Сложные люди

      Зимнее утро. На улицах Нокфелла лежал серебристый снег, переливающийся разными цветами из-за света солнца. Некоторые люди уже шли на работу, закутавшись в тёплую одежду, и перешагивая небольшие сугробы. Казалось, ничто не может нарушить столь прекрасное время суток, но...       — Трэвис! Трэвис, мать твою, если через пять минут ты не будешь на кухне, то тебе явно лучше не знать, что я устрою!       Наша история будет не о хорошей жизни обычного человека, а о тяжелой судьбе одного подростка. И имя его — Трэвис. Трэвис Фелпс. Ну, или как его называют в школе «задира», «мудила» и т.д.       Его жизнь не удалась с самого рождения, ведь после него умерла его мать, оставив маленького ребёнка на воспитание не очень хорошему человеку, а если быть точнее, то отцу. Этот священник с трëх лет водил мальчика в церковь и говорил, что за малейшие грехи тот попадёт в ад и будет мучаться до конца своего существования. Также Кеннет Фелпс за любую оплошность, будь то пыль на полке в комнате, мог унизить сына и даже избить. Но избиения тот получал в основном из-за оценок и жалоб из школы... А может даже и за то, что проснулся на минуту позже. В садике у Трэвиса совсем не было друзей, как и в школе. Он всегда говорил всем и вся, что «вот, мои друзья придут и надерут тебе зад!» Или «У меня больше друзей, чем у тебя когда-либо будет»... но это всë ложь. У Фелпса есть только его психологические травмы и отец-тиран. И больше никого.       Кстати об отце-тиране. Старший просто уже не мог ждать сына, поэтому ворвался к тому в комнату, кстати говоря, замка в его комнате нет, и схватил блондина за волосы, скинув при этом с кровати.       —Сколько раз мне тебе говорить, что на утреннюю молитву надо приходить вовремя?!       Пощёчина, что прилетела в правую щеку, заставила Трэвиса окончательно проснуться. На глазах невольно начали скапливаться крупинки слëз, но и за них отец мог поднять руку на сына. Поэтому он не плакал.       — Прости, отец. Я засиделся за домашним заданием вчера. И, — но подростку не дали договорить, потому что его ударили головой об пол, всë также сжимая белоснежные локоны в смуглой и сильной руке.       — Ты должен был закончить с домашним заданием до 23:00. Почему все успевают, а ты нет? Даже задание выполнить не можешь, сукин ты сын. Быстро встал, переоделся, и на молитву.       Наконец, волосы отпустили, а сам Кеннет ушёл. Трэвису оставалось только подняться с пола, тяжело вздохнуть и залезть в шкаф за своим любимым лиловым свитером и шортами, и плевать, что на улице середина зимы. Подросток даже не плакал, потому что привык к этому. Каждый день одно и то же, не до слез как-то.       Парень вышел из своей комнаты и направился прямиком в зал, при этом бросая портфель рядом с входной дверью. В зале был стенд с иконами, перед которыми уже стоял на коленях и молился отец, Трэвис последовал его примеру, и уже через минут двадцать эта маленькая служба закончилась. И без очередной пощёчины за какую-то запинку не обошлось.       Парень надел свою кожаную куртку и порванные зимние ботинки, вешая на плечо потрёпанный жизнью рюкзак, и вышел из дома, вдыхая запах временной свободы. На улице ужасный холод, но парень шёл с оголенными ногами, лишь в шортах, спасибо хоть с носками и ботинками, а не в кедах.       Удивительно, как он ещё не заболел. Щека до сих пор болела, но уже как то не до неё. В кармане куртки были две последние сигареты и зажигалка. Не задумываясь, тот поджог одну и поднëс ко рту, вдыхая в свои лёгкие смертельный дым, с запахом вишни с колой. По дороге тот встречал своих одноклассников, но не здоровался с ними, по понятной причине.       Подходя к школе, на того сразу же начали смотреть множество глаз, в некоторых был страх, в некоторых отвращение, а в каких то даже сожаление. Но подростку было плевать на них. Он затушил сигарету и вошёл в обшарпанное старое здание,где его ждёт куча всякого дерьма. И вот как раз приближалось оно.       Когда блондин открыл свой старый шкафчик, то его тут же захлопнули, чуть не прищемив пальцы.       — Ну привет, пидрила, — послышался смешок со стороны говорившего. — Я надеюсь ты не забыл, что вчера сделал, а то напомню, — тот был явно не дружелюбно настроен, но Трэвису всë равно. Он поднял взгляд и увидел его. Ларри Джонсона.       Джонсон — что-то вроде защитника для тех, над кем издевается Фелпс. Трэвис ненавидит его просто всей душой, просто хочется взять Ларри за эти длинные волосы и утопить в ближайшем озере. Что насчёт о вчерашней ситуации, которую хочет напомнить Ларри? Да ничего необычного. Трэвис просто ударил по протезу одного из его шайки — Салли Фишера. Ну, или как его называет Фелпс «Салли-Кромсали». Ну, а в чем подросток не прав? Кромсали затронул тему про отца, и это выбесило Трэвиса, что и послужило причиной удара. Фелпс посмотрел на того и с насмешкой сказал:       — Конечно не забыл, мудила, и что с того?       Джонсон даже бровью не двинул, он смотрел на Фелпса, как на врага народа, готовый уже вот-вот врезать этому наглецу прямо на глазах у всех. Но надо держаться.       — Что бы после уроков был возле кабинета физики, там и поговорим.       После этих слов Джонсон, засунув руки в карманы джинс, ушла восвояси. А затем начались они... Уроки. Снова Трэвис выслушивал замечания от учителей, шептание за своей спиной и кучу ненужной информации на уроках. От такой скуки уже и вправду хотелось пойти после уроков и поговорить с Джонсоном. Но, увы, сейчас шёл пятый урок из шести.       Трэвис опëрся рукой о парту, и начал смотреть на белые снежинки, что падали с серого неба. Учитель что-то говорил, но его почти никто не слушал, разве что, кроме ботаника Моррисона.       Не очень хорошие мысли стали заполнять разум Трэвиса. Мысли о будущем. Он же никуда не поступит с такими оценками, его даже уборщиком работать не возьмут. Придётся быть с отцом, помогать в церкви, а после смерти этого старого мудака продолжать его дело. Отведя взгляд от окна, подросток сложил руки на парте и уткнулся в них лицом. Фингал под глазом, что любезно оставил после вчерашней службы отец, очень сильно болел и заставлял время от времени жмурится. Учитель всë также говорил, но голос его не был так хорошо слышен из-за самого класса. Но спасение пришло. Звонок.       Трэвис быстро сгреб учебники и всë остальное с парты в портфель и вышел из класса чуть-ли не самый первый, направляясь в столовую. Только там он может нормально поесть, и не выблевать потом еду в унитаз. Отец готовит ужасно, а сыну не разрешает даже к плите притрагиваться.       После обеда прозвенел звонок, заставив учеников пойти на ещё один никому ненужный урок. А после... Свобода. Ученики один за одним покидают школу, улыбаясь и смеясь. А Фелпс медленно шёл на второй этаж: хотелось немного растянуть этот момент одиночества и спокойствия.       — Ф-е-елпс! — но раздался этот ужасный прокуренный голос. Завернув за угол, показался и обладатель голоса. Он стоял скрестив руки на груди, а на лице читались эмоции явной неприязни. Подойдя к нему, Трэвис посмотрел прямо в эти карие глаза.       — Говори быстрее, у меня дел полн... — и второй раз за день ему не дали договорить, только в этот раз его затолкали в кабинет, и... Закрыли на ключ? Ох, нет-нет-нет... Это явно не к добру.       — Блять, ублюдок, я не хочу драться с тобой, — в голосе можно было заметить нотку страха, ведь отчасти Трэвис боялся Ларри. У него телосложение больше, и сил собственно тоже.        — Салли тоже не хотел вчера драться, но ты, мудила, просто взял и ударил его! Как можно быть таким выблядком, Фелпс?! Нахуя вымещать свою злость на учеников, которые даже нормально сдачи дать не могут?! Тебя твой папаша пиздит или как?! Иначе я не могу найти других причин, почему ты это делаешь! — Ларри просто уже не мог терпеть это. С самого первого класса этот пидрила издевается над всем и вся, пора бы вправить ему мозги, если не словами, то кулаками.       — У меня хотя бы этот папаша имеется, в отличие от некоторых, — с гордостью выплюнул эту фразу Фелпс, тут же поняв, что он сейчас перешёл ту черту, которую лучше не стоило переходить. Он прям увидел, как загорается недобрый огонь в глазах патлатого. Секунда. Удар. Блондин лежит на полу, держась рукой за щеку, а второй закрываясь от будущих ударов, которые Ларри уже готовиться нанести.       — Ушлепок, завали свой нахрен рот! Хули ты руками закрываешься?! Страшно, да?! Или это у тебя уже рефлекс такой?! Ещё хоть слово о моем отце скажешь и ты, гандон, сдохнешь самой мучительной смертью, — это звучало чертовски убедительно. Удары Ларри наносил с улыбкой, потому что его забавляла беспомощность и слабость Трэвиса в данный момент. Но, когда длинноволосый в очередной раз замахнулся для удара, в его лицо прилетел кулак, и когда тот пытался опомниться, блондин уже успел поменять позу и теперь он сидит на Ларри, и кулак уже был направлен в лицо.       Прошло, наверное, минут пятнадцать с начала драки. Они уже миллиард раз успели поменять позу. Но вот уже вернулись в вышеупомянутую. Ударив Джонсона в последний раз, Фелпс просто свалился патлатому на грудь и стал тяжело дышать, и Ларри тоже.       — Ненавижу тебя, патлатый петух.       — Взаимно, блондинистое чмо.       Неосознанно, Ларри положил руку к Трэву на спину и немного прижал к себе, чему тот был и не против. Пролежали они так минут 10, пока Ларри не опомнился и не скинул тушку задиры с себя.       Поднявшись, металлист взял ключи и открыл дверь, выходя из класса, оставляя сына священника наедине с мыслями. Но он долго не думал и тоже встал, вышел из класса, взяв портфель, оделся и, хромая, вышел на улицу. Его лицо было всё в крови, ссадинах и синяках.       Пришлось зайти в аптеку и купить пару вещей на оставшиеся деньги в карманах. Надо было видеть взгляд продавщицы, когда она увидела в каком состоянии покупатель.       Сев на ближайшую лавку, мальчик открыл баночку с перекисью и взяв ватный диск, стал аккуратно, стараясь не причинять себе боли, обрабатывать свои раны и заклеивать их пластырями.       Закончив, тот посмотрел на часы. 19:58. Отец его точно убьёт, ведь он опоздал почти на три часа. Нехотя Трэвис положил в портфель всё свои покупки и отправился домой, по дороге докуривая последнюю сигарету.       Вот он уже заходит в дом. С порога его встречает разгневанный отец. Когда подросток снял одежду, он начал разговор:       —Почему ты пришёл на целых три часа позже?! Ты специально выводишь меня из себя или как ещё можно это объяснить?! Быстро встал на молитву, иначе я тебя просто пинком выпру из этого дома, сын Дьявола.       — Пх-хах... Ну хоть с дьяволом ты не проебался, — это было последней каплей. В лицо прилетает кулак и разбивает нос Фелпсу уже второй раз за день. Его белоснежные локоны снова хватает рука отца, а в живот прилетают новые удары.       Блондин корчится от боли.. Но тут происходит то, чего он вообще не ожидал и боялся до жути. Дверь открывают, а его, в одном свитере, шортах и кедах просто выбрасывают из дома, крича:       — Проваливай, давай! Раз не хочешь жить по моим правилам и уважать меня, то выматывайся отсюда, — тот вышвыривает портфель и ещё пару учебников из комнаты сына, а после закрывает дверь. На замок.       Тут парня просто прорвало. Из глаз ручьём стали скатываться слезы, ведь тот понимал, что отец не шутит. Всë. Он один, зимой, без куртки, ночью... Ему некуда идти из-за отсутствия друзей. Что теперь делать?.. Трэвис впервые почувствовал, насколько же холодные зимы в Нокфелле. Что-ж.. Мальчик собрал все вещи в рюкзак и отправился в парк. В это время там никто не ходит. По щекам всë ещё текли слезы. Это единственное, что согревало его в данный момент.       Ох... Вот табличка парка. Подросток заходит в него и идёт в самую глубь. Ложится на скамейку, прижимает ноги к груди и пытается заснуть. Скорее всего на утро он уже умрёт от переохлаждения, но надо хотя бы это побыстрее сделать. Так проходит три часа. Трэвис до сих пор не может заснуть. Его губы и пальцы уже посинели от холода, а на улице уже была кромешная тьма, не считая одного работающего фонаря, находившегося рядом с лавкой блондина. Но тут он слышит шаги.       — Хах, ты?       Этот голос. Блять. Почему именно он? Почему именно Джонсон идёт по этой тропинке парка? Почему не кто-нибудь другой?!       — Эй, помощь нужна, а то ты как ледышка уже, — тот прикоснулся к плечу, но Трэвис скинул руку того с себя и сел, теперь его лицо освещал фонарь и было хорошо видно, что тот до ужаса замëрз. Блондин в грубом тоне обратился к Ларри:       — Отвали, мудила, не нужна мне помощь, особенно твоя, — перед Джонсоном унижаться не хотелось, но... Трэвис понимал, что он его последняя надежда, которую он, видимо, благополучно просрал.       — Ну и пожалуйста, смотри не подохни.       После этих слов Ларри просто пошёл дальше. В голове Трэвиса было кучу мыслей. Мыслей о том, что будет на утро... Он просто умрёт. Страх окутал подростка, и тот, взяв свой портфель, еле как подбежал к Джонсону и схватил его за рукав куртки.       — Мне нужна помощь, Ларри, — тот впервые назвал своего злейшего врага по имени. Голос ужасно дрожал. Дрожало в принципе всë тело. Ларри впервые видел кого-то в столь ужасном состоянии. Как бы он ненавидел Трэвиса, но помочь точно надо, ведь, если он сейчас оставит его тут, то на утро на скамейке будет лежать уже труп. Сняв с себя куртку, он одел еë на Трэвиса и повесил его портфель себе на плечо.       — Вот так бы сразу. Только не говори всякую херню, а то останешься на улице, моë терпение не вечно, — Фелпс кивнул и уставился вперëд. Он сейчас идёт в обнимку с тем, кто несколько часов назад жестоко избил его. Очень абсурдная ситуация, но... Делать нечего.       Через пару минуточек показались небольшие апартаменты. Зайдя в них, Ларри достал карточку и прошёл вместе с Трэвисом в лифт. И тот поехал вниз.       — Моя квартира находится в подвале, просто говорю заранее, чтобы не задавал тупых вопросов.       Коридор. Дверь. Ключ. Трэвис заходит в квартиру Ларри и чувствует просто прекрасное тепло... Такого тепла он не чувствовал никогда... Оно такое успокаивающее. Ларри сказал, чтобы тот сел за стол, сейчас он заварит чай и накормит это блондинистое чмо, ведь на вид оно очень голодное.       — И почему ты не оставил меня на улице? — этот вопрос очень сильно волновал Трэвиса. Он доставил Ларри столько неудобств, потрепал столько нервов, а в итоге получил помощь от своего школьного врага.       — А мне надо было оставить тебя там помирать? Фелпс, во мне есть человечность, в отличие от тебя. Сколько бы ты мне не наговорил всякого дерьма, я всё равно бы помог тебе, — он продолжал готовить для того еду и заваривать чай. После этих слов Трэвис просто молчал, грелся и обдумывал сказанные металлистом слова.       Ларри поставил еду и чай перед тем, а сам сел напротив и стал наблюдать. Трэвис жадно накинулся на еду и быстро съел всë содержимое на тарелке, а после залпом выпил горячий чай.       — А... Так...Тебе стоит переодеться. Кхм... видимо в мою одежду.       — Блять, ладно, я переоденусь в твою одежду, — это было сказано с некоторым отвращением что-ли... Но от Фелпса он именно такой реакции и ожидал. Тот провёл его в свою комнату и посадил на кровать, укрыв одеялом. Джонсон стал рыться в шкафу. В блондина полетела чёрная футболка с непонятным принтом, чёрные пижамные штаны и зелёные носки...       — М-да... — парню не нравился такой расклад событий, но делать было нечего. Через пару минут он уже был одет, а Ларри самодовольно улыбался смотря на это злое чудо. Футболка для Фелпса была большеватой, поэтому открывался вид на ключицы.       — Как ты только эти мешки с картошкой носишь... — съязвил тот, на что Ларри дружелюбно, но с явной ноткой агрессии ответил:       — Точно также, как и ты свой свитер розово-уебанский, — усмехнулся Джонсон, разбирая на столе мусор.       — Да не розовый он, блять, а пурпурный, цвета научись различать, а то я вижу: ты художник, а нихуя не видишь, — картины на стенах, как и мольберт не заметить было просто невозможно. Конечно, в первую очередь Фелпс обратил внимание на них, уже потом на срач по всей комнате.       — Ну завались уже, а то к сегодняшнему синяку ещё один прибавиться. Ты щас спать ляжешь, или мне лично тебя своей маме представлять?       — Да лучше сейчас лягу, всë тело болит ужасно... Стели гостю давай, не ленись, оп-оп, упал отжался простынь принес, — ну Трэвис слишком уж наглый. Сидит важный, хер бумажный, командует тут.       — Ты не гость, а бомжующий подросток, которого выперли из дома, так ведь? — прямо в точку. Трэвис аж застыл на пару секунд. А ведь и вправду. Долго он тут не задержится, придётся искать новое место, а не у кого. Страшно и мерзко от себя. — Че застыл? Угадал что-ли?       — Ой, блять, просто дай мне хотя бы эту ночь переночевать здесь, потом я съебусь восвояси, — поникшим голосом бормотал Фелпс, искренне надеясь, что Джонсон не заведёт ещё более тупых разговоров и спокойно постелит это сраное бельë и даст поспать.       И ведь действительно замолчал и постелил. После чего Трэвис улёгся поудобнее и закрыл глаза. Мда уж, денëк не удался, даже слишком не удался.