Цветок магнолии

      Психиатр поерзал, расправив плечи, усаживаясь удобнее, щелкнул ручкой, готовый записывать. - Так почему же вы решились на столь отчаянный шаг? Что вас тревожит? - он выглядел весьма и весьма заинтересованным, будто проникался полностью судьбой Чеса, хотя скорее это было не более, чем просто профессиональная маска заботливого специалиста.       Чес же сидел напротив, ссутулившись. После случившегося он стал сам на себя не похожим. Мужчина почти перестал ухаживать за собой, теперь он нервен, и его руки мелко дрожат. Пустой взгляд был направлен куда-то на угол ковра в кабинете. - Я... Просто убил его. - голос звучал глухо и хрипло, а дыхание было сбивчивым. Через слово он всхлипывал. - Почему вы так считаете? - врач записывал что-то за пациентом. - Вы можете полностью раскрыться передо мной. Не стесняйтесь, ведь только так я смогу вам помочь.       Тело мужчины напряглось, он тяжело вздохнул, крепко, до боли, сжимая запястье, поверх которого был повязан бинт, чуть окроплённый кровью, чтобы хоть как-то унять эмоции. - Вы мне уже ничем не поможете! Я ему помочь не смог! И вы не сможете! - Чеса затрясло сильнее, слезы лились ручьями. Он испытывал искреннюю ненависть ко врачу, ко всему чертову миру. К себе в первую очередь. - У меня ведь ближе никого не было.       Если бы врач понимал всю полноту картины. Из ночи в ночь Чес молился, чтобы все оказалось просто дурным сном, чтобы по утру его разбудили солнечные лучи, а не грохот повозки с больничной едой, чтобы Глэм был рядом, как прежде, так и впредь, а не снился, чтобы все было как раньше. Однако сны были столь далеки от действительности.       Молодые люди были знакомы долгие годы, идя плечом к плечу по дороге нелегкой жизни, проходили все испытания и не расставались ни на секунду. Он был тем, что наполняло его жизнью после того, как матери не стало. Его забота и тепло перерастали во что-то большее в сознании Чеса. Однако тот, думая, что слишком высокого мнения о себе, раз может понравиться кому-то кроме девочек, падких на популярность, что Глэм "не такой", продолжал отвергать друга, будто не верил ему и "наблюдал", чтобы понять истинные чувства.       И все пролетали образы той былой жизни, на миг вытягивая Чеса из нынешнего бессмысленного существования, даря ощущение легкости, бросали его обратно в пустоту. Как наркотик. Только удар больнее...       Почему же он тогда не признался? Какая разница, что чувствует Глэм? В конце концов он мог свести все в шутку. Блондин не испугался бы. Совсем не испугался... - Чес? - врач чуть склонил голову, чтобы попытаться заглянуть в помутневшие глаза мужчины, который продолжал молчать, изжевывая щеки.       В один день Чеснок утер с подбородка Глэма струйку запекшейся крови. На все расспросы, "друг" лишь ответил, что подрался и разбил губу. Врал так неумело. Ведь синяка не было. Уже тогда мужчина понял, что происходит что-то странное, но не подал виду. Захочет - расскажет.       Однако время уже истекало. И дышать было почти нечем... Глэм чувствовал адскую резь в желудке, растекающуюся безумным пылом боли по позвонкам, отдающую в грудь, когда отхаркнул вместе с пенистой ржавой мокротой первый лепесток магнолии, а после потерял сознание.        Блондин прекрасно понимал, что нужно делать в таких ситуациях, но просто бросить все и разлюбить Чеса, как не пытался - не мог. Хотя единожды он признался в своих чувствах, но Чес был слишком пьян, и его сознание напрочь отбросило воспоминание того дня, даже заветные слова испарились на утро, а ведь Глэм посчитал, что его отвергли, сделав вид, что ничего не было.        Мужчина писал об этом моменте в своем личном дневнике, который Чес нашел по приходе домой рядом с телом возлюбленного, вокруг которого были разбросаны цветы и бутоны - поздняя стадия -, а на столе лежала пара рентгеновских снимков, на которых было видно, как густо магнолия оплетает корнями ребра, легкие и сердце.       Чес долго не мог убедить себя в том, что видит, в том, что происходит. Он крепко обнимал Глэма, все просил очнуться и встать, говорил, что шутка не удалась. Все извинялся, пачкая руки, одежду, лицо в крови, прижимая к себе чуть теплого, пока еще мягкого мертвеца, и ревел, но уже не был в силах ему помочь. - Ладно, уводите его. - врач протирал очки о халат.       Спустя время больной уже лежал в постели, впервые за долгое время, криво улыбнувшись, ведь скоро он воссоединится с Глэмом, ведь теперь и у него появились первые симптомы.