rumour has it

— Если ты сейчас не замолчишь, нас услышат. Ричард почти рычит, говоря это; Гэвин вздрагивает от резкого шепота над ухом и жалобно сводит брови, чувствуя, как сверху наваливается чужое тело, как оно прижимает его грудь к столу. Андроид не совсем честен — в такой поздний час в участке нет почти никого, кроме охранников на ночной смене, да и шумоизоляция в помещении для допросов, где сейчас находятся эти двое, довольно впечатляющая. Камеры Ричард взломал еще до того, как они вошли — на мониторах у охраны статичная картинка пустой закрытой комнаты; чтобы сюда попасть, нужен пропуск сотрудника, однако и цифровой замок сейчас чудесным образом не включается вообще. Вероятность того, что их на самом деле поймают, нулевая. Им просто нравится играться. — Ты знал, что все только об этом и говорят? Собираются и обсуждают, трахает ли тебя андроид, которых ты так ненавидишь, — к двум пальцам внутри добавляется третий, и Рид жмурится от нарастающего внизу живота напряжения, — так унизительно само по себе, что же ты будешь делать, если тебя увидят вот так? — Рич, Ричи- — Заткнись. Ричард зажимает ему рот свободной рукой; в какой-то момент он несколько раз нарочно давит на простату, заставляя Гэвина закатить глаза и почти распластаться по столу от удовольствия, потому что его андроид знает все нужные точки, потому что идеально рассчитывает угол и скорость, потому что сам он идеален во всех отношениях, и Рид до сих пор не может поверить, что все это досталось ему одному, и от одной этой мысли сейчас подкашиваются колени — или от этого показного холода, или от его беспомощного положения со скованными за спиной руками, или хотя бы от того, как безжалостно Ричард трахает его пальцами прямо в участке, даже не дождавшись приезда домой. Мысли путаются, Гэвин сдавленно скулит в чужую руку и позволяет себе отдаться — так, как не выходило раньше ни с кем. — И что же случится с твоей репутацией, м? Детектива Гэвина Рида трахает в наручниках его же андроид на его же работе — а ведь с тобой стараются открыто не связываться, ведь тебя если не боятся, то как минимум остерегаются. Меня об этом предупреждали, когда только перевели сюда, — с губ Ричарда срывается плохо скрываемый смешок, обдавая горячим дыханием раковину чужого уха, — не предупредили только, что ты раздвинешь передо мной ноги через пару месяцев. Приятный сюрприз. Гэвин подрагивает, мычит в ответ что-то неразборчивое и так охуительно сжимается вокруг чувствительных пальцев андроида, что последний сам судорожно выдыхает, едва справляясь с наплывом стимуляции со всех сенсоров. Не только Рид здесь без ума от своего партнера. — А знаешь, что еще говорят? Ричард наклоняется ниже, мажет губами по краю челюсти Гэвина, следом повторяя тот же путь языком. Вкусовые рецепторы начинают заваливать уведомлениями: остатки пены для бритья с сегодняшнего утра, гель для душа, совсем немного крови с царапины от бритвы — слишком торопился на работу — но все это остается где-то на периферии. Ричард потратил много времени на перепрограммирование настроек приоритетности специально под своего человека и под специфические сценарии, в которых они оказываются; иногда ему думается, что стоило бы об этом сказать хотя бы комплимента ради, но слова каждый раз застревают где-то в голосовом модуле. Странно. — Говорят, что мне такой, как ты, понравиться не может. Что ты конфликтный, грубый и совершенно несгибаемый. Я вот считаю, что подо мной ты гнешься прекрасно, — он выцеловывает дорожку по шее Рида до самого ворота рубашки, нежно, слишком нежно по сравнению с беспощадным темпом, — даже не представляешь, какое удовольствие ставить тебя на колени, — сжимает зубы на его трапеции, заставляя дернуться и сдавленно вскрикнуть, — как я люблю доводить тебя до состояния, когда ты не помнишь ничего, кроме моего имени, и знать, что ты не сможешь думать ни о чем другом весь следующий день. Ты такой красивый в эти моменты, ты знаешь? Гэвин выворачивает шею, чтобы взглянуть в глаза, смотрит умоляюще, слегка тянет за куртку, кое-как схватившись за край скованными руками — андроид намек понимает быстро и руку с чужого рта убирает, давая возможность говорить. — Потрогай меня, — голос до неузнаваемости слабый, выше обычного тембра, будто он сейчас заплачет, — Ричи, пожалуйста, не могу больше, пожалуйстапожалуйстапожалуйста… Ричард не может отказать ему, когда он такой. Пальцы продолжают двигаться внутри, пока вторая рука обхватывает его член — смазки накопилось столько, что она стекает прямо на стол, но это совсем неважно, когда Гэвину так хорошо, когда он тяжело дышит и закатывает глаза от удовольствия. В такие моменты Ричард больше всего благодарен своей способности сохранять в памяти все увиденное до мельчайших подробностей — конечно, это делает его ходячим компроматом, но он скорее убьет кого-то, чем позволит увидеть своего человека таким. Сказать что-то игры ради — одно. Поделиться самым сокровенным — совсем другое. Гэвина хватает меньше, чем на минуту — дальше он уже по привычке подается назад, трется бедрами о чужой пах и прокусывает губу едва ли не до крови, чтобы не закричать, вскидываясь и изливаясь в ласкающую его руку; после обессиленно ложится обратно, опирается на локти и опускает голову. Пока он пытается отдышаться, Ричард достает из кармана влажные салфетки, вытирает руки и стол — было бы неловко на следующий день прославиться на весь участок — затем подходит к Гэвину и мягко проводит рукой по мокрой от пота спине, обращая на себя внимание. — Как ты себя чувствуешь? — Охуенно, — Рид тяжело выдыхает, наконец приподнимается и пытается застегнуть джинсы — дрожащие руки едва слушаются, но с третьей попытки у него все же выходит — после чего разворачивается к андроиду лицом, кидая многозначительный взгляд на чужой пах, — тебе там помощь случайно не нужна? — Подождет до дома. Нам все равно уже пора, — Ричард подходит почти вплотную и наклоняется к чужому уху, — а у меня на тебя серьезные планы этим вечером, и я планирую наслаждаться тобой столько, сколько захочу. Отдохни, пока еще есть возможность. Гэвин краснеет до самой груди. — Тогда, э, — он еще не отошел от крышесносного оргазма десять минут назад, а тут еще и Ричард со своими разговорами, — тогда мне надо вещи собрать сначала. Давай включай эту штуку обратно, — он кивает на цифровой замок на двери, — и пойдем. — Подожди секунду. Андроид разворачивает Рида к себе и аккуратно поправляет воротник его рубашки, задравшийся с одной стороны; оценивающе оглядывает с ног до головы и вдруг неожиданно целует в переносицу. Такой нежный и совершенно целомудренный жест, однако Гэвин почему-то смущается еще больше. Все еще не привык. — Теперь пошли.

***

— Я все никак забыть не могу. Правда, что про нас в участке шепчутся, или ты это просто так сказал? — Шепчутся, конечно. У нас полное здание людей, у которых вся работа заключается в том, чтобы лезть в чужие дела, думаешь, они такое пропустят? — А ты-то откуда все это знаешь? Ричард хмыкает и улыбается. — Мой предшественник перенял некоторые человеческие недостатки. Длинный язык, в частности.