🤍🤎🖤
Утро для Чимина наступает поздно. Он пропускает пары, и из-за плохого самочувствия не хочет покидать теплый кокон пушистых одеял. Вчерашний вечер стал потрясением. Что значат слова Тэхена? Почему он так настойчиво говорил о том, что Чимин должен взять все в свои руки? Неужели Чонгук и Тэхен действительно не вместе?.. Чимин не хочет поддаваться рвущейся наружу радости. Не хочет обрекать себя на мученическую надежду, не хочет допускать даже мысли, что он как-то интересен Чонгуку. Потому что не было ни одного сигнала о том, что это не пустые слова Кима. Ким гребаныйпридурок Тэхен 16:08 Репетиция отменяется! Встречаемся завтра в фиксированное время😘 Потратьте вечер с пользой😉 Это сообщение приходит в общий чат группы поддержки. А следом за ним еще одно, но в личку Пака. Ким гребаныйпридурок Тэхен 16:08 Приходи в зал в семь часов. У вас с Намджуном ужасные отношения, поэтому я хочу, чтобы ты выстроил доверительные отношения со своим партнером. Не подводи нас. Так вот что это значило. Возьми все в свои руки! Чимин рычит и бьет кулаком подушку. Он не хочет танцевать с Намджуном. Ему хочется чувствовать себя защищенным в сильных руках Чонгука, хочется цвести под взором черных глаз и не заботиться о том, что кожа снова потемнеет от неосторожных касаний Кима. Чимин действительно подумывает о том, чтобы уйти. Он пытался. Правда старался найти гармонию с Джуном, но тот не слушал партнера. Чимин казался ему истеричной капризной стервой, и это автоматически значило то, что все его слова не больше чем звук. Намджун не обращал внимания на просьбы. Не шел на контакт, потому что, очевидно, был ему неприятен. Чимин понимает это. И Тэхен тоже. Но они до сих пор в паре, и теперь лидер хочет, чтобы они снова попытались. Выдержит ли Пак очередной заход танца на догорающих углях? Перед репетицией Чимин собирается долго. Он знает, что не останется в зале, не станет танцевать с Джуном и уж тем более не будет терпеть его скотское отношение к себе. Нужно покончить со всем этим. Поэтому юбка в этот вечер на его молочных бедрах короче. Поэтому кофточка еле-еле прикрывает нежную грудь, поэтому от него пахнет слаще, чем если бы он действительно шел на репетицию. И все для того, чтобы действительно потратить вечер с пользой, как и пожелал того лидер. Можно позвонить друзьям и собраться за столиком в баре, можно устроить ночную прогулку с пивом в стаканчиках из-под кофе или просто оторваться в клубе, чтобы отвлечься хоть ненадолго от гнетущих мыслей. Чем ближе Чимин становится к спортзалу, тем сильнее его ладошки начинают потеть. Он понимает, что, очевидно, торопится с решением, что тысячу раз пожалеет, когда команда отправится на соревнования без него, но все лучше, чем ощущать колючий холод от Чонгука в свою сторону. Этого он больше не сможет пережить. В зале играет музыка. Уже слышен топот отрабатываемых связок Намджуном, уже на дне живота зарождается такая привычная неприязнь. Намджун не виноват в том, что он не похож на Чонгука. Никто не виноват. Но Чимин должен злиться хоть на кого-то, чтобы принять реальность, в которой Чонгуку он безразличен. Так легче. Музыка стихает, когда Чимин толкает тяжелую дверь. Намджун вытирает пот со лба влажной майкой и бросает на Пака хмурый взгляд. — Уверен, что в этом удобно будет танцевать? — сразу же спрашивает он, когда видит голый живот и аппетитные ножки Пака. Тот еле держится не закатить глаза. — Я пришел сказать, что ухожу. А еще извиниться перед тобой. Голос Чимина звучит уверенно. Все то время, пока он шел до зала, решительность крепла в нем в геометрической прогрессии. Так будет лучше. Так будет лучше. Так Будет Лучше. Ким по-тупому хлопает ресницами и не может понять, что только что услышал. — Короче, можешь взять мои шмотки, — он проходит мимо Пака, как и всегда пропуская его слова мимо ушей. Сунув в крохотные ручки ключик от шкафчиков в раздевалке, Намджун подхватывает сумку и готовится выйти. — Куда ты идешь? — хмурится Пак. — Серьезно, вот так просто? Даже не дослушаешь? Злость начинает вскипать в медовых глазах танцора. Он — никто для них всех. Насмешка для лидера, пустой звук для партнера, невидимка для возлюбленного. Кто же он на самом деле? — Хм? То, как незаинтересованно выглядит Намджун, сносит все тормоза. Чимин снова срывается, даже не думая останавливаться. — Какого хрена ты не хочешь даже поговорить со мной?! — Пак толкает высокого парня к двери, прожигая ненавистным взглядом недрогнувшее лицо. — Почему на каждый мой шаг навстречу я получаю миллион назад от тебя?! Почему Тэхен просит меня наладить с партнером контакт, а не тебя?! Почему это все лежит на мне?! — Ну, может, потому что я больше не твой партнер? — жмет плечами Намджун, перехватывая лямку рюкзака на плече. — Я с ним теперь танцую. — Что? С кем? — Чимин теряется в который раз. Он пришел сюда для того, чтобы поставить точку в не состоявшейся карьере чирлидера, но, оказывается, что все уже решено за него?.. Его уже выгнали из команды? Тэхен хотел в очередной раз причинить ему боль?.. — С Тэхеном. Мы центровая пара. — А… Но как же я… — слетает с искусанных губ так тихо, что Намджуну приходится склониться, чтобы разобрать шепот. — А ты с ним, — Ким вскидывает руку за спину Пака, указывая на кого-то. Паника охватывает с головой. Около магнитофонной стены, слившись с огромными динамиками, сидит Чонгук в черной одежде. На нем широкая футболка и спортивные брюки, на волосах — резинка с милым пучком. Он нечитаемым взглядом буравит Чимина, и когда дверь спортзала хлопает вслед за удалившимся Намджуном, тот вздрагивает, хватаясь за короткий подол юбочки. Черт возьми, ему действительно не в чем тренироваться… Мысли об уходе из группы поддержки благополучно выветриваются из головы Пака, стоит только Чонгуку подняться с пола. Его фигура вытягивается в росте, мышцы бугрятся под оверсайз одеждой. Он похож на скалу, и Чимин инстинктивно жмет молочные бедра друг к другу, уменьшаясь в размере. Чонгук огромный. Когда он подходит ближе, Паку удается учуять слабый табачный аромат. — Милая юбочка, — вместо приветствия говорит Чон, облизывая фигурку танцора огненным взглядом. Под этим пристальным вниманием Чимин внезапно ощущает себя голым. Он чувствует, как пульсирует зажатая между ног киска, которую скрывают лишь тонкие полупрозрачные трусики. Чимин действительно не собирался оставаться на репетицию. — Мне… Можно вернуться в общежитие за одеждой? Почему он вообще его спрашивает? Почему стоит перед ним как на эшафоте, боясь сделать спасительный глоток воздуха? — Нет. Тон чужого голоса пускает по коже мурашки. Чонгук выглядит хмурым, кажется, он чем-то недоволен, но взгляд продолжает возвращаться к голым ножкам Чимина. Становится неловко, боязно и… Так волнительно, что гулкое сглатывание превращается в спертом воздухе в искру. Вокруг полумрак. Окна закрыты черными жалюзи, в запотевшем зеркале отражаются размытые силуэты новых партнеров. Так интимно, так неожиданно и волнительно, что Чимин, сам того не замечая, краснеет щеками и смущается. Неужели Тэхен заставил его прийти сюда? Чонгук не выглядит обрадованным таким исходом событий. И это угнетает. Он смотрит коршуном на Пака, будто тот — причина всех его проблем, и совсем не делает легче. Непутевый партнер ему попался. Первая репетиция, и уже неурядицы. Танцевать в неподходящей для этого одежде кажется невозможным. Что, если Чонгук увидит его попу и трусики? Что, если кофточка соскользнет и оголит яблочко груди?.. Чимину стыдно, он хочет провалиться под землю. Лучше бы он действительно ушел из команды, чем испытывать вину за то, что Тэхен поменял местами партнеров. — Прости, я… Наверное, ты не хочешь со мной танцевать, прости, мы вчера… Мы вчера так и не поговорили с нормально с Тэхеном… — Правда? — гнет пробитую пирсингом бровь Чонгук. — А мне он сказал другое. Чимин горит адским пламенем. Кажется, всю его кожу обдали кипятком, до того ему стыдно и неловко. Теперь он еще и солгал. И кому? Человеку, в которого безответно влюблен уже столько времени… — Снимай туфельки, принцесса. — Что? — тупит взгляд Пак, глядя на свои кроссовки. Под ними такие же, как и трусики, прозрачные носки. Что происходит? — Разувайся и снимай сумку. Хочу отработать поддержки. Кажется, Тэхен упоминал, что у вас с Джуном плохо выходила командная работа. Я собираюсь это исправить. Напряжение ослабевает, когда Чонгук наконец-то отходит в сторону. Он снова включает музыку, чтобы дать время Чимину подготовиться. Он… Он действительно хочет, чтобы Чимин репетировал… В этом?.. Тем не менее, Пак следует указанию. Остается в белых носочках, осторожно ступая на мягкие маты. Ноги не слушаются, будто он резко разучился ходить. К счастью или несчастью, сегодня его полем действия будет воздух. Потому что Чонгук, разогревшись с Намджуном, уже готов подбросить чирлидера вверх. — Иди сюда, — зовет Чон, прочищая горло. Чимин, точно слепой котенок, не спешит подходить. — Подожди… Пожалуйста, прости, мне сложно… Мы вот так… Боже, — спрятав лицо ладонями, Чимин тихо стонет от собственной беспомощности. С Намджуном все было по-другому. С ним не было никакого стеснения, неуверенности и страха. Разве что расшибить нос при неудачном падении. Чонгук подходит сам, останавливаясь в жалких миллиметрах от юноши. — Ты доверяешь мне? — хриплый голос греет кожу на шее. Чонгук склонился так низко, как если бы хотел собрать запах с его волос за ушами. Колени предательски подгибаются, а внизу живота щекочет такое знакомое пламя возбуждения. Чимин трет между собой ножки, чтобы прогнать напряжение из трусиков. Хочется прижаться к киске ладошкой, погладить воспаленные губки и утихомирить неуместное желание, возникшее из-за одного лишь хриплого выдоха. Он безнадежен. — Да… Все происходит как в тумане. Чонгук присаживается перед Чимином боком на колени, а затем просовывает руку между ног, чтобы подбросить танцора на плечо. Он относит свою ношу к зеркалу, делает фотографию, а потом шлет кому-то с ухмылкой. Чимин дергается, колотя мощное плечо кулачком. — Что ты делаешь??? — Отчитываюсь лидеру, что ты не сбежал и не бросил нас. Чимин дует пухлые губы и фыркает, точно котенок. — Я не смогу в этом заниматься, ты же знаешь. Отпусти меня и я схожу в общагу переодеться. — Я же сказал тебе нет, — настойчиво повторяет Чонгук. Он придерживает Чимина за голое бедро, невесомо поглаживая нежную кожу подушечками пальцев. Еще никогда Чимин не был в таком близком контакте с Чонгуком. — Хочу, чтобы между нами образовалась связь. У вас ведь с Намджуном ее не было? Один только бог знает, о какой именно связи Чонгук говорит… Мозг Пака стремительно превращается в кашу. — А у вас с Тэхеном? — вырывается с пухлых губ быстрее, чем он обдумывает ответ. Чонгук давит усмешку. Подъеб засчитан. — Не стесняйся себя, — внезапно все веселье пропадает с лица Чонгука. Он подходит близко к зеркалу, чтобы посмотреть в чужие глаза. — Ты красив. Не стоит прятать это тело за ненужной одеждой. Чимин теряется. Не зная, что ответить, он лишь смотрит в подернутые адским пламенем глаза, пожирающие каждую клеточку его жаждущего тела. Не прерывая зрительного контакта, Чонгук ведет свободной ладонью по бедру выше, туда, где махонькая юбочка грозится оголить все самое вкусное для чужого взора. Чимин замирает, прикусив нижнюю губку в ожидании. Еще немного… — Разогреешься? И спускает Пака на пол, будто не собирался посмотреть на его сочную задницу. Становится немного обидно, но теперь появляется стимул постараться как следует. Потому что связь, какой бы она ни была, образовалась в тот самый миг, когда Чимин ощутил сексуальный шлейф табачного дыма, перемешанный с дорогим запахом одеколона. И он не кажется чем-то чужим. Создается впечатление, будто Пак создан был находиться рядом с этим скрытным, холодным парнем, который выглядит горячее самого жерла вулкана. Чимин принимает правила игры. Если Чонгук хочет дразниться, Чимину есть, чем ему отплатить. Он отходит в сторонку. Начинает выполнять монотонные упражнения, чувствуя, как небольшая грудь колышется от каждого взмаха руки. Это выглядит соблазнительно. Еще соблазнительнее, когда Пак чувствует сбежавшую по позвоночнику первую капельку пота. Она впитывается в клетчатую ткань юбки, оставляя после себя соленую дорожку на коже. Музыка не помогает. Не помогает техника дыхания, открытая одежда и насквозь мокрые трусики. Чонгук совсем не щадит бедное влюбленное сердечко, в полную силу отжимаясь от пола, точно машина. Действия его структурированы, хриплые вздохи тонут в пространстве. Он весь сплошной фетиш Чимина, и Пак ничего не может поделать с тем, чтобы успокоить пульсирующую киску из-за жажды стать заполненной Чоном. Эти мысли так развратны, что одни только мечты вгоняют в краску. Кажется, Чонгук понимает, о чем тот думает. — Готов? К такому никогда не будешь готов… Чимин кивает и собирает остатки своей уверенности в кулак, чтобы хоть в этот раз не сплоховать. Свои движения он знает наизусть: сколько раз они с Намджуном их прогоняли, чтобы сделать все идеально… Выпад, захват, краткое чувство невесомости, статичное приземление. Чимин издает невнятный писк, когда оказывается верхом на Чонгуке. Он сидит на его сильных плечах и совсем не боится. Разве что каплю, и то только потому, что теперь его промежность тесно прижата к чужому затылку. Если Чонгук не отпустит его, то узнает, как сильно Чимин мокнет рядом с ним. Всегда намокал, когда смотрел на сильную татуированную руку, кольцующую осиную талию Тэхена. — Знаешь, почему я так долго отказывался быть твоим партнером? Чимин в замешательстве. Он не знал, что разговоры об этом шли задолго до вчерашнего инцидента… Растерянный взгляд служит красноречивым ответом. — Потому что боялся не сдержаться. Довольная усмешка касается капризного изгиба губ Чона, и он шевелит головой, притираясь поближе к мокрым трусикам шеей. Он чувствует, как в промежности Пака мокро и горячо. И сдерживаться не остается никакого смысла. Чонгук подходит к зеркалу, одним маневренным движением перебрасывая Чимина через плечи. Теперь тот обращен к нему передом, и лицо Чона находится прямо между пухлых раздвинутых ляжек. Шумный долгий вдох пускает по телу дрожь. Чонгук смакует аромат сочной киски, рассматривает, как ниточки смазки соединяют трусики и мокрую кожу бедер. Хочется облизать. Что он и делает, прямо поверх ткани собирая выступившие капли сладких соков. Громкий стон разрезает тишину. Музыка давно стихла, и кроме шуршащей одежды и тяжелого дыхания можно различить едва уловимое чавканье снизу. Чонгук вылизывает угощение добротно: мажет распластанным языком по вспухшим половым губам, трется носом о клитор и пачкает лицо выделениями, хрипло постанывая от удовольствия. — Вкусный, — жадно срывается с губ, и он довольно облизывается, вгрызаясь зубами в мягкий жир оголенного бедра. Чимин хнычет, голова идет кругом, и он ударяется затылком о зеркало, плотно прижатый к нему спиной. Холод стекла играет контрастом по сравнению с тем, как горячо у него спереди. Чонгук дышит прямо на киску, и, осторожно выпустив чужую ногу из захвата, пальцами сдвигает в сторону промокшую ткань трусиков. Пульсирующая вагина выглядит бесподобно. Складочки лоснятся от поблескивающей смазки, клитор набухший и покрасневший. Чимин полностью готов принять все то, что Чонгук собирается ему дать. — Намджун тупой осел, раз позволял себе так с тобой обращаться. Я покажу тебе, как должен вести себя настоящий джентльмен. И ласково целует Чимина в промежность, срывая с искусанных уст новый стон наслаждения. Чимин распадается на атомы. Голосисто стонет и нисколечко не стесняется, удерживая равновесие вжатой в зеркало спиной. Бедра его живут отдельной жизнью. Он подкручивает на мощных плечах восьмерки, притирается киской ближе к распахнутому рту, и Чонгук целуется с мокрой девочкой Пака как с самой драгоценной любовницей. Руки его, широкие ладони с музыкальными пальцами, тонут в мягких мышцах сочных ягодиц. Чонгук урчит от удовольствия, тиская пухлую задницу. — Чонгук… — задушенно стонет Чимин, вплетая слабые руки в спутанные черные волосы. Он оттягивает их у корней, направляет, вжимает в себя голову, изнемогая от желания. — Я скоро… Я скоро кончу… — Конечно, детка, — мурлычет Чонгук, — прямо мне на язык. И продолжает вылизывать истекающую вагину, хлюпая смешавшейся со слюной смазкой. Когда терпеть не остается сил, Чимин изо всех сил сжимает мышцы внизу, подрагивая от накатившего оргазма. Ноги трясутся, протяжный стон дребезжит и срывается в хрип. Чимин почти плачет, когда Чонгук, со вкусом облизав распухшие губы, опускает танцора на пол. Тот валится ему на грудь и хватается за шею, чтобы не рухнуть. Он все еще под влиянием момента, нестерпимо хочется целоваться, а потому юноша слепо тянется выше, всхлипывая прямо в чужой рот. Чонгук целуется с напором. Сминает пухлые губы, обсасывает и лижет чужой язык, позволяя распробовать собственный вкус. Чимин трясется, он не может больше стоять. — Не уходи, — капризный выдох касается слуха, когда Чонгук отрывается от разбитого танцора. Чимин выглядит затраханным. Лицо красное и мокрое от пота, в глазах кристальные слезы удовлетворения. Губы, и без того не обделенные природой, увеличились в размере. Некогда уложенная прическа прекратилась в хаос, и лишь задранная на талию юбка свидетельствует о том, чем мальчик занимался минутами ранее. Он все еще не насытился. А потому лезет Чонгуку спешно в штаны, развязывая бантик завязок на черных спортивках. Член, зажатый плотным бельем, липнет к животу. Головка сочится смазкой, и Чимин оглаживает подушечками пальцев шелковистую кожу, с предвкушением обхватывая толстый ствол всей ладонью. Ему не хватает длины, чтобы сомкнуть пальцы в кольцо. И от этого спирает дыхание. Он так идеально растянет его изнутри… Прикусив губку зубами, Чимин елозит лицом по мощной груди Чона, хныкая, пока его рука с упоением надрачивает толстый член. Гук тихо рычит и притесняет Пака ближе к себе, неосознанно подаваясь бедрами навстречу. Когда желание достигает своего пика, а вожделение апогея, Чон дергает чужое лицо за подбородок, вгрызаясь в затраханный рот неистовым поцелуем. Он сжирает Чимина. Глотает судорожные стоны и сильнее стискивает жаждущее тельце в руках. Чимин для него все, чего так долго хотелось. — Мой, — рокочет на ушко Чимину, прикусывая мягкую мочку зубами. И тот совсем не против: склоняет покорно голову, оголяя беззащитную чувствительную шею. Россыпь засосов покрывает бархат кожи, пока Чонгук самозабвенно метит этого мальчика. Руки беспрестанно скользят по соблазнительным изгибам: с упоением мнут пухлую задницу, оставляя красные следы от пальцев, сжимают ляжки, которые хочется раздвинуть и навсегда остаться меж них… Переходит настойчивыми ласками выше, кольцуя тонкую талию, добирается до замочка на юбке и наконец-то сбрасывает ее, оставляя малышку в смятой кофточке и насквозь промокших трусиках. Путь по изнемогающему телу продолжается: горячие ладони охватывают вздымающиеся от тяжелого дыхания груди, и Чимин голосисто стонет, когда Чон щипает острые соски. — Сладкий, — одержимо хрипит Чон, склоняясь к призывно стоящим сисечкам. Они румяные и сочные, и Чонгук тут же накрывает одну ртом, с силой втягивая в себя, как если бы он старался добыть молока. Чимин теряет остатки здравого смысла. В глазах стоят слезы, а киска пульсирует так сильно, что становится больно ощущать эту пустоту. Он хнычет и стонет, еле хватаясь за сильные плечи, чтобы не упасть. Чонгук пожирает его грудь и без устали сосет воспаленные соски. Они набухли и покраснели, и каждое касание отдается так глубоко, что Чимин чувствует, как чавкает у него между ног. Он трет между собой мокрые ляжки, чтобы хоть как-то простимулировать взбухший клитор, но этого все еще мало, и его девочка продолжает плакать, испуская все больше склизких выделений. — Пожалуйста… Чонгук, пожалуйста… — Да, детка, — порыкивает Чонгук, выпустив изо рта красную сиську. Он спешно снимает с себя футболку, бросая ее на пол. Приподняв Чимина под бедра, он укладывает его на спину поверх своей одежды, чтобы приступить к основному. Ножки танцора тут же разъезжаются в стороны, гостеприимно завлекая главного гостя. Между ними бардак. Трусики совсем не скрывают красную опухшую вагину, ткань прилипла к складочкам, что чавкают из-за обилия выделений. Чимин не прекращает течь, умоляя, чтобы его грязную киску скорее заткнули толстым членом. Утирая сбежавшие к вискам соленые слезы, мальчик задирает кофточку к шее, истерзанными сосками ощущая контраст холодного воздуха тренировочной комнаты. Чимин поворачивает голову в сторону, натыкаясь на огромное зеркало: в отражении он, как последняя шлюшка, жаждет быть оттраханным любовью всей своей жизни. Он выглядит как маленькая глупая кукла для ебли: волосы разметаны по полу, нежное тельце покраснело в местах, где обычно никто не касается. Лицо не выражает ничего, кроме отчаянной мольбы получить, наконец, член. Чонгук, словно хищник, загнавший свою жертву в тупик, не торопится приступать к трапезе: он наслаждается нежными всхлипами мальчика, упивается его стонами и рыданием, что вырывается из плюшевых губок, когда горячий рот накрывает вагину. Чимин плачет и хнычет, размазывая слезы по лицу, пока Чонгук снова ест его киску, доводя до второго оргазма. Чимин превращается с беспорядок. Он ничего не соображает, пока Чон, перевернув его на живот, стягивает с ног трусики и прячет в свой карман. Сильные руки приподнимают чужие бедра на колени, чтобы получить лучший доступ к киске. Она вспухшая и мокрая, красные складки поблескивают в тусклом свете ламп, и Чонгук не может налюбоваться, снова ныряя лицом между ног танцора. Он готов есть эту девочку каждую секунду, каждую минуту, каждый час своего существования. Полакомившись щедрым угощением, Чонгук с довольством облизывает смазку со своих губ, приспуская треники ниже. Возбужденный член покачивается между ног, ожидая, когда наступит его очередь. Придерживая орган пальцами, Чонгук подставляет его к толстой киске, вклинивая меж слипшихся губ. Они плотно охватывают орган, и Чимин, ощутив горячее прикосновение, вновь оживает, разлепляя мокрые ресницы. Через отражение он следит за Чонгуком: как тот низко опускает голову, наблюдая за их соединенными самыми интимными местами телами, за тем, как он гулко дышит, окуная каменный член в бесконечно выделяющуюся смазку. Чонгук полирует свой орган добротно, елозя им туда-сюда по воспаленной киске. Когда сдерживаться не остается сил, член тычется багровой головкой в пульсирующую щелку. — Детка, ты готов? — хрипит Чон, поглаживая Чимина по попке. Он сжимает упругие мышцы руками, оттягивает в стороны ягодицы, наблюдая за подрагивающей звездочкой ануса. Она тоже мокрая из-за смазки, и Чонгук, так и не дождавшись ответа, поглаживает вторую дырочку большим пальцем. Чимин весь замирает и расслабляется максимально, когда чувствует растяжение в области вагины. Эластичные стеночки пропускают внутрь толстый член, обнимают его со всех сторон и засасывают глубже, выбивая хриплый стон наслаждения изо рта Чона. Он медленно погружается внутрь, и пока его бедра не вжимаются в чужие, оба не дышат, наслаждаясь долгожданным единением. Чимин чувствует себя полноценным. Наконец-то исчезло зияющее ощущение пустоты, наконец-то ушел неуемный зуд, который не смогли прогнать два предыдущих оргазма. Разбитый стон срывается с его губ, и мальчик тычется носом в пропитанную запахом Чона футболку. Первые движения медленны. Чонгук со вкусом оценивает узость киски, наслаждается ее тугостью и растягивает крупным органом нутро, подстраивая под себя. Чимин плывет, он не может удерживать бедра, а потому Чонгук помогает, буквально натягивая пухлую задницу на свой член. — Я трахну все твои дырки, — вожделенно рокочет он, поглаживая пальцем анус, — трахну так хорошо, что, тебе больше не захочется ходить без моего члена внутри. Чимин согласно мурлычет, пачкая чужую одежду слюнями. Все, на чем он сосредоточен — тугие толчки внутри киски, хлюпанье смазки и шлепки мокрых яиц о лобок. Они попадают с точностью в клитор, и Чимин тихо скулит, пытаясь притереть киску поближе к щетинистому лобку Чона. Заметив это, Чонгук скользит по вспотевшей талии вниз, Паку между ног, чтобы потеребить его твердый напрягшийся клитор. Чонгук почти уверен в том, что скоро мальчик обсикается. Его вагина пульсирует, вожделенно просит ускориться, и кто Чонгук такой, чтобы противиться? Толчки становятся быстрее, стоны Чимина — громче. Смазанным взглядом он наблюдает за сексом через зеркало, и новые слезы рвутся из глаз от переизбытка чувств и эмоций. Любовь кипит в измученном сердце, внутри все сжимается от осознания, что Чонгук здесь, рядом с ним, и делает все для того, чтобы доказать ‐ он так же влюблен, так же одержим танцором, хоть и долго скрывал. Чонгук пальцем давит на мокрый анус и ввинчивает внутрь указательный и средний, растягивая эластичные стенки. Он трахает мальчика быстро, нагоняя все то упущенное удовольствие, пока игрался ртом с истекающей киской. Когда чужие ноги начинают подрагивать, Чонгук резко выходит наружу и пристраивается к воспаленной дырке повыше, чтобы трахнуть и сладкую попку Чимина. Громкий вскрик разрезает тишину зала, когда толстый член одним слаженным движением оказывается внутри. Чонгук смотрит на то, как смазка пузырится между их телами, как член, блестящий и красный, пропадает глубоко в чужом теле, выбивая весь дух из легких. Ему мало. Он хочет Чимина целиком и полностью. — Так долго ждал… Детка, боже, я не спущу тебя со своего члена, даже если ты начнешь умолять… Такой хороший мальчик, так славно меня принимаешь… Тебе нравится? Нравится трахаться здесь, как маленькая грязная шлюшка? Я знаю, что нравится. Твоя киска так плачет от удовольствия, что испачкала все вокруг… — Трахни меня… — хрипит не своим голосом Пак, из последних сил поднимаясь на дрожащих руках. Лицо его красное, зареванное, губы искусаны и истерзанны. — Трахни меня, — просит он, самостоятельно насаживаясь на таранящий орган бедрами. Маленькая ладошка скользит между ног, и Чимин топит в мокрой вагине короткие пальцы, чувствуя, как Чонгук снова меняет дырки для ебли. Он выходит из ануса и толкается вместе с пальчиками танцора в киску, скрываясь на бешеный ритм. Чимин кричит и воет, утыкаясь лицом в пол, надсаживает голос и расслабляет мышцы, позволяя струе жидкости оросить чужие бедра. Чонгук утробно рычит и трахает мальчишку быстрее, звонко шлепаясь мокрыми бедрами о толстую задницу. Жир идет рябью от быстрых движений, ниточки смазки соединяют два изнемогающих тела. Когда рыдания становятся громче, Чонгук сжаливается и выходит из использованной вагины, заставляя Чимина сжать ноги вместе. Смазка на бедрах позволяет беспрепятственно толкаться в зажатые ляжки, и Чонгук трахает их с бешеной скоростью, с силой тиская скользкие ягодицы. Когда сперма наконец выстреливает из воспаленного члена, Чон шлепает напоследок танцора и падает рядом, заваливаясь на спину. Он тяжело дышит, а затем смотрит на стихшего Пака, сгребая его в горячие объятия. Заботливо поправив мокрую кофточку, Чонгук поглаживает Чимина по спине, изредка зарываясь пальцами в спутанные волосы. — Детка, почему ты плачешь? — мурлычет Чон, стараясь захватить чужой взгляд. Он приподнимает чужое личико за подбородок, сладко целуя опухшие губы. Чимин всхлипывает и слепым котенком жмется ближе, взбираясь на мощную грудь верхней частью тела. — Потому что я обижен на тебя, — удивленный взгляд требует объяснений, поэтому Чимин продолжает: — Ты так долго знал о моих чувствах, но специально ничего не делал… Я думал, что противен тебе… Ты никогда не смотрел на меня, как бы я ни старался, а теперь… Что это все значит? Ты хотел трахнуть меня? Тебе нужна была только моя… киска? Чонгук чувствует укол в сердце и принимается покрывать красное личико клевками-поцелуями, тут же разрушая догадки. — Детка, пожалуйста, прости меня… Все не так, — он фиксирует чужую голову, удерживая за щеки, чтобы не потерять зрительный контакт. — Я люблю тебя, и давно обратил внимание на то, какой ты чудесный мальчик… Я боялся, что если сорвусь, помешаю тебе развиваться… Ты так отчаянно хотел вступить в нашу группу поддержки, что я решил дать тебе время. Ты просто не представляешь, как сильно я хотел начистить рожу Намджуна за то, как он пренебрежительно к тебе относился. Ты не заслуживаешь этого. Но теперь все будет по-другому. Ты веришь мне, детка? Чимин хлопает своими кукольными глазками, пытаясь найти ответ в трогательном изгибе улыбки Чонгука, в его сверкающих черных глазах, в расслабленном взгляде и крепких объятиях. И он верит. Не смог бы иначе, чувствуя всю ту ласку и нежность, которую теперь ему дарит некогда холодный Чонгук. — Верю.🖤🤎🤍
— Вижу, у тебя получилось добиться взаимопонимания с партнером, — одобряюще говорит Тэхен, когда репетиция подходит к концу. Он смотрит на Чимина с игривой ухмылкой, и румянец вспыхивает на нежных щеках. — Прости, что… — Не нужно, — Тэхен кладет ладонь на плечо танцора, чуть сжимая пальцы. — Я рад, что вы все выяснили, и Чонгук наконец-то согласился поменяться парами. Только… Тэхен осматривает тело Чимина, облаченное в сценический костюм. — Передай Чонгуку, чтобы вот этого, — лидер обводит свою шею рукой, имея ввиду яркие засосы на чужой коже, — не было видно перед выступлением. Довольно трудно будет скрыть такие яркие метки. Чимин кивает и поглядывает в сторону выхода, где его дожидается Чон. Выслушав напутствия Кима, он хватает сумочку и бежит из зала, попадая прямиком в чужие объятия. — Куда так торопишься, детка? — ухмыляется Чон, целуя танцора в чувствительную шею. Мальчик смеется от легкой щекотки, а затем обнимает Чонгука покрепче и шепчет на ушко: — Ты должен понести ответственность за то, что в моих трусиках снова мокро. Соседа не будет до завтра. — Ох, я с радостью об этом позабочусь, моя мокрая-мокрая девочка, — Чон опускает руку между их тел и забирается под юбочку, чтобы погладить влажные трусики. И, подхватив Пака под бедра, Чонгук выходит из здания университета, крепко обнимая ценную ношу до самого общежития.