, был несколько удивлён его отношению к больной. Психиатр непременно знаком с нетодикой, которую молодой человек медленно вводит в лечение, но пока не видел в ней толка. Возможно, возраст тоже играл роль. Напомним, что Арсений ещё молод, а поэтому хочет активной практики, эксперемтов. Но более опытный врач все же скептически смотрел на эксперименты в данной ситуации. Тем не менее, пока не вмешивался. Вечер подкрался незаметно, накрыл своими большими крыльями, рассыпая по улице перья-мглу. На ужин Лену отправили в столовую, по велению Арсения. Пусть поест с братьями по разуму. После ужина, до отбоя, нужно было чем-то заниматься. Обычно, в это время девочка ходила на арт-терапию. Вот и сейчас направилась туда. Там дети рисовали, раскрашивали, клеили, лепили и занимались прочим творчеством. — Леночка, тебе пока нельзя с нами, — психолог, посмотрела на блондинку, пока расставляла столы. — А когда будет можно? — Когда доктор разрешит. — Но я собачку хочу раскрасить… — больная играла пальцами, пока слушала девушку. — Поговори со своим доктором, может быть он даст добро. Пациентка погрустнела. Ну вот… Было любимое занятие и его лишили. А кто её доктор? Вот это нужно выяснить. Новая миссия, задание. Этим и займёмся тогда. Девочка вышла в коридор. Куда бы пойти? На пост что ли? Там медсестра сидит, пишет опять что-то. — Зачем пришла? Если не надо ничего, в палату иди, нечего шляться. Злая какая-то, фу… Таких Леночка не любит. Ладно, нужно дальше доктора искать. Блондинка пошагала в другой конец отделения. Но похождения туда-сюда не принесли успеха. Где же он, этот доктор? Вообще ни одного нет. В итоге девочка вернулась в палату. Скучно искать, когда нет никого. Нет потому, что уже восьмой час вечера. А большинство психиатров до шести. Есть только дежурные врачи, но их сейчас не найдешь. Они придут во время обхода. А пока палата без свидетелей, можно и на кровати попрыгать. Это доставляло удовольствие. Но когда это занятие надоело, в голову пришло новое. Ходить на четвереньках, как животные. В таком виде и с лаем, ребёнок вышел в коридор. Вот это здорово! Так ещё побегать можно, вообще хорошо будет. Но та злая медсестра почему-то не оценила веселья и, пригрозив санитарами, заставила вернуться в палату. Время шло медленно, делать нечего. Но как только в коридоре объявили о начале обхода, Лена тут же вскочила с кровати. Начала нарезать круги по палате. Вот бы скорее пришли… — Леночка, добрый вечер, — тот самый пожилой доктор зашёл в палату. Девочка сидела на полу, играя пальцами. Услышав, что её зовут, обернулась. — А! — обрадовалась она, — Да, — она встала, — Добрый. Можно спросить? — Спрашивай. — А кто мой доктор? Вы? — Нет, — мужчина покачал головой, — Арсений Сергеевич. — Он собачку мою забирал!.. — пожаловалась девочка, — Можно он не будет моим доктором? — Нет, Леночка, он будет твоим доктором. Пациентка повыступала немного, но потом притихла. Ещё потому, что ей принесли таблетки, которые необходимо было выпить. Перед самым сном девчонка ещё пару раз попрыгала на кровати, побегала на четвереньках, даже решила полаять на кого-то в коридоре. Уснула далеко не сразу. Долго возилась после отбоя, крепко обнимая плюшевого пса. Это надо ж такое выдумать, забрать игрушку… Совсем бессовестный этот доктор… Утром Лену никто не будил. Организм сам проснулся раньше обычного. День начался с лая, как всегда. Именно по этому звуку медсестра и поняла, что девчонка встала. Ничего необычного кажется не происходило. В какой-то момент ребёнок заметил, что должны бы уже принести завтрак, а еды все нет и нет. Что такое? Про неё забыли? Вот дверь наконец открылась. Девочка обернулась, в надежде увидеть буфетчицу. Но увидела Попова. Лена удивленно уставилась на тарелку, которую он поставил на пол. — Зачем это?.. — Ты же собака. Собаки едят на полу, — в ответ Лена, что стояла на четвереньках, подошла к еде. Посмотрела на кашу. — А…вы дадите мне ложку? — Разве собаки едят ложками? — Попов посмотрел на пациентку. В ответ она робко покачала головой, — Хочешь, ещё ошейник с намордником найду тебе, чтобы совсем похоже было? — Не надо… — девочка ещё раз посмотрела на кашу, — Я не хочу с пола… Со стола можно? — А что так? — Тогда можно ложку мне?.. Я аккуратно буду кушать… — Лена села. Так и быть, врач взял со стола столовый прибор, протянул больной. Та выхватила его и принялась за еду. И правда, старалась есть аккуратно. — Ты у нас какая собака? Дома живёшь или на улице? — Арсений сел на стул. — Дома. — Знаешь, да, что за домашними собачками ухаживают? Моют, когти стригут. — Ага, — блондинка кивнула, жуя кашу. — Тебя тоже будут мыть, в порядок приводить. — Нет! — взвизгнула девочка, — Не надо мыть! Я чистая, у меня блох нет! — Таковы порядки, Леночка, ничем не могу помочь тебе, — психиатр посмотрел на пациентку. Уже глаза на мокром месте, — Чего не кушаешь? Наелась? Ложку давай тогда. — Нет, я ещё не все… — она вернулась к трапезе, хотя пропал аппетит, — А можно коготки только постричь? — У тебя нет других вариантов, как принять ванну. Гигиена — это важно. Девочка не была согласна, но ее мнения никто не спрашивал. Оно вообще не было интересно. Единственное, мыться она будет не со всеми, а, фактически, не выходя из палаты. По уже известным нам причинам. Но это будет после обеда, а пока, на процедуры. Массаж, занятия с психологами, физиотерапия, спелеотерапия и много чего ещё. Больше всего Лена любила арт-терапию и ванны. Возможно это звучит странно, но больная не любила именно мыться, а вот лежать в воде — пожалуйста. Особенно, если там пузырьки есть. Одна из процедур, где было больше всего визга — уколы. Делали витамины и ещё некоторые препараты, назначенные врачом. Часто ребёнка приходилось держать санитарам, из-за этого процесс становился ещё более неприятным. Процедуры кое-как пережили, хорошо. Время кушать. Лена уже устроилась на кровати, ожидая еды. Но в палату снова зашёл он. Вновь поставил тарелку на пол, жестом показывая, что можно подходить. Дело ещё в том, что в течение дня девчонка вела себя, подобно собаке, поэтому отношение к ней такое. — Ложечку?.. — пациентка посмотрела на Арсения, усевшись на пол. — Зачем она тебе? — мужчина опустился на стул. — Кушать. — Ты можешь сделать это и без неё. Девочка чуть наклонила голову, задумалась. Сейчас супчик, а значит его можно выпить, не критично. Так больная и поступила. Когда на дне осталось совсем чуть-чуть, один бульон, на четвереньках подошла к врачу и плюнула в него остатками еды. Попов посмотрел на себя. Идеально белый халат уже не был таким красивым, его точно нужно менять. — Зачем ты это сделала? — Хочу так! — Лена села, будто собака. — А я хочу стукнуть тебя ложкой по лбу, — психиатр взял со стола столовый прибор и покачал им. Ребёнок тут же попытался выхватить его, но не хватило ни роста, ни времени. — Дай! — взвизгнула пациентка, смотря на блестящую вещь. В ответ на это, Арсений поднял ложку выше, будто дразня ребёнка. — Дай! — продолжила больная, — Да-ай! — У тебе ещё второе есть. Будешь? — Попов указал на тарелку, стоящую на столе. — Да. Дай только! — Лена вновь уставилась на столовый прибор. — Собаки едят просто так, — мужчина встал, взял тарелку и поставил её туда же, куда ставил суп. — Да нет! — блондинка дёрнула его за халат, — Ложку хочу! — А я не хочу. Девочка обиделась, но к еде приступила. Котлету и макароны можно есть руками. После того, как ребёнок наелся, отодвинул от себя тарелку. Врач же указал на дверь в ванную комнату. Лена посмотрела на него, будто он показал на что-то страшное. — Руки мой. — Нет. Не люблю! Попов встал, взял девчонку за руку и, фактически, насильно повёл к раковине. Началась чуть ли не истерика. Врача несколько раз ударили, пнули и неоднократно пытались укусить. Но тем не менее, руки всё-таки стали чистыми. — Тебе ведь говорили, если ты будешь кусать людей, из этого не выйдет ничего хорошего, — Арсений взял с кровати игрушку. Тут ребёнок буквально бросился на врача с кулаками. — Отдай, это моё! — Когда-нибудь, конечно, отдам, — согласился Попов и пошёл к двери. Не смотря на все крики, угрозы и действия больной, которые иногда были болезненными, мужчина не изменил своего решения. Рано или поздно это должно отложиться в памяти. Как бы Лена не пыталась помочь себе, безуспешно. Он бронированый или ему не больно? Почему не отдаёт то, что не принадлежит ему? Так не честно. Сильный на слабого… Но если пораскинуть мозгами, в существование которых врачи почему-то слабо верят, в прошлый раз собаку отдали перед обедом. Значит, сегодня, по логике, должны перед ужином. Но прежде чем поужинать, надо дожить до ужина. А во второй половине тихого часа придут наводить красоту. Вот этого момента Лена боялась больше всего. Скорее всего, с ней опять будут обращаться грубо, но только потому, что она не желает делать всё спокойно. В прошлый раз на девочке оставили синяки, это неприятно… Мысль о скорых банных процедурах не давала покоя. Это одна из причин, почему ребёнок не спал в положенное время. Лежать в воде, это одно, а вот мыться… Размышления доводили до дрожи. Хорошо хоть по утрам не заставляют зубы чистить. Но только потому, что больная может нанести себе вред зубной щёткой. В середине тихого часа в палату зашла медсестра. Ну вот, снова уколы какие-то… Больно. На самом же деле, это лишь успокоительное. Иначе будет нереально даже завести девочку в ванную без травм для неё. — Леночка, подъем, — санитарка закрыла за собой дверь. Больная лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. — Я не хочу… — Есть слово «надо». Ну все, если это сказали, можно ждать чего-то плохого. Хотя, да, приём душа не просто плохо, ужасно. Тут даже визги не помогут уже, хоть девочка и попробовала применить их. Как только банный день, все отделение на ушах. Арсению из коридора был слышен рёв пациентки. Ревела так, будто не мыли, а делали что-то страшное. Бедная санитарка, наверное, её оглушили. Но то, что укусили, точно. В ответ Лена получила водой в лицо. Понадобилось много сил, чтобы убрать руки ребёнка с краёв ванны. Больная намертво вцепилась в них. А как только дело дошло до мыла… Девчонка пыталась вылезти, спрятаться. В общем, сделать все, чтобы не соприкосаться с пеной. Но убежать не удалось. Ребёнка аж трясло от истерики, эмоций. Этот день в неделе был самым нелюбимым. Так сегодня ещё и игрушку забрали. Ужасно. Когда мыльная пена коснулась лица, Лена в страхе попыталась стряхнуть её с себя. Так, будто в мыле яд или что-то, способное нанести серьёзный вред здоровью. Да, избавить от грязи, но от этого ещё никто не умирал, даже наоборот. — Всё, не надо больше! Я чистая уже! — блондинка в который раз пыталась переубедить санитарку, но та явно не считала, что нужно заканчивать. Это пугало. А вдруг девочку убьют тут?.. Появились навязчивые мысли, паника. Чуть ли не истерические припадки случились у ребёнка на фоне всеобщих переживаний. Кое-как Лену вытащили из ванной, завернули в полотенце. Пришлось приглашать медсестру с новой порцией успокоительного. Ну и санитар впридачу. Арсений тоже заглянул. Такой ор на весь коридор, что грех не зайти. — Тихо кричишь, острое отделение не слышит, — Попов посмотрел на извевающегося на кровати ребёнка. — Да я не хочу!.. — Кричать не хочешь? Зачем тогда концерт? — Не это не хочу.! — блондинка покачала головой, завернувшись в одеяло. После введения нужного препарата палату постепенно начали покидать люди. Тут ребёнок высунулся из-под одеяла, посмотрела на уходящего врача, — Эй! Подожди! — но ответа не последовало. Есть еще пара секунд до того, как больная окажется в одиночестве, — Арсений Сергеевич… — на самом деле, не хотелось так называть врача, но выбора нет особо. Мужчина обернулся, посмотрел на пациентку. Та жестом позвала его к себе. Дети бывают заторможены после введения успокоительных, это нормально. Но только поэтому Попов направился к девчонке. Будь она в обычном состоянии, не подошёл бы. — Отдай мне собачку… — Лена комкала одеяло в руках, смотря на психиатра. Тот внимательно наблюдал за действиями. Неуверенность в жестах, некое смущение. — Отдайте, — поправил Арсений. Тон был спокойный, в меру строгий. — Отдай…те мою собачку, пожалуйста… — Если ты будешь хорошо вести себя на ужине, возможно. — Хорошо вести? — больная задумалась, — Это как? — Кушать спокойно, не бросаться на людей. — Бить можно? — Исключено, — по взгляду после этой фразы, врач пришёл к выводу, что его не совсем поняли, — Нет, так тоже не надо. — А… — девочка хотела было начать говорить, но мужчина перебил её. — Плевать тем более. На пару мгновений воцарилась тишина. Лена будто взешивала все за и против. Обдумывала, что делать дальше. — Спасибо, — она вновь устроилась на кровати, укутовшись в одеяло. Вести себя хорошо будет несколько сложно… Нужно контролировать себя, а девочка не хочет. С другой стороны, чтобы получить игрушку назад, стоит попробовать. Ради собачки можно и постараться. А-то, вдруг, вообще не отдадут. Ужин снова был в общей столовой. Голод накрыл с головой, поэтому ребёнок съел всё, что только было позволено. Даже чужой хлеб прихватил, но на это никто не обратил внимание. Нельзя было сказать, что Лена вела себя совсем адекватно, но лучше, чем обычно. Как только детей выпустили из столовой, девочка полетела в палату. Вдруг Арсений придёт игрушку отдавать, а её нет. Но получилось так, что врача больная встретила в коридоре. Остановилась, уставившись на него. — М!.. — протянула она. Мужчина, что разговаривал с медсестрой, обернулся. — Ты что-то сказала? — А… Собачку мне?.. — Ты разве хорошо вела себя? — на самом деле, Попов уже спросил. Но было интересно, будет ли ребёнок отстаивать свое мнение. В ответ Лена кивнула, играя пальцами, — А мне сказали, что нет. — Нет! Хорошо! — возмутилась девочка. — Хорошо, раз хорошо, — психиатр решил поиграть словами, несколько размять ум пациентки. Тут он заметил некое смятение в поведение блондинки. Она будто не решалась сказать, но очень хотела. — А мне можно?.. — больная замолчала, сильно сжимая пальцы. Начала было говорить снова, но не решилась. Арсений наблюдал, ожидая от пациентки продолжения вопроса. Девочка опустила голову, облизнула губы. Потом снова подняла глаза на врача. — Можно?.. — никак не могла договорить, что хочет. В какой-то момент, Леночка аккуратно взяла врача за рукав халата, сделала с мужчиной пару шагов, — Можно туда? — она показала на ту самую комнату, где хотела заниматься ещё прошлым вечером. — Я рисовать буду… — А что будешь рисовать? — Попов не против арт-терапии, нисколько. С пациентами просто нужно говорить, что он сейчас и делал. — Собачку и… — девчонка на мгновение задумалась, — Котика. Лысенького, — это слово заставило врача усмехнуться. У него дома как раз жил именно такой кот, лысенький. — Можно? — Можно, — мужчина кивнул. — А вы…вы скажите там, что можно? — беспокоился ребёнок. — Скажу. Лена широко улыбнулась, побежала в нужный кабинет. Психолог выглянула, дабы спросить у Арсения, правда ли он позволил. Тот одобрительно кивнул. Игрушку Леночке отдадут, рисовать разрешили, что ещё для счастья надо? Оказывается, с этим новым доктором ещё и можно говорить. Это приятное открытие, ей всегда не с кем, если конечно не брать в счёт голоса. Одним словом, хороший вечер, позитивный. И уже не так страшно, что её помыли, забылось как-то.