Гештальт закрыт

Порой, чтоб быть счастливым, нужно понять, кто ты и чего хочешь по-настоящему Заглушив мотор, я устало смотрю в заднее зеркало. Родион вместе с малышкой уже спали, и я не могу не улыбнуться, наблюдая, как ребенок вместо плюшевого зайца держит в своих крошечных пальчиках руку Родиона. Повернувшись к ним, я медленно тянусь ко второй руке Меглина. Глубокие рубцы шрамов сразу чувствуются, как только я касаюсь его. Я никогда не задумывалась, но мне всегда нравилось ощущать его грубоватую кожу, обводя большим пальцем уже затянувшиеся шрамы. Бросив взгляд на Меглина, я провожу ладонью чуть выше, останавливаясь на запястье, касаясь новой отметины. Вспоминая всех тех, кто говорил, что Родион опасен для меня, мне хочется рассмеяться им в лицо. Я всегда верила своим чувствам по отношению к нему, и они меня не подвели — даже в затуманенном рассудке Меглин был за меня. Предательская слеза всё-таки вырвалась наружу от мысли, что это всё нереально, очередной сон. Нахлынувшие воспоминания о проведённых в тихой истерике ночах, как снежный ком, накрывают меня, когда, погружаясь в сон, уже все это видела: Меглина, себя и море на горизонте. Вначале было просто больно осознавать, что такая реальность невозможна, тебя больше нет! Потом — чувство вины перед Женей, ведь что бы ни происходило, днём я играла в семью, но ночью сны выдавали меня. Я бы так и продолжала дискуссию в своей голове, если бы не почувствовала, как в ответ Меглин сжал мою руку. — Нравлюсь? — хрипловатым из-за сна голосом спросил Родин, а я улыбнулась, вытерев слезу, поняв, что всё время, пока я разглядывала его, он наблюдал за мной. Порой мне кажется, это наша личная игра, в которой мы не признаемся. — Пфф, — издаю звук, намекая, что это бред. На что Родион резко потянул меня на себя, и я еле удерживаюсь за его плечо, бесшумно перелезая, не разбудив ребёнка, усевшись на его колени и ухватившись уже двумя руками за плечи, держа расстояние друг от друга. — Я уже говорил, что своим "пфф" ты себя выдаешь, — говорит он, и я уменьшаю расстояние между нами, касаясь головой его лба. — Я помню, — почти шепотом произношу, на секунду закрывая глаза и растягивая этот момент, стараясь запомнить всё до мельчайших деталей: запах выпитой бутылки вина вперемешку с дешевой сигаретой, которую он стрельнул у прохожих в первом придорожном магазине. — А что вспомнил ты? — спрашиваю, касаясь тыльной стороной ладони его колючей бороды, которую он кое-как подровнял на заправке, пока я держала напротив зеркало, которое было оторвано. — То, кем являюсь и почему, —отвечает он, и в этот момент Вера заворочалась в кресле, обнимая игрушку, которую Родион вручил вместо своей руки. — Я почти уверила себя, что ненавижу тебя, — вдруг сказала я, чувствуя необходимость в этом. — Я так скучала по тебе, и когда увидела тебя живым... Не поверила, ссылаясь на галлюцинации, но всё было явью, и это меня добивало, как и то, что в тебе самом были только отголоски тебя прошлого, но с каждым днем с тобой мой мир самообмана, где мне всё равно на тебя, рушился, а я так долго строила стену притворства перед всеми, что ты в прошлом. — А я в прошлом? — Ты никогда не был в прошлом, —признаюсь я не только ему, но и себе, наконец. Только рядом с Меглином я познала тепло и безопасность внутри себя и потеряла это чувство в моменте, как всадила в него нож, доказывая, что люблю. Врага легко убить, любимого — трудно. Сильно надо любить, — звучали в голове слова Меглина, выполняя его просьбу, не отпуская руку до конца. — Знаешь, после того, как... Думала, что убила тебя, я вернулась к нам домой, но не смогла и дня там провести, буквально все там стало чуждым и холодным без тебя, — прокручивая тот вечер в голове, рассказываю с трудом, пока руки медленно перемещаются на грудь Меглина, касаясь шрама возле сердца. — Поэтому, когда Женя предложил съехаться, я без раздумий согласилась, в надежде снова почувствовать, что я дома, — усмехаюсь я своей глупости в том решении. — Но этого не произошло ни через год, ни через два. — А сейчас? — спрашивает Меглин, дослушав меня до конца — Сейчас я дома, мне тепло внутри, — отвечаю я, опустив голову на его грудь, укладываясь в его объятиях, помня, как в первый раз переступила порог дома Меглина и чувства безопасности и тепла окружили меня. Время показало, что не стены дарят чувство, что ты дома, а человек, которого ты любишь.